Остановки (1/1)

Вновь пошел дождь, размывая и без того хреновые дороги: то ямы, то кочки... В общем, трясло нас прилично, заставляя порой даже материться в слух. Приходилось крепко держать в руках свои пожитки, чтобы не растерять все на таких скачках. После очередного подобного ?прыжка? наш грузовик перестал двигаться вперед. В смысле: колеса-то двигались, причем исправно, однако сам транспорт лишь разбрызгивал грязь.Опять завязли, что ли? Рядом уже начали звучать недовольные возгласы.- Эй, мелкий, - сказал из дальнего угла Седрик. Он обращался к Илмари, сидевшему с краю, – Глянь, что там?Он выглянул наружу и принялся что-то разглядывать под машиной, причем так, что чуть сам не вывалился наружу, если бы его вовремя не ухватили за грязную униформу.- Завязли, - подтвердил Илмари. Вновь волна недовольства: ворчание, печальные вздохи, мат.- Все, вылезаем.Мы принялись выпрыгивать из грузовика. Сапоги тут же увязли в грязи и пропитались ею насквозь. Словно в трясину в болоте попала снова. Шаги давались ощутимо тяжелее, а размытая земля щедрыми слоями оставалась на обуви.Неприятно, но привычно.Феликс, который был нашим водителем, бормоча проклятия, взял закрепленную спереди грузовика лебедку, выбрал из ближайших деревьев то, что покрепче, и закрепил вокруг него трос.Хорошо, что наши машины оснащены такой полезной хренью. Вообще, наш транспорт был, пожалуй, единственным, что сейчас не вызывало нареканий. Хорошие они, - марки ?StudeBaker?, - придумано и изготовлено в КША, закуплено Империей для армии, отобрано в бою нами. Это вам не местные трехколесные развалюхи - знающие люди делали все-таки. Феликс завел двигатель, который заодно мог запускать и лебедку, а мы почти всем взводом толкали грузовик. Ладони скользили по мокрому железу корпуса, ноги в вязкой земле, а тех, кто стоял рядом с колесами, этой самой землей еще и забрызгивало. В общем, дело делаться хотело неохотно. В общем, пришлось рубить одно из ближайших деревцев и подкладывать его под увязшее колесо. После этого мы, в очередной раз промокшие насквозь и обозленные, вновь расселись по машинам и продолжили путь. Грязи в кузов нанесли… Интересно, кому поручат это отмывать?И вновь дорожная тряска.Промокшие насквозь ноги требовали согреть их. Как бы ногти грибком не пошли от подобного. - Слышь, Имка, - толкнула меня локтем в бок Валери. Выглядела после ранения она не очень хорошо, но старалась делать вид, что все в порядке. - Чего?- Держи, - она передала мне сигару, – знаю, ты у нас любительница табака. Это за сегодня. Ну, вы ж меня прикрыли-оттащили, как я пулю поймала. Аннике уж отдала одну, теперь тебе - вот.- Спасибо, - я приняла подарок и спрятала во внутренний карман. Как бы не намочить. И где она только взяла сигару такую?- Вот как-то успела с утра с одного из солдатиков забрать. Не только у вас поножовщина была, - видимо, вопрос вполне ясно читался на моем лице и так. Шустрая, что еще сказать? Мне б такой мозговитой быть. Хоть я ничего не просила, но, можно сказать, что мы в расчете. Это у нас что-то вроде негласных правил. Мол, выручи ближнего своего, а там уж и он в долгу не останется.Хотя, наверное, везде так, ну, в смысле, в подобных коллективах.***Дождь прекратился, когда мы подъехали к очередному городку - Юэлл: до войны здесь работало два завода по переработке рагнита. И хоть заводы, да и сам городок более-менее уцелели, но само производство было остановлено. - К тому же, - сказал Седьмой, перешагивая через обломок стены, рухнувший на дорогу, – сейчас ведь основные бои проходят на равнине Наггиар, вот и все силы там собирают, так что не думаю, что здесь будут военные.- Логика и наши генералы – вещи несовместимые, но поверю тебе на слово, - мой голос звучал приглушенно из-за шарфа, которым закрыла лицо. Нечего всем смотреть на мои раскрасневшиеся щеки! – К тому же, мне как-то не по душе просить помощи, особенно здесь и сейчас.- Мне тоже не нравится эта идея. Но ты сама знаешь, в каком мы сейчас положении: если где-то можно помощь получить, то эту возможность именно сейчас игнорировать нельзя, - вел себя командир как обычно: сдержанно и спокойно. Выражение беспокойства редко возникало на его лице, и лишь в тех случаях, когда наступал действительно серьезный пиздец. А вообще, мы с Седьмым лишь шли в разведку, и ничего сверхплохого сейчас не грозило. Командир решил сам все увидеть и узнать. Он всегда так предпочитал делать.Этому городку досталось не так сильно: дороги целее, дома тоже, некоторые даже остались нетронутыми, да чего там - даже окна кое-где уцелели. Правда, жил в них мало кто: все, кто здесь остался, в основном кучковались поближе к местной больнице, которая сейчас была не только центром города, но и самым важным в нем зданием. Да и чище здесь казалось: по крайней мере, всякого хлама по улицам было разбросано не так много.Шли особо не таясь; чего-либо военного в городе и впрямь не наблюдалось, а местные жители хорошо нас знали и любили. Не впервой мы здесь. Сначала, правда, пришлось усердно выбивать разваливающиеся сапоги об стену, а то грязи налипло… Словно толстую галошу поверх надела - вот сколько грязи было.Помимо этого, ничего необычного с нашей парочкой не случилось: мы, спокойно и особо не таясь, дошли переулками до района больницы. Кругом было тихо, лишь ветер завывал в подворотнях. Вот это звучало порой жутковато, казалось, будто это воет зверь или чудовище какое.А жители нас встретили хорошо, помнили еще, как наш взвод их город отбил. Других военных здесь не было, поэтому они были готовы и рады принять нас всех. Даже кашей потом накормили, с полевой кухни. Истосковавшийся по еде желудок отчаянно требовал не скромничать, и, такое бывает редко, но на этот раз я его требования проигнорировала. Неудобно ведь перед местными было – они ведь и так сильно рискуют, помогая нам, а тут мы их еще и объедаем, не говоря уже и про наш бомжатский вид и всю ту антисанитарию, что принесли с собой. Потому долго здесь оставаться мы тоже не собирались - пока Валери не отлечится, благо в здешней больнице еще оставался целебный рагнит. Так что несколько часов - максимум.А мне бы пока неплохо ноги с обувью подсушить после сегодняшних толканий в грязи. Выбрала один из заброшенных домиков, там даже камин был в одной из комнат. Со мной еще была Джизелль - замкнутая пироманка, поэтому с тем, чтобы разжечь огонь, проблем вообще не было.Джизелль тут же уселась перед камином и начала едва слышно о чем-то разговаривать с огнем. А я же… Разулась, сняла носки, чей запах по степени отвратности, наверное, можно было сравнить с тухлой рыбой, и положила все это поближе к огню. Затем растянулась на грязном ковре, ногами тоже поближе к камину. Развязала ленточку, распустила свои темно-синие волосы, собранные в хвост. Сальные, покрытые грязью, слипшиеся… Беда, в общем. Ну да ладно, грешно жаловаться, ведь мы сегодня поели, а теперь даже погреться нормально можно. Хотя, вообще в идеале было бы в баньке попариться. С веничком. Да так, чтоб пожарче, как в кочегарной, или даже сильнее. А перед этим, или в процессе, еще и изнутри погреться столькими-то граммами спиртяшечки. А потом…Так, нет. Вот об этом лучше пока не думать.А еще я поймала себя на том, что то ли лежу, то ли сижу на ковре с, наверное, дурацкой улыбкой на лице, которая мне совершенно не к лицу - выражаться тавтологически если. Снова несу бред. Но улыбочку уберу – не хочу, чтоб видели такой.Чуть позже к нам пришла еще Кларисса, которая тоже поставила сушить обувь с носками и ноги погреть заодно.А еще чуть позже подошла одна девочка - из местных. Лет, где-то, пятнадцати, светлые волосы, голубые глаза, и лицо-то совсем детское. Ангельской внешности – как принято называть таких детишек. И имя у ней еще какое-то редкое было, обычно такие наоборот запоминаются хорошо, но явно не в моем случае. Это была уже не первая наша встреча. В смысле, не за сегодня, а вообще. Помогала она нам во время памятного освобождения этого города.Пригласили ее к костру, коль запах не мешает и дел срочных нету. Еще, по законам жанра, надо было угостить малышку шоколадкой или еще чем вкусненьким, но единственное, что я могла бы предложить – это сигару, однако приучать это создание к курению мне не хотелось. По соображениям совести. Да и самой надо будет.Поэтому ограничились сегодня разговорами по душам. - Вижу, вы все еще скрываетесь, - сказала наша ангелочек, усаживаясь рядом с нами на ковре и поджимая под себя ноги в сильно великих ей резиновых сапогах. – Даже представить сложно, каково это. Вы сильно исхудали. Первые слова, и этот разговор мне уже не нравится: нас пытаются жалеть, чего я не люблю. Мне ведь уже целых семнадцать - взрослая тетка, сама о себе заботиться умею.- Да нет, не так уж все и сложно, - ответила ей Кларисса. Похоже, ей тоже не нравились подобные темы. - Ты лучше скажи, как сама поживаешь? У вас тут хоть нормально все? – поспешила я перевести тему. - Да, - она вздохнула и спрятала ладони в рукава выцветшей розовой кофточки. – С тех пор, как вы ушли, ничего необычного не происходило. Больница наша потихоньку пустеет, люди выздоравливают; Станиславу назначили старшей медсестрой, а я все также у нее помощницей работаю, учусь медицине. На заводах потихоньку все восстанавливают, говорят, скоро вновь работать станут. А в остальном ничего нового. - Как зрение твое, не вернулось? – бедняжка во время обстрела потеряла сразу обоих родителей. Самым страшным оказался вид крови, вытекающей из их тел - своего рода финальная черта, говорящая, что этих людей больше нет. Это напугало нашу девочку до такой степени, что та даже перестала различать цвета; мир окрасился в черно-белые цвета, разной степени светлости и темности. Как в кино, хотя, говорят, что где-то на западе уже придумали цветную пленку.- Все также. Но, я уже привыкла, словно так было всегда.И тишина. Лишь треск огня да едва слышные слова Джизелль, которая продолжала разговаривать с пламенем. - Кстати, а вы не придумали продолжение к той истории? – нарушила тишину наша гостья. Это она у меня спрашивала. Что-то я ей рассказывала, да вот не помню уже, что именно. - Про тигра, который огонь сторожил, - терпеливо сказала она. Судя по глазам, ей очень хотелось узнать продолжение. - Нет, извини, - солдат ребенка не обидит, как говорится. Поэтому рассказывать другую историю могу. Хотя, истории это не то, в чем я сильна. Могу придумывать разные миры и прочее, но историями это едва ли можно назвать. – Но есть другая, если хочешь?- Хорошо, - она кивнула. Ребенок, что еще сказать?- Тогда слушай, - я осмотрелась по сторонам. Не люблю рассказывать что-то нескольким людям сразу; всегда остается ощущение, что кто-нибудь втихаря да будет посмеиваться, мол, во бреду нагородила. – Жил да был как-то человек по имени Данко. Ни с кем не ссорился, плохим словом его не вспоминали… Но случилось так, что попал Данко в ад – за что и почему, он не знал. Но знал то, что хочет выбраться оттуда, преодолевая все трудности. И был он не один такой: на пути своем встречал Данко и других людей, желавших тоже выбраться из этого места. Среди них были и хорошие люди, и плохие, но всех объединяло одно - это желание и готовность действовать вместе. И был среди последователей Данко один человек по имени Ахаб. Он был самым сильным из них, без его помощи могли не справиться, однако Ахаб не искал выхода из ада и прощения своей души. Он хотел поквитаться с тем из ангелов, кто отправил его в это место. Данко знал, что просто так Ахаб с ним не пойдет, и поэтому они заключили договор: весь путь Ахаб будет помогать Данко и его последователям, а когда придет время, то уже Данко поднимет своих людей на то, чтобы помочь Ахабу поквитаться…- А дальше?- Не знаю. Не придумала. Вот такое вот смешение истории о Данко, ?Божественной комедии? и ?Моби Дика?. Кто знает, быть может, когда-нибудь объединять рассказы классиков подобным образом станет нормой. Сколько же всего интересного тогда будут придумывать! Было бы интересно хотя бы мельком глянуть на эти времена. - А, может быть, вы тогда напишете? – предложила она. А во взгляде то, что по повериям умирает последним – надежда. Эта девочка явно смотрит в даль с надеждой на лучшее. Не знаю, хорошее ли это качество. – Ведь, мы можем больше и не увидеться, а мне хочется узнать, что вы придумаете дальше. Интересно получается.- Посмотрим, малышка, посмотрим. Ложь.А роль рассказчика, тем временем, переняла на себя Кларисса, правда история у нее уже была другая, уже реальная. Про то, как одна молоденькая дурашка влюбилась в пленного вражеского солдата, взаимно, и помогла ему сбежать. И про надежды вновь встретиться после войны.- А ты что после войны делать будешь? – спросила я у девочки, когда и рассказ Клариссы подошел к концу.- Хочу тоже военной стать, - ответила она. Говорила уверенно. Тревожный звоночек. Если бы не камин, то я бы всерьез посчитала, что у нее действительно в глазах горит огонь. - Не советую.- Почему?Я бы тебе объяснила, но ты ведь все равно сделаешь по-своему. По глазам твоим, голубым-преголубым, вижу, что приложишь все усилия, чтобы смотрели они иначе, уже не так по-детски наивно. Человек-демон предупреждает человека-ангела, чтобы не превратился в такого же демона.- Почему-почему? Вот ответь мне, зачем тебе это?- Ну, хоть война и добралась до меня, но я не хочу, чтобы это случилось с другими, поэтому я хочу защищать свою страну.Ну да, конечно. Очередные сказки о святости миссии военного. А если тебя отправят в другую страну отстаивать сомнительные интересы неизвестно кого и убивать ради этого людей, которые тебе ничего не сделали? Ведь, война, в первую очередь, грязь. Одно дело – проходить через это, зная, что защищаешь дом, родных, и все такое. Другое – служить сомнительным интересам верхушек, а это уже сродни занятию проституцией. Не то, чтобы я строила из себя святую, просто не хочется, чтобы именно эта девочка не пошла по данному пути. Потому буду очень надеяться, что твое зрение испорченное тебя же и убережет. Вон, лучше оставайся в больнице здешней – уверена, тебя здесь все любят и уважают, здесь ты принесешь пользы куда больше, чем ползая по грязи с винтовкой.Да, в чем-то моя и ее истории похожи, однако в моем случае есть конкретные люди и цели, ведь у меня это не только и не сколько возмездие, сколько борьба с вещами, которые я ненавижу. Не повторяй такого.- Вот коль снова нападет кто, тогда и вступай, а в остальном – шли всех лесом. Вон, лучше в больнице оставайся здешней – в медицине ты всяко полезнее будешь, чем с винтовкой.Разъяснять в подробностях бессмысленно – не поймет. Вернее, поймет, но не признает, пока сама в это хорошенько не окунется. Наступила вновь тишина. Каждый думал о своем.Щелчок.На пороге стоял Феликс с уже знакомым фотоаппаратом. Все фото делает.- Эй, можете сесть поближе к камину, чтоб все в кадр нормально попали. Да, во, вот так. И Джизелль еще лицом в камеру разверните. Ага. А теперь замрите и улыбочку.***Вечером того дня, когда и стемнело уже, мы уже находились за много километров от городка Юэлл, почти у самой линии фронта. Скрывались в лесах, подыскали там место получше, чтоб грузовики и танк разместить где было, и принялись обживаться. А обживаться решились в ямах, которые себе и рыли. По одной на четырех человек. Вновь шел дождь, и вновь промокли ноги. Земля походила на жидкую кашу, вода оседала на дне нашей ямы. Замечательно. - Блин, - Пятьдесят Шестой стукнул кулаком по лопате. Вниз шлепнулся комок земли. – Знал бы, что такое будет, то сбежал бы тогда вместе с Гусургом.- Ты уже пробовал один раз. Тебе не хватило? - ответила Валери, выбрасывая очередную порцию земли. Из-за разговоров она сбилась с темпа, и в итоге бросок частично пришелся ей в лицо. Помимо этого выглядела она теперь не хуже, чем остальные - рагнит быстро поставил ее на ноги. Но это потому, что и ранение у нее легкое было. Вот если б ей из костей поломало чего, то парой часов дело бы не ограничилось, тут уже счет на недели бы пошел.Что же до наших копательных работ… А что с ними? Они везде одинаковы, вот и тут ничего особенного. Приходилось, правда, работать в быстром темпе, дабы не дать себе почувствовать холод. Тут пришла на помощь песня. Вообще, говорят, что самые поющие люди на свете – это моряки. И самые пьющие тоже. Но песня для них это не сколько средство развлечься, сколько способ всем и сразу войти в один общий ритм работы. Вот и тут с нами нечто похожее случилось. Голос у меня, конечно, был далек от певчего, как и у большинства моих коллег, которые вскоре тоже подхватили слова:Praise the Sun, and pass the ammunition Praise praise the Sun and pass the ammunitionLife affirming and our spiritual trustNlelith is a prophetFrom the prophet came the kingFrom the king came the pauperFrom the pauper came the swingFrom the swing came creationFrom creation came loveYou don't know what this love is all aboutPraise the Sun and pass the ammunitionPraise praise the Sun and pass the ammunitionPraise the Sun and pass the ammunitionPraise praise the Sun and pass the ammunition…Ну и далее там еще много по тексту. Такая песенка на средневековый лад. Из сказки одной старой, про некоего война – Пепельного, как его называли. В детстве очень нравилось перечитывать ее. Помнится, однажды на день рождения папа подарил мне эту книгу из особого издания, со стилизованным готическим шрифтом и рисунками, а до этого была просто старая пожелтевшая от времени книга. Относилась к такому подарку я очень и очень бережно, даже собаку близко не подпускала во время чтения. Дело в том, что такие вещи были в наших местах редки, а особенно если и учесть довольно плохое отношение к дарксенскому населению. В общем, эта вещь для меня дороже любых богатств была. Недавно, говорят, кино даже по этой сказке сняли, хотя я не представляю, как такую ее можно ужать в рамки фильма. Но все равно было бы любопытно посмотреть.В общем, скучный рутинный труд немного мы разнообразили. Потом получившиеся ямы закрыли кусками непромокаемой ткани, обговорили, кому когда ночью дежурить и куда смотреть во время дежурств. Из всей нашей четверки, в лице меня, Анники, Валери и Пятьдесят Шестого, первой охранять вызвалась я. Лучше уж сейчас отстоять положенное время, а потом с чистой совестью лечь спать, чтобы уже никто не мешал и не отвлекал.Надеюсь, хоть на этот раз дадут поспать вдоволь.