8. Особая милость шерифа (1/1)

В дверном проеме показалась громадная фигура. На него действительно стоило взглянуть! Плоское, грубое и на редкость тупое лицо с тяжелой квадратной челюстью, широкие сутуловатые плечи, неуклюжие ноги и длинные, с огромными кистями руки. Он навис над Марион и Робином, подобно скале, готовой в любой момент обрушиться и раздавить их.Девушка стала еще бледнее, хотя это казалось невозможным.– Питер Грейрет! Ноттингемский палач!– с ужасом прошептала она. – Вот именно, – подтвердил шериф. – Вчера вечером, стрелок, я пожалел тебя. Не захотел лишать Его Высочество принца Джона удовольствия видеть твою гордую поступь, когда ты сделаешь свои последние шаги к виселице. Но ты не пожелал расстаться с жизнью так, как предписывает закон, а эта девчонка умело воспользовалась отсутствием Пита. Но теперь уже никто не помешает Грейрету увидеть, какого цвета у тебя кровь, и с каким лицом ты будешь корчиться в агонии. – О сэр! – Марион бросилась к сэру Реджинальду, упала на колени, простирая руки. – Не делайте этого, милорд, не надо! О, пощадите! Я так любила вас, вы не можете поступить столь жестоко.– Еще как могу, миледи! А что касается любви, то еще не догорели свечи, которые слышали, как вы называли меня вероломным тираном, отбирающим хлеб у голодных и деньги у нищих… Из-за тебя, из-за того, что ты спуталась с этим шервудским ублюдком и предала меня, я потерял земли, золото, милость принца, Гисборна, наконец! И ты еще валяешься у меня в ногах, умоляя помиловать твоего любовника? Пошла прочь, шлюха! – он наотмашь ударил ее по лицу и отшвырнул от себя. У Робина потемнело в глазах. Но веревки не поддались, только рубашка на нем в одно мгновение стала мокрой и приобрела рыжеватый оттенок. – Не смей!– Тебе что, не терпится дать волю голосу? Эй, Пит, сунь-ка его ногами в камин. Палач поднял Робина на руки, как ребенка.– О, нет, милорд, нет! Сжальтесь, – Марион вновь вцепилась в край плаща шерифа. На скуле у нее наливался синяк, по щекам текли слезы, растрепавшиеся рыжие кудри прилипли к мокрому лицу. – Милорд, если во всем виновата я, то накажите меня, меня, а не его!– Замолчи, Марион! – успел крикнуть Робин, заметив вспыхнувший в глазах шерифа жестокий огонь. Но было уже поздно. – Что же, Марион, будь по-твоему. Пит, положи этого ублюдка, но так, чтобы он видел все, что здесь будет происходить. Палач почти бросил Робина ничком на каменные плиты и, запустив пятерню в густые черные волосы, задрал ему голову.– Готово, сэр.Шериф удовлетворенно кивнул и подозвал к себе одного из стражников.– Лоуренс, ты всегда был мне преданным слугой, и сегодня я решил оказать тебе особую милость. Тебе нравится эта девушка? – он указал рукой на Марион, по-прежнему сидевшую на полу.– Да, сэр, – усмехнулся стражник.– В таком случае, она твоя.Лицо Лоуренса вытянулось:– Но…– Она твоя, слово Ноттингема. И чем скорее ты ее возьмешь, тем лучше. А если леди будет против, Джон поможет тебе. Действуй, – шериф хлопнул его по плечу.– Старая падаль! – Робин не мог выбирать выражения.– Угомони его! Пит лихо пропустил веревку между зубами разбойника. Тем временем стражник положил арбалет, снял колчан и пояс с тяжелым мечом. Невинная Марион не поняла, что именно приказал ему сделать шериф, но реакция Робина испугала ее. Лоуренс подошел к девушке, схватил за плечи, рывком поставил на ноги и стиснул в объятиях, ища побелевших, исказившихся губ своим жадным ртом. Она отворачивалась, вырывалась, ощущая на своей шее его горячее, спертое дыхание. В какой-то миг ужас и осознание бесполезности сопротивления затопило ее и вырвало из груди первый отчаянный вопль. Стражник рванул ее юбки. Внезапно арбалетчик, стоявший недалеко от них, тот самый лучший лучник гарнизона, шагнул вперед и положил руку на плечо Лоуренса:– Оставь ее. Это не по-христиански.– Предатель! – паренек успел только ахнуть: шериф собственноручно всадил кинжал ему в бок.Но Лоуренс отвлекся, и Марион, вырвавшись, побежала по залу. Он настиг ее, схватил и поволок к стене. Она отчаянно кусала его, барабанила кулачками по груди, но он даже не замечал этого. Зажав жертву у стены, он принялся комкать ее юбки. Подоспел Джон, желавший заслужить свою долю добычи, и, стиснув руки девушки, прижал их к стене. Она кричала, звала на помощь, умоляла, плакала…Грейрет отпустил Робина. Даже катаясь по полу, кусая веревку, покрываясь кровавой пеной и сходя с ума от бессильной ярости, он ни на минуту не опускал глаза.Воспользовавшись помощью Джона, Лоуренс обоими руками задрал белые нижние юбки. Его руки коснулись ее ноги, вцепились в нее, нетерпеливо поползли выше… Марион взвыла и резко согнула ногу, ударив Лоуренса под подбородок. Издав звук, похожий на рычание, стражник выпрямился: из уголка рта у него побежала тонкая струйка крови. Одной рукой он взял ее за подбородок и, повернув к себе, поцеловал, оставив на ее губах кровавый след. Другой рукой он разорвал ей на груди платье. Марион тошнило от отвращения, ужаса и стыда. Глаза застилал то красный, то черный туман, перемежавшийся какими-то яркими вспышками. Отчаяние вновь охватило ее, и в тот момент, когда грубые заскорузлые ладони принялись мять и комкать ее грудь, крик девушки доставил истинное наслаждение шерифу:– Робин! Робин, спаси меня! Где же ты…Трудно передать, что происходило с разбойником. Стоявший рядом с ним арбалетчик уверял потом, что прямо у него на глазах в черных волосах Робина появлялась седина. А Лоуренс уже вновь подхватил Марион, опрокидывая ее на стол, раздвигая ей ноги. Она чувствовала его руки на своем теле и уже не в состоянии была сопротивляться. А потом… потом она почувствовала то, что заставило ее голос вознестись к самым сводам родного замка... Насильник входил все глубже, и ей казалось, что вот сейчас она умрет, но оскорбляющая, мучительная боль продолжалась, и ей не было конца… Природа оказалась милосерднее людей и послала ей избавление: она потеряла сознание. Удовлетворенно хрипя, Лоуренс отошел от стола, собираясь уступить место Джону, но шериф остановил второго стражника. Взглянув в лицо растерзанной девушки, а потом на Робина, лежавшего на полу без признаков жизни, он усмехнулся и махнул рукой: – Довольно. Уходим отсюда. У меня еще масса дел в Ноттингеме.***Дверь закрылась за последним солдатом. Вскоре затихли их голоса и звук шагов. Мертвая тишина воцарилась в зале, как на поле брани после сражения. Вдруг молодой лучник шерифа пошевелился, открыл глаза и огляделся. Какая-то ужасная мысль исказила его бледное лицо. Он попытался подняться. Это удалось ему не сразу. Гримасы боли одна за другой сменялись на его лице, пока он пробирался от стула к столу, от стола к стене. Наконец он опустился на колени возле связанного разбойника, с трудом перевернул его на спину и начал трясти. – Стрелок, стрелок, очнись, – повторял он. – Очнись! Или мы все погибнем: и ты, и я, и твоя девушка.Робин застонал, приходя в себя, и с отвращением выплюнул концы перекушенной веревки. Когда он открыл глаза и увидел стражника, лицо его исказила ярость. Разбойник рванулся, в который раз тщетно пытаясь разорвать путы. Однако через несколько мгновений, когда он вгляделся в лицо лучника, ненависть Робина сменилась удивлением: – Ты?! – воскликнул наконец разбойник.– Да. Это у меня ты выиграл приз шерифа. Они подожгли замок – нам надо немедленно выбираться отсюда. Услуга за услугу. Я тебя освобожу, а ты перевяжешь мне рану. Договорились?Робин кивнул. Товарищи забрали у лучника оружие, но никому не пришло в голову достать кинжал шерифа из его раны. Им парень и перерезал веревки. Робин сел, растирая руки, и оглядел себя.– Святой Кесбет! У меня нет сумки… Чем же мне тебя перевязать?– Извини… – Что?– На нижней юбке твоей девушки много оборок…Робин вздрогнул и вытер рукавом кровь с разбитой губы.– Ладно.Он встал и подошел к столу, на котором неподвижно лежала Марион. Заглянув в ее мертвенно-бледное лицо, Робин замер и перестал дышать. Ему понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы решиться прижать пальцы к ее шее и проверить пульс. Сердце билось. Разбойник оперся обеими руками о стол и с трудом перевел дух, чувствуя отвратительную слабость в ногах. Справившись с собой, он ласково и осторожно провел ладонью по ее щеке и, как мог, прикрыл ей наготу разорванным платьем. – Ты обещал, – напомнил лучник. Робин еще раз вздохнул, оторвал от юбки две широкие оборки и, вернувшись к пареньку, начал перевязку.– У шерифа с тобой были личные счеты? – заговорил он, по привычке отвлекая раненого от болезненных ощущений. – Можно и так сказать. Похоже, он не простил того, что сегодня утром меня не было на площади. Он не сомневался, что я бы снял тебя стрелой с той повозки. – Я тоже не сомневаюсь в этом. Так почему же тебя не было на площади?– Потому, – парень взглянул прямо в черные глаза разбойника, – что я не хотел убивать тебя. – Вот оно что, – Робин закрепил конец бинта, вытер руки обрывком оборки и сунул его в кошель. – Может быть, ты бы и условия договора, который я предложил тебе на состязании, выполнил бы? – Может, и так, не знаю. О, мне лучше, спасибо, – лучник поднялся на ноги. – Возьми мой плащ и заверни в него девушку. Нам надо торопиться. Он распахнул входную дверь, Робин закутал Марион в синее сукно и взял на руки. Но они не сделали и трех шагов по коридору: он весь был наполнен дымом. – Назад, стрелок! – крикнул парень. – Они завалили двор сеном. Если дым уже здесь, нам не пройти.– Мы опоздали? – Можно попробовать через верх. Если найдется веревка, мы спустимся с башни за стену.– Ну, веревка – не проблема, – Робин опустил Марион в кресло и, взяв кинжал, обрубил закрепленный на стене конец шнура, на котором висела чугунная люстра. Она со страшным грохотом рухнула на пол в центре зала. Разбойник отрезал второй конец и швырнул его лучнику. Пока тот сматывал шнур, Робин положил одну руку Марион на другую, обмотал их углом плаща и связал обрывком оборки. После этого мужчины снова вышли в дымный коридор и стали подниматься по лестнице. Наконец, кашляя и задыхаясь, они вошли в комнату под самой крышей. Они надежно закрепили конец шнура, и воин шерифа помог Робину продеть голову и руку в кольцо рук Марион. – Ты сможешь спуститься? – разбойник с тревогой смотрел в белое искаженное лицо парня. – Я выброшу веревку в другое окно, – ответит тот. – Спущусь сначала на стену, там передохну и – вниз.– За стеной огонь.– Ты же не можешь тащить нас обоих, стрелок, – он положил руку на плечо Робина. – Как-нибудь выберусь. А если нет… – его взгляд упал на Марион. – Глупо получилось. Я даже не знаю ее имени.– Марион Ли, хозяйка этого замка. – Обещай мне, – лучник сжал плечо разбойника и отвернулся, – обещай, если я погибну, назвать вашего сына Бирком. – Это твое имя?– Да. А теперь торопись, стрелок, иначе имя давать будет некому. Робин обнял парня, потом сбросил вниз веревку и полез, крепко держась за нее и упираясь ногами в стену. *** Становилось жарко.Внутренние постройки пылали, двор был объят огнем, пламя гудело уже в нижних комнатах башни. Робин услышал грохот падающих балок и стал спускаться быстрее, стараясь не думать о большой высоте, об острых камнях у подножия башни, о спуске в ров, на дне которого время от времени желтые языки пламени отражались в лужах. ?Еще немного, – говорил он себе. – Осталось совсем чуть-чуть?, – и продолжал перебирать руками, стиснув зубы, не отрывая взгляда от стены.Марион тихо застонала, дернулась и снова затихла.Ее руки давили на грудь, мешая дышать; налетавший ветер раздувал огонь и пытался раскачивать веревку с полумертвой девушкой и безумцем, решившим, что можно выбраться из пылающего замка; сидевший на подоконнике раненый Бирк видел, как нехотя, но неотвратимо занялась тяжелая дверь в комнату, а Робин спускался, спускался, спускался без конца… Внезапно его ноги коснулись земли. Издав то ли стон, то ли всхлип, Робин аккуратно снял с себя кольцо рук девушки и, обнимая ее, попытался спуститься в ров. Но пальцы выпустили веревку, и он вместе с Марион кубарем скатился вниз и плюхнулся в затхлую воду. Едва приподнявшись, увязая коленями в илистом дне лужи и поддерживая Марион, разбойник попытался сквозь огонь и дым различить в вышине спускающегося Бирка. Внезапно огонь вспыхнул с особой силой. Пламя взвилось над стеной, почти коснулось паренька и мгновенно запалило веревку. С последней надеждой лучник высадил ногой ближайшее окно. Воздух ворвался в башню, из окна полыхнул огненный столб. Бирка толкнуло, ударило о стену и швырнуло вниз, в огромный жадный костер. Робину казалось, что сквозь треск и гул пожара он слышит его крик. Грохот рухнувшей башни заглушил его навсегда…