Часть 2 (1/1)
Дженнифер очнулась от сильной ноющей боли в виске. Очнулась, но не спешила открывать глаза - ей казалось, что любое движение отзовется болью, даже движение веками. Но в конце концов паника и неизвестность перевесили страх боли - последнее, что она помнила, это не очень приятная встреча в лесу с эсэсовцами. Мысли начали взрываться в голове одна за другой - они пропали. Обидно было не то, что их с Лиамом и Джошем убьют, а то, что эсэсовцы все равно найдут штаб партизанского отряда и победят в итоге. Этого никак нельзя было допустить. Зло должно быть повержено. Переполняемая этими жгучими мыслями, Джен наконец приподняла веки и обнаружила себя в каменном помещении без мебели и окон, сидящей на полу. Руки и ноги связаны не были - да и к чему это, если ее здесь заперли. Она оглянулась вокруг: в другом углу напротив сидели Лиам и Джош, при этом Джош в бессознательном состоянии лежал на плече у товарища, а тот смотрел куда-то в стену. - Эй, - просипела Джен, пытаясь привлечь внимание друга. - Вы там живы?- Я да, а Джош не очень.- Он...- Да нет, он дышит, но не приходил в сознание всю ночь. Даже не знаю, что с ним будет.- Как ты думаешь, где мы?- В карцере Освенцима, я так подозреваю.- Что теперь делать?- Спроси что-нибудь попроще. Джен переварила этот малосодержательный диалог, и паника от полной беспомощности усилилась. Юная партизанка беззвучно заплакала, но почти сразу взяла себя в руки. "Пусть делают что хотят, пусть убивают, но мы не сдадимся."- Ты заметила, что с этими конвойными что-то нечисто?- Поподробнее, пожалуйста. О чем ты?- Мы были с Джошем на опушке минут за двадцать до их появления. Машины не было. Если бы она подъехала позже, мы бы услышали - акустика там такая, что слышно каждый шорох на расстоянии двух километров, особенно ночью.- Да, странно. Вы не могли ее не заметить?- Дорогуша, их колымага стояла там и ровно там, где двадцать минут назад стояли мы. У того же самого мертвого дерева с дуплом. Джен молчала, не особенно желая вслух выражать свою панику.- И потом, ты помнишь, как стреляла в одного из них и попала? А ему хоть бы что, он бодренько так зашагал после этого, держа при этом тебя и Джоша. Это что-то очень странное, Джен. Мы же знаем рукопашный бой, вырваться из захвата - это самое элементарное, чему нас учили. А тут не просто захват - тут как будто парализовало. Любое движение оказывалось невозможным.- Что за бред? Как такое может быть?- Хороший вопрос.- Может быть, это самовнушение? Ну, из-за паники, плюс эффект неожиданности...Лиам снова хотел сказать что-то вроде "Не будь дурой, Джен", но к чему эти резкости, когда они все трое в одинаково плачевном положении. Пройдет время, и Джен сама поймет, что с ними происходит какая-то чертовщина.- Так, Лиам... нам надо понять, с кем или чем мы имеем дело.- Думаешь победить и вырваться?- Нельзя отбрасывать этот вариант и сразу сдавать себя на растерзание. Должен быть какой-то путь.В этот момент железная дверь каменной комнаты со скрежетом открылась, внутрь попал луч света от коридорной лампы, и вошел один из конвойных. В этом желтоватом свете он выглядел довольно зловеще и величественно.- Я слышу, что вы проснулись, детки. А раз так, нам пора поговорить.- Наш товарищ до сих пор без сознания, - с вызовом сказал Лиам.- Ну, это мы сейчас исправим, - ласково ответил офицер и щелкнул пальцами перед лицом Джоша. После этого странного жеста у того сразу открылись глаза и он тяжело задышал.- Ну вот и славно. А теперь все дружно встали!У Джен все еще болел висок, но она повиновалась, будто бы какая-то сила подняла ее с холодного пола - по своей воле она бы не вскочила на ноги так быстро. Даже Джош моментально встал на ноги после приказа. Конвойный свистнул в сторону коридора, и подошел еще один офицер.- Руки за голову! - отдал команду первый, и все трое опять незамедлительно повиновались. - Шагом марш вперед за обершарфюрером! - он кивнул в сторону подошедшего офицера. Первым пошел Лиам, за ним Джен, а за ней Джош. Впереди и сзади их вели двое эсэсовцев. В голове Джен сразу же зароились мысли о том, чтобы развернуться и бежать прочь - но куда бежать? Да и как тут бежать, если они заставляют их с товарищами тела двигаться определенным образом, без их воли, будто бы под гипнозом?Идти пленникам пришлось недолго. Коридор повернул налево и превратился в более широкий. Обершарфюрер, ведший их, остановился у первой же железной двери и открыл ее. - Сюда, - скомандовал он.Трое партизан зашли в комнату, которая выглядела куда более аккуратно, чем предыдущая. Выбеленные стены, огромный портрет Адольфа Гитлера, ковер на полу, большой лакированный стол с дорогими чернильницей и органайзером, настольная лампа... Увидев лампу, Джен чуть не закричала: на одной из секций абажура виднелась татуировка с готическими буквами и цифрами, и не надпись, а именно татуировка. Она поняла, что абажур сделан из человеческой кожи.Человек, сидевший за большим лакированным столом, поднял голову от бумаг, в которые смотрел до появления пленников.- Вольно, - скомандовал он. Офицеры отдали честь, а Джен, Лиам и Джош опустили руки. - Вы двое отправляйтесь восвояси.Конвойные офицеры отдали честь и вышли за дверь, закрыв ее снаружи.- А с вами, господа партизаны, мы сейчас пообщаемся.- Мы ничего вам не скажем, - подал голос Джош. - Не знаем, кто вы такие и как проделываете эти свои сверхъестественные штуки, но они не подействуют на нас. Вам придется нас убить.Человек встал из-за стола и подошел к пленникам. Джен наконец-то разглядела его: благородное лицо, морщинки на лбу и в углах глаз, жгучий взгляд глаз непонятного цвета, шикарные брови, седые волосы, гладко зачесанные назад, скулы, отбрасывающие тень на щеки, отчего лицо выглядело немного инфернально.- Молодцы, наблюдательные, заметили. Обычно ваши собратья по несчастью так до конца и не понимают, что физической силой и человеческим убеждением тут не пробиться.Он прошелся мимо троицы вперед и назад, после чего устремил взгляд своих странных глаз прямо в глаза Джен.- В некоторых ситуациях женщины куда мудрее мужчин, - бархатным голосом сказал он ей. - Может быть, вы, дамочка, не будете глупить и пытаться запугать меня фразами "мы все знаем" и просто ответите на мои вопросы?Дженнифер собрала всю волю и все силы в кулак для того, чтобы не смотреть в глаза этому человеку. Потому что понимала: как только она это сделает, сразу же лишится воли. Это было довольно тяжело, но пока ей удавалось, может, потому, что он не прилагал всей силы, чтобы заставить ее. Пока он говорил своим бархатным голосом, она рассматривала его форму: серое эсэсовское сукно, нашивки на воротнике, несколько орденов, свастика из золота, орел Рейха. На правой руке офицера был перстень с печаткой, изображавшей странный символ, которого она раньше не видела: овал надписи, вертикальный кинжал и закрученной вокруг него петлей. Надпись в овале ей тоже удалось прочесть: "Deutches Ahnenerbe". - Оставьте ее в покое! Вы можете делать что хотите, вам не запугать нас! - крик Джоша, наполненный бессильной злобой, вывел Джен из транса. И тут произошло нечто. Офицер оторвал взгляд от девушки и переметнул его на буяна Джоша, и тот взлетел к потолку, барахтая ногами и цепляясь руками за воротник гимнастерки, издавая при этом кряхтящие звуки, будто что-то мешает ему дышать. Джен почувствовала, как Лиам стиснул ее ладонь, будто пытаясь сказать: "Не делай ничего, ты не сможешь ему помочь".- Я не люблю, когда на моей аудиенции кто-то младше меня говорит без разрешения.Джош все еще висел в воздухе под потолком и задыхался, меча испуганные взгляды до на мучителя, то на своих друзей. Положение было безнадежным, но никто из них троих не знал, как его изменить.- Более того, - продолжил офицер, - я не терплю, когда со мной пререкаются в подобном тоне, парень. Он оставил беднягу болтаться под потолком, а сам снова взглянул на Дженнифер.- Этот несчастный дурак влюблен в тебя и не хочет умирать только из-за надежды когда-нибудь тебя трахнуть, - сказал он с ухмылкой. - А я, знаешь ли, обожаю рушить надежды. Рушить и давать новые. Как думаешь, почему?- Потому что когда даешь человеку надежду, можно им управлять, - ответила Дженнифер, все еще глядя на значок на груди офицера.Он улыбнулся.Лиам, стоявший рядом с Джен, почувствовал, как его обдало жаром, а потом холодом в тот момент, когда подруга ответила на вопрос офицера. Еще не хватало вступать с ними в беседы! Неужели она не понимает?!- Только вот вы ошибаетесь, господин группенфюрер, - продолжила Джен. К этому моменту службы в партизанском отряде они все уже неплохо разбирались в воинских званиях эсэсовцев. - Джош не настолько глуп, как вы думаете.Группенфюрер рассмеялся. Рассмеялся мягко и слегка удивленно, будто перед ним маленький ребенок, едва научившийся говорить "мама", произнес нечто вроде уличного ругательства.- Ну а ты, крепкий орешек? - взглянул он на Лиама. Тот стоял как оловянный солдатик, почти не шевелясь, глядя куда-то вниз. - Что ты думаешь обо всем этом? Куда вы попали, по-твоему, и что с вами будет?Лиам молчал. Вряд ли он не заметил странный значок на перстне этого человека и вряд ли не принялся думать, что это за Аненербе такое. В любом случае, как бы там ни было, Лиам выбрал позицию полного игнорирования мучителей. Он решил не вступать с ними в диалог и ничего не делать такого, на что может последовать ответ. Парень был неглуп и давно уже понял, что лучше не пытаться бросаться на амбразуру и бороться с тем, о чем понятия не имеешь. Пока было ясно одно: эти люди не имеют прямого отношения к военным действиям, и их цели и методы преследуют что-то другое, что-то пострашнее, чем убиства и захват территорий. Что-то, связанное с происходящим в концлагерях, но неофициально. Дальше мысль обрывалась.Джош продолжал висеть в воздухе под потолком, уже теряя сознания от недостатка воздуха и отчаянно кряхтя. Группенфюрер поднял на него взгляд, и парень рухнул с высоты потолка на пол, жадно вдыхая воздух.- Конвой! - крикнул офицер, и дверь тут же распахнулась, и в нее вошли двое эсэсовцев, которые привели пленников сюда. - Этих двоих героев увести и рассадить по разным карцерам. С девушкой я еще побеседую. Выполнять!