Глава 1 (1/1)

— Клара, tsavt tanem, дай обниму, красавица, какую дочку воспитала, счастья обоим детям, поздравляю! — Фредди Урбинян, давний соперник Лаврентия Медичяна, все мечтавший занять его место главы армянской диаспоры, заключил вежливо улыбающуюся Клару Медичян в крепкие объятия.?Потому Медичяны и согласились выдать Мэгги за Фрэнки Чибо, несмотря на большую разницу в возрасте?, — размышлял Джироламо, наблюдая за представлением из тени колонн. Невесте едва исполнилось восемнадцать, а жениху перевалило за сорок. ?Урбинян в последнее время набрал вес, приходится искать поддержку на стороне?.Что Лаврентий, что отец Фрэнки, сенатор Джованни Чибо, вложили в свадьбу какие-то невероятные средства, сняли под неё в пригороде целый дворец с огромным парком и пригласили в гости тысяч десять гостей. Или даже тысяч сто. Джироламо от толпы до смерти устал, но приходилось присутствовать и держать лицо. Чибо-старшему Семья делла Ровере оказывала протекцию, как дальнему родственнику, так что Дон Франческо и, заодно, Джироламо были тут почётными гостями. Джироламо покусал губу. Джованни Чибо был хитрым лисом, всегда точно знавшим, откуда дует ветер, и ухитрившимся много лет оставаться лево-правым центристом. А в последнее время он особенно лебезил перед Семьёй, причём не только и не столько перед Доном, сколько перед Джироламо, осыпая его лестью и подарками. Видимо, метил в кресло вице-президента.?Цавт танэм?, — передразнил он мысленно. Джироламо тоже так называли сегодня бессчётное количество раз. Зороастр, вертевшийся рядом в один из таких моментов, с довольной улыбочкой объяснил, что по-армянски это означает что-то вроде ?дорогой, милый?, но ещё нежнее. Джироламо уже перестал задаваться вопросом, откуда Зороастр знает армянский, идиш, китайский и даже русский. Тот поспевал везде и находил себе тысячи занятий, что легальных, что нет. На этой свадьбе, например, он неожиданно оказался ведущим. И сейчас развлекал гостей какими-то идиотскими конкурсами. Гостям, что характерно, нравилось.Джироламо проследил взглядом, как он взмахивает руками и вертится на месте в распахнутой, несмотря на январскую погоду, куртке, как смеётся, запрокинув голову, как вокруг него искрится снег, и вспомнил их последнюю встречу три дня назад. Тогда Джироламо впервые остался ночевать у Зороастра в квартире, хотя они трахались уже полгода. Он тогда успел за день слетать в Вашингтон и вернуться, и, поспав в самолёте, чувствовал невероятное нервное возбуждение. Он приехал к Зороастру из аэропорта, и тот отсосал ему прямо в коридоре, даже не дав принять душ с дороги. Это было мерзко и невозможно возбуждающе, и они потом трахались, как кролики, едва успев дойти до кровати. На ней Джироламо потом и вырубило. Проснулся он с рассветом, и спросонья даже не сразу понял, где находится. А потом лежал и как дурак рассматривал спящего рядом любовника. Его смуглый горбоносый профиль, густые, загнутые, будто накрашенные, ресницы, пухлые губы, спутанные кудри, которые так приятно было перебирать пальцами, колечко в ухе, крепкие плечи с гладкой кожей. Красота Зороастра была бесстыдно-яркой, чувственной, он сам был, как солнце, и без него жизнь Джироламо будто теряла краски. Он уже давно перестал притворяться перед собой, что может закончить эту запретную, опасную связь в любой момент. Наоборот, мысль о неизбежном разрыве наполняла его такой тоской, что хотелось выть. И это пугало больше всего. Джироламо поплотнее запахнул пальто.— Я твой друг и всегда тебя поддержу, — над его плечом протянулась рука с бокалом шампанского, потом этот бокал вложили ему в ладонь. Альфонсо был всего на пару дюймов выше, но ухитрялся вести себя так, будто разница в росте все десять. — Но ты палишься.Джироламо дёрнулся, едва не расплескав шампанское, и поспешно отвёл взгляд от смеющегося Зороастра.— Угу, — протянул Альфонсо, будь проклята его внезапная проницательность. — Значит, я прав. То-то ты всегда отказываешься от моих девочек.— Альфонсо, — Джироламо взял себя в руки и попытался лихорадочно придумать отговорку, а как назло в голову ничего не приходило. — Если ты не хочешь, чтобы я выбил из тебя эту чушь…— Эй, эй, — поднял руки тот. — Притормози. Я же сказал, что можешь на меня рассчитывать. Выбор, конечно, так себе. Тебе бы подошёл кто-нибудь более элегантный. Вон, как Филипепи.Сандро Филипепи был художником и открытым геем. Обычно его приглашали, чтобы показать свою толерантность. Джироламо закатил глаза.— Ты бы ещё Элтона Джона вспомнил, — заметил он.— Элтон для тебя староват, — покачал головой Альфонсо. — Мы же ищем сильного жеребца для нашей ко… нашего жеребца.— Ох, заткнись, — Альфонсо был в своём репертуаре, и угол рта Джироламо сам собой пополз вверх. — Попробуй только ляпнуть такое прилюдно.— Ну я все-таки не совсем идиот, — Альфонсо хлопнул его по плечу. — А как же эта… Зита. Или Гита. Короче, африканочка, с которой ты крутил в универе. Не дал мне её у себя отбить, сучонок.Джироламо опустил взгляд в бокал и залпом выпил. Шутить ему расхотелось.— Она была просто подругой, — ответил он ровно.Дон Франческо тогда тоже был убеждён, что они встречаются: ещё бы, Джироламо так хорошо притворялся. Дон решил, что ?черномазая? не пара его крестнику и преемнику. А потом и позаботился о том, чтобы они перестали быть парой.?Эта негритянская шлюха сама раздвинула передо мной ноги, — вспомнил Джироламо, — ты должен быть благодарен, что я вывел жадную тварь на чистую воду!?Джироламо тогда был ещё молод и беззаветно предан Дону. И почти поверил в то, что Зита сама… если бы та через неделю не перерезала себе вены.— Эй! — возмутился Альфонсо, возвращая его в настоящее, — Этот хуй там что, опять возле Полли увивается?!И, всучив Джироламо свой бокал, он решительным шагом направился в сторону своей жены, Полин, и Лаврентия, который посмел приблизиться к ней ближе, чем на два шага. Джироламо бросил бокалы на снег и пошёл следом. Альфонсо все не мог простить Медичяну, что двадцать лет назад тот встречался с его женой. А мордобитие в опасной близости от огромного и прекрасного свадебного торта явно породило бы нездоровую сенсацию.Цепкого взгляда, неотрывно следившего за ним последний час, Джироламо не заметил.