Часть 3 (1/1)

— Ты слышал? Кажется, кто-то приехал, — вскочила я с настила Марка и, стянув с него простыню, укуталась в неё — ему не привыкать ходить при мне голым.— Он приходит к тебе? — поинтересовался Марк, зевнув.— Кто? — стояла я на ступеньках, ведущих к выходу, чтобы убедиться, не показалось ли мне. Ворота были освещены, а значит, кто-то в них въехал. Я не ошиблась.— Мистер Градовски.— Что? — начала я судорожно одеваться и не могла связать нить нашего разговора.— Мистер Градовски приходит к тебе? — повторил Марк свой вопрос, продолжая лежать.— Нет! Конечно, нет! — возмутилась я его наглости — как он посмел предположить, что я впущу в свою комнату мужчину, пусть даже он будет владельцем этого самого дома!Вообще-то, этого же правила придерживался и сам Марк — не впускать чужаков на свою территорию. Правда, узнала я об этом уже после того, как начала наведываться к нему. Но меня он почему-то не гнал, даже не знаю, почему.— Тебе нечего торопиться. Он приедет только через неделю. Я должен буду встретить его на вокзале. Я уже застёгивала пуговицы, оставалось только найти тапки, в которых пришла и добежать до спальни. В любом случае, я уже готовила монолог, что мне не спалось, и я вышла во двор, чтобы сделать круг вокруг дома, когда услышала, как кто-то приехал и вернулась в дом, потому что знала, кто это...— Не он. Ко мне приходит не он, а Она.***Она действительно пришла ко мне. К этому моменту я уже была в своей постели, пульс и сердцебиение давно восстановились, и она не узнала, что буквально недавно меня не было в комнате.Миссис переступила порог моей комнаты и улыбнулась. — Я ждала тебя, — сказала я, распахивая перед ней одеяло.Она покачала головой и протянула мне руку. Она молчала, желая сохранить таинство тишины, поэтому я тоже ничего не стала спрашивать. Вложив свою ладонь в её руку, я последовала за ней сначала в нашу общую ванну, а потом в их с мистером Градовски спальню.— Я скучала по тебе, — услышала я её тихий голос и почувствовала, как её горячие губы коснулись моей шеи, а руки, лежащие на моей талии, чуть сжали ткань моей сорочки. — Я привезла тебе кое-что.Кое-чем оказались бесчисленное количество нижнего белья, которое я мерила до самого рассвета.Ещё в нашем местном магазине я часто видела, как корчилось её лицо, покупая тот или иной комплект или комбинацию. Сначала я думала, что это из-за высокой цены. Потом поняла, что это из-за несоответствия цены должному качеству. Именно отсутствие желаемого ею на местном рынке являлось причиной того, что часть своей поездки она посвящала хождению по магазинам и бутикам. Когда по приезде я помогала ей распаковывать чемоданы (чаще всего это происходило днём, когда Мистер был дома, и мы были вынуждены соблюдать все приличия), мне казалось, что она скупила всё, даже не примеряя.Эта наша ночь была первой в её спальне. Но далеко не последней. Я догадывалась, что приезжая раньше мужа на день или на два, редко — очень редко! — на большее количество дней, она всё это время хотела провести со мной. Только со мной.Ночами я распаковывала чемоданы, примеряя всё, что она хотела видеть на мне. Сделав вид, что только что проснулись, мы спускались к совместному завтраку, а потом возвращались в её комнату и ложились спать. Она прижимала меня к себе и засыпала.***Но не всё было так безоблачно, как могло показаться.Никто не знал, чем больна Миссис, но ежегодно весной и осенью неминуемо наступало обострение, во время которого неделю она лежала в беспамятстве, а следующую приходила в себя: ежедневные пешие прогулки, приём посетителей, озабоченных её состоянием, строгая диета, самостоятельные душ или ванна. А потом уезжала на две недели в лечебницу, чтобы восстановить силы.Каждый житель дома с содроганием ждал этот период, который не миновал ни разу с тех пор, как начался. Даже зная, что всё пройдёт, она очнётся и всё будет, как прежде, я безумно боялась расстаться с ней навсегда.На эти две недели её муж переезжал в комнату для гостей, оставляя жену на попечении меня и доктора, с которым мы поочередно дежурили возле кровати нашей подопечной первую неделю. На вторую неделю доктор оставлял меня с больной, и всю неделю я давала волю слезам, скопившимся во мне от переживаний.Я понимала, что не должна расстраивать Миссис, но слёзы текли сами собой. Она гладила меня по главе, а я целовала её руки.Я не знала, и не искала объяснений тому, почему боялась потерять её. И после её возвращения из лечебницы страстно ждала прикосновений, служащих доказательством, что она вернулась ко мне.***Я почувствовала, как её рука коснулась моего лица, чтобы я взглянула на неё.— Он не придёт, — говорила она уверенно каждый раз, стоило мне задержать свой взгляд на двери моей комнаты. Я пугалась любого шороха или шума, исходившего не от нас с Миссис. Мне казалось, вот-вот зайдёт Мистер и, увидев нас, покончит с нами. Я опасалась и за себя, и за Миссис, она же, в свою очередь, оставалась невозмутимой.— Жозефина, — позвала она меня строго, рассерженная, что о её муже я думаю больше, чем о ней. — Он не придёт, — повторила она ещё раз, но, в отличие от предыдущих случаев, добавила: — Перед сном он пьёт снотворное и крепко спит до самого утра. Так было и так будет всегда. Я бы не стала рисковать нами.Она ласково улыбнулась мне, давая понять, что не будет злится, если всё моё внимание будет сосредоточено на ней.Я взяла её ладонь, всё ещё держащую меня за подбородок, и коснулась её губами.В следующую минуту её рука скользнула ниже, ещё ниже, а потом ещё ниже, задерживаясь на бугорках и впадинах лишь на мгновения. Прикосновение к моей промежности оповещали о том, что мне следует расслабиться и отдаться во власть Миссис.***— Наш брак — это успешный проект наших с ним родителей. И я, и Питер не были против этого союза. Мы были детьми своих родителей, и прекрасно понимали, что такое бизнес, и как его следует вести. Мы много путешествовали, развлекались, знакомились. Он всегда был очень мил и добр со мной, никогда ни в чём не отказывал. Мы часами просиживали в гостиной, беседуя, а потом отправлялись в постель и не останавливались, не наговорившись телами.Как ни странно, мы оба не хотели детей — редкие пары приходят в этом вопросе к общему согласию, — поэтому решение этого деликатного дела он взял на себя... Тебе нравится слушать о нём, верно?— Мне нравится слушать о тебе.Довольная ответом, она поцеловала меня. Отвечая ей, я старалась убаюкать её настороженность и недоверие.Ей не следует меня опасаться.