?Циркачи? (1/1)

Рутина. Именно так можно описать события последних дней, сводившиеся к денному-нощному бдению в окопах, в ожидании новых ?грачей?, если те вновь решатся заглянуть в эти края. Как отбили этот мост да хутор у них, вот так и сидим с тех пор, все ждем, да маемся от скуки. Вроде, и радоваться надо, что все спокойно, но, простаивание без дела давало чувство неуютности. Почему мы просто сидим здесь и ждем, пока придут нас бить? Не правильнее ли отправиться бить врагов первыми?В такой ситуации остается тешить себя мыслью, что начальству со своей верхушки видно лучше, как нам надо. Прибывающие время от времени машины с припасами сообщали вести с полей, о том, как в других местах теснят ?грачей?. Обещали, что если так пойдет и дальше, то в ближайшие дни мы вернемся в академию. Но это где-то там, пока только в будущем – сейчас же нам велено довольствоваться мирным времяпровождением на природе, сидя в окопах.- Сегодня с мяском, - довольно сказал повар, накладывая нам в котелки еду: вновь греча, но на этот раз, как уже было замечено, с мясом. – Под утро ?грачи? решили на нашу базу, ну, которая монастырь, напасть, и, в итоге, ничем хорошим для них это не закончилось. После этого решили наши обход более тщательный устроить, и, как сказали, какая-то девка бешеная в лесу двоих кабанов завалила. Вот поэтому и мяско у нас сегодня есть.- Это хорошо – надоела уже постная еда, хуже редьки горькой, - ответил ему я, закрывая крышку своего котелка. - Вы это, еще хлеба-то возьмите! – крикнул нам вдогонку повар.- Точно, как про него-то забыл? Видать, привык уже, что хлеба нам ?в поле? не дают, - я забрал полагающийся нам батон белого. – А откуда щедроты такие? - Так а я ж почем знаю? Либо по закромам наскребли, либо люди добрые нашлись. Или не добрые, если все это в долг.На этом мы оставили полевую кухню, уступив место в очереди следующим в очереди, и пошли к выходу с территории хутора. Наша четверка, в лице меня, Мелиссы, Франки и Козетты, возвращалась в наш тесный узкий окоп. Солнце краснело над кронами деревьев, уходя в закат, уже начинали жужжать-раздражать комары. Трещали сверчки, где-то в лесу заголосил филин.Не смотря на то, что погода стояла теплая, горячий котелок с едой приятно согревал ладони. - А как хлеб-то делить будем? – поинтересовалась Фрранка, когда мы вновь собрались в нашем земляном обиталище. Сидеть в этом окопе было тесно, слишком узкий. – Рвать на куски руками? А то у меня нож грязный. У Меллиски тоже – весь в кровище. - Я порежу, мой нож чистый: как выдали, так и не пользовался, - сказал я. – Было б, только, на чем.- У меня платочек есть, - предложила Козетта, поставив на землю свой котелок и сняв со спины рюкзак. – Должен быть чистым. Она передала мне довольно широкий кусок белой ткани. Обычная ткань, без каких либо узоров и прочих приукрас, но чистая, что аж пачкать расхотелось. Расстелив платок у себя на колене, я положил на него хлеб, придерживая его свободной рукой. - Ой, ты же порежешься! – испугалась медик, глядя на то, как я собирался делить батон. - Не порежусь, - в подтверждение своих слов я в один мах отхватил от батона внушительный кусок, не повредив ни платок, ни свою ногу. Отрезанный ломоть, с горбушкой, я передал самой Козетте. – Держи. Тебе, как спасительнице жизней, самую лучшую часть отдаю.Второй ломоть я отдал Франке, а следующий Мэл. А потом и для себя отрезал кусочек. Обычно я так толсто хлеб никогда не нарезаю, но вот здесь и сейчас хотелось делить его именно так. Оставшуюся часть батона я завернул в платок и положил в сторону – потом доделим.А теперь можно усесться во всей этой тесноте, так, что спина упирается в одну стену, а поджатые колени в другую, и приняться за еду, пока не остыла. Сейчас подобная, пусть и простая пища казалась особенно вожделенной, спасибо кусочкам свеженького мясца – благодаря этому ужин воспринимался не очередным, словно механическим, процессом принятия казавшейся безвкусной еды, а самым настоящим наслаждением, смакованием, которое хотелось растянуть на подольше. - А с остальным хлебом что делать будем? – спросила Франка, уже умявшая свой кусок. – Оставим лежать до завтра, искушать?- Сейчас дорежем, - я нехотя отложил свой котелок и вновь развернул на коленке сверток с остатками буханки. Нарезал так, что меньше половины осталось, если делить остатки на всех, то совсем мало получится. – Так, горбушку вновь тебе. Этот кусок тебе, а этот тебе. А я побуду джентльменом – мне и одного хватит.- О, ну вы только гляньте на него, - подозрительно прищурилась Мелисса. Мне казалось, что я неплохо понимал ее, однако сейчас на ее лице была столь многозначная ухмылка, что мне было затруднительно по ней понять настроение Дален. Взявшись за свой ломоть хлеба, она разорвала его на две, примерно равные части, одну из которых протянула мне. – Джентльмена…***День закончился, как и последние несколько – лениво. А следующий начался и шел точно также. На обеденной раздаче нас обрадовали вестями, что в связи с последними победами грядет у нас новая перегруппировка войск. Правда, именно нам предстоит отправиться назад в академию, что, на самом деле, не могло не радовать.Уже вечером за нами прибыл транспорт. За остатками нашего класса приехала наша же БМП, со знаками отличия академии.Я занял место на броне, по левому борту, позволил Мелиссе сесть рядом и вцепится в мой локоть, и принялся дожидаться, когда наша машина тронется с места.Поездка не принесла нам каких-либо значимых событий, будь то радости или горести. Мы сидели, следили за дорогой, да порой кто-нибудь лениво о чем-нибудь говорил. Когда мы покинули территорию леса, то могли видеть нашу конечную цель – памятную гору с монастырем, с важностью возвышавшуюся над округой и отбрасывающую, в свете заката, свою не менее большую тень.Рядом с краем берега возвышался дуб, по виду намного старше меня – рос высоко, с широко раскинутыми длинными ветвями. Только цепь золотую повесить там и осталось, и пустить по ней ходить кота-ученого.Вместо этого на ветвях, подобно праздничным украшениям, было развешено нечто иное – люди, все из ?грачевской? армии, судя по одеяниям. Тихо-мирно раскачивались туда-сюда, в свете заката становившись темными настолько, будто все это было нарисованной черными чернилами иллюстрацией к какой-нибудь мрачной истории, про средневековье. Да, сейчас у нас тоже времена, в которые никто не отличается повышенным человеколюбием, однако, мне казалось, что подобные практики с массовыми повешениями для нашей страны уже давно остались историей. Когда мы уходили отсюда в прошлый раз, на отбитие переправы, этих покойничков здесь не было – видимо, это были те ?грачи?, что устроили нападение вчера. Миновав ?висельное дерево?, наша БМП добралась до поворота, и начала подниматься в горку, к монастырю.В его стенах нас ждало тоже нечто, отдающее временами давно ушедших нравов и традиций.То тут, то там горели костры, причем были они разведены явно не для обогреву или прожарки еды – слишком большие, примерно с человеческий рост, и в слишком уж большом количестве, да и не было сейчас холодов – осень еще не наступила. С рациональной точки зрения все это было ненужной тратой ресурсов. Попадавшиеся нам на глаза солдаты больше походили на вооруженный сброд: форму носили, как попало, вдобавок украшая ее ?трофеями? в виде армейских жетонов, отрезанных ушей, ожерелий из гильз, и прочими подобными вещами. Лица у всех измазаны то ли пеплом, то ли еще чем-то, похожим. Не в таком виде мы оставляли этих людей. Пусть они и не показывали враждебности, по отношению, к нам, но находиться среди них было неприятно – чувствую себя лишним среди этого сборища. Выглядят все, словно какие-нибудь полудикие туземцы, дорвавшиеся до армейских складов. А ведь среди них есть также и наши одногруппники. Что же послужило началом подобным переменам? Очевидно, что без воли полковника подобное вряд ли бы стало возможным, и со всеми расспросами стоит идти прямо к нему. Да вот только желания вести с ним беседы я за собой не замечал – хотелось поскорее забрать остальных наших и покинуть это место.Когда наша БМП остановилась я спрыгнул на землю. Рядом, похожим образом, приземлилась и Мелисса. По одному только виду Дален становилось ясно, что и ей это место не по нраву: спина согнута, словно у готовой драться кошки, винтовка перекочевала с плеча в руки, а прищуренный взгляд уже высматривал источники опасности. Староста, которого подобные зрелища тоже привели в замешательство, отправился говорить с полковником, а я, вместе с Дален и Мартинс, пошел искать Анни и прочих одногруппников, что мы оставили в этих стенах.Бродить среди развалин, да ?одичавших? военных пришлось недолго, и Нэльсон сыскалась уже через пару минут.В одном из домиков прозвучал женский крик, болезненный: кажется, кто-то решил предаться грязным делам. Конечно, по-хорошему, надо бы вмешаться и прекратить это безобразие, но, опасаюсь, как бы это не перетекло в стачку с ?аборигенами?. Поэтому, делаем вид, что ничего подобного не происходит, и продолжаем поиски. Несколько шагов спустя крик повторился, затем внутри домика что-то загремело, и, выбив дверь, на улицу выбежала девушка, в ?грачевской? униформе. Вся битая, помятая, руки связаны за спиной, на глазах слезы, а лицо покрыто росчерками свежих порезов, достаточно глубоких, чтобы оставить после себя шрамы.Пробежав с пяток метров, она запнулась и рухнула на землю. А следом, неторопясь, злорадно ухмыляясь, шла Аннисет, с ножом в руке. Выглядела Нэльсон под стать здешним обитателям: гимнастерка снята, небрежно завязана на поясе, на руки и лицо маскировочной краской нанесены полоски, образовывающие какие-то узоры, а на шее ожерелье из звериных клыков, как раз по размеру похожих на кабаньи.Не замечая нас, она неторопливо подошла к своей жертве.- I’m si-i-inging in the rain! – с такими словами она пнула пытаемую ногой, куда-то в область живота. – Just si-i-inging in the rain!Снова удар.?What a glo-o-orious feeling!?Удар.?I’m happy today!?Удар. - Анни, - опомнившись, я-таки догадался рявкнуть на Нэльсон, та аж вздрогнула, прекратила избиение и удостоила нас взглядом. С ее лица так не сошла та самая ухмылочка, еще более пугающая, чем знаменитый оскал Мелиссы. – Угомонись! Ты что творишь?- Здравствуйте-здравствуйте. Как будто не видно, чем я тут занимаюсь? – съехидничала в ответ Аннисет. В ее голосе была ясно уловима фальшь: так говорят люди, старающиеся принять желаемое за реальность.- Да уж, будь так добра, объяснись, - сказал я.- О, ну, скажем так, я просто тала той, кем меня хотят все видеть: той, кто не гнушается крови и жестокости. Что ты так на меня смотришь, Франни? Разве не этому же ты хотела научить своего брата, да и меня тоже?Франку от таких слов в злость бросило, аж ладони в кулаки сжала.Глупо было отрицать, что мы и вправду пытались приучить Аннисет к подобным вещам. И, как частенько бывает, наши требования оказались искажены и выполнены в соответствующем, искаженном виде.- Дать волю животной части нашей природы, - продолжала наигранно хвалиться Нэльсон. - Ох, пресвятые Валькирии, - я не смог не поморщиться от таких слов. – Да что ты, черт побери, такое несешь?- Неужели, ты хочешь сказать, что все опять не так? – продолжала она гнуть свое. – Что, Аннисет всегда должна быть на вторых ролях, верно? Быть неудачницей, чтобы все остальные на ее фоне смотрелись лучше! Вся работа на мне, все шишки тоже в меня летят, а на лаврах почивают потом другие! Чем я хуже? Да даже моя глупая сестра к этому возрасту успела уже замуж выйти, а что есть у меня? Наверное, только свобода: осознание того, что я поняла свою природу, и могу жить ей, не думая о прошлом.Слушая это, я чувствовал, как во мне крепнут две кардинально противоположные мысли. С одной стороны, я отнесся к делу с пониманием – девочка, будучи младшей сестрой оказалась в тени своей старшей близняшки, и все никак не находя утешения. Да и я с Франкой тоже не особо уделяли внимания ее головным тараканам. Так что, часть вины за то, что мы сейчас видим перед собой лежит и на мне. И просто, по-человечески, приободрить захотелось.А, с другой стороны, за подобный цирк не менее сильно хотелось попросту выбить из нее всю дурь, как оно практиковалось еще столько-то десятилетий назад. Иногда такой способ убеждения работает куда лучше любых слов, да и охватившую меня злость за деяния Нэльсон хотелось обратить против нее самой же. А пока Аннисет толкала речи, вокруг нас собиралось все больше и больше любопытных. Судя по их лицам и по тому, что они собирались преимущественно возле Анни – нетрудно было догадаться, кто в данном споре заслужил приз зрительских симпатий.Так что, кулаками махать для меня – заведомо проигрышный вариант, а значит: будем призывать на помощь всю силу слова.Я уже начал думать над ответом, как в нашу дискуссию вмешалось новое лицо. Толпа зрителей расступилась, уступая дорогу человеку, в котором я признал уже знакомого полковника, который не столь давно командовал взятием этой горы. Сейчас он решил надеть поверх униформы звериную шкуру, на манер плаща, а на голову напялил скальп, снятый с морды кабана, словно это была маска, или капюшон. Взгляд из-под этой содранной морды был направлен на нашу троицу. - Вы видите это? – вместо предисловий сказал полковник, поднимая руки высоко к небу. – Вы видите мое лицо? Это моя истинная природа! Видите. Это тот, кто я есть! Это то, кто все мы! Мы –животные, и отрицать это бесполезно! Кучка чертовых животных! И вот мы сидим здесь пока они не скажут нам, что делать! Никакой своей воли, просто бездумное подчинение! Мы даже не знаем, почему сейчас воюем, верно? Но мы знаем, глубоко в сердцах, что нам это нравится! Разрушение! Насилие! Это часть нашей природы, и мы следуем ей, отринув все остальное! Фанатик. Мне доводилось слышать истории о том, как люди военные едут крышей, в том числе скатываясь и в подобные дела, сбиваясь в банды, основывая тематические общины или с головой бросаясь в околорелигиозный омут. Зачастую, подобные затеи не заканчивались чем-то хорошим.Понятное дело, что самого полковника нам не остановить, однако, мы хотя бы можем повлиять на наших одногруппников, поддавшихся его речам. В моем случае это особенно сильно касалось Аннисет. Да вот только, как оно тоже обычно бывает, я совершенно не представлял, как предстоит снимать с ее ушей всю эту лапшу, которую ей, похоже, навешали туда целыми тоннами. Девочка-то молодая еще – кровь горячая, голова дурная: так и тянет приобщиться к славе и стать частью чего-то значимого. И чем проще – тем оно лучше. Вот и ведется потому молодая кровь на пылкие речи куда лучше, не особо понимая, на что подписывается в действительности. Спасибо товарищу комиссару, что помог осознать мне это за время работы его помощником. Пусть полковник отпустил всех наших без каких-либо споров, а те точно также, без споров, словно ничего и не было, принялись собираться в путь, назад в академию, но покидал я это место с мыслями о том, что нам заложили эдакую бомбу замедленного действия. Только, в отличие от той, что нам оставили в подвале, эту нельзя было обезвредить, перегрызя нужные проводки и изъяв нужные детали. Ведь человеческая душа – это не какой-нибудь механизм, работающий в строгом согласии с законами физик, и поэтому ее состояние и поведение невозможно предсказать в точности. Она подобна воде, постоянно изменяющей свое состояние. В одну секунду она одна, а в следующую уже другая. Это я все к тому, что черт разберет, чем и насколько сильно свихнувшийся полкаш засорил мозги моим коллегам-одногруппникам: ведь это все ни проверить, ни измерить, ни, уж тем более, вычистить уже нельзя. Вот так пойдешь снова в бой, и тут кому-нибудь из них ?кукушку сорвет? в особо опасный момент. Вот что нам всем после такого делать?- Волнуешься, - сказала сидевшая рядом Мелисса, положив голову мне на плечо. Говорила она тихо, видимо, чтобы не радовать любителей поразвесить уши. - Есть немного, - ответил я ей в тон, продолжая глядеть вдаль, на поле, мимо которого мы проезжали. Солнце село почти полностью, от него осталась лишь характерная красная полоса на горизонте, довольно тонкая, вся округа почти полностью отошла во власть темноты. Водитель нашей БМП включила фары, чтоб было видно дорогу. – Из-за чертового полкаша. Маразматик контуженный. Боюсь, как бы вся эта дурь, что он там городил, потом нам боком не вышла. - К сожалению, в этих делах я бессильна: вряд ли смогу придумать что-то дельное в такой ситуации. Единственное, что мне по силам – это делать то, что скажешь ты: уж на это ты всегда можешь рассчитывать. - У меня самого идей нету. Завтра подумаю, на свежую голову. В первую очередь надо потолковать с Анни – уж она-то к нам прислушается с большой вероятностью, а вот насчет остальных я вообще ничего сказать не могу. Ты, как девушка, думаю, должна понимать ее лучше, поэтому если насчет нее какие-то мысли появятся, то говори, не стесняйся. - Даже глупые?- Думаю, да. Не смеяться не обещаю, но попробую. Ну, а, коль без шуток, то ведь порой в глупых мыслях и может крыться разгадка…*** До академии мы добрались уже когда от заката не оставалось и следа, а кругом стояла темень, рассеиваемая искусственным освещением. Въехав через ворота, наша ?машина? остановилась на площадке перед ангарами, освещаемой фонарными столбами.Встречала нас лишь команда техников, да классный руководитель. В остальном – безлюдно, только пустые дворы в свете все тех же фонарных столбов. Разве что, я заметил сиротливо стоявшую недалеко от нас чью-то тень. Какая-то девушка: одета в платье, носит ?хвостатую? прическу, держит в руках сумочку. Держит, и смотрит на нас. Я не мог рассмотреть ее лучше из-за того, что стояла она в тени, возле одного из ангаров.- Класс, стройся! – скомандовал староста, первым спрыгивая с брони БМП. А мы, следом за ним: кто также спрыгнул, кто вышел из пассажирского отсека, а потом все, согласно приказу, выстроились. – Класс ?Г?, в составе двадцати пяти человек, прибыл с задания! В ходе его выполнения потерь понесено не было: все бойцы готовы к дальнейшим приказам!- Вольно, - с привычно невозмутимым видом кивнул учитель. – Во-первых, поздравляю вас со столь успешно проведенной операцией. А, во-вторых: слушай новые известия. В связи с тем, что противник был отброшен достаточно далеко, академия возвращается в обычный режим: завтра сюда вернутся оставшиеся классы, а послезавтра возобновятся учебные мероприятия. Я рекомендую вам посвятить завтрашний день подготовке к учебе: повторите материал, доделайте задания, если что-то не успели. На данный момент – это все. Завтра, к девяти утра, собираемся в классе, как обычно. Если у кого-то есть вопросы – я на них отвечу. А сейчас - сдайте снаряжение, и можете уделить время своим делам. Франка, задержись на пару минут: для тебя есть отдельные новости.Ну, а раз Франка является моей подчиненной, то, думаю, что стоит призадержаться и мне – вдруг что-то важное. Против моего присутствия не оказались ни учитель, ни сама Мартинс.- Франка, - сказал Бриксам, когда остальные отошли подальше. – Это касательно твоего брата: его тело нашли и доставили сюда. Однако, ввиду того, что срок прошел уже слишком большой, его уже захоронили, на местном кладбище. Поэтому, если тебе нужно проститься с ним, то приходи сразу туда.Мартинс в ответ ничего не сказала, лишь сдержанно кивнула, закусив губу.После этого мы, всем моим отрядом пошли в оружейную – сдали там снаряжение, и двинулись в сторону общежитий.Правда, по пути туда нам предстояло стать свидетелями еще одной дискуссии. - Анни? – спросил знакомо звучащий голос, когда мы проходили мимо ангаров. Спрашивал уже запримеченный мною силуэт, притаившийся в тени. - С-сестра? – вздрогнула Аннисет. Остановившись, она несколько следующих секунд провожала взглядом спины шедших чуть впереди одноклассников, прежде, чем снова перевести взор на продолжавший таиться в темноте силуэт. Видимо, выжидала, пока все лишние уши отойдут подальше. – Эди? Но что ты здесь делаешь?- Я беспокоюсь, Анни, - Нэльсон-старшая наконец-то решилась выйти из темноты, на ее светлом платье появились характерные полосочки бликов. Родственное сходство налицо, в самом прямом смысле. Сестры Нэльсон были близняшками: одно лицо, один голос, одна манера движений. Но были и различия. Эди, как и полагается старшей сестре, была чуть повыше, и грудь у нее была побольше, но уже явно не чуть-чуть. Волосы ее все того же серого цвета были собраны в два хвостика, по бокам, а не в один, как у Аннисет. Но, в остальном сходство было полным. – В последние дни меня преследует ощущение, что тебе очень плохо. Похоже, теперь мы поменялись местами. Это чувство было настолько сильное, что я не больше не могла просто так его оставить, и приехала к тебе. Как твоя семья, я не могу просто так стоять в стороне: теперь моя очередь разделять с сестрой горе. - Я… - только и молвила Нэльсон-младшая. Уперлась в собственную гордость, видать. Губы плотно сжаты, подрагивают, взгляд устремлен под ноги.- Анни, доверься сестре, - решил я вмешаться в ее сомнения. Кто может понимать Аннисет лучше, чем единственный родной человек? И на этом моменте, думаю, нам и стоит уйти за кулисы, дабы своим присутствием не мешать разговору наших сероволосых дам, который, похоже, и так окажется не самым приятным. Поэтому, взяв под локоть все также неотрывно стоявшую рядом Мелиссу, я повел ее к общежитиям. – Дальше пусть сами: мы только мешаться будем.- Думаешь, сестра поможет Аннисет разобраться в себе? – поинтересовалась Дален, покорно следуя со мной. - Честно – не знаю. Но есть вот такая уверенность у меня, что эта Эди сделает все правильно: вычистит из головы весь тот мусор.- Ты опять про того полковника?- Ага.- Честно сказать, не думаю, что он так уж и не прав: меня тоже посещали подобные мысли, еще тогда, на прошлой войне. Другое дело, что меня нашлось кому образумить и вернуть вкус той, ?старой? жизни. И у Анни тоже есть такой человек. Но вот что насчет остальных? Поэтому, пусть его речи и были правдивыми, но молчание оказалось бы лучше. На этом наш небольшой разговор подошел к концу, так как мы добрались до здания общежитий. Возле крыльца, в свете фонарного столба дежурил солдат из класса ?Ц?.Зайдя внутрь, мы разошлись по своим комнатам. Первым делом я направился в душ, смыть с себя всю накопившуюся грязь. Затем – замочить полевую форму на ночь, чтоб постирать завтра, а после уже и спать можно заваливаться. Как же хорошо, когда есть возможность встречать сон, лежа в своей койке, а не на земле…***Следующее утро не принесло никаких сюрпризов: сигнал к подъему прозвучал в обычное время. Одевшись и сделав все необходимые утренние дела, я пошел в наш класс. Как оно уже было привычно, явился я туда одним из первых. Постепенно сюда подтягивались и прочие мои одноклассники, а помещение аудитории все сильнее и сильнее охватывал гомон утренних обсуждений. Все, как обычно, словно и не было у нас столь долгого перерыва в учебе, на череду новых операций.Вот, пришла Франка, с привычным строгим видом, уселась на свое место в первых рядах, затем, чуть позже, подошла и довольно улыбающаяся Мэл, занявшая свою парту и не менее привычно принявшаяся рисовать что-то в записной книжке…А еще чуть позже подошла и Аннисет, хмурая, сонная, с покрасневшими глазами. Понимаю, что для нее сейчас не самое подходящее время, чтобы отвечать на всякие глупые расспросы, но есть такое слово: ?надо?.Поэтому, едва она уселась за свою парту, как я уже подходил к ней. - Ну что, Анни, как встреча с сестрой прошла? – в своих вопросах я постарался звучать как можно нейтральнее.- Хорошо прошла, - устало ответила Нэльсон, сонно потерев глаз. – Даже не смотря на ряд неприятных моментов. Это и впрямь оказалось тем, что мне было нужно. Так что, я решила, что лучше буду прежней собой, которую знаете вы все.- Хорошо. Рад, что ты остановилась именно на таком решении. А еще я думаю, что тебе не помешает сон. - Да, не помешает, - согласно кивнула Анни. – Всю ночь болтали с сестрой, вот только-только, считай, она и уехала.- Ясно. Тогда, как нас отпустят – сходи отоспись несколько часов. На этом наш небольшой разговор окончился, и я, с уже куда более спокойной душой, вернулся за свою парту. Вскоре явился и учитель. Ничего нового он нам не сказал – каких-то событий, способных нарушить наши планы, за ночь так и не случилось, а потому, день оставался свободным. Я решил посвятить это время обычным повседневным делам, раз есть такая возможность – выстирал полевую форму, повторил учебный материал, сходил на спортплощадку, сдержать данное Мелиссе обещание посмотреть на ее тренировку по теннису, поддержать своим присутствием ее дружеский матч с особо умелой в этой игре подругой. И, вот так, в подобных делах я и не заметил, как быстро пролетело время до вечера. За минувший день все мы также стали свидетелями того, как академия вновь оживала, благодаря возвращавшимся с заданий классам: постепенно во дворах, помещениях и коридорах становилось все более и более людно, везде вновь звучал знакомый гомон множества голосов. В девять вечера также обещали показать кино – новость, которую тоже встретили позитивно. Правда, я не сказал бы, что лично меня последние киноновинки сильно уж радовали, скорее даже наоборот. Но, я все равно решил сходить, посмотреть, что же собирался нам явить сегодняшний фильм. Тем более, что на этот раз пойду туда не в гордом одиночестве, как всегда было ранее, а в компании одной симпатичной юной мадам, по имени Мелисса.Стоит сказать, что вечер, когда показывали кино, в нашей академии считался особым событием. Уж не знаю, почему так сложилось, но народ в таких случаях всегда ходил с чуть ли не праздничным настроением. Всем желающим даже разрешали принарядиться во что-то покрасивше нашей униформы. Особенно сильно, по понятным причинам, этим дозволением у нас пользовались девушки, демонстрируя, как могут быть красивы в сочетании с каким-нибудь платьем и макияжем на лице.Поэтому, идя вечером по коридору, я ничуть не удивлялся такому количеству встречавшихся мне нарядных особ. Была среди них и та, кто дожидался и наряжался именно для меня.Как и договорились, в условленный час мы встретились на главной площади, возле фонтана, как и множество других подобных парочек.Меллисса была хороша. Ее летнее розоватое платье пусть и было повседневным, прогулочным, без каких-либо изысков, но именно потому и красило Дален в моих глазах - тем, что она выглядела в нем обычной. Оранжевые лучи уходящего в закат солнца делали ее образ еще более красивым. Жаль, нигде поблизости нету нашей непоседливой Лотт с ее фотокамерой. А то взять бы цветную пленку, да запечатлеть момент на ней – хорошая фотография вышла бы. Как обычно – недостаток чего-то появляется именно тогда, когда это что-то нужно особенно сильно.- Привет, Мэл, - сказал я разулыбавшейся Дален. – Какая ты нарядная. Тебе очень подходит это платье. А шрамы на твоих открытых взору руках придают твоей внешности изюминки, но об этом я тебе уже не скажу.- Пойдем? – я протянул ей Мелиссе ладонь, которую та с готовностью приняла, и мы отправились…В наш класс – куда же еще?Да, по логике куда рациональнее было бы обойтись без подобных демонстрационных встреч у фонтана, на закате, но ведь подобные вечера на то и нарекаются особенными, чтобы можно было с чистой совестью задвинуть куда подальше своего внутреннего зануду и делать что-то, не исходя из логики и расчета. Иногда нужно уметь побыть другим собой. А в классе мы решили собраться, чтобы отметить свежую победу. Отмечать ее, правда, у нас собрались немногие – меньше половины класса.Еще следуя по коридору, я расслышал характерное бренчание гитары и голос, принадлежавший одному из моих одногруппников – Варио, он у нас музыкальных дел мастер, и причем, вполне талантливый-умелый. И почему его сюда потянуло? Не то, чтобы и солдатом он был плохим – отнюдь, но все равно не понимаю, как человек с подобным характером вообще оказался в наших рядах? Ну вот не тянет он на военного, не чувствуется в нем эта жилка, пусть именно как боец Варио и довольно способный.Собравшиеся в классе выглядели вполне радостными, уже подхватившими праздничное настроение. Сдвинув вместе несколько крайних парт, они разложили на получившемся столе разные угощения – кому что родители прислали. В основном, всякие сладости для ?чаевничества? - конфеты, вафельки, мандаринки, ягоды, и прочие вкусные мелочи. Чуть в сторонке от всего этого сидел наш гитарист Варио, продолжавший играть всю ту же мелодию, а остальные, кто был в классе, ему подпевали, в меру знания текста.Такие вот у нас неформальные празднования. Среди присутствующих я заметил и нашу Аннисет, уже более радостную, чем та, какой она явилась с утра. И тоже нарядная – надела платье, такое же, как и то, в котором вчера была ее сестра, только выполненное в темных тонах.Принимая приветствия, мы с Мелиссой подошли к импровизированному столу, взяли себе стулья и приобщились к компании. Я положил на стол заботливо припасенный кулек с конфетами – как раз берег для подобных случаев: негоже являться на подобные мероприятия без вкусностей. Даже если никто и не будет, то ради формальностей – своего рода, правило хорошего тона. - Ну что, народ, за победу? – предложил староста, как песня окончилась. – Воздадим должное удаче?Мне не понравился данный тост – как бы не сглазил нас Аван подобными речами. Но, дабы не портить праздничное настроение, я сделал вид, что поддерживаю идею. А, как сказал староста, ?воздавать должное? было решено распиванием спирта, коего у нас набралось аж две бутылки. И обе от ненавистного мне полковника – одной наградили Джамилла, за памятные события в подвале монастыря, а вторая была наградой уже для Анни, которую она получила уже за боевые заслуги в обороне монастыря, которую мы просидели в окопах, охраняя мост через реку.Подставляя кружку, я почувствовал легкий укол совести – ведь куда лучше было бы сдать это добро в медпункт, там оно всяко нужнее окажется. Но, так как сегодня вечер, в который можно побыть чуточку другим собой, я отодвинул подобные мысли в самые темные и дальние уголки своей души. Сегодня веселимся, потому, что молодые, и потому, что живы. Следующего раза может и не быть. - Ну? – довольно спросил Джамилл, закрывая бутылку. – Налил всем. Так что, вздрогнем?- За удачу! – громогласно молвил староста, поднимая кружку.- За удачу! – повторили все хором, чокаясь. Спирт был хороший, разбавлен слабо. Не привыкший к подобным вещам, я аж закашлялся от этого пойла, а вот Мелисса осушила свою кружку в раз, даже не поперхнувшись.Мандариновые дольки для такого, понятное дело, были не лучшей закуской, но за неимением другого…В конце концов, не конфетами же закусывать подобные вещи.Пока алкоголь постепенно впитывался в кровь, народ решил закатить еще какую-нибудь песню, и Варио вновь взялся за гитару. Лично я не пел, решил ограничиться молчаливым наблюдением. Да и слова знал плохо.Потом пошли разговоры, охренительные истории, дурачества и прочие подобные вещи, характерные для такого вида посиделок. Ничего необычного, но вот так посидеть в компании было приятно. А потом решили накатить еще по одной. На этот раз разливала Нэльсон – решили они с Джамиллом делать это чередуясь. Вторую порцию пойла поглощали уже ?за победу?.И на этом я решил, что с меня достаточно – хотелось встретить следующе утро, не ощущая на себе всем известные последствия, которыми отзовется голова. К тому же, уже совсем скоро начнется показ кино, пропустить которое я все еще не желал.- И на этом мы вас покидаем, - сказал я, поднимаясь со своего места. – Хотим на кино успеть. Вы пойдете?Кроме нас двоих больше никто идти не хотел. Поставив стулья на место, я захватил свои конфеты – лакомиться при просмотре, уже привычно позволил Дален взять меня под локоть и начал свое шествие до кинозала. По пути выпитое уже начинало о себе давать, я ощутил характерное приятное головокружение, вместе с легким желанием веселиться-дурачиться на ровно месте. Надеюсь, с виду я кажусь вполне себе трезвым – не хотелось бы получить неприятностей за подобное ?подпитие?.- Признайся честно, ты просто хотел убежать пораньше, чтобы тебя не уговорили бахнуть еще по одной? – хихикнула Мэл, столкнувшись со мной. Кажется, не смотря на силу привычки, именно ее пробрало куда сильнее. Ну да – женский организм ведь куда менее устойчив к подобному баловству, алкоголю. И вновь, осознал я все это именно в тот момент, когда было поздно. Поэтому, буду приглядывать за ней особенно сильно. - Не без этого, - согласился я. – Как можно заметить: я не особо и выпивоха – не люблю алкоголь, он горький, а мне такого вкуса и без него хватает. - А неплохо сказано! – решила подметить Дален. Точно, хватила лишнего, но хорошо, хоть чуть-чуть.К счастью, до кинозала мы добрались, не раскрыв свою ?маскировку?. Выбрав места поудобнее, мы принялись ждать, когда же начнется показ. Ожидание было недолгим, и через столько-то минут свет в помещении был погашен, и у дальней стены заработал проектор, выводя на полотно вступительные титры очередной киноленты.Стоит признать, не смотря на все желание увидеть фильм, я был настроен скептически, ожидая очередную порцию квасного патриотизма, снятую человеком весьма далеким от наших реалий. Да, кино вновь было военное.И, внезапно, но я оказался приятно удивлен, и причин тому было сразу несколько. Во-первых, там не было того, что я так опасался в этой картине найти – того самого квасного патриотизма. Да и сам режиссер, стоит отдать ей должное, решила не копаться в теме той, недавней войны, которая ?вторая?, а придумала свой конфликт, между двумя абстрактными государствами, названия которых за весь фильм так и не произносились. Солдаты делились на ?наших? и ?не наших?. Пусть и было видно, что бюджет оказался скромным, и изворачивались, как могли, и некоторые сцены поставлены не слишком умело, но с первых же минут становилось понятно, что делалось все с душой, людьми, действительно желающими показать нам такую вот историю, полную неоднозначных людей и решений. Во-вторых, снимали все люди знающие, явно фронтовики – бои и полевой быт были отображены вполне достоверно, почти как и реальности они проходили у нас. Время от времени мы даже вспоминали, похожие события из собственной жизни – то я спрашивал у Мелиссы, то она у меня, мол, помнишь, у нас тоже было и то и это. Какие-то из этих воспоминаний были веселыми, какие-то наоборот.В-третьих, главные персонажи оказались дарксенами, людьми из народа, к которому принадлежу и я – и это грело душу, что кто-то из наших способен создавать такие картины. И, что было еще более удивительным – фильм снят на просторах Империи, и носит там статус вполне официальной ленты, которую показывают в кинотеатрах. Очень любопытно, как же так вышло, если учесть то, как сильно в той стране не любят нашего брата. Может, и впрямь не все там так плохо в отношении нас, как поговаривают некоторые?Ну, а, в-четвертых – это хорошие образы персонажей. Особенно сильно мне понравился командир отряда главных героев – женщина довольно жестких нравов и радикальных, неоднозначных решений, постоянно скрывающая свое лицо под железной маской. Ее, кстати, сама режиссер и сыграла.В общем, сегодняшний фильм меня порадовал очень сильно. Наверное, это будет как раз одной из тех картин, что влюбляет в себя с первых секунд, и до конца жизни. И, помимо этого, просто было приятно параллельно поедать конфеты на пару с Мелиссой, да делиться впечатлениями. Заодно, Дален успело немножечко отпустить от алкогольного дурмана за прошедшее время. Вечер прошел приятно. В будущем воспоминания об этих часах будут греть душу. Так хочется отмотать их назад, словно мы тоже герои киноленты, чтобы прожить эти мгновения вновь.Но, всему в нашем мире должен быть конец, и, немножечко пройдясь с Мэл по площади, обсуждая фильм, который ей понравился столь же сильно, мы нехотя разошлись, чтобы уже завтра вновь влезть в привычную униформу, и вновь встретиться на утреннем построении, опять, уже больше как коллеги-одногруппники…***В прежнюю колею мы вернулись быстро, будто учеба и не прерывалась. Все шло привычным чередом – ходили на занятия, ходили на тренировки, стояли на постах, когда приходила пора быть дежурным классом. В этот раз, наша дежурная смена вновь будет проходить в ночь. А нести свой пост предстоит на периметре, на наших стенах – буду ходить туда-сюда, да смотреть на округу свысока, через окна одной из башен. Ничего сложного, да и просто, гораздо приятнее, чем несколько часов подряд стоять на одном месте.Вот примерно так вся смена и проходила: стою у прожектора, смотрю в темноту, думаю о разном, а Мэл пройдется по стене, до соседней башни, где я оставил нести дежурство Франку с Аннисет, а потом возвращалась назад. Через какое-то время менялись, и ходил от башни к башне уже я. Тоже обычная, ленивая рутина. И так вот до самого утра. Первые лучи солнца я встречал, стоя возле прожектора, который так ни разу и не зажгли за ночь. Скоро уже сдавать пост, а потом можно будет с чистой совестью идти, отсыпаться. Да вот только…- Опять волнуешься, - заметила Мэл, вернувшаяся с очередного обхода. – Заметил что-то?- Да нет. Так, дурь одна втемяшилась в голову, все никак не дает покоя, - честно признался я, продолжая высматривать незнамо что в пасмурных далях. Ладонь Дален, легшая мне на плечо, так и даровала желанного успокоения, но я решил подыграть, дабы мое волнение не передалось ей. – Не бери в голову – это опять моя фантазия шалит. Наверное, стоит пройтись немного, дабы мозги прочистить. Ты тогда постой здесь, а я пока схожу к Анни и Франни.- Угу, хорошо, - кивнула Мелисса. На этом я ее и оставил. Выйдя на улицу, я пошел к соседней башне, продолжая рассматривать по пути округу. Отсюда, с возвышавшейся над полями стены, открывался хороший вид, местность просматривалась далеко вперед. Не было в полях этих никого – нечего бояться.Но, все равно, не помогает эта мысль.На соседнем посту, была сонная Мартинс, вяло глядевшая в даль, и тоже не находившая там ничего подозрительного. Точно пора начать выписывать себе успокоительное.Остановившись возле одной из бойниц, я достал из внутреннего кармана полученное вчера письмо. Это от комиссара – так и не общались с ним, с тех пор, как я поступил сюда. До недавнего времени – решил прислать ему одну свежих фотографий, которые сделала Лотт, ту где у меня в руках был так хорошо знакомый нам револьвер ?Наган?.?Зери, я очень был рад получить весточку от тебя. Отрадно знать, что ты до сих пор остаешься жив-здоров, и не забываешь старых коллег по работе. Дела у нас в последние месяцы идут размеренно, и каких-то крупных происшествий в наших краях давно уже не было, что, думаю, только к лучшему. Хорошую, ты, кстати, себе подругу нашел – красавица, спортсменка. Но, остерегайся, чтобы это не затмило тебе разум: все мы хорошо помним о том, как коварны и обманчивы могут быть женщины. Поэтому, я также надеюсь, что мышление твое не подвело тебя и на этот раз, и ты действительно нашел себе достойную спутницу. Желаю, чтобы ты смог построить себе будущее, в котором ты найдешь свое предназначение, и чтобы путь этот оказался для тебя деятельным. Не забывай прошлое, смотря в будущее, и держи разум незамутненным?.Коротко и по делу – все тот же комиссар, каким я его и знал. Сложив письмо, я убрал его назад, в планшет на поясе.Видать, следовать главной заповеди, которой комиссар меня и учил – сохранять ясность мышления, мне уже будет гораздо сложнее: столько много событий, бьющих по восприятию мира произошло в последнее время, и хороших, и плохих. И, кажется, крыша моя двинулась настолько сильно, что разум начинает перекраивать реальность, дорисовывая образы, несуществующие в реальности. Я слышал, у некоторых солдат такое бывает. Вот и я, похоже, присоединюсь к их рядам, ибо начинаю слышать нечто странное – какой-то гул, словно где-то работал какой-то мотор. Да вот только двигатели ни танков, ни автомобилей, так не шумят. Да и, если б в такой близи от нас появилась какая военная техника – то нам бы сразу дали знать, да еще и охрану бы велели усилить. - Мэл, - спросил я у Дален, вернувшись к ней. – Ты ничего подозрительного не слышишь?Мелисса аж зажмурилась после таких вопросов, пытаясь различить что-нибудь непонятное, среди окружающей утренней почти тишины.- Ничего, - призналась она, спустя несколько секунд вслушивания. Похоже, это действительно мой разум шалит. – Надо на улице попробовать, - выйдя из башни, она подошла к одной из бойниц, и, положив на нее руки, вновь принялась прислушиваться, несколько секунд. – Кажется, есть что-то. Какой-то непонятный гул. Никогда не слышала, чтобы техника так шумела. Итак, значит, хорошая новость заключается в том – что крыша моя пока еще более-менее остается на месте.А плохая же - в том, что в округе шумит нечто непонятное и незаявленное. Прищурившись, Мелисса принялась вглядываться вдаль, в рассвет на горизонте. Спина ее согнулась, руки сняли с плеча винтовку.- Увидела что-то? – спросил я, тоже снимая с плеча оружие, и раскладывая приклад. - Нет, - взволнованно ответила Дален. – И это меня пугает. Сказки про ?железных людей? оказались не такими уж и сказками – так, может, и истории про танк-призрак не выдумки?- Очень бы не хотелось. Знакомое, и неприятное чувство – словно рядом опять затаилась неизведанная опасность. Видишь ?грача?? И я не вижу – а он есть!Может, пора бить тревогу? Но, если она окажется ложной, то свои могут не понять, и потом неприятностей не оберемся. - Вижу! – сказала Дален. – Кажется, есть что-то!- Где?- Небо! Видишь точки? Нет, пониже, вон там, - Мелисса указала пальчиком вдаль. Посмотрев туда, я так ничего и не увидел. Но, не станет же Мэл меня так обманывать! Поэтому, я продолжил всматриваться, и вскоре заметил. Точки, как она и сказала, целым роем, будто пчелы, нависали над деревьями. - Что это может быть? Ты не знаешь? - Не знаю. Вот что, Мэл, пробегись пока по соседним башням, скажи про эту вот хренотень, чтоб наготове были, в случае чего. - Угу, - кивнув, она побежала, выполнять приказ.А я, продолжил наблюдение. Непонятные точки с каждой минутой лишь приближались. И, вскоре, приблизились они настолько сильно, что я уже мог ясно разглядеть их силуэты, и понять, что же это было такое.Самолеты!Изобретение это было довольно недавним – в начале тридцатых появились только первые образцы, способные еле-еле отрываться от земли. Я-то думал, что создание подобных машин до сих пор ограничивается экспериментальными любительскими образцами, но никак не массовым производством, про использование в военных целях так и вообще мыслей не было!И тут такое – целый рой этих жужжащих неуклюжих чудовищ, с крыльями-этажерками, летит прямо к нам в гости. Шум от всего этого цирка стоял такой, что,наверное, перебудил всю округу на многие километры отсюда. Но это был только вступительный аккорд.Морщась от неприятно громкого гула моторов, я следил за приближением самолетов, а в голове назойливо крутился один вопрос – стрелять, или смотреть? Черт ведь знает, кто это такие, и если гражданские, то коли они пострадают или погибнут – последствия могут стать очень неприятными. Ответ на вопрос пришел через несколько секунд, вместе с пулеметной очередью, выбившей порцию крошева из стены за моей спиной. Первым на такое, как обычно, отреагировало тело, тут же бросившись на пол, пока разум обдумывал, что же произошло, и как быть.Пока я осознавал все это, рой самолетов пролетел над моей головой, гул их двигателей разбавлялся звуками стрельбы. Надо найти укрытие!Быстрым ползком я добрался до башни, миновав свежее пятно горящей огнесмеси, стекавшей по скату ?нашей? башни. Оказавшись в ее стенах, я решил осмотреться.Самолеты продолжали летать над академией, кружили, стреляли. В нескольких местах начало полыхать пламя – из нескольких окон учебного здания и общежития, а также на территории ангаров. На главную площадь уже спускались на парашютах солдаты в ?грачевской? расцветке…***Кровь, она была повсюду. Она залила собой брусчатку на площади, покрывала плитку, покрывавшую отключенный фонтан. Я чувствовал, как ее капли стекают по моему лицу, заставляя прищуривать левый глаз.Сильно дрожали руки, прицел ходил ходуном туда-сюда, словно подвыпивший. В воздухе витала пороховая гарь, ее было так много, будто на эти места опустился легкий-легкий, серый туман.Расстреляв по продолжавшим маячить в нем силуэтам остатки патронов, длинной очередью, я вновь потянулся к ящику, в котором хаотично громоздились без разбору закинутые туда магазины и обоймы. К счастью, среди этого содержимого было и то, что подходило к моему оружию. Зарядив в свой ППС новый магазин, я вновь высунулся из фонтана, в котором укрывался вместе с еще несколькими учащимися. Вновь выстрелил стоявший чуть позади нас танк. Снаряд угодил в дымящиеся останки одного из сбитых самолетов, рухнувшего носом в газон. Крыло и борт, принявшие на себя взрыв, разнесло в щепки, разлетевшиеся по всей округе.Боковым зрением я заметил, что находившийся рядом со мной студент в мятой грязной форме и с бинтом на голове, закончил перезаряжать свой пулемет и вновь поставил его на сошки. Кажется, этот бой затянулся. Ничего почти не помню, с того момента, как ?летуны? начали атаку – разум вновь изъял из памяти воспоминания, о минувших событиях, оставив там лишь столько-то разрозненных, размытых фрагментов.Самолеты над головой больше не кружат, вместо них теперь над нами нависала пара здоровенных дирижаблей, в ?грачевских? цветах, и с фамильным гербом барона Гассенарла на борту. Рядом со мной еще оставались ученики, из разных классов, продолжавшие сражаться. Тут были все вперемешку – и из нашей группы, и из других: не было времени делиться. Было здесь несколько человек и из моего класса – рядом, за одним из танков укрывался староста, пару раз мельком попадались на глаза Гельмут и Эрик.Также чуть позади нас выстроилась часть бронетехники, которой повезло уцелеть во время налета. Разумеется, мы не были единственным оплотом обороны академии – удерживали наши и госпиталь, и ангары, и внутри зданий оборону держали. А мы, вот продолжаем стреляться на улице, с укрывавшимися среди сожженной техники ?грачами?.Воздух прочертила очередная голубая линия, от ?теплового? выстрела – ?железные? люди тоже прибыли сюда, прибыв на нависавших над нами дирижаблях. Рагнитовый луч угодил в один из наших танков, в гусеницу, оплавив парочку деталей и тем самым разорвав ее.Пусть треснувшая линза моих очков и искажала обзор, но даже я мог различить, что этот ?железный? отличался от остальных, которых мне доводилось видеть ранее: броня иной расцветки, черно-серая, более округлая, с дурацким рогатым шлемом на голове, видимо, подчеркивающим особый статус. Ну да, эти родовитые богатеи любят надевать на себя всякую вычурную хренотень, демонстрируя свою возвышенность над простыми смертными. Вслед за этим ?особым железным? из укрытий, сгоревших остовов бронетехники, сунула нос и его свита, открыв по нам довольно плотный огонь. Ну, и мы в ответ им того же: загрохотали танки, застрекотали пулеметы, автоматные очереди и одиночные выстрелы. Несколько пуль выбило крошево из моего укрытия, пыль от него покрыла мои очки, почти полностью закрыв обзор. Звенели падавшие на твердую поверхность, еще дымящиеся опустошенные гильзы. Снова спрятавшись в недрах фонтана, я снял свои очки, и принялся протирать их линзы рукавом. Готово – немного размазал всю грязищу по стеклам, но видно относительно нормально. Опять, оружие наготове, я выглядываю из своего укрытия. Дым, да пыль впереди – единственное, что было среди всего этого различимо – это рагнитовое свечение, оно постепенно удалялось. Отступают?И, как выяснилось столькими-то секундами позже – впрямь отступали. Свисавшие с дирижабля тросы пришли в движение, поднимая вместе с собой и державшихся за них солдат – и обычных, и ?железных?, среди которых были и тот, особый, в вычурной броне, правда, уже без рогатого шлема, который, похоже, сорвало взрывом. Через замызганные линзы своих очков я не мог видеть его лица, только отчетливо выделявшуюся ярко-рыжую шевелюру. Вместе с остальными товарищами, я открыл по уносящимся ввысь фигурам огонь. ?Железным?, понятное дело, это вообще никакого вреда не нанесло, но вот обычные солдаты валились вниз, как куропатки на охоте.Забрав немногочисленных выживших на борт, дирижабли пришли в движение – заработали двигатели на их бортах, унося машины вместе с экипажем и пассажирами куда подальше от нас.Все? Бой окончен?Логика подсказывала, что расслабляться рано – мало ли где еще могли остаться недобитки. Интуиция же говорила, что все окончилось и можно выдохнуть. И, разум мой решил прислушаться именно ко второму варианту, и принялся выводить организм из ?боевого режима?.Первыми начали возвращаться чувства – я ощутил, как усталость и слабость охватывала тело все сильнее и сильнее. Дрожали руки, сводило мышцы, сильно кололо в левом боку – осколок, только что узнал, что получил такое ранение. Лучше не буду его трогать – вряд ли смогу достать его настолько сильно дрожащими пальцами, да еще и инфекцию, глядишь, занесу, если полезу копаться в ране грязными руками.Прислонившись спиной к перепачканному мрамору фонтана, я вытянув ноги, принялся ждать медика. Думаю, у меня еще много времени до того, как истеку кровью насмерть. Ну, а если и истеку, то… То, понятно – умру. Сейчас осознание этого меня совершенно не пугало – разум охватила привычная апатия: она часто является после боя, естественная реакция психики. Поэтому сейчас меня совершенно не страшили мысли о переходе по ту сторону жизни, и о том, что это обернется сильным горем для Мелиссы, и моих родных. Мелисса, надеюсь, тебе повезло уцелеть – я не видел тебя и ничего не слышал о тебе с тех пор, отправил бежать-предупреждать остальных. Кто-то потряс меня за плечо, вырывая из наслаждения апатией. Староста, выглядел непривычно взволнованным – редко такое с ним бывает. Хотя, после всего произошедшего сегодня, оно и неудивительно. Он что-то говорил мне, но я так ничего и не слышал. Вернее, слышал, но голос его звучал настолько приглушенно, что я совершенно не мог разобрать его слов. - Что? – спросил я. – Не слышу! Староста вновь принялся говорить что-то, с уже более настойчивым видом, но я все также ничего не понимал. Видимо, смирившись с тщетностью своих стараний, он вздохнул, и принялся звать кого-то другого. Вскоре он вновь стоял передо мной, вместе с незнакомым мне медиком, который после столь же тщетных попыток докричаться, принялся за врачевание моих ран. А староста ему помогал, держал за плечи, чтоб я сильно не дергался.Меня положили на спину, подняли низ майки и гимнастерки, и принялись доставать из бока осколок.Я чувствовал, как края раны раздражает прикосновениями от медицинских инструментов, как острые края осколка продолжают колоть и резать мои живые ткани.Боль вместе с раздражением. Продолжавшая обнимать меня апатия существенно смягчала эти ощущения, позволяя переносить их смесь относительно стойко. Поэтому, я лежал, не особо сильно реагируя на неприятные ощущения, и продолжая смотреть в серое пасмурное небо.Вскоре закончилось и это – выбросив изъятый из меня окровавленный осколок, медик, продолжая зажимать рану, протянул мне кусочек рагнита. Дело оставалось за малым – просто взять этот минерал и зажать в ладони. Снова по телу проходится волна ощущений: на этот раз легкий холодок вместе с таким же легким покалыванием. Сильно зачесались раны, из-за ускоренного заживления.Все – можно вновь возвращаться в строй, каких-либо ран, которые не смог бы залечить рагнит, я не получил. Контузия не в счет, но она и так пройдет.Поднявшись на ноги, я тут же получил от старосты записку, где его корявым почерком были написаны следующие указания для меня: ?собираемся в классе?. Так я и поступил – пошел в наш класс. Жаль, что рагнит не снимает усталость – сейчас было бы очень кстати. Не то, чтобы руки-ноги прям отнимались, но слушались хуже обычного, намекая на то, что лучше бы дать им отдых.Переступив порог главного здания академии, становилось понятно, что и его не пощадила война – некогда чистый, ухоженный холл теперь тоже носил на себе отметины боев: следы от пуль и осколков на стенах, испорченные картины на стенах, разбитые витрины с наградами, пол покрыт кровью, усыпан гильзами и мертвыми телами. Привычное зрелище в непривычном для него месте. Запечатлев его в памяти, я продолжил свой путь до класса. Поднимаясь по лестнице, я повстречал нескольких торопливо спускавшихся учеников. Я не стал их отвлекать, как и они меня.Добравшись до нужного этажа, я столкнулся с одной из медиков, выбежавшей из класса, мимо которого я проходил в тот момент. Ни я, ни она не успели отреагировать вовремя – столкновение оказалось неизбежно, и, столкнувшись лбами, мы оба полетели на пол, словно персонажи дешевой комедии. К нашим ногам упал жестяной лоток, в котором были использованные медицинские инструменты.Поднявшись на колени, я решил помочь собрать инструменты – одной рукой взял лоток, а второй потянулся лежавшему рядом хирургическому зажиму. Как потянулся, так и замер, не досчитавшись на своей левой ладони двух пальцев – мизинца и безымянного. Вот так – даже и не осознал ?пропажу?, пока не посмотрел. А ведь эта ладонь продолжала ощущаться так, будто осталась целой. Я почувствовал, как меня вновь трясут за плечо: это медик, уже успела собрать всю ношу с пола, пока я в шоке пытался силой взгляда вернуть себе недостающие пальцы.Поднявшись, я отдал лоток врачевательнице и уступил ей дорогу, а затем продолжил путь сам. В классах решили обустроить еще один госпиталь, где наши последователи Гиппократа хлопотали над ранеными, которые были не в состоянии ходить сами, коих было немало. Клали пострадавших на сдвинутые парты, либо оперировали их прямо на полу. Это было лишь то, что мне довелось увидеть мельком, проходя мимо. Единственное, чем мог помочь я – это не мешать, и поэтому походил мимо, стараясь не столкнуться еще раз с кем-то из время от времени пробегавших по коридору студентов. Так и добрался до нашего класса. Народу там было пугающе мало. Все тоже грязные, помятые, да побитые. Я вяло махнул им рукой в ответ на встречающие взгляды. Была среди всех присутствующих здесь и та, кому одного взгляда было недостаточно. Даже не пытаясь сдерживать эмоции, Мелисса бросилась ко мне, едва увидев. Обнимала, прижималась, и много всего говорила, да вот только не слышал я ее – не восстановился слух еще.- Извини, Мэл, но сейчас я ни черта не слышу, - признался, я прижимая ее, и попутно смотря, кто еще был в классе. Заметил среди присутствующих и Аннисет, с хмурым видом усевшуюся на парту, возле окна. Один ее глаз закрывала повязка из бинтов. – Анни, где Франка?В ответ Нэльсон нахмурилась еще сильнее и, продолжая сидеть на парте, принялась мне что-то рассказывать, заодно и демонстративно хлопнув себя ладонью по лбу.- Извини, не слышу. Стиснув зубы, Анни вздохнула, достала из кармана блокнотик, с котенком на обложке, быстро что-то на нем написала, и показала мне.?Франка в госпитале – осколочное в голову?.Я кивнул, и Нэльсон убрала блокнот назад.Моя цена за возможность вновь стоять здесь теперь ощущалась куда более низкой…***Возможно, мне кажется, но звезд на небе в этот вечер гораздо больше обычного. А, возможно, это на фоне известных событий, вчерашней давности, меня потянуло на подобные мысли. Только-только закончились похороны: никогда прежде не видел, чтобы эта церемония проходила настолько массово. Количество слез и истерик превышало все виденные мною пределы. Сидя на лавочке, мы наблюдали за тем, как к побитому фонтану на главной площади подходят люди, оставляя возле него зажженные свечи. Среди постепенно усиливающейся вечерней темноты это выглядело довольно зловеще.- Эх, что ж делается-то! – вздохнул староста, глядя на звезды. Выглядел он непривычно подавленным, на что была куча причин, разной степени очевидности. – Как же так случилось?- Что, неужели, правду говорят? – спросил я, продолжая следить за огоньками у фонтана. – Насчет твоего брата. - Зери, мы же там вместе были, ты сам видел его лицо, - обозленно процедил Аван.- Не видел: стекла очков грязные были. Ясно различил, что у того ?железного? только шевелюра была рыжая. А насколько похож лицом на тебя – уже не различал. - Как же так вышло? Почему он перешел к ?грачам??- Извини, но, боюсь, я знаю еще меньше твоего. Могу только предположить, что это связано с заброшенным корпусом.Да, было у нас и такое здание, находилось на отшибе в сторонке от остальных. С виду было вполне себе пригодным, но, по каким-то причинам, ходить туда было запрещено. Ну, я и не ходил, и не интересовался им настолько, что даже забыл о его существовании. Если верить самому старосте, то именно там и застрелился наш свихнувшийся директор, не найдя среди лабораторного и медицинского оборудования в тех подвалах каких-то документов. После такого академия наша начала полниться слухами, что в тех подвалах ставили эксперименты над учениками. Раньше бы я сказал, что это все сказки, из серии детских страшилок, но сейчас уже не уверен.- После такого многие студенты собираются покинуть академию, - сказала сидевшая рядом Мелисса, строгая перочиным ножичком кусок деревяшки.- Да, - я кивнул, тоже слышал такое. – И их сложно винить за такое. Ты тоже собираешься?- Я? Только вместе с тобой. Но, ты ведь не намерен сходить с выбранного пути, верно?- Верно. Не смотря ни на что, я решил идти дальше, додушить эту ?грачевскую? гидру, за все ?хорошее?. Война продолжается дальше…