благодарность. (1/1)

—?Не-а, ни единого, даже на самом дальнем ряду! Все, как ты и говорил.Хёнсан выглядит расстроенным. Видимо, всерьез загорелся идеей сходить на концерт. Самый заядлый интроверт страны в кои то веке решил выбиться в люди и?— вот незадача?— провалился.—?Чонхун-хен?—?Что?Ёнсо окликает его, привычно подъезжая на офисном кресле.—?Там пришла женщина… Говорят, на опознание. Разберешься?—?Тогда для тебя тоже есть работа, Ёнсо,?— заявляет Чонхун.—?Какая же?—?Обрадуй Хёнсана. Тебе ведь есть чем?Ёнсо внезапно густо краснеет.—?Ты о чем думаешь? —?смеется Чонхун. —?Я имею в виду билет.—?Ах, ты об этом… —?бормочет Ёнсо едва слышно, но Чонхун все равно улавливает это и взрывается смехом, сочувственно похлопывая младшего по плечу.Чонхун поправляет волосы, глядя на свое отражение в окне, и направляется на встречу с женщиной, что, возможно, уже не уйдет отсюда счастливой.Она сидит на одном из стульев и потягивает, вероятно, предложенный кем-то чай. Она спокойна и практически неподвижна. Чонхуну даже не хочется тревожить ее, но он делает это.—?Вы на опознание?Женщина поднимает глаза.—?Да,?— говорит она.—?Могу я узнать Ваше имя?—?Бён Минджи.—?Опознаваемый предположительно Ваш муж?—?Надеюсь, что нет.Чонхун вдруг чувствует, что сболтнул лишнего.Он приводит женщину в морг, осторожно наблюдая за ее реакцией, и провожает до нужной кушетки. Женщина все еще выглядит спокойной. Ее взволнованность выдают лишь ее ладони, которые она то и дело потирает.Чонхун достает пакет с вещами умершего и дает ей. Она узнает их сразу же, но, откладывая их в сторону, отговаривается:—?Но ведь не только у моего мужа в Сеуле есть такие брюки…Тогда Чонхун, пристально глядя на нее, приподнимает покрывало.Если бы она ответила, что это ее муж, Чонхун счел бы это лишним. Все читается на ее лице, точно на листе бумаги. Ее лицо ровно такое же бледное.—?Вы в порядке?—?Наверное, пока не осознаю,?— отвечает женщина. —?Я могу присесть?—?А Вы не хотите присесть где-нибудь в другом месте? —?намекает Чонхун, накрывая труп снова.—?Да, Вы правы,?— соглашается женщина, покорно следуя за Чонхуном обратно в отделение.***—?Хён?Хёнсан устало поднимает голову и, столкнувшись взглядом с Ёнсо, невольно улыбается уголками губ, самыми уголочками, едва заметно, но достаточно заметно, чтобы зоркий Ёнсо успел уловить это.—?Что ты хотел, Ёнсо?—?Ты не занят сегодня вечером?Хёнсан понуро опускает голову.—?Нет, к сожалению,?— отвечает он.Ёнсо молчит пару секунд, собирается с мыслями.—?Не хочешь сходить куда-нибудь? —?наконец выдает он.—?С тобой?—?Да.—?Это свидание?—?Как тебе угодно, хён.Хёнсан смеется.—?Наверное, я все же откажусь,?— говорит он.—?А если это будет не свидание?—?Я лучше посижу дома, прости.—?А если не со мной?—?Правда, я лучше поеду отдохну.—?А если это будет концерт, на который ты так хотел пойти?Хёнсан замирает, взгляд его меркнет.—?Все билеты распроданы, я пытался найти хоть что-то, но у меня не вышло, так что я…Ёнсо перебивает, с негромким стуком кладя билет на стол перед Хёнсаном. Тот непонимающе поднимает глаза.—?Где ты достал его?—?Неважно,?— отмахивается Ёнсо. —?Просто возьми его и сходи на этот чертов концерт.—?Но я не могу…—?Пожалуйста, Хёнсан-хён.Хёнсан сомневается, но все же принимает презент, робко подтягивая его ближе к себе.—?Спасибо, но не стоило.—?Стоило,?— фыркает Ёнсо. —?Мне надоело видеть тебя разбитым. Отдохни как следует.Ёнсо разворачивается на пятках, ругая себя за трусость. Он не скажет Хёнсану, что второй билет на место рядом с ним лежит в нагрудном кармашке джинсовки. Не скажет, хоть убей.Денег не жалко. Ёнсо с легкостью перепродаст этот билет кому-то еще.Жалко шанса, что ускользает так просто из-за банальной трусости.Ёнсо злится.—?Ёнсо?—?Да, хён?Хёнсан запинается на мгновенье.—?Ты сказал… ты спросил, не хочу ли я пойти с тобой.—?Оговорился,?— бездумно ляпает Ёнсо, тут же осознавая, как сильно облажался.—?Жаль,?— вздыхает Хёнсан,?— я был бы рад компании. Но все равно спасибо тебе. Не знаю, как ты достал этот билет, честное слово.?Я достал два билета?.Скажи это, Ёнсо.—?На самом деле… —?он не скажет.?—?Это было нетрудно. Если нужна будет помощь с этим?— обращайся.Кажется, Ёнсо себя ненавидит.Уходя, он бросает свой билет в корзину для бумаг. Даже денег не жалеет. Просто выбрасывает и уходит разбирать бумаги, оставляя Хёнсана наедине с его бумажной волокитой.Неудачник.***—?Вам лучше?—?Да, все в порядке, не беспокойтесь.Госпожа Бён теперь выглядит чуть печальнее, чем прежде. Чонхун задумчиво разглядывает мягкие черты женского лица, размышляя, как лучше начать разговор.—?Расскажите все с самого начала,?— говорит наконец он.—?Ну… —?женщина вздыхает. —?Муж всегда звонил, если собирался куда-то. В тот день он позвонил и сказал, что пойдет в бар с друзьями. Даже сказал конкретно с кем.—?Значит, все-таки в бар…—?Что?—?Ничего, я собираю картинку, продолжайте.—?Хорошо,?— говорит женщина. —?Он сказал, что будет позже, но вернется в этот же день. Но он не вернулся ни ночью, ни под утро. Его друзья сказали, что уехали раньше, а он остался пить еще. Его телефон был выключен, и я стала бить тревогу. Я звонила в больницы, морги и… здесь мне ответили.Ее голос чуть подрагивает, а взгляд тускнеет.—?Выпейте воды,?— говорит Чонхун, протягивая ей стакан.—?Благодарю.***—?Я попросил ее повторить все это для записи в дело.—?Молодец.—?А ты почему ничего не сделал?—?В смысле?Чонхун кивает в сторону Хёнсана.—?Чего он до сих пор мрачнее тучи? —?спрашивает он.—?Я отдал ему билет, не переживай.—?Странно,?— хмыкает Чонхун. —?Я думал, он обрадуется.—?Как видишь, не сработало,?— Ёнсо резко встает со стула. —?Хочешь кофе? Я принесу.—?Да, спасибо.—?Как обычно?—?Да.Ёнсо уходит, уплывая мрачной тучкой по отделению на этаж ниже, где стоит кофейный аппарат. Чонхун же остается наедине с собой, чувствуя внутри себя комок неприятных ощущений. Отчасти потому, что не любит опознания и участвовать в них не любит, а отчасти потому, что рядом Хёнсан, тусклый, уставший Хёнсан. Он снова в работе и снова печален.Ручка, которой Чонхун стучал по столу минуту назад и которую нервно вертел между пальцами после, вдруг вылетает из рук и закатывается куда-то далеко за стол. Чонхун, тихо ругаясь себе под нос, залезает под стол и тянется за ручкой, попутно натыкаясь взглядом на корзину для бумаг. Узнает внезапно один из листочков бумаги, совсем несмятый. Узнает, потому что в его сумке лежит точно такой же.Небольшой билет с напечатанной сбоку виолончелью.Чонхун даже чувствует обиду. Знает ведь, как трудно достать эти билеты. Видеть его в урне не то что неприятно, больно даже. Чонхун вскакивает.—?У тебя нет совести,?— стараясь не выдавать своей злости, говорит он. Темноволосая голова поднимается с рук, сложенных на столе.—?Ты о чем, хён? —?спрашивает Хёнсан. Кажется, он задремал.—?Знал бы ты, как сложно достать билеты в последний день,?— говорит Чонхун, опираясь на стол обеими руками,?— у тебя бы рука не поднялась выбросить его. Ёнсо так старался, тебе не стыдно?Чонхун кладет билет на стол перед Хёнсаном, приходя в замешательство, видя, как тот недоуменно хлопает глазами, глядя на него.Рука Хёнсана нащупывает рюкзак и выуживает из него точно такой же билет.Чонхун краснеет, чувствуя неловкость.—?Прости,?— тихо говорит он,?— я думал, ты…—?Я бы не выбросил его, что ты,?— отвечает Хёнсан.—?Зато я знаю, кто это сделал.Чонхун, не скрывая улыбки, тычет пальцем на номер места Хёнсана, а затем на номер места на только что найденном билете. Тычет и вглядывается в его лицо, наблюдая, как грусть сменяется непониманием, как удивленно приподнимаются аккуратные брови и поджимаются губы. Ерунда, Хёнсан все понимает. Без слов и намеков.—?Поговоришь с ним сейчас или потерпишь до начала концерта?Хёнсан роняет свой взгляд куда-то под стол, вероятно, думая обо всем этом. Чонхун не может больше прочесть ни единой его эмоции. Он молчит ровно до того момента, пока Хёнсан не поднимает на него глаза?— удивленные и какие-то по-своему печальные, точно у щенка, который не понимает, что делать с мячиком.Вернуть хозяину, Хёнсан, только и всего.***—?Господин Хон! Господин Хон, Вы в порядке?Этот парень стучится в закрытую изнутри дверь уборной уже две минуты. Джинхо только раздражается, ведь меньше всего нужно, чтобы кто-то видел его таким. Он рычит от боли, жмурится, хватаясь за голову, и едва удерживается на ногах, чтобы не разбить колени о кафельный пол.—?Господин Хон, мне придется выбить дверь, если вы не отзоветесь!—?Все в порядке! —?из последних сил рявкает Джинхо. Он не знает, с какой громкостью отвечает ему, потому что все звуки, перебиваемые невыносимым звоном в ушах, едва могут донестись до него, а вскоре и вовсе исчезают, оставляя лишь звон и ощущение потерянности.Картинка перед глазами начинает таять, точно снежинка на горячей ладони. Дыхание спирает до боли в легких. Джинхо в панике дергает шпингалет на двери и что-то кричит, опираясь на умывальник.Последнее, что он видит, прежде чем теряет способность видеть?— чья-то нога, резко сносящая дверь с петель. Джинхо вдруг теряет пол под ногами, но вместо твердого кафеля приземляется головой на чье-то угловатое плечо, чувствуя, как чужие руки ловят его на полпути от удара, бережно сжимая.***Хёнсан отчего-то нервничает. Не поймет, отчего, но нервничает страшно. И Ёнсо тоже нервничает. Хёнсан замечает это даже несмотря на то, что младший сидит к нему спиной. Его плечи напряжены, он подергивает поджатой под себя ногой и отстукивает по столу костяшками пальцев какой-то грубый ритм. Кажется, Ёнсо зол. Или расстроен. Или что-то еще, что говорит, кричит Хёнсану: ?Не подходи?, и он не подходит, оставаясь у него за спиной до тех пор, пока Ёнсо, чувствуя чье-то присутствие, не оборачивается.Он больше не кажется злым, скорее, испуганным, будто именно этого и боялся, что Хёнсан подойдет.—?Хён?—?Не знаю, зачем ты это сделал,?— без лишних прелюдий заявляет Хёнсан и кладет билет перед Ёнсо на стол. —?Не делай такие глаза. Я не возвращаю, это твой.—?Что?—?Я же сказал, что буду рад твоей компании, почему ты просто не сказал, что у тебя есть еще билет и ты хочешь пойти туда со мной?—?Я…—?Сначала ты предложил пойти с тобой, а потом сделал это? Ты серьезно? Что с тобой не так, Ёнсо? Или что-то не так со мной?—?Хён, я…—?Если не хочешь идти?— хотя бы перепродай его. Я понимаю, что у твоего отца денег столько, что ты можешь ими вот так разбрасываться, но этот билет может быть кому-то нужен. Не будь эгоистом.Хёнсан вдруг чувствует, что перегнул палку, но слов своих назад не забирает, а просто разворачивается и уходит.—?Хёнсан, стой!Чувство вины едва позволяет ему обернуться.—?Что?—?Прости,?— говорит Ёнсо, и Хёнсан прощает.—?Ерунда,?— говорит он, впрочем, все еще чувствуя обиду.—?Я просто подумал, что ты слишком устал от всего, чтобы идти с кем-то шумным, вроде меня,?— говорит вдруг Ёнсо.—?Что за бред?—?Не знаю.Ёнсо молчит, глядя в пол, будто тоже чувствует вину.—?Пойдем вместе,?— Хёнсан уговаривает. —?Я хочу пойти с тобой. Я не хочу оставаться один сейчас. Если ты можешь пойти, пойдем.Ёнсо поднимает глаза.***—?Господин Хон?Свет больно бьет в глаза, но Джинхо радуется, в самом деле радуется тому, что способен снова видеть хоть что-нибудь. Перед глазами пока мутная смесь цветов, но звуки уже почти начали звучать как прежде. Чужой голос слышится совсем четко, а когда четкой становится и видимая картинка, Джинхо видит перед собой одного из организаторов, щуплого паренька лет двадцати пяти.—?Господин Хон, Вы в порядке?—?Что со мной было?—?Вы закрылись в уборной и Вам стало плохо. Я услышал это и забеспокоился. Вы не отзывались, а потом закричали. Нам пришлось выбить дверь, и я едва успел поймать Вас прежде, чем вы потеряли сознание.Джинхо потирает виски и жмурится. Он страшно устал, а впереди концерт.—?Я помню, что Вы просили не звонить в скорую, если что-то подобное вдруг случится, поэтому я просто отнес Вас сюда.—?Спасибо.—?Но Вам все равно стоит обратиться к специалисту. Это выглядит серьезным, тем более, если это уже не в первый раз. Поймите, это может…—?Я знаю,?— перебивает Джинхо. —?Спасибо за беспокойство. Я обращусь к врачу сразу же после последнего концерта.Он лжет. Он никуда не пойдет. Отчасти потому, что боится услышать худшее, а отчасти потому, что просто не хочет.Даже если это убьет его, хуже уже не станет.***—?Вас подождать?—?Да, хён, секунду!Чонхун, попутно анализируя свой день, собирает вещи. По сути, он ничего полезного не сделал. Завтра ему стоит продолжить работать нормально, иначе какой толк от него вообще? Сегодня даже Ёнсо сделал больше, чем он.Но его можно понять. Трудно работать, когда голова занята другим. Чонхун ждал этого дня так давно, что уже и не помнит, сколько прошло времени.Хёнсан выходит первым и без вещей, а за ним, точно верный оруженосец, волоча на одном плече свой рюкзак и рюкзак Хёнсана на другом, выплывает Ёнсо. Он одет совершенно не для концерта классической музыки, но если учесть то, что Ёнсо в принципе живет невпопад, то все встает на свои места. К тому же, переодеваться уже нет времени.Время выезжать.***—?Наши места не так далеко от твоего, хён.—?Все равно далековато. Эх, жаль.—?Зато мы не будем тебя отвлекать.—?Вы бы не отвлекали, что ты.Чонхун мнется и суетится, не справляясь с нетерпением поскорее занять свое место и дожидаться концерта. И Ёнсо видит это, осторожно дергая Хёнсана за рукав курточки и намекая, что им тоже уже пора.—?Мы пойдем,?— говорит наконец Ёнсо, цепляясь за руку Хёнсана, и уводит его на нужное место.Чонхун провожает их взглядом и чувствует внутри теплоту. Ему нравятся эти двое. Оба неловкие, вечно закрытые, они до того гармонируют, что Чонхун сказал бы с уверенностью, что они созданы друг для друга. Просто один из них этого пока не понимает.Его место в первом ряду. Чонхун собой гордится. Сегодня он выиграл жизнь, это точно. У него безумно дрожат руки, а сердце почти не бьется, точно замерло в ожидании, как и все вокруг. Зал затих.На сцене загорается свет.***—?Вы точно в порядке, господин Хон?—?Да, конечно. Да, я в порядке.Это просто усталость, все хорошо.Джинхо делает слабый шаг из-за кулис.***Все вокруг проносится за считанные мгновения, все мелькает от скорости, свистит над ушами, и только смычок в чужой руке движется плавно, медленно, точно пронизывая собой все вокруг, пронизывая Чонхуна насквозь мелодией, что поют струны в умелых руках. Его руки безумно красивые. Чонхун для себя отмечает, что он вообще выглядит потрясающе. И то, как он движется, чувствуя музыку, то как отводит глаза, чуть прикрытые спадающими на лицо давно не стрижеными волосами, то, как улыбается иногда, замечая, с каким воодушевлением люди в зале слушают его?— все это теплой дрожью вдруг очень надежно врезается Чонхуну куда-то в кости, в ребра, а может, и глубже?— туда, откуда уж точно не достать. Под печальную песнь виолончели Чонхун чувствует себя переполненным чем-то очень теплым, местами горячим даже, особенно вот там, под ребрами слева.Хёнсан сейчас рассмеялся бы своим заливистым смехом и, поблескивая металлической пластинкой на широкой улыбке, непременно заявил бы, что Чонхун-хён влюбился. Чонхун обычно всегда отшучивается, отводя эту тему, но сейчас он вряд ли отшутился бы. Он не видит себя со стороны, но уверен, что выглядит именно так, как в незлых, дружеских шуточках Хёнсана?— по-дурацки влюбленным, завороженным, полностью очарованным, и уже не знает, шутки ли это.Потому что смотреть на эти руки совсем не весело.Потому что улыбка, которую вызывают эти глаза, совсем не такая, какой должна быть.Хёнсан любит ворчливо повторять, что в каждой шутке есть промежутки. В них обычно прячется та самая правда, над которой подшучивают. Когда Хёнсан говорит это, отдел обычно делится на две группы?— тех, кто, впрочем, согласен, и тех, кто, как Чонхун и Ёнсо, считает, что шутка все же остается шуткой в любом случае.Однако, сегодня следователь Но определенно себе противоречит.***?я отвезу хенсана к себе домой не переживай он в норме?Такой ответ Чонхуна вполне устраивает, и он, успокоенный и совершенно окрыленный, закрывает диалог с Ёнсо, блокирует телефон и выходит из концерт-холла на улицу. Ёнсо позаботится о нем, переживать не о чем. Ёнсо определенно позаботится о Хёнсане даже лучше, чем тот сам способен о себе позаботиться.Чонхуну совсем не хочется домой. Ему кажется, что все это место за три часа пропиталось им, его движениями, его лисьим взглядом и улыбкой. Уходить отсюда не хочется, а Мину предупрежден, что ждать братишку с работы не нужно и ужин можно съесть самому. Поэтому Чонхун с чувством полной свободы остается у концерт-холла, бродит по улице, пиная камешки, вдыхая прохладный воздух, и даже не думает уходить.Ему кажется, что он счастлив.Господин Хон оказался человеком не только до безумия талантливым, но и до одури приятным. На автограф-сессии, когда подошла очередь Чонхуна, он сам, первый завел разговор, а когда заметил, как Чонхун растерян, улыбнулся той своей улыбкой, от которой лезть на стену хочется, ободряюще подержал его за руку и оставил свою замысловатую подпись на плакате, купленном Чонхуном в фойе перед концертом. Этот плакат непременно теперь будет передаваться из поколения в поколение, а руку Чонхун никогда больше мыть не станет. Никогда и ни за что, хоть стреляй.Когда ходьба вокруг одного здания вдруг наконец начинает казаться Чонхуну бессмысленной, и он, уверенно разворачиваясь на пятках, решается пойти к ближайшей автобусной остановке, его взгляд вдруг натыкается на совсем бесформенный сгусток чего-то слабо шевелящегося и содрогающегося время от времени. Чонхун щурится, вглядываясь в темноту, и спустя некоторое время осознает, что это сидящий на крыльце черного хода концерт-холла человек.Рядом, прямо на пыльных ступеньках валяется концертный пиджак, а вихрастая голова спрятана в коленях. В темноте его трудно узнать, но Чонхун умудряется. Видит в слабом свете эти руки, что путаются в давно не стриженых волосах, и сразу же понимает, кто перед ним.И зачем-то делает шаг навстречу. И еще один. И еще.Он выглядит разбитым и обеспокоенным, но что самое очевидное и плохое?— так это то, что он выглядит совершенно нездоровым. Чонхун пугается не на шутку, но на помощь сразу не бросается. Подходит осторожно, тихо.—?Господин Хон?Вихрастая голова и не думает подниматься, но слабый голос все же отзывается:—?Я в порядке.Отвечает автоматически, будто слышит это уже не в первый раз. Чонхун не позволяет себе подойти ближе, но ноги несут сами.Потому что он беспокоится.—?Мне так не кажется. Что с Вами, господин Хон?Наконец он поднимает голову и пристально вглядывается в лицо Чонхуна. Не узнает и настораживается.—?Вы кто? —?спрашивает он.—?Простите, я лишь проходил мимо, заметил Вас и подумал, что Вам нужна помощь.—?Вы знаете меня?—?Что?—?Вы назвали меня по фамилии.Чонхун краснеет.—?Я только что с Вашего концерта.От этих слов господин Хон, кажется, чуточку светлеет.—?И как впечатления? —?интересуется он.—?Как всегда, потрясающе.—?Значит, Вы не впервые на моем концерте? Это приятно.Он вдруг снова опускает голову на колени, но теперь уже лицом к Чонхуну, и смотрит прямо ему в глаза своим лисьим взглядом. Только взгляд этот до того пустой и слабый, что Чонхуну становится не по себе.—?Мне кажется, вам нужна помощь. Вызвать ?скорую??—?Нет, что вы, не вздумайте. Мне только нужен отдых, и все.—?Уверены?—?Конечно,?— говорит он, а затем добавляет:?— Вы торопитесь? Присядьте рядом, мне не помешала бы компания.Чонхун роняет сердце куда-то под асфальт, глубоко-глубоко, к самому центру Земли, но отказаться не смеет. Два робких шага?— и он оказывается рядом на ступеньках, неловко глядя в пол.—?Могу я узнать Ваше имя? —?спрашивает вдруг виолончелист.—?Но Чонхун,?— слегка кланяясь, представляется Чонхун. —?С Вами я, разумеется, знаком.Джинхо смеется.—?Думаю, мы достаточно знакомы, чтобы перейти на ?ты?, я прав?Чонхун понятия не имеет, как на это реагировать, и только кивает, глупо улыбаясь.Длинные пальцы Джинхо выуживают из пачки сигарету. Он предлагает Чонхуну тоже, но тот не курит, вежливо отказывается и замирает, не в силах оторвать глаз от густого облака дыма, что выпускают чужие легкие.—?Не слишком приглядное увлечение, согласен,?— тоскливо говорит Джинхо,?— но иногда без них внутри до боли пусто. Но это хорошо, что ты не куришь. И не кури. Такая зараза…—?Зачем же куришь сам, если понимаешь, что зараза?—?Бессмысленно умирать здоровым,?— смеется Джинхо как-то уж совсем невесело.—?Умирать в принципе бессмысленно,?— выдает зачем-то Чонхун. —?Представь себе: родиться с таким трудом, жить столько лет, вкалывать на работе, чтобы как-то себя содержать, пытаться добиться чего-то, а потом взять?— и умереть. Бессмысленно.Джинхо заинтересованно отвлекается от сигареты, оставляя ее тлеть до фильтра.—?Работаешь местным философом?—?Нет, что ты. Я работаю в полиции.На лице виолончелиста отражается легкое удивление. По крайней мере, это читается как удивление, хотя, возможно, Чонхун ошибается.—?Странно,?— смеется Джинхо, но на этот раз чуть добродушнее.—?Что?—?Ты был единственным, кого я запомнил на автограф-сессии. Полицейские не должны бояться людей, но ты до того шарахался от меня, что даже стало не по себе.Неловкость раскаленными лужицами разливается по щекам Чонхуна.—?На самом деле, это приятно,?— говорит Джинхо, отбрасывая истлевшую сигарету куда-то в кусты. —?Нечасто кто-то реагирует так, как ты. Видимо, мое творчество много для тебя значит.—?Да, это так.—?Спасибо.Джинхо замирает на пару мгновений, разглядывая Чонхуна в темноте. Молчание не кажется неловким, и Чонхун выдыхает, чувствуя себя совершенно спокойно. Его глаза все скользят по чужим рукам, лицу, и теряются где-то в растрепанных волосах. Чонхун, кажется, потерял себя прямо сейчас.—?Концерт ведь закончился так давно,?— наконец говорит Джинхо, не отрывая глаз,?— почему не едешь домой?Чонхун молчит. Правду не скажет.—?Только не говори, что тебе до того понравилось выступление, что ты не хочешь уезжать,?— смеется Джинхо. Чонхун смеется тоже.—?Не зазнавайся,?— говорит он.—?А разве я не прав?—?Прав.Чонхун не замечает, как сам признается, и как только осознает это, резко поднимает глаза, сталкиваясь взглядом с чужими, утопая в чужой улыбке и понимая, что, кажется, сдал себя с потрохами.—?Я могу подвезти тебя.—?Что?—?В знак благодарности за твое отношение к тому, что я делаю.—?Что?Джинхо смеется снова.—?Я не часто встречаю людей, которые относятся ко мне так, будто я не простой виолончелист, а нечто большее. Я только хочу отблагодарить.—?Тебе не стоит быть настолько открытым для фанатов, знаешь?—?Знаю,?— Джинхо отводит глаза,?— но тебе почему-то хочется открываться.Джинхо улыбается. И Чонхун не в силах отказать, даже если бы хотел.А он не хочет.