Глава 9 (1/1)

Драко выдохнул и сцепил зубы, расстёгивая пуговицу рубашки на груди. Поднятие рук, задействование мышц даже в такой мелочи, заставляло его двести раз задуматься над тем, нужно ли ему вообще раздеваться, но требовалось оценить масштабы катастрофы. Он закинул голову вверх и набрал в лёгкие воздуха, стягивая с плеч ткань.Тело ломило. Каждое малейшее движение чувствовалось, как будто кто-то облил все его внутренности бензином и поджёг, подливая масла, когда какое-то из сухожилий растягивалось, выполняя свою естественную функцию. Будто тело просто противилось своему предназначению.Драко простонал, бросив рубашку на пол. Весь торс покрывали синяки, гематомы были на плечах, несколько особенно кровавых ссадин в районе косых мышц, а вены вздулись, чертя по всему периметру его тела неизвестную карту.Карту, блять, психических отклонений.Могло быть хуже. Малфой опёрся о раковину, думая о том, насколько бы сильно рассвирепел Блейз, если бы он аппарировал в квартиру. Наверное, сильно. Драко выпрямился и, повернувшись, уткнулся затылком в стену.?Могло быть хуже?, — мысленно повторил себе он. Драко рассчитывал как минимум на внутреннее кровоизлияние, а здесь всего лишь адская боль во всех тканях. Пустяк. Круцио Волдеморта ещё никогда не было таким нежным. Потому что он предполагал. Предполагал, что это тщетно. Только глупо было думать, что он не выйдет из себя и не накажет Драко за плохие новости. Случилось то, что Волдеморт ожидал. Все его эксперименты... Они не работают так, как ему бы того хотелось, и в глубине души он знал об этом.Малфою нужно было залечь на дно, переждать ярость Лорда. Но последнее место, где он бы хотел это делать — Мэнор. Как только Драко открыл глаза, чтобы достать палочку (на аппарацию силой мысли у него не осталось сил), Тинки как будто почувствовала силовое поле его безрассудности.— О, Мерлин, хозяин! — пропищала она в ужасе, увидев Малфоя, прислонившегося к стене в одних брюках. Тинки восклицала так каждый раз, заламывая уши, будто это была новость. Будто это не было нормой. — Давайте я вам помогу, я...— Тинки, — закатил глаза Драко.Ещё этого не хватало. Он лопатками оттолкнулся от стены, пытаясь сделать так, чтобы это выглядело максимально легко, но тут же расплатился за такой жест кипятком посредине спины. Малфой сжал руку в кулак, выходя из ванной.— Мне нужно аппарировать домой, — сказал Драко.— Что? Нет! — заверещала Тинки. — Это невозможно! Недопустимо! Это...— Ты не имеешь права со мной спорить, — устало произнёс Малфой.— Тинки никому не позволит покушаться на жизнь хозяина Драко, даже ему самому! — возмущённо произнесла она, и он почувствовал, как эльфийская магия подхватила его и силой уложила на кровать. — Вам нужно выпить жаропонижающее зелье, скоро температура тела поднимется. И Тинки принесёт обезболивающее, — протараторил домовик и поднял руку, чтобы аппарировать, но потом вновь перевёл большие глаза на Малфоя, прищурив их так, как часто делал он сам. — Даже не думайте делать глупости.Она исчезла, и он выдохнул, откинувшись на подушки. Обезболивающее. О, чёрт, хоть бы Забини оставил достаточное количество до того, как его отправили во Францию. Драко адски хотелось спать — организм выключал его, пытаясь восстановить силы, но он повернул голову, посмотрев на часы — через семь часов ему нужно быть на тренировке своего отряда. Это раз в пять меньше времени, чем нужно для организма после такой порции пыток.Тинки вновь возникла в комнате, и по телу Драко пронеслась волна облегчения, когда он услышал звон стекла.— Откройте рот, — велела она и залила ему в горло знакомое по вкусу варево. — Скоро станет легче. Но ещё жаропонижающее, — напомнила Тинки.— Нарцисса до сих пор у сестры? — внезапно спросил Драко, чувствуя, как изменённая формула Забини действует почти моментально, облегчая боль.— Да, но ваша мама скоро возвратится в особняк в Бордо. Ей, — Тинки нахмурилась, добавляя каплю жидкости во флакон, — там лучше.Малфой посмотрел в потолок. Осталось ещё три дня. Он должен успеть. Должен успеть сделать что-то, что удовлетворит Волдеморта. Драко закрыл глаза, чувствуя, как слюна превратилась в кисель от того, что его начинало лихорадить. Грёбаное Круцио. Он выпил зелье, надеясь, что оно даст ему хотя бы несколько часов спокойного сна. После этой мысли Драко готов был хмыкнуть себе под нос. Спокойный сон в Мэноре. Забавная шутка. Как будто засыпать за стенкой с тем, кто желает тебе смерти. Кажется, весь мир так ощущался, поэтому, возможно, особняк был тут ни при чём.На его комнате стояли десятки защитных заклинаний, но этого всего всё равно казалось недостаточно, чтобы он мог проводить тут время, пока ранен. Здесь было слишком много любопытных глаз. Глаз, которые сканируют местность на предмет того, что могло бы стать причиной провала. Все пытаются просканировать его, найти ответы, злятся, хмурятся, забавно сводя брови на переносице, когда ничего не получается. Слишком много карих любопытных глаз.Грейнджер была феноменом. Да, наверное. Таким раздражающим феноменом, который старался играть в свою игру, не понимая, что пытается подобрать выигрышные карты, когда игра велась на ножах. Но это было забавно. Всё равно забавно.Девчонка злила его, но в то же время заставляла склонять голову и чувствовать это странное ощущение, которое зудело на кончиках ресниц, не давая оторвать взгляд, потому что ему было... любопытно. Интерес, вот что это. Нечто, чего он давно не чувствовал. Вся его жизнь превратилась в большой монотонный проект, где каждое из принятых решений, каждое из движений палочкой, каждое из действий было выверенным и правильным, привычным. Она же стала назойливой мухой, винтом, выбивающимся из общей картины, раздражающим мазком. Грейнджер злила его своим упрямством, желанием лезть на рожон, желанием барахтаться. Тем, что она не сдавалась. Драко чувствовал, будто водит пальцами по её психике, ощущая, как та дрожит под весом его ладони. И он мог сломать Грейнджер в любой момент. Просто надавить где-то сильнее. Наверное, это могло позабавить его. Видеть, как ей херово. Потому что ведь всегда становилось легче, когда херово не только тебе одному.Или он мог сломать её иначе.Драко вспомнил Грейнджер, сидящую в отеле на столе в платье. Она сжимала бутылку лимонада или чего бы то ни было, как будто эта стеклянная тара являлась последним оплотом стабильности в мире. Грейнджер облизывала губы, привлекая его внимание. Малфой знал, что она задумала ещё в тот момент, когда её голос сменился и стал похож на слишком откровенный флирт. Это было неестественно до такой степени, что ему даже стало смешно. Драко знал, но всё равно смотрел. Потому что не понял, в какой момент его эмоция сменилась. С горячей раздражённости на что-то иное, но такой же температуры. И в какой момент ему пришлось приложить усилие, чтобы оттолкнуть её.Драко повернул голову, услышав стук в дверь. Он посмотрел на Тинки, которая тут же слезла с кровати и вышла из спальни, чтобы узнать, кто это.— Миссис Астория желает видеть хозяина, — произнесла она тише, вернувшись через минуту.— Нет, — ответил Драко. Кажется, Тинки знала о таком исходе, потому что тут же кивнула и вернулась, даже не пререкаясь. Её не было около пяти минут, и он, зная свою жёнушку, представлял, что творилось за границей заклинания покоя. Драко поднял руку и повернул кисть. Боль стала тупой и вязкой, как смола, но не воспалённым разрядом лавы под кожей. И этого всё равно было недостаточно.— Жена хозяина приказывала мне пустить её, — вздохнула Тинки, подтверждая его опасения. — Говорила, что она имеет на это право.— Нет, — повторил Драко, даже не желая отвечать что-то ещё.Никто не должен видеть его слабость. Правило, вбитое Волдемортом в семнадцать лет, когда Белла ранила Драко на очередной тренировке Долохова, и он не позаботился о том, чтобы скрыть ранение достаточно тщательно. Тогда Малфой получил около пятнадцати локальных Круцио именно в то место. Потому что всегда будут бить туда, где наверняка.Астория... она не являлась проблемой. Гринграсс была симпатичной мордашкой, аппетитной задницей, чистокровной волшебницей, но ничем, что бы ассоциировалось у Драко с доверием. Она хорошая жена для него, пример для общества, но не ей зализывать ему раны.— Астория злится из-за Мисс, — проговорила Тинки, обрабатывая его синяки отваром, который напоминал желе и впитывался в кожу в течение нескольких секунд.— Грейнджер легко может кому-то не нравиться, — фыркнул Драко, морщась от прикосновений к особо повреждённым местам.— Думаю, молодая миссис Малфой хочет ребёнка, — эльф замялся, приостановив процесс, но потом решился, заново зачерпнув субстанцию. — Тинки не сплетничает, Тинки порядочный эльф, но Тинки слышала, что говорят другие домовики на кухне.Малфой повернулся к ней, подняв брови, хотя последним в списке его интересов были слухи, которые распускают домовики. — Астория перестала пить зелье.Драко сжал губы.Конечно. Он подумал об этом уже давно. У неё хватило бы мозгов так поступить.— Это не проблема, — ответил Драко и, видно, удивил своего домовика спокойствием, — я не буду спать с ней. У меня не будет детей.— Кроме одного, — осторожно уточнила Тинки.— Ни одного! — рявкнул Малфой, и она едва не выронила баночку из рук. — Я отдам ребёнка Грейнджер Тёмному Лорду — это его прихоть, не моя. Могу поспорить, он будет таким же раздражающим, как и мать, так что удачи Волдеморту с этим.Тинки опустила глаза, нарочито медленно закручивая банку. Драко чувствовал её грусть. Кажется, что она мечтала о наследниках Малфоя ничуть не меньше, чем Астория, хотя у них были разные мотивы. Тинки любила детей. Астория любила статус. Да, жена Малфоя — лакомый кусочек на блюде, но совсем другое — мать наследника. Поразительно, но ради этого Астория даже готова была пожертвовать фигурой. И, наверное, Драко бы напрягся, если бы не знал о преданности Тинки.— Тогда род закончится на молодом хозяине, — угрюмо проговорила она.— Лучше так, — добавил Драко мягче, хотя всё равно звучал раздражённо.Тема детей злила его больше, чем что-либо. Больше, чем Грейнджер, везде сующая свой нос. Больше, чем визиты к ней несколько раз в месяц. Больше, чем желание отмыться от её обречённого выражения лица каждый раз, будто бы он...Стоп. Один шов, второй, третий. Драко бросал мысли в мешок и зашивал его намертво, сжигая в огне. Никаких подобных размышлений.— Мисс нравится Тинки, — пожал плечами эльф.Малфой повернулся к ней, пристально всмотревшись. Тинки складывала все банки в ряд, поворачивая их названием к кровати, чтобы Драко быстрее понял, какое есть какое, если ему станет хуже.— Была бы у неё возможность, она перерезала бы мне горло кухонным ножом, — сказал он буквально по слогам. — Всё ещё думаешь, что симпатизировать ей — правильный выбор?Тинки не поднимала глаза от прикроватной тумбы, а затем щёлкнула пальцами, открывая окно, чтобы пустить свежий воздух в комнату. Драко не отводил от неё глаз, ожидая ответа.— Тинки думает, что по сравнению с хозяином, мисс ещё ребёнок, — наконец сказала она, подняв голову, — и ей просто страшно.Домовик пожал острыми плечами и исчез, оставив Драко наедине со своей иррациональной злостью и внезапным чувством вины.***Разряд тока прошёлся по лопаткам Гермионы. Она поморщилась, ускоряя шаг и оборачиваясь назад.— Быстрее! — крикнул охранник, заставляя служанок выстроиться в шеренгу.Утром, когда Гермиона проснулась, незнакомый домовик появился в ванной девушки и пролепетал о том, что её ждут внизу для аппарации. Он сказал это так быстро, что ей понадобилось ещё несколько секунд, чтобы вдуматься и понять. Будто она поставила его речь на замедленную прокрутку в голове.Вода стекала к локтям девушки, пока Гермиона смотрела в зеркало, замечая, как в янтарных глазах зарождается страх. Она зажмурилась, не желая это видеть. Ещё один признак её слабости. Я могу сделать из твоей жизни ад, Грейнджер, и займусь этим, как только мы вернёмся. Его слова звучали внутри её головы, словно медленно шлифовали наждаком мягкие ткани. Малфой может отдать её Лестрейнджу. Он знает, что она боится этого больше всего. Это Малфой. Он как чёрная дыра: поглощает страх, буквально питается им, сублимируя. Но...Чёрт.Гермиона уткнулась лбом в зеркало, чувствуя, как по гладкой поверхности стекает вода.Он не поступит так. Странный голос внутри неё говорил так, и почему-то это не чувствовалось как успокоение. Не ощущалось как что-то, что она говорит себе, чтобы унять набирающий внутри обороты ужас. Какая-то часть неё почему-то верила в это. Такая вера раздражала. То, что Малфой пока ни разу не применил к ней магическую силу ещё ничего не значило, потому что Гермиона знала, насколько он жесток. Из вырезок газет под кухонным столом, из рассказов прислуги, из-за вздрагивающих охранников, которые узнали о смерти своего товарища, которого Драко убил, а потом приводил в пример сахарницу. Сахарница и человек. Господи.Гермиона стёрла воду с лица и поправила серое платье, спускаясь вниз. Возможно, это очередное путешествие?Они возвращались в карете, сидя в полной тишине. Малфой выглядел настолько погружённым в себя, что ей казалось, даже задай она ему какой-то вопрос, он просто не услышит. Прошло четыре дня после этого, и Гермиона видела, как Астория каждый раз кривит лицо, сталкиваясь с ней. Видно, её злость была настолько всеобъемлющей, что даже слово, произнесённое в сторону Грейнджер, раздражало Гринграсс. Потому что она не могла применять к ней физические наказания. Но Гермиона была уверена, что Астория найдёт способ.Ветер пронизывал до самых костей, поэтому Грейнджер плотнее укуталась в мантию и подняла подбородок, убирая волосы за уши. Когда стало понятно, что тёмной кареты в окружении Пожирателей не видно, она ощутила странный укол... разочарования? Он мог повезти тебя к Лестрейнджу на этой карете. Да, это правда. Но желание в очередной раз сбежать из Мэнора было слишком велико, поэтому Гермиона в первую очередь рассматривала именно этот вариант. Или же она хотела увидеть Малфоя. Потому что Гермионе требовались ответы. А он единственный, кто с ней говорил.— Я сказал: передвигайте ногами! — голос Пожирателя вернул Грейнджер в центр. Гермиона в очередной раз натолкнулась на спину одной из таких же девушек, как она. Некоторые из них были в идентичных блекло-серых платьях, некоторые носили чёрные мантии, но это были единственные отличительные черты.Их загнали в большой холл. Гермиона осмотрелась, понимая, что это та самая комната, которую она видела через стекло. Та самая, где появился переливающийся магический отпечаток Малфоя, выглядящий, как разрез черничного пирога. Он теперь ассоциировался у неё с этим странным, не покидающим его запахом выпечки. Гермиона одёрнула себя и вернула внимание Лидии, которая стояла посреди комнаты, сложив руки за спиной. Надзирательница ожидала, когда девушки встанут в шеренгу.— Так, так, так... — она медленно начала прохаживаться мимо, осматривая всех. — Сегодня у нас перераспределение, — объявила Лидия, но скорее для самой себя, потому что никто из девушек не выглядел озадаченно.Женщина наколдовала формуляр, чем-то похожий на тот, который держали в руках работницы отеля в Тегеране, и пробежалась по нему глазами, а затем вновь вернула взгляд служанкам.— Тобой недоволен мистер Долохов, — процедила она сквозь зубы какой-то девушке в идентичной с Гермионой форме. — Тебя заменят!Гриффиндорка не видела, как отреагировала девушка, но ей казалось, что если бы её отправили к кому-то вроде Долохова... Она вздрогнула, и ближайшая к ней служанка покосилась на неё. Но... чем Малфой лучше? Тем, что банально моложе, и его суть ещё не успела впитать такой звериной жестокости, которой аж вибрировали все остальные Пожиратели? Или садизм просто не был любимым аттракционом Драко? Видно, изнасилование никогда не входило в разряд фетишей Малфоя, что не делало его лучше, чем все остальные. Гермиона постоянно повторяла это себе, потому что... об этом было легко забыть, когда она из раза в раз возвращалась к его поступкам.— Тебя тоже, — Лидия вывела из толпы какую-то девушку с афрокудрями, поставив у противоположной стены, как и предыдущую. — Ты надоела своему хозяину. Как и ты, — и очередная служанка в сером подошла к стене.— Простите, Лидия, пожалуйста, можно я заменю одну из них? — услышала Гермиона голос справа. Она нахмурилась, пытаясь незаметно повернуть голову, чтобы увидеть говорящую. — Отправьте меня в дом к Долохову или...Девушка была одета в чёрную мантию. Гермиона не видела её лица, но, судя по дрожащему голосу, вряд ли с ней всё было нормально. Потому что не может быть нормально с человеком, который просился в дом к Долохову.Лидия скривила губы и подошла к ней. Девушка автоматически замолчала, и другие получили возможность слегка повернуть головы, чтобы понять, что происходит.— Ты, грязнокровка, слишком ценна в Отеле. У тебя много довольных клиентов, — произнесла Лидия, сменяя гримасу на лице в улыбку, которая, впрочем, была ничуть не лучше.— Пожалуйста, я прошу, я не могу... Я... — девушка всхлипнула, но потом все услышали визг и звук токового заклинания, который прервал её и так несвязную речь.— Ты правда думаешь, что у тебя есть право голоса? — рявкнула надзирательница. — Ты останешься там, где я скажу. Верните её обратно! Лидия указала палочкой на девушку, которая отходила от брошенного в неё заклинания. Пожиратель, стоящий у двери, подошёл к ней и вывел из помещения.Гермиона чувствовала, как ярость привычным комом зарождается в её горле, пульсируя как ещё одно сердце. Она ненавидела Лидию. Её она ненавидела куда больше Малфоя. Куда больше Астории. И это был второй человек, которому Гермиона искренне желала смерти.— Дальше, — Лидия удовлетворённо хмыкнула. Она перевела взгляд на шеренгу, и её глаза зацепились за Гермиону. Грейнджер понимала, что бессильна сейчас, но счётчик в голове отсчитывал секунды, как маленькие мины. — Ты останешься там же. Я искренне надеюсь, что генерал ведёт себя с тобой как можно жёстче, — проговорила надзирательница, приближаясь, и, кажется, смаковала каждую букву этого предположения, рисуя в своей сумасшедшей голове яркие картинки страданий.— Не сомневайтесь, — ответила Гермиона сквозь зубы.Еще пару секунд они буравили друг друга взглядами, а затем Лидия отвернулась и начала сверять с формуляром очередную девушку. Неожиданно Гермиона ощутила удар в грудь такой силы, что её ноги непроизвольно оторвались от земли, и она даже не успела ни за что схватиться.Грудная клетка пульсировала, не давая вдохнуть и сосредоточиться хоть на чём-то, но даже так Грейнджер отдавала себе отчёт в том, что грохот напоминал то, будто на них внезапно свалился потолок. Она прикрыла руками голову, почувствовав удары чего-то тяжёлого по телу. Её правая рука вспыхнула болью. Гермиона открыла глаза, не замечая почти ничего из-за пыли, но затем прищурилась, понимая, что видит... свет. Свет, где всего минуту назад стояла стена.Мерлин.Ещё один взрыв. Рывок. Она проползла на животе вперёд, но кирпичи, отделившись от цементной кладки, разлетелись по сторонам. Уже через секунду Гермиона почувствовала, как её ребро треснуло от удара. Она застонала от боли, когда очередной откол от стены ударил по голове. Вокруг были девушки. Они пытались уползти, рассредоточиться, но некоторые просто лежали. Те, что находились ближе к стене, были похоронены под обломками.Дезориентация и паника заполняли каждую клетку тела Гермионы. Она поняла, что рана на её голове начала кровоточить. Грейнджер бегло окинула себя взглядом и поняла, что серое платье стало кроваво-красным на плече и ближе к груди. Нет. Это был флэшбэк. Одно из тёмных воспоминаний. Нагайна в Годриковой впадине, Гринготтс, Хогвартс, когда её поймали. Все эти события сплетались между собой так плотно, что Гермиона почти поверила в то, что хотя бы один маховик времени остался цел, и сейчас она просто в одном из своих воспоминаний.Крики стали громче, и уже через секунду над её головой пронеслась красная вспышка заклинания. Гермиона прижалась к полу, пытаясь понять, что происходит. В висках пульсировало, и она отдавала себе отчёт в том, что голова кружится от стремительной потери крови, и у неё не так много времени, чтобы сориентироваться.Кто-то напал на центр. Кто-то его разрушил. Она видела нескольких охранников, которые тут же облачились в маски и с кем-то сражались. Крики, визги и стоны боли заполнили пространство. Гермиона вновь подняла голову, рискуя поймать один из смертоносных лучей. Они отскакивали от стен, делая в них глубокие дыры.Кто-то дёрнул Гермиону вверх с такой силой, что ей показалось, будто один её висок прострелили. Чьи-то руки убрали волосы с лица девушки, и она успела заметить, как ладони человека окрасились в кровь после этого жеста. Дела плохи.— Это ты? — спросил он, запыхавшись, и она зажмурила глаза, пытаясь рассмотреть того, кто стоял напротив. — Да, это ты. Давай, Гермиона, пойдём, — мужчина потащил её куда-то.Гермиона успела мельком заметить его лицо. Она не знала его. Но знала эту нашивку. Нашивку на правом плече. Орден. Это был Орден. Он взорвал центр.— Вызови подмогу! Скорее! — услышала она крик кого-то, чей голос совсем слегка был приглушён маской.Её разум изо всех сил пытался сложить все события воедино, но она чувствовала, как с каждым шагом голова начинает гореть всё больше. Мужчина тащил Гермиону мимо обломков, отстреливаясь. Она пыталась ему помочь, передвигать ногами, но это было опасно делать, учитывая, что её щека несколько раз ощутила жар от проносящихся мимо вспышек проклятий.— Нужно выбираться, мы нашли тебя, — проговорил орденовец. Гермиона попыталась открыть рот и ответить ему, но боль захлестнула её с такой силой, что даже слово вымолвить стало бы подвигом.Шаг. Голова раскалывается до такой степени, что ей хочется кричать, но из горла ни звука. Нужно выбираться. Ещё шаг. Ей кажется, что со стороны это выглядит как анафилактический шок — её всю трясло. Это единственный шанс сбежать. Шаг. Она чувствует, как из носа идёт тёплая кровь, чертя линию по губам.Её внутренняя магия ощущает мини-взрывы — нахлёст нового колдовства. Множественные аппарации. И это чувствует не только она.— Твою мать, — ругнулся человек с нашивкой Ордена.Он перехватил её другой рукой. Судя по его предплечью, которое видела Гермиона, парень оказался не слишком мускулистым и вряд ли сумел бы держать её на весу.Они прошли ещё два шага. Два шага до того момента, когда она увидела это. Сегодня был солнечный день, на удивление. Конечно, это солнце не добавляло тепла, но хотя бы радовало глаз — так Гермиона думала утром, прежде чем пойти в ванную. Погодные перемены стали для неё большим поводом для радости. Всё становится, когда выбор быть счастливой от чего-то столь невелик. Как-то она рассуждала о том, что эта маска, отдающая в бронзу, точно должна сверкать под солнцем. И оказалась права.Возможно, так же сверкали глаза этого парня, который усилил свою хватку на её руке сильнее, скорее всего, от страха, за секунду до того, как упасть замертво. Гермиона даже не заметила, как Малфой поднял палочку.Ноги Грейнджер подкосились от того, что больше никто не удерживал её. Ей казалось, что она должна расколоть свою голову о кирпичи, и даже в какой-то мере Гермиону прельщала такая перспектива, потому что головная боль перешла все границы.— Блять... Грейнджер... Блять! — воскликнул Драко, подняв маску.Она поняла, что он держит её затылок на весу ровно за мгновение до того, как сознание сдалось.***— Я сказал, точнее? Даже сквозь сон Гермиона слышала дребезжащую ярость в голосе Драко. Злость словно была продолжением его самого, дополнительная конечность, что-то, что являлось абсолютно неделимым составляющим.— Ну... ну, зависит от её организма. Конечно, я сделал всё необходимое, но... — голос ещё одного парня срывался и заминался. Гермиона его даже понимала — её внутренняя часть тоже постоянно терялась перед Малфоем, но, слава Мерлину, она вовремя давала ей оплеуху.— Ты хоть представляешь, насколько бесполезен? — выдохнул Драко, кажется, раздражаясь ещё больше.— Да, я... — запнулся парень, явно соглашаясь на автомате. — Мистер Малфой, послушайте, я дал ей все лекарства, она молодая девушка и вскоре проснётся абсолютно здоровой.— Иди отсюда, — велел он. Гермиона услышала резвые удаляющиеся шаги. Лекарю дважды повторять не пришлось.— Мистер Малфой, — кто-то прочистил горло; судя по звуку, он находился в левом углу у двери, — если вам нужна служанка, можно...— Иногда лучше помолчать, Твен, — перебил его Драко. — Она — особый случай, — добавил он раздражённо.Эта фраза спровоцировала в голове Гермионы триггер, который щёлкнул, возвращая ей воспоминания. Они посыпались на её макушку не хуже кирпичей от стены, разгромленной в центре. Она — особый случай. Особое задание. Особая служанка. Перед её глазами вспыхнул кадр, как мужчина с нашивкой феникса падает вниз, за секунду лишившись жизни в глазах и бега крови по венам. За мгновение. За то мгновение, которого Малфою хватило, чтобы убить человека даже не задумываясь. Так, будто раньше он делал это тысячи раз.Гермиона подскочила на кровати, понимая, что раны на голове больше нет, а глубокий вдох не потревожил рёбра. Врач поработал на славу, несмотря на то, что Драко костяной смертью стоял над его душой, вне всяких сомнений. Хотя её раны не были такими уж серьёзными, если брать во внимание магию.— Ты... — прошипела Гермиона, вскочив на ноги. Она поняла, что одета в пижаму, и понадеялась, что Тинки переодела её. Хотя потом тут же внутренне покачала головой. Малфой никогда бы к ней не притронулся по своей воле. — Это был Орден! Это были они! — закричала Гермиона, понимая, что злость Малфоя на доктора по сравнению с её агрессией в его сторону — это просто пшик.С каждой минутой осознанного бодрствования осознание наваливалось на неё своей жирной уродливой тушей, перекрывая кислород. Орден хотел спасти служанок. Они бы спасли. Если бы Малфой не появился там так быстро.— Ты убил его! — закричала Гермиона и бросилась к нему, толкнув со всей силы и ощутив под руками гладкую ткань серой футболки. — Ты убил его! Да как ты!.. — она всхлипывала, понимая, что это был не сон. Тот мужчина, он правда тащил её через весь центр в надежде спасти. Сколько людей там умерло от руки слизеринца? Годрик. Слёзы непроизвольно потекли быстрее, словно синхронизируясь с её кулаками, которые молотили по телу Малфоя. Он схватил руки Гермионы, силой удерживая их на одном уровне.— Сэр...— Нет! Гермиона услышала его предупреждающий рык ей за спину. Боковым зрением она увидела, как охранник, который успел подойти, преодолев комнату в пару шагов, неуверенно опустил палочку после возгласа Драко. — Иди.— Но... — протянул Пожиратель. Он не сводил глаз с Гермионы, которая всё ещё дёргалась, пытаясь высвободиться, несмотря на то, что руки Драко, держащие её за кисти, не давали на это ни единого шанса.— Я справлюсь с безоружной девчонкой! Следуй приказам, мать твою! — повысил голос Малфой. Охранник тут же удалился, бросив ?есть? напоследок. Его жизнь была ему явно дороже, чем защита генерала от гриффиндорки ценой этой самой жизни.Малфой оттолкнул её от себя, но она была готова к этому, поэтому бросилась на него снова, пытаясь выплеснуть ненависть. Палочка Драко, как всегда, находилась у его левой ноги. Гермионе казалось, что даже на коже у него есть отсек для волшебного древка, потому что совершенно невозможно было представить его безоружным. Но он не использовал палочку. Драко просто схватил Гермиону за предплечья и, развернув на сто восемьдесят градусов, прижал к стене.— Ты убил его! — всхлипывала она. — Ты ублюдок! Я ненавижу тебя! Перси ты так же убил?! Так же хладнокровно?! Или перед этим пару раз наложил Круцио, я слышала, как ты в этом хорош!— Уизли направил на меня оружие, и если ты думаешь, что хотя бы один человек, наставивший на меня палочку, уйдёт живым, то ошибаешься! — Драко почти рычал, прижимая её руки к стене, чтобы она не могла двигаться.— Он никогда не был тебе соперником, и ты знаешь об этом! — прокричала Гермиона, пока слёзы пропитывали слова вполне материальным солёным вкусом. — Они бы никогда не смогли тебя одолеть!— То есть, я должен был отпустить того, кто желал мне смерти? Ты, блять, рехнулась, Грейнджер! — Малфой оттолкнул её от себя, отойдя на два шага. Она прислонила ладони к груди, понимая, что у неё началась истерика. Осознание происходящего, которое вылилось в очередной нервный срыв. А она уже успела загордиться своей стойкостью.— Ты... — Гермиона всхлипнула, вытерев ладонью нос, и подняла на него глаза, — ты терпеть меня не можешь. Почему ты не дал им меня увести? Ты бы избавился от меня и...— Серьёзно?! — вспыхнул Драко. Он подошёл к ней ближе, но вовремя остановился на безопасном расстоянии. Ей пришлось задрать голову выше, чтобы смотреть ему в лицо. — Потому что к моменту, когда я аппарировал в здание, этот придурок почти утащил тебя из него! Твоя серёжка, Грейнджер! Если бы ещё хотя бы минута, он бы вытащил на улицу твой труп с месивом вместо мозга!Гермиона открыла рот и замерла, так и не дотянув руку к лицу, чтобы вытереть слёзы. Серёжка. Точно. Гермиона закрыла глаза, сопоставляя все факты воедино. Чёртова серёжка. Головная боль была нестерпимой, и из-за раны в другой части черепа она не сразу поняла, что это жжение серьги, которое, видимо, распространилось так далеко, что перестало быть сконцентрированным на ухе. К тому же Грейнджер никогда не доводила себя до такой стадии, и боль не становилась подобной. Даже когда открывала окно, чтобы выбросить еду.Девушка выдохнула, понимая, что Малфой прав. Это бы убило её.— Я не удивлюсь, если это была гениальная идея Поттера, — бешено продолжил Драко, — эти идиоты нихера не просчитали, они ни о чём не узнали! Салазар, Орден разрушил стену, убив при этом трёх служанок, — засмеялся он, но это был не смех веселья, это был смех шока. — Сука, убили тех, кого предполагали спасти. Грюм никогда бы не пошёл на этот кретинизм.Гермиона качала головой в знак отрицания, потому что правда была слишком гадкой. Это правда. Это не было похоже на хорошо спланированную операцию. Это было своего рода безрассудство. Орден убил нескольких невинных девушек. Если бы Гермиона стояла возле стены, её не стало бы точно так же.— Или нет, пошёл бы, — подумал Драко и прищурился, — только в одном случае. В случае того, если Избранный мальчик вдруг перестал исполнять то, что обязан, потому что его оторвали от сиськи лучшей подружки!— Гарри никогда бы не... — озлобленно выкрикнула Гермиона. Драко фыркнул, перебив её:— Поттер всегда был таким идиотом — безрассудным и бросающимся в самое пекло. И это главная причина, почему Орден никогда не сможет победить, — добавил Малфой холодным, спокойным голосом, смотря на неё сверху вниз. — Поттер обязан был не ныть и исполнять свой долг, но я знал, что он попытается тебя спасти. Мы на войне, а не в грёбаной песочнице. У них это общее с Волдемортом. Знаешь, мне порой кажется, что они однояйцевые близнецы: им присущи несдержанность и абсолютное неумение холодно мыслить, руководствуясь только своими эмоциями.— Тогда Волдеморту тоже не победить, если так, — сказала Гермиона с вызовом, пытаясь поддеть Малфоя хоть чем-то.— В этом разница, Грейнджер, — ответил он, будто лезвием отрезая слова. — У Волдеморта есть я.Он вышел, хлопнув дверью так сильно, что Гермиона вздрогнула. Она закрыла глаза, осела на пол и подогнула колени под подбородок. Злость вспыхнула в ней и выгорела, как стог сена, окроплённый бензином, и оставила после себя лишь растерянность.***Гермиону не выпускали из комнаты два дня. Два дня суеты, такого шума за дверью, которого она не помнила с вечера Игр, когда в особняке собралась вся чистокровная аристократия. Только теперь шаги, наполняющие стены, были не лёгкими, вперемешку с цоканьем бокалов и бриллиантов, что звенели, сталкиваясь между собой на шеях женщин. Теперь это был тяжёлый грузный топот ботинок, почти теряющийся на фоне разговоров. Разговоры звучали достаточно громко, чтобы знать об их наличии, но недостаточно, чтобы что-то разобрать.Гермиона злостно ударила рукой по двери, в тысячный раз дёргая ручку, которая уже, наверное, стёрлась в том месте, куда нужно было класть большой палец и нажимать. Механизм давно бы вышел из строя от напора, если бы не магия, которой дом пропитался за столетия. Казалось, даже обои держались не на клею, а на тонкой материи волшебства.— Тинки! Бобби! Ганс! — кричала Гермиона все имена эльфов, которые могла вспомнить.Что-то происходило. Орден напал на один из штабов Пожирателей, и Гермионе нужно было знать, чем всё закончилось. В масштабе. Было убито три служанки. Но сколько из них удалось спасти? Сколько Пожирателей было убито? Насколько существенные потери понёс Волдеморт?Она помнила крик надзирателя о подмоге и логически размышляла. Малфой был генералом. Если позвали именно его, значит, количество повстанцев оказалось внушительным. Или же это предполагало звание Драко — появляться на всех чрезвычайных точках? Боже, она ничего в этом не смыслила.Ей нужны были ответы. Информация. Она так голодала по этому изысканному лакомству, но её кормили лишь тем, что набивало желудок. Гермиона села на пол, упёршись спиной в ножку кровати, и выдохнула. Её никто не слышал.Единственной радостью было то, что вчера Гермиона вылезла из ванны и, вытираясь полотенцем, заметила на нём кровавые подтёки. Она не беременна. Гермиона встала напротив зеркала и улыбнулась отражению, выдохнув от облегчения. Не беременна.Первое чувство, посетившее её, когда сознание начало возвращаться к реальности, и она услышала раздражительный голос Малфоя, который отчитывал целителя, была надежда. Она читала, что первый триместр самый опасный. Организм может отвергнуть плод по самым разным причинам. Гермиона надеялась на то, что множественные удары по голове и телу могут стать такой причиной. Но всё оказалось ещё лучше. У неё снова был месяц.С Малфоем что-то не так. Гермиона уткнулась взглядом в одну из ручек комода, размышляя. Доктор проверял его, точно проверял. Он не мог оказаться бесплодным. Как и она. Каждый раз, приходя к ней, Малфой пил что-то, пока она ложилась. Но это не могло быть чем-то, что помешало бы зачатию. Во-первых, это невозможно. Каждый раз после дней фертильности её проверяли, а затем, спустя время, его тоже. Если бы Малфой пил что-то, что мешало бы ей забеременеть, он был бы уже мёртв. Да и у него отсутствовала мотивация. Малфой хотел исполнить приказ Волдеморта, Гермиона видела это в его глазах. Видела, как он каждый раз напрягал челюсть от злости, когда Баркер говорил, что в этом месяце не удалось. Гермиона замечала, как с каждым разом линия бровей доктора при этих заявлениях опускалась всё ниже, а Малфой выходил из себя всё больше.Это было в его интересах — оплодотворить её, чтобы больше с ней не контактировать. Он планировал отдать Гермиону в один из центров на то время, пока она будет беременна. И это было логично. Им больше не придётся встречаться. Она закрыла лицо руками, надавливая на глазницы. Ей хотелось знать, как Гарри. Как Рон. Всё ли с ними... Гермиона насильно оборвала себя, ущипнув за руку. Конечно, с ними всё хорошо. Она не для того их спасала, чтобы они погибли. Но это вряд ли было бы достойным аргументом для них, поэтому она надеялась на Люпина и Грюма. Они живы. По крайней мере, Грюм. Ведь если бы нет, Малфой узнал бы об этом в первую очередь.Внезапно Гермиона вздрогнула, и у неё чуть не спёрло дыхание от радости, когда она увидела перед собой эльфа.— Тинки! Мерлин, почему ты не... — Грейнджер бросилась к домовику.— Тшш! — махнула рукой Тинки. — Мисс устроила такой шум!— Меня никто не слышал! Почему остальные домовики не приходили? — понизила голос Гермиона.— Потому что им было велено, — объяснила Тинки. — Эльфы слушают хозяина. В Мэноре порядочные эльфы.— Но ты ведь пришла, — это не должно было звучать как подкол, но почему-то так и прозвучало.Обычно Гермиона не позволяла себе лишнего слова, чтобы не обидеть хрупкую душу домовиков, но Тинки вовсе не походила на беззащитную. Разве что внешне. Гермиона лично слышала, как она несколько раз пререкалась с Малфоем и получала только раздражённое бурчание в ответ. Создавалось такое чувство, что Тинки выступала в роли старой авторитетной няньки, которая даже к взрослым воспитанникам будет относиться как к детям, а они будут подыгрывать. Даже в сорок.— Потому что Тинки приглядывает за мисс, — ответила она с укором.— Почему стало так тихо? Что здесь происходило? Я хочу выйти, я не могу больше сидеть здесь, не...— Тинки не может сказать мисс. Хозяин запретил Тинки, — вздохнула она.— Твой хозяин... — Гермиона осеклась. Она набрала в лёгкие побольше воздуха. Девушка понимала, что оскорблять того, в ком твой единственный союзник души не чает — это не лучшая стратегия сближения. — Тинки, я не могу тут больше находиться. Мне нужно на воздух. Доктор говорил, что я должна получать витамин Д, это важно, если мы хотим...Тинки сомкнула губы в тонкую полоску и почему-то, Мерлин, стала напоминать Снейпа. Подобное выражение лица появлялось у него каждый раз, когда кто-то выдумывал слишком неправдоподобную историю на тему того, почему доклад по Зельям выполнен всего на восемьдесят одну страницу, а не на девяносто две.— Мисс может выйти на улицу, но только у южного крыла, — ответила Тинки, не желая выслушивать эту историю.— Ладно! — тут же согласилась Гермиона. Тинки исчезла, даже не дав Грейнджер шанса завалить её вопросами. Гермиона облачилась в серое платье и взяла в руки мантию. Она вышла в коридор и осмотрелась по сторонам. Грейнджер тихо спустилась по лестнице, а дойдя до развилки встала на носочки и оглянулась. Тинки находилась в Мэноре, а значит, Малфой тоже был тут. Происходило что-то важное. И происходило оно явно не в южном крыле.Гермиона свернула к северной стороне замка, ступая тихо и прислушиваясь ко всем звукам. Её могли увидеть домовики, но здесь было мало света, а эльфы испытывали какую-то аномальную страсть к хрусталю. Поэтому тут их находилось меньше всего — гораздо приятнее в сотый раз натирать вазу, которая будет блестеть в лучах солнца.Гермиона услышала звук разговора, который приближался так стремительно, что она задержала дыхание. Девушка попятилась назад и спряталась за углом буквально за миг до того, как открылись двери.— Потому что ответный удар должен быть спланирован. Не уподобляйся Ордену, — услышала она голос Малфоя, вышедшего из комнаты.— Ты знаешь, Тёмный Лорд был не согласен. Он хотел расправы со всей... — это несомненно был Макнейр.— И что из этого получилось?— В любом случае, в этот раз они захотят вернуть своих пленников, особенно девчонку, — Макнейр хмыкнул, — даже нескольких. Как богат твой дом на новых пленниц, да? Вытащи из её головы все воспоминания, которые мозг успел впитать за время пребывания в Ордене.— Не смей мне указывать, — огрызнулся Драко.— Уволь, всего лишь совет коллеге, — ответил Пожиратель. — Всё-таки её направили именно в твой дом.Гермиона осторожно подошла к углу стены и едва выглянула. Она увидела спину Макнейра и, немного сместив взгляд, за Малфоя... Боже. Там стоял ребёнок. Девочка. Ей было не больше восьми. Она стояла в кабинете, дверь которого всё ещё была приоткрыта, с завязанными ртом и руками. Гермиона не могла полностью рассмотреть её из-за плохого обзора, но было ясно, что разговор вёлся о ней. Вытащи из её головы все воспоминания. А из головы детей это можно сделать только одним способом. Нет. Нет.Малфой повернулся. Гермиона уже почувствовала поток воздуха, который подтолкнул бы её в рвении его остановить, если бы Драко не вздохнул. Он дождался, когда шаги Макнейра станут совсем не слышны, и присел на корточки, отклеив скотч со рта пленницы.— Пожалуйста, не убивайте меня, — тут же зарыдала девочка, а её губа затряслась в мольбе. — Я хочу к маме, пожалуйста...— Я знаю, — ответил Драко и, кажется, вздохнул ещё глубже. — Как тебя зовут?Девочка подозрительно на него посмотрела. Гермиона отступила обратно в тень, увидев, как Малфой взмахнул палочкой, отменяя Инкарцеро вокруг её рук. Девочка вытерла слёзы с лица, пребывая в шоковом состоянии.— Эмма.— Отлично, Эмма, — голос Драко нельзя было назвать участливым, скорее, ровным. Где-то даже уставшим. — Тинки проведёт тебя на кухню, и ты поешь, — домовик появился в воздухе и кивнул, взяв девочку за руку, — вдали от посторонних глаз, — выделил Драко последнее предложение и получил ещё один кивок.Гермиона продолжала стоять в темноте, когда Тинки уводила девочку. Её спокойствие длилось недолго, потому что в шаге от Малфоя прозвучал звук аппарации, и она заметила, как мгновенно напряглись его плечи — он был готов атаковать.— Ты что творишь?! — услышала Гермиона визг Беллатрисы, и кровь в её жилах застопорилась, будто останавливая за собой и все остальные органы.Малфой лишь скользнул по тётке взглядом.— Ты должен был допросить её! Тебе приказали сделать всё, чтобы...— Она ребёнок, Белла, — процедил Драко, немного склоняясь к ней, и Гермиону затошнило даже от одного вида этого зрелища. Будто смотреть со стороны, как человек катается на смертельно опасном аттракционе. — И ты знаешь, что у детского разума особая защита на легиллименцию, до девяти лет её нельзя сломать.— Можно, если напрячься! — Беллатриса изогнула губы, показывая раздражение. — Ты думаешь, я буду прикрывать тебя?! Ты обязан выполнить задание! — закричала она, указывая рукой в ту сторону, где скрылась девочка с Тинки.— Знаешь, почему женщины не становятся генералами, Белла? — спросил Драко так, будто гнев пульсировал прямо в его жилах. — Потому что вы просто комок из эмоций, а ты ещё и чокнутая. Держись в стороне, если не умеешь мыслить трезво, чёрт возьми!— Её семья сбежала, и Орден приютил это... полукровое отродье, — скривилась Беллатриса. — Ты знаешь, сколько всего она могла узнать из штаба? В доме, где есть дети, секретов быть не может.*— Есть способы узнать это не истощая себя на пытки, которые могут и не увенчаться успехом, — отрезал Драко. — Ты права, это моё задание, и я разберусь с ним сам. Как и со всем остальным.Гермиона видела, как вздымается от злости полная грудь Лестрейндж. Её тёмные глаза метали молнии в сторону племянника.— Тёмный Лорд ожидает от тебя не этого! — бросила Беллатриса последний аргумент, потому что было очевидно, что она не может поступить так, как того хотелось ей. — Ты должен для него...— Я для него выигрываю войну! — рявкнул Малфой. Белла сжала губы, прищуриваясь точно так же, как и он. Видимо, это была их семейная черта.Гермионе стало интересно взглянуть на маску Беллатрисы. Имела ли она в себе такие же резкие черты и кошачий прищур, какой имел Драко, хотя, зная её одержимость взглядами Реддла, Гермиона ничуть бы не удивилась, если бы Лестрейндж не носила маску в принципе. Гордилась тем, что делала.— Некоторые твои поступки... — женщина скривилась, будто пыталась как можно точнее подобрать слова, но ни одно из предложенных её мозгом не содержало в себе достаточно гнили и не было пригодным на все сто. — Чтобы соответствовать званию генерала, нужно поступать как генерал.Она растворилась тёмным маревом. Гермиона наблюдала, как Малфой медленно закрыл глаза то ли переводя дух, то ли пытаясь удержать себя от того, чтобы не всадить в стену кулаком. Он слегка повернул голову, и в следующую секунду она успела заметить в глазах парня удивление и растерянность, когда зрачки впились в неё, стоящую за углом. Но эти эмоции быстро сменились привычной неприязнью.— Мне что, стоит закрыть тебя в твоей комнате навечно? — Драко повысил голос, сразу же дёрнул ручку двери и с хлопком скрылся за ней.Гермиона зажмурилась в тот момент, когда дверь соприкоснулась с проёмом, а затем открыла глаза, уставившись туда, где исчез Драко. Девушка надеялась, что он вот-вот вернётся и прояснит всё то, что она успела увидеть. Но Малфой ожидаемо не вернулся.***Гермиона перевернулась на другой бок, подогнув под себя подушку, и устремила взгляд в идеальный круг луны за окном. Сначала девушка решила, что слишком яркий лунный свет мешает ей уснуть, но потом распахнула шторы, чтобы хоть на что-то отвлечься.Часы показывали без пятнадцати три ночи, а она всё ещё ворочалась. Раньше ей удавалось поспать хотя бы несколько часов, прежде чем учащённый стук сердца заставлял её вскочить с кровати, но теперь нервы отобрали у неё и эту привилегию. Сначала Гермиона наивно сбрасывала всё на постель Мэнора, которая была слишком мягкой, слишком гладкой, слишком слишком для неё. Она за всё это время привыкла к спальным мешкам и полурасшатанным кроватям в палатке, но правда заключалась в другом.Она была в том, что Гермиона знала, что что-то происходит. После нападения в особняке перестали появляться газеты, и Грейнджер не думала, что это простое совпадение. Волдеморт захочет отомстить. Та девочка, Эмма, о которой спорили Малфой с Беллатрисой, больше не появлялась, и в душе гриффиндорки поселилась тихая паника. Что с ней сделал Малфой? Воображение подбрасывало картинки обезумевшего от пыток ребёнка, потому что иначе не получилось бы сделать то, о чём просила Лестрейндж, но Гермиона отмахивалась от этих жутких видений, потому что... Он бы этого не сделал.Гермиона впивалась ногтями в голую кожу ног, пытаясь себя образумить. Убитый Перси. Убитый мужчина, который пытался её вытащить. Убитые десятки, сотни, Мерлин, да наверное тысячи людей: орденовцы, невинные, стоящие на пути у Волдеморта, который и дал своему палачу команду разобраться. Но как Гермиона ни старалась, монстр, какого она в нём видела, растворялся у неё на глазах, будто кто-то разлил на холст стакан воды, делая краски серыми. Тёмно-серыми. Но уже не чёрными. Уже нет.Разговор, который она недавно услышала между кухаркой и Асторией, врезался ей в память и не давал стряхнуть его с себя, как опостылевший пиджак с плеч. Гермиона убирала, когда Стилла зашла в комнату, чтобы сменить пончики на блюде. Они, видимо, за три часа, после того как она меняла их в последний раз, успели зачерстветь.— Миссис Малфой, — поклонилась кухарка Астории, которая сидела в кресле и читала ?Спеллу?, периодически делая глоток чая. — Как ваше настроение сегодня?— К чему эти глупые вопросы? — спросила Гринграсс так, будто Стилла была первогодкой, которой в сотый раз объясняли расположение её факультетской башни, а она всё никак не могла запомнить.Астория действительно выглядела слишком нервной даже для неё, хотя Гермионе казалось, что у таких истеричных людей нервы всегда натянуты.— Я лишь... — кухарка запнулась и нервно вытерла руки о передник, понимая, что просто замолчать и уйти сейчас было бы очень странно. — С мистером Малфоем всё будет в порядке, вы ведь знаете, что... Гермиону тошнило от того, как очевидно Стилла подлизывалась к хозяйке дома. Ты говоришь с той, кто держит тебя в рабстве, идиотка.— Конечно, с ним всё будет в порядке, — вскрикнула Астория, отбросив журнал в сторону и злобно зыркнув на кухарку. — Он один из лучших магов.— Тёмный Лорд велик своими последователями, миссис, — кивнула Стилла и торопливо вышла за дверь.Астория выдохнула, раздув ноздри, и перевела взгляд на Гермиону.— Чего уставилась, грязнокровка?! Работай! Иначе схлопочешь!Гермиона провела пальцами по волосам, которые уже успели высохнуть после вечернего душа, вспоминая об этом. Интересно, что стало бы с Асторией, если бы Драко не вернулся домой? Гринграсс упивалась властью, и она у неё была, да вот только с той лишь оговоркой, что эта власть принадлежала не новоявленной миссис Малфой, а её мужу. Астория пользовалась ей исключительно на его правах. Конечно, если бы Драко погиб, она всё так же осталась бы вдовой Малфой, но то уважение и статус были бы навсегда потеряны для неё. Она ведь даже не стала продолжительницей рода.И что было бы с Гермионой? Наверняка её бы просто убили. Или Волдеморт нашёл бы ещё одного претендента, сила отпечатка которого могла хотя бы теоретически соответствовать его безумным требованиям. Гермиона поёжилась, подумав о том, как к ней раз в месяц являлся бы Макнейр, Джагсон или Яксли, и её затошнило. Внезапно она очень сильно захотела, чтобы Драко вернулся домой.Гермиона в очередной раз повернулась и отбросила одеяло, под которым уже стало душно. С момента, когда Малфой убил её надзирателя, она ни разу не попыталась выйти из комнаты ночью. Сначала Гермиона была уверена, что к ней приставят нового Пожирателя, а потом Грейнджер заперли в комнате. Она вовсе не могла оттуда выйти.Гермиона встала, сделала несколько шагов и сняла с крючка тонкий халат. Он был в цвет её пижаме, которую ей приготовила Тинки. Девушка улыбнулась, думая о том, что эти вещи выбирал именно этот домовик. Гермиона медленно открыла дверь, опасаясь скрипа, но несмотря на то, как в последний раз Малфой вышел за эту дверь, она всё ещё не ныла от тяжести выпавшей на неё судьбы. Коридор и лестница практически не освещались, и это понятно — свечи просто не требовались, так как все жители дома могли в два счёта воспользоваться Люмосом, а прислуге по ночам велено спать. Гермиона на ощупь прошла вперёд, чиркая кончиком пальца стену, и схватилась за поручень, как только нащупала отполированное дерево под ладонью.Она не знала, что именно хотела найти или сделать, особенно в таких условиях. Просто пройтись без вечных взглядов в спину и осмотреть территорию, на которую её не пускали днём. Но для этого требовалась хотя бы одна свеча. Гермиона помнила, что несколько восковых свечей лежали на одной из тумб верхней кухни, и она знала дорогу туда достаточно хорошо, чтобы пойти в потёмках. В темноте пришлось идти недолго, потому что уже за углом в некоторых местах тлели небольшие свечи. Однако они так прикипели к канделябрам, что гриффиндорка всё же решила не отступать от намеченного плана и взять новую свечу.Она свернула за угол и вздохнула, когда увидела, что ещё один канделябр на стене оказался пуст, а, следовательно, дорога уже оказалась не такой освещённой. В следующий миг Гермиона вскрикнула от неожиданности и, резко развернувшись, едва не свалила напольную вазу, в которой стояли, как можно было догадаться, розы.— Какого чёрта ты здесь делаешь?Гермиона прислонила руку ко рту, будто надеясь, что её возглас можно как-то затолкать обратно в горло. Челюсти Малфоя были плотно сжаты, а рубашка висела всего на одном плече. Он смотрел на неё, ожидая ответа.— Я... — растерянно промямлила Гермиона, но потом облизала губы и вздёрнула подбородок вверх. — Я проголодалась. Мне кухарка велела хорошо есть, а пока ты держал меня взаперти, кормили плохо.Он медленно закрыл глаза, словно прося у всевышнего терпения, но потом вернул взгляд её лицу.— Иди в свою комнату, Грейнджер, пока я не позвал охрану, — отрезал Драко.И, возможно, его тон произвёл бы на неё впечатление, как и вполне реальная угроза, если бы её взор не был прикован к его телу, на котором висела рубашка. Он стоял в ощутимых нескольких метрах от Гермионы, и свет дальней свечи освещал его достаточно. Малфой принял позу вполоборота, что в широком коридоре выглядело крайне нелепо, и Грейнджер нахмурилась.— Что с тобой? — спросила девушка, игнорируя его реплику.— Ты оглохла?— Боже, Малфой, у тебя плечо кровит! — указала она на руку Драко, где рубашка постепенно начала окрашиваться в красный, и это было видно даже при плохом освещении.Гермиона не пыталась специально его выбесить, но, на удивление, у неё получалось слишком естественно. Она приподняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Астория не просто так переживала.— Тебя ранили на какой-то битве, — произнесла Гермиона, констатируя факт и генерируя в своей голове тысячи вопросов, смысла которых задавать не было, потому что вариант того, что она получит на них ответы, равнялся нулю.— Это не твоё дело! Свали отсюда! — крикнул Драко. Малфой сделал шаг вперёд, но затем мимические мышцы дёрнулась на его лице, и он сжал губы. Да, наверное, не стоило ему так резко двигаться.— Ты шёл за азуленовой настойкой, чтоб обработать раны, а она может храниться только в холодильнике, — догадалась Гермиона, и, судя по его немоте, это был правильный ответ. — Там дальше нет свечей, — добавила она, смотря на палочку на его поясе.— Грейнджер, иди... Она закатила глаза и, развернувшись, пошла в сторону кухни, держась за стену там, где свет свечи, даже блеклый, переставал попадать на поверхности мебели. Но через миг слабый свет зажёгся по велению магии, и Гермиона открыла холодильник, быстро найдя внизу небольшую баночку с жидкостью цвета тархуна. — Ты хочешь, чтобы я приставил к тебе охранника? — спросил Драко, когда она повернулась, сжав в руке лекарство.— Почему до сих пор так не сделал? — подняла бровь Гермиона, посмотрев на него с вызовом.— Мне казалось, что порка отвадит тебя от идиотских поступков, но, видимо, глупость — это в крови, — ответил Драко, не отводя от неё взгляд.Она посмотрела на его рубашку, которая слева стала насквозь красной, и хмыкнула, подавляя беспокойство. Точнее, говоря самой себе, что это вполне естественно — человеку становилось хуже на её глазах. Она не бессердечная. Это было их главное отличие. И Гермиона не собиралась от него отказываться.— По крайней мере, моя кровь на месте, — уколола она Драко, вновь переводя взгляд на пятно, которое становилось шире ежесекундно.Вдруг баночка выскользнула из её руки и приземлилась в его протянутую ладонь. Малфой молча развернулся и вышел в коридор. Гермиона открыла рот, опешив от такого нетипичного для них окончания. Всегда кто-то должен был победить, а кто-то остаться на обочине, ловя ртом воздух. И она не собиралась стать последней. Ей требовались ответы.Гермиона услышала, как он выдохнул и приостановился, явно размышляя о чём-то. Но потом Драко прошёл ещё несколько шагов и, свернув в коридор, открыл боковые двери, в свете которых показался кафель. Он принимал решение, хватит ли ему сил дойти до своих апартаментов. Что ж, кажется, дела были не очень.Девушка ускорила шаг и успела толкнуть дверь, пока она не закрылась. Малфой перевёл на неё раздражённый взгляд, но, кажется, слишком устал, чтобы спорить. Или был слишком занят тем, что заставляло его сжимать зубы, пока он снимал рубашку со второго плеча, смотря на рану.Его торс покрылся гематомами в разных местах, но они не выглядели свежими, скорее уже успевшими затянуться. Так выглядело Круцио на одной из последних стадий. После разрыва сосудов следовали множественные разрывы тканей, а затем внутренние кровоизлияния. Это если говорить о физическом. Ментальные сдвиги начинались куда раньше, но для этого нужно особенно сильно хотеть свести человека с ума, при этом сохранив его физическую оболочку. Беллатриса тогда постаралась с Долгопупсами на славу, потому что они оба остались физически невредимы. Малфоя пытали больше недели назад — это было очевидно. Учитывая его статус, это мог сделать лишь один человек, а Волдеморт вряд ли преследовал цель довести его до безумия.Но эта рана, которая на плече окрашивала его кожу в бордовый, оказалась свежей. Малфой сел на ванну. Шкафчики вокруг него открывались, предметы вылетали из своих мест, становясь в ряд, пока он, кажется, не прилагал к этому никаких усилий. Гермиона должна была уже привыкнуть к этому. Но всё равно зачаровывало.Грейнджер наблюдала, как Драко молча обрабатывал рану, видимо, надеясь, что ей надоест и она уйдет. Желваки на его скулах становились особо чётко видны, когда он касался кровоточащих краев. Это совершенно точно не было так легко, как Малфой пытался показать.— Где это произошло? — спросила Гермиона тихо, закрыв за собой дверь.Малфой не отрывался от раны, и она увидела, как медицинская иголка вместе с шёлковой нитью взмыли в воздух, ожидая своей очереди, и по её спине пошли мурашки. Ей не было видно всего, потому что он сидел вполоборота, но стало очевидно: рана оказалась такой, что её нельзя было вылечить простым медицинским заклинанием, которым обучают в Хогвартсе на третьем курсе. Колдомедицина не терпит невежества и неумелой руки, об этом знали все, так что если ты сомневаешься в своих умениях исцелять, всегда лучше воспользоваться примитивными методами. И Драко помнил об этом.Совершенно понятно, что он не умел творить целебную магию. Это один из неписанных законов — чем дальше ты продвигаешься в одну сторону, тем тяжелее тебе даётся любая магия в другой. Первоклассные воины, побывавшие не в одном десятке сражений, всегда были худшими, когда дело касалось заживляющих заклинаний, даже в Ордене, не говоря уже о насквозь испорченной душе Малфоя. Нельзя исцелять и калечить с одинаковым качеством. Всегда нужно выбрать что-то одно. И Малфой явно определился с приоритетом.— В Тинворте, — буркнул он, не смотря на неё.Гермиона нахмурилась, пробегаясь пальцами по деревянному косяку двери. Грейнджер не могла вспомнить никаких штаб-квартир в Тинворте или чего-то важного, хотя она слишком долго не владела актуальной информацией, чтобы сопоставлять хоть что-то.— Насколько... — Гермиона прочистила горло, выдыхая и думая о том, готова ли услышать ответ, если Малфой всё же соизволит ответить. — Насколько всё было плохо?— О, Грейнджер, я не особо пострадал, но спасибо за беспокойство, — съязвил Малфой, подняв на неё глаза.— Ты знаешь, что я спрашиваю не о тебе, — сжала губы Гермиона, наблюдая за тем, как он проверял цепкость нити рукой.Боже, она не уверена, что может смотреть на это.— Никого из тех, кого бы я видел раньше, — ответил Малфой. Гермиона почувствовала, как спазм внутри неё немного ослабевает. Конечно, Малфой не мог знать всех орденовцев в лицо, и, вполне возможно, что эта его фраза не подразумевала, что не убит кто-то, кого знала Гермиона, но он точно знал всех основных. А это значило, что не пострадали те, о ком она думала больше всего.Он вонзил иглу в кожу и зашипел сквозь зубы. Гермиона закрыла глаза, отвернувшись, но потом всё же приоткрыла веко. Она вела себя как ребёнок. Малфой сшивал рану, но делал это далеко не с той ловкостью, которую Гермиона обычно привыкла наблюдать у целителей Ордена, когда помогала им в моменты возвращения из особо кровавых битв.— Мерлин, её нужно постоянно обрабатывать, этого недостаточно! — Гермиона цокнула языком в нетерпении и взяла азуленовую настойку. Её ухо слегка кольнуло, но потом успокоилось. Видимо, потому что Драко на самом деле не был против. Она с глухим звуком вынула пробку и села на ванную, подогнув платье. Гермиона была не в силах смотреть на его потуги спокойно. — Почему это не делает Забини?— Он не в стране, — грубо ответил Малфой, и Гермиона заметила, как на его шее дёргается венка от быстрого сердцебиения.— А у вас что, на весь штаб один толковый целитель? — всё больше раздражалась она, не видя смысла в этой глупости. — Позови нормального колдомедика, который...— Нет, — прервал её Малфой, совсем не размыкая зубы.Гермиона закатила глаза, даже не собираясь разбираться в этой мотивации. Она слегка перевернула флакон, выливая жидкость на рану, пока Малфой прошивал нитью края кожи, соединяя их между собой. Он простонал, запрокидывая голову назад, и Гермиона увидела, как вздымается его грудная клетка.Она вздохнула и, вылив ещё немного отвара на рану, подула на неё. Глубокий разрез, созданный заклинанием, проходил по всему бицепсу, идя наискось, задевая мышцы трицепса, а это значило, что любое движение рукой адски было болезненно.— Блять, — выдохнул Драко, делая ещё один стежок.Девушка поморщилась, представляя, насколько это больно. Он зашивал себя неидеально, но всё равно гораздо более умело, чем она смогла бы это сделать. Его подкованность в этом деле говорила о том, что такое случилось не в первый раз. Малфою не впервой самому зашивать себе раны.— Почему ты не обратишься к целителю? Это просто глупо, — сказала Гермиона, доставая из тумбочки вату. — Чем лучше зашита рана, тем быстрее к ней можно будет применить магию.— Тем быстрее в неё можно прицелиться. Не будь идиоткой, Грейнджер, — его яд можно было бы списать на раздражительность от боли, когда центральная нервная система максимально на взводе, но она знала, что с ней он такой всегда.Гермиона повернулась к нему, нахмурившись. Затем она усмехнулась, планируя вернуть ему его колкость той же монетой:— А что же насчёт меня?— Ты бессильна против меня, — фыркнул Драко, смотря ей прямо в глаза и показывая, что сегодня победа будет за ним. — Но мне нравится, как ты стараешься, — внезапно усмехнулся он и выбил её из колеи.Короткое, буквально мгновенное движение мышцей лица, и Малфой опять вернулся к ране. Он делал стежки, а она стояла с ватой в руке и раскрытым ртом всего лишь из-за чёртова изгиба губы. Потому что это непривычно. Здесь не было никого, кто считал бы, что они женаты. Он не смеялся, упиваясь своей ядовитостью. И это было... странно.Гермиона отмерла, когда Малфой в очередной раз громко выдохнул через нос. Девушка присела на ванную и начала протирать его кожу от капель крови, которые всё равно выступали на ране, несмотря на отвар, и стекали вниз. Гермиона просто не хотела больше это видеть и не могла игнорировать своё сердце. Оно было слишком мягким, чтобы смотреть на мучающегося от боли человека и не помочь ему. Малфой спас её от смерти, в конце концов. Дважды. Девушка одёрнула себя, когда поняла, что оправдывается. Оправдывается, будто делала что-то неприемлемое. Но она делала это ради ответов.— Я не беременна, — внезапно произнесла Гермиона, когда он сделал последний стежок, и Грейнджер вылила последние капли зелья прямо на рану.Малфой замер и прекратил отматывать бинт рукой. У Гермионы промелькнула мысль, что он ослаб настолько, что не хотел тратить магию на такие мелочи. Драко поднял на неё глаза и нахмурился, но затем быстро вернул внимание бинту.— Ясно, — сказал он. Это был такой странный голос, что она даже не поняла эмоцию. Ясно?— С тобой что-то не так, — заявила девушка. — Баркер придёт через несколько дней, это странно, что...Гермиона отдавала себе отчёт в том, что звучала так, будто она хотела беременности, но единственным вариантом узнать, имеет ли Малфой к этому причастность — вывести его на эмоции. Соблазнение на него не действовало, поэтому должна сработать ярость. А Гермиона умела его злить.— Со мной в этом плане всё нормально, Грейнджер, можешь не сомневаться, — возмущённо прыснул Малфой и оторвал кусок бинта, прикладывая его к ране.Она помогла ему придержать бинт, пока он перевязывал ранение.— Нет, я имею в виду, в стрессовых ситуациях у мужчин часто случаются проблемы в этом... — начала Гермиона невинным тоном, но внезапно кончик пальца девушки вспыхнул короткой болью из-за того, что ткань резко выдернулась из её руки.— У меня нет никаких проблем с этим, — проговорил он по слогам, смотря на неё в упор, — ни с одной из стадий процесса. Можешь спросить у Астории, — бросил Драко. Она отклонилась от плана. Гермиона внутренне пообещала себе, что никакие его слова не достанут её. Ничего, что он мог сказать, не выведет из себя. Она должна была помнить о цели. Но Астория — что-то, что действовало на неё, как оголённый провод в полной ванне. Что-то, что она совершенно не могла контролировать.— А может, мне спросить у Ребекки? — прищурилась Гермиона и почувствовала, что сжимает марлю на его коже гораздо сильнее, чем требовалось.— Кого? — скривился Малфой в непонимании. По его эмоциям Гермиона поняла, что он не шутил. Малфой действительно не помнил, как её зовут.— Та служанка, которой ты воспользовался, — ответила она с вызовом. — Забыл?Вспышка понимания пронеслась в его глазах, которые по цвету были точь в точь ноябрьские тучи. Какая-то часть Гермионы по-прежнему надеялась, что у Ребекки не всё в порядке с головой, и она обманула всех, фантазируя о Малфое. Но, кажется, нет.— Воспользовался? — он поднялся так резко, что Гермиона вскочила на ноги на автомате. Страх пронёсся по ней внезапно, как будто напоминал, с кем она рядом. Инстинкты были куда сильнее, поэтому она бессознательно попятилась к стене и лишь потом отдала себе в этом отчёт. Кажется, очередная попытка дёрнуть льва за ус всё же разозлила его. — Думаешь, я бы не нашёл дырку, которая с энтузиазмом полезла бы ко мне в койку, если бы она не хотела? Думаешь, я фантазирую о том, чтобы принуждать кого-то? — его глаза яростно блестели в тусклом свете лампы, а тон делал всё, чтобы Гермиона продолжала пятиться; но она лишь положила руку на тумбу, надеясь, что это не выглядит как поиск спасательного круга. — Или что я получаю удовольствие, занимаясь этим с тобой? У тебя, наверное, не все дома, если...— Что ты пьёшь перед этим, Малфой? — перебила его Гермиона, чувствуя накал. Он был готов взорваться. Даже место на её шее, которое Малфой в прошлый раз сжимал в ярости, пульсировало, словно чувствуя его эмоцию. — Ты каждый раз что-то пьёшь.Гермиона заметила, что он удивился. Брови, которые были на несколько тонов темнее его волос, поднялись вверх, и Малфой сразу закрылся.— Это не имеет ничего общего с тем, что ты до сих пор не беременна, несмотря на нашу идеальную совместимость, — сказал он с сарказмом.Она пыталась заглянуть ему в лицо, чтобы увидеть признаки лжи, но было даже смешно размышлять о том, что Малфой позволит ей это сделать. Гермиона сглотнула, смотря на бинты, на которых от его резких движений вновь проступила пара бордовых пятен. Внезапно она вспомнила о том, что вертелось в её голове до того момента, пока она не увидела, что он ранен. Его состояние почему-то с удивительной скоростью перевернуло совершенно все её мысли.— Тот ребёнок, Эмма, — уточнила Гермиона так, будто по Мэнору бегал целый детский сад, и Драко всерьёз мог перепутать эту девочку с кем-то другим, — что ты с ней сделал?Малфой молчал, старательно делая вид, что крайне занят завязыванием третьего узла на бицепсе.— Ты... — Гермиона запнулась, потому что внезапно у неё пересохло в горле. — Ты что...— Я не пытаю детей, Грейнджер, — грубо огрызнулся Малфой, даже не давая ей договорить.Она выдохнула, продолжая на него смотреть.— Это что, какой-то особый кодекс чести Пожирателей? — подняла брови Гермиона, складывая руки на груди.— Я не стал этого делать, потому что не хотел напрягаться, — Драко повёл плечом в притворной беспечности, хотя она видела, как он напряжён. — Есть гораздо менее затратные способы достать из неё информацию.— Это чушь! — воскликнула Гермиона, отбросив окровавленную вату в раковину. — Это невозможно. Ты словно пытаешься убедить меня в том, что у тебя есть естественный заменитель философского камня! Если бы ты не хотел тратить свои силы, отдал бы её тётке! Но ты так не сделал.Гермиона чувствовала, как злость от непонимания закипает в ней всё сильнее, и ей хотелось вытрясти из него правду, потому что порой, казалось, она не выдержит и секунды в подобной растерянности. Малфой словно был психопатом, потому что все его поступки кардинально противоречили друг другу. — Ты не пытаешь детей, но выбрал сторону человека, который хочет сделать крестраж из младенца! Да что с тобой не так?!Гермиона понимала, что кричит, но хорошо, что они находились на цокольном этаже и вряд ли их кто-то слышал. Её переполняли эмоции, и она ещё никогда так сильно не хотела залепить ему пощечину.— По-моему, я сказал тебе проваливать, нет? — развернулся к ней Малфой, повысив голос.— Ч... Что?.. — у неё даже перехватило дух от такой наглости. — Какого чёрта творится у тебя в голове?! Гермиона увидела, что Малфой потянулся к палочке и сжал древко в руке. Она резко замолчала, делая шаг назад. Драко заметил это и поднял голову, но у него всё ещё не появилось ни единой эмоции на лице. Будто он правда ничего не чувствовал. Это очевидно был оборонительный жест её тела, но, кажется, Малфой не собирался причинять ей вред. Он собирался заставить её уйти.— Ты не можешь аппарировать, тем более взяв с собой другого человека, — сказала Гермиона, но голос звучал неуверенно, потому что она не знала, каков резервный запас магии Малфоя. — Раны будут заживать дольше, а для тебя это недопустимо, — девушка говорила, стараясь напомнить ему, как действовал механизм лечения.Он склонил голову и хмыкнул:— Тинки!Гермиона открыла рот, совершенно забыв об этом. Конечно, эльф.— Нет, ты не сможешь! Ты не!..— Уверена? — дёрнул он подбородком, и в следующий момент посреди ванной появилась Тинки с сонным видом и в странной жёлтой пижаме. — Хозяин, я... — начала она обеспокоенно, увидев бинты на его плече.— Забери её отсюда! Живо! — крикнул Малфой. Гермиона ощутила, как рука домовика коснулась её пальцев. Скулы Малфоя смазались в одно из кровавых пятен, которые так и остались стекать по раковине, словно свидетели их ночного разговора и слишком живых эмоций для этих стен.***Гермиона несколько раз сжала пальцы в кулак, надеясь разогнать кровь. В северной части Мэнора, где делался уголь для камина, ветер буйствовал особенно сильно, задувая за углы и не имея никаких препятствий, разве что сад, который, будучи уже совершенно нагим, ни капельки не спасал.После того, как у неё не стало надзирателя, Гермиона могла работать в полсилы, но она знала, что за ней следят. Домовики иногда приходили и, по-прежнему смотря в пол, говорили о том, что миссис Малфой велела оставить её доделывать всю работу до конца. Таким образом, Гермиона несколько раз оставалась разгребать уголь до ночи. Ветер становился настолько сильным, что не спасали ни мантии, ни смешные попытки согреть руки дыханием. Она даже не могла держать в руках блоки с деревом.Температура после захода солнца становилась всё ниже, и сейчас Гермиона растирала ладони, понимая, что если уйдёт в замок погреться, это даст Астории дополнительное удовольствие — погнать её обратно.Ну уж нет. Гермиона присела, пытаясь сдвинуть очередной блок, который теперь был нагружен всего наполовину.Грейнджер не видела Малфоя с позавчерашней ночи. Тинки перенесла её в комнату, напоследок взглянула с воспитательским укором и исчезла ещё до того, как Гермиона успела открыть рот. Судя по поведению Гринграсс, Драко не было в замке. Когда Малфой присутствовал, внимание Астории всегда сосредотачивалось на нём. Она могла заходить на кухню, велеть приготовить что-то особенное. Гермиона несколько раз даже видела, как Гринграсс лично вызывалась отнести обед Малфою в кабинет. Возможно, если бы Грейнджер ничего не знала, её бы тошнило от того, что кто-то может заставлять свою жену так себя вести. Но теперь... Теперь она чувствовала... нет, не удовлетворение. Это было что-то иное. Тёмное. Это было самое настоящее злорадство. И она даже не пыталась его пресечь.Полено соскользнуло и ударилось о сырую землю, но, слава Мерлину, Гермиона успела вовремя убрать ногу. Ещё только травм ей не хватало для полного счастья. Она вздохнула, потянувшись за деревяшкой. Вой ветра в этот момент стал особенно сильным, и поэтому она пропустила звук аппарации и вздрогнула от неожиданности, когда тонкий голосок раздался за её спиной.— Мисс велено пойти за Гансом, — сказал эльф с опущенным подбородком.Гермиона повернулась к нему, видя, что он был одет в невзрачный комбинезон и, кажется, чувствовал себя совершенно комфортно. Это дало ей понять, что она ничего не помнила о том, испытывают ли домовики холод при той же температуре, что и люди.— Но я... — начала Гермиона, указывая на дрова и ничего не понимая.— Мисс велено сменить род деятельности.Гермиона цокнула языком, покачала головой, встрёпывая кудри ещё больше, будто ветер недостаточно поработал над этим ранее.— Скажи Астории, что сегодня она уже получила свою порцию развлечения, — огрызнулась Грейнджер, прекрасно понимая, что эльф ни при каких обстоятельствах не посодействует её просьбе.Поэтому, когда он развернулся, показывая путь, ей пришлось пойти за ним. Гермиона понимала, что её сопротивление бессмысленно, как всегда. Астория могла позвать Лидию, и тогда всё кончилось бы куда хуже. На одной из тропинок они свернули в другую сторону и пошли вдоль сада, усеянного золотыми листьями. Их было бы видно, если бы не темнота, которую развеивали лишь фонари Мэнора.— Куда мы идём? — с опаской спросила девушка, оглядываясь и пытаясь вспомнить, есть ли с этой стороны другой вход в Мэнор.Но Ганс просто перебирал ногами, ведя её мимо деревьев вбок от особняка. Блеск дальнего света фонаря упал на стекло, и Гермиона увидела... беседку? Что-то странное в этой стороне сада, чего она раньше не замечала. Несколько деревьев густыми ветками закрывали часть этого сооружения, поэтому было сложно понять его реальные размеры.Стеклянные двери отворились, щёлкнув, и эльф пропустил её вперёд, подобно джентльмену. Гермиона всё ещё ступала осторожно, словно опасаясь, что это новая подлянка от Астории, которая вот-вот должна обернуться чем-то вроде подпиленных досок в полу и провалом в нижний ярус, усеянный железными шипами.Она зашла, чувствуя сладкий аромат и запах свежести. В следующий миг помещение озарил свет, и Гермионе пришлось несколько раз моргнуть, чтобы привыкнуть к желтоватым лампочкам, которые парили под потолком, освещая всё внутри. Это была... теплица. Теплица, усеянная розами. Совершенно разными. В горшках, в вазонах, на стенах; вьющиеся, кустовые и просто стоящие в вазах; белые, жёлтые, розовые и, конечно же, багряно-красные... их тут росло тысячи. Честно сказать, Гермиона не была уверена, что видела такое количество изысканных цветов хоть раз в одном месте.— Здесь... очень красиво, — сказала она с придыханием, проводя рукой по головкам нежно-розовых цветов, которые стояли ближе всего к ней. — Но... Что теперь? — Гермиона повернулась к эльфу, который тактично дал ей возможность перевести дух от увиденного.— Мисс будет следить за розами миссис Малфой. Старшей миссис Малфой, — уточнил он, будто в этом действительно была необходимость. Словно Астория могла создать нечто столь прекрасное. — Колли завтра покажет мисс, как обрезать цветы и ухаживать за землёй.Конечно, теперь, видя всю роскошь зимнего сада, было наивно полагать, что Нарцисса вот так взяла бы и отдала природе главенство, отказавшись от своей страсти на несколько месяцев.— Я... — Гермиона подняла брови, ничего не понимая. — А угли, которые?..— Нет, больше нет, — покачал головой домовик, наконец подняв на неё глаза. Видимо, теплица была действительно отдалённым местом от жилых частей Мэнора, если он осмелился на это, ослушавшись прямого приказа. — Теперь только цветы.Она всё ещё стояла посреди столов, заставленных горшками и пакетами с добавками для земли, и не понимала, что происходит. Гермиона никогда особо не увлекалась садоводством, но иногда монотонная работа её успокаивала, как было в Хогвартсе, когда гриффиндорка вдруг решила связать шапочки всем эльфам, но в итоге, конечно, выяснилось, что она вязала их для Добби... Однако сравнивать это с работой на угольном отсеке — просто нелепо. Это было гораздо проще. И приятнее. Не говоря о невероятной красоте, которая не могла не поразить человека, даже искренне далёкого от подобного рода искусства.Лидия ясно дала понять, что Гермиона обязана работать. Ведь она была служанкой, и Астория делала всё, чтобы сделать этот факт как можно более мучительным, несмотря на то, что организм Грейнджер чисто физически стал готов к зачатию ребёнка, и никакие физические нагрузки не могли этому помешать.— Мисс может возвращаться в замок, когда осмотрится, — сказал напоследок Ганс и исчез с хлопком.Гермиона сделала шаг вперёд, осматривая особо странные окрасы роз и размышляя, существовали ли такие в природе или же это был лишь плод добавления магии Нарциссы. Неожиданно она ощутила то самое чувство со спины, когда нервные окончания в её теле сигнализировали об опасности. Что-то, что Гермиона ощущала во время сражений. Что-то, что когда-то заставило её одёрнуть Гарри без видимых причин и не дать ему провалиться в ловушку, которая была приготовлена специально для них в одном из мест, где, как они полагали, мог прятаться крестраж. Что-то, что теперь у неё ассоциировалось с серым взглядом. Она столкнулась с ним, как только повернула голову.Малфой стоял на одной из веранд Мэнора, наблюдая за Гермионой через стекло теплицы со спокойным выражением лица. Это самое чувство бурлило, успокаиваясь, и она поймала себя на мысли, что этот инстинкт больше не говорил о том, что пора спасаться. Странно, но он словно эволюционно мутировал, прочно связав эти ощущения с личностью Малфоя, и Гермиона не чувствовала тревоги. Это теперь стало похоже на слишком сложный, слишком большой для короткого времени проект, который ей доверили. Когда страх смешивается с интересом так плотно, что создает совершенно новую, уникальную эмоцию. Малфой смог подчинить даже страх в ней, преобразовав его во что-то инородное. Не прилагая к этому чёртовых усилий.Они смотрели друг на друга около минуты. Гермиона замерла, задержав руку на одном из красных лепестков особо высокого вида роз. Ножки цветов были ростом чуть ли не с саму девушку. Малфой вдруг оттолкнулся от перил и зашёл внутрь, мелькнув светом комнаты в проёме. Это был он.Гермиона смотрела на то место, где он только что исчез, слыша, как холодный ветер завывал за стеклянным куполом темницы, но благодаря греющим чарам не мог подступиться к её голым рукам. Это был его способ поблагодарить? Нет. Даже в своей голове, где, как стало ясно, было слишком много наивности, Гермиона не могла связывать слово ?спасибо? и Драко Малфоя, подсознательно не фыркая при этом. Она помогла ему с раной, а Малфои не любили оставаться в долгах. Проще говоря, если переводить с его языка, это было высокомерно брошенное: ?теперь мы квиты, Грейнджер?. Гермиона обняла свои плечи руками и подумала, что это действительно самое логичное и правдоподобное объяснение. Но что-то внутри неё брыкалось, почему-то надеясь, что всё-таки она неправильно подобрала шифр.