Гл. 1 Союз (1/1)

Сделав ещё два круга почёта – так заведено у него было давно, своеобразный священный ритуал – Старскрим опустился на крышу одного, ничем особо не примечательного, небоскрёба Метрополиса. Не стоит скрывать, он волновался. Сегодня был последний, решающий день. Первый его шаг к исполнению мечты, к тому, о чём до сих пор он лишь грезил… Лязг металлических ног гулко разносился по пустым коридорам – в этом здании давно никто не жил и не работал… Официально. Здесь была его личная секретная лаборатория. Его тайна, которая скоро станет явью для всех.Он подошёл к входу в главную залу – главную не по величине и не по расположению, а по месту в его мыслях, чуть помедлил…Щелчок выключателя – и зала озарилась светом. Приветственно загудела аппаратура, настроенная реагировать на шаги, шорохи, запахи, излучения и узнавшая своего. Старскрим бросил им нечто вроде команды ?вольно? и прошествовал к главному своему рабочему месту. Различные приборы наперебой попискивали, готовые сообщить ему, как продвигаются те или иные другие его исследования и проекты, но это потом. Это потом. Сейчас его интересовала полупрозрачная матовая капсула, опутанная проводами, шлангами, обвешанная и обставленная различными приборами и датчиками. Сев за главный пульт, Старскрим снова на секунду-другую замер. Финальные, ответственные штрихи… Ничего не напутать, не сбиться, не загубить себе год кропотливой усердной работы. Итак. Много раз пальцы замирали над кнопками и рычагами, оптика въедливо отслеживала все введённые на экране команды и данные, проверяла, перепроверяла… Когда надо, терпения лидеру десептиконских ВВС было не занимать. Вот ещё один блок полностью готов. Вот ещё одну систему полностью отладили. Вот… В волнении он вскочил, прошёлся туда-сюда вокруг установки, потом решительно сел снова за пульт, ещё раз пробежал глазами введённое и нажал пуск. Пан или пропал. Загудели, радостно готовые исполнять команды обожаемого создателя, системы, заскрипели детали, побежали по проводам импульсы электричества. Матовый кокон словно ожил, окутался переливчатым голубоватым сияньем, внутри заметались в неистовом ведьминском танце разноцветные молнии. Ему вдруг вспомнился один человеческий фильм – Мегатрон как-то от скуки подключил центральный компьютер к белковому спутниковому ТВ, сам смотрел и их позвал. Старскриму нравились истории о сумасшедших учёных – по сути одиночках, не понятых миром, зачастую намного предвосхитивших своё время. Правда, этот оказался на редкость малодушным парнем… Боялся собственного творения как огня, и умер в итоге глупо, бездарно… Ну, лишнее доказательство, что люди пока не готовы сами стать творцами. Доказательство наряду с тем, которое сейчас перед ним, в этом самом коконе.Вот оно. Свершилось. Кокон раскрылся, створки его скользнули в специальные пазы, белёсый туман рассеялся… И взору явилась свернувшаяся в центре детская фигурка – золотоволосый ангел, обнажённое совершенство передовых технологий. Девочка выпрямляется, встаёт, огромные, чистые зелёные глаза распахиваются на милом ясном лице. Смотрят вокруг с удивлением, любопытством, розовые губы дрогнули, готовые произнести свои первые – во всяком случае, за очень долгое время – слова. Старскрим облегчённо-удовлетворённо падает в кресло. Получилось. Удалось. Не ошибся, не просчитался, не схалтурил. Не зря были потрачены бессонные дни и ночи, все эти бесценные часы, когда он, украдкой вырвавшись из-под бдительного ока Мегатрона, прилетал сюда… Он приблизил лицо к хрупкому златокудрому созданию, улыбнулся, восторженно сверкнув алой оптикой. – Итак, как тебя зовут? – Как меня зовут? – тонкий голосок звенел, отражаясь от многочисленных металлических, пластиковых и стеклянных поверхностей, - Тима. – Ти-има… - смакуя, протянул десептикон, - отлично. А я – Старскрим. – Старскрим? Необычное имя… Кто ты? Ты робот, но таких в Метрополисе никогда не было. Я долго была без сознания? – Долго, - Старскрим предпочёл не уточнять, сколько именно, - что ты помнишь о себе, Тима? – Я помню… Да, я помню. А где Кеничи? – Не знаю, где Кеничи, - это было правда, хотя бы отчасти – он действительно мог это разве что предполагать, - сейчас здесь есть только я. Я восстановил тебя – восстановил и даже усовершенствовал. Ты скоро заметишь преимущества нового существования. А сейчас иди сюда. Вот так, на мою ладонь, не бойся. Я – твой друг.Девочка смотрела на него с доброжелательным интересом – это грело, давно, очень давно никто не смотрел на него так. Маленькая человеческая девочка… Человеческая на вид, потому что из-за уха у неё тянется длинный тускло поблёскивающий провод. Он нёс её, показывая свою лабораторию, рассказывая о том, чем здесь занимается, от каждой слабой, призрачной улыбки мотор начинал урчать громче, и корпус мелко дрожал… – А зачем ты меня восстановил? – спросила вдруг кроха, - зачем я тебе нужна? В глазах – серьёзных вдруг таких, потемневших - недетская грусть. Ох, не вовремя ты спросила, малышка, не вовремя. И солгать нельзя, и правды сказать. – А разве плохо, что я это сделал? Разве жить само по себе – не здорово, Тима? – Не знаю… Я мало жила, и не успела понять. С Кеничи было хорошо… Но Кеничи один, а остальных людей много. Ты ведь не знал меня раньше – зачем же решил вернуть мне жизнь? Я бы поверила, что ты просто добрый, но ведь я уже поняла, что люди ничего не делают просто так. – Но я-то не человек, я робот, - он попытался погладить пальцем златокудрую головёнку, - неужели робот не может просто так помочь роботу? – Наверное, может, - Тима вспомнила, видно, что-то из своей прошлой маленькой жизни, - но ведь роботы всё равно подчиняются заложенной в них программе, подчиняются людям. – В тебе ведь нет никакой программы. И ты не подчиняешься людям. Я тоже не подчиняюсь – никому. Только одному… Не человеку. Но и это ненадолго, поверь. Очень скоро надо мной никто не будет властен. – Значит, ты хочешь власти, Старскрим? – девочка снова улыбалась, - ты большой и сильный… Наверное, у тебя получится. А тот, кому ты подчиняешься – он что, ещё сильнее тебя? – Увы, да. Но это временно. Я одолею его. И пока ты со мной – никто не обидит тебя. Ты самое прекрасное творение инженерной мысли, шедевр земной робототехники. Я подарю тебе всё, чего ты захочешь. Подожди – и весь мир будет лежать у твоих ног.– Но мне не нужно… – Ты ведь не видела всего мира, малышка. Он велик и прекрасен, и в нём много сокровищ, достойных тебя. Власть – это прежде всего возможность. Попасть туда, куда хочешь, сделать то, что хочешь. Ты столько всего не видела, ты даже не представляешь… Давай так. Ты поможешь мне кое в чём – а я докажу тебе, что жить стоит.– Я могла бы помочь тебе, - девочка задумчиво обхватила колени, склонила набок хорошенькую головку, - отдать под твоё начало роботов Метрополиса… Но для этого нам нужен мой трон. Нужно попасть в Зиккурат… Это непросто. Нам помешает Рок. – Какой ещё рок? – Старскрим подумал было, что речь о каких-то человеческих суевериях. – Рок, начальник мардуков. Получается, мой… брат. Только он злой. Он не любит роботов. Он человек. – О, тогда всё в порядке, - рассмеялся десептикон, - ни одно белковое мне не противник. А пока… – Пока ты попытаешься доказать мне, что жить стоит, да? – Именно. Скажи, ты когда-нибудь летала, Тима?Тёмное ночное небо за стёклами кабины – такое зримо, ощутимо прохладное, мокрое, свежее, пахнущее дождями и реками, ласкающее глаз, манящее руки и сердце к объятьям, а внизу раскинулся, сверкая тысячами огней, город Метрополис. Внизу снуют машины, бегут куда-то по своим нескончаемым – ибо и ночью жизнь в Метрополисе не замирает, просто дневные жители сменяются на ночных – люди и роботы… Внизу кипит жизнь, да. Обычная, обывательская, бесконечная, та же, что и год назад, та же, что и много лет назад… Что тебе, огромный железный-каменный город, до дитя, когда-то родившегося и погибшего в твоём холодном чреве? Тима, конечно, смотрела во все глаза. Прижавшись носиком к стеклу, приоткрыв ротик – как вёл бы себя, должно быть, любой человеческий ребёнок, и это было так мило, так чертовски мило… Конечно, она была в восторге. Она была не описать в каком восторге! Старскрим не солгал – мир лежал у её ног. Уже сейчас лежал. Вот промелькнул внизу Зиккурат – какой он маленький отсюда, можно ногтем накрыть. Там где-то злобный Рок, радуется, что уничтожил маленькую соперницу… А вот тебе, Рок! Ты думал, что ты силён – но есть тот, кто сильнее тебя… И мы обязательно ещё встретимся, Рок. – Тима, ты голодна?Девочка, восхищённо ощупывавшая огромные стеклянные колбы с пузырящимся внутри светящимся нечто, обернулась. – Да? Наверное… Но ведь я не человек, так что не могу есть, верно? – Не обязательно есть как человек. Вот, погляди. Это называется энергон. Так питаемся мы, трансформеры, так теперь будешь питаться и ты. Это одно из тех усовершенствований, которые я в тебя внёс. Я изобрёл способ специально для тебя изготавливать такие вот микроскопические кубы… смотри, это делается вот так. – М-м, интересно, - Тима прокусила тонкую грань кубика, с наслаждением потянула, - и вкусно. Старскрим был собой доволен. Воссоздание было не просто полным – оно превзошло всё мыслимое ранее. Словно в чьём-то страшном сне корчился в конвульсиях Зиккурат, и змеи-провода рвали острыми зубами тонкую обшивку. Словно не выскальзывала последняя спасительная нить из слабых мальчишеских ручонок. Словно не лежала на ремонтном столе груда покорёженных деталей, весьма слабо напоминающая что бы то ни было… Он сделал это. Немногие кроме него сумели бы – может быть, Ретчет… Но главное – он сделал не просто как было раньше, он сделал лучше. Он приспособил системы Тимы к различным способам заправки, в том числе энергоном. С голоду она теперь не умрёт. Способность к росту и регенерации – конечно, в небольших пределах, не дотягивающих и до его расы, не говоря уж о людях. Но всё же… Она, исполненная любопытства и интереса, гуляла по лаборатории, всё рассматривала, обо всём расспрашивала, он не торопил её, объяснял ей всё, что ей было интересно, наслаждаясь тем, как быстро она всё усваивает. Вслед за лабораторией она начала расспрашивать его о его жизни, обо всём том, что было с ним за пределами этого здания, до её появления в его жизни. Он рассказывал помаленьку – столько, сколько для неё пока было нормально. Есть вещи, о которых говорить пока рано. И не потому, что они так неприглядны и чудовищны – нет, как раз чуть ли не наоборот. Он не всё время, конечно, был с ней – так часто, и так надолго, покидать базу было бы подозрительно. В его отсутствие она продолжала ходить по лаборатории, взбираться по специально для неё смонтированным лесенкам, разговаривать с приборами - специально настроенное оборудование записывало в его отсутствие все звуки в лаборатории, и по возвращении, пока она занималась где-нибудь своими делами, он наслаждался, слушая, как отражается от гладких поверхностей звонкий ангельский голосок. Он ждал. Сначала ей надо освоить этот небольшой мирок, а там и весь огромный мир не устоит перед ними… И дождался. Дождался, когда она сама спросила: – Ну, Старскрим, что я могу для тебя сделать?