4 (1/1)

Чарли не собирался заходить так далеко. Дело было только в том, что он имел привычку следовать за вещами, и они соблазняли его снова и снова. Но потом одна вещь сменялась другой, становясь чем-то более интересным, и вот он, наконец, поднял глаза и увидел перед собой широкую дорогу, которой не знал, и город, казалось, вот-вот совсем исчезнет.Впереди виднелись крыши нескольких домов, а за ними?— поля, тёмные и невыразительные в сгущающихся сумерках.?Всего лишь одно поле, то, что поближе,?— пообещал он себе. —?Только коснусь ворот и вернусь?.Он прошел мимо кошки в освещенном окне, без какого-либо интереса смотревшей на улицу, а затем в соседнем доме голос матери позвал девочку по имени, послышался тонкий металлический звук в морозном воздухе. Да, там тоже была чья-то мать?— ее голова двигалась в окне. У неё был желтый шарф, как у его матери, и её глаза посмотрели на мальчика, гуляющего снаружи, когда она снова позвала девочку в этот усталый вечер.Чарли поторопился. Он должен быть быстрее.Трава на обочине была высокой влажной, вялой от усталости старого года. Его ботинки блестели этой влажностью, когда он подошел к воротам, и он почувствовал, как холодная вода пробежала по его коже.—?Только потрогаю,?— сказал он и протянул руку к деревянной стойке. Было очень холодно и мокро, и его пальцы оставляли следы на дереве.—?Скоро придёт Джек Фрост,?— сказал он и улыбнулся таинственно, как его мама.По дороге домой Чарли увидел реку. Он перебрался через голубой мост и пошел по другой стороне от фабрики, вдоль буксирной дорожки, ступая как можно осторожнее в полутьме, потому что здесь было полно битого стекла и собачьей грязи. Он пробежал мимо темных барж, стоявших у самого берега?— там собаки, которые ненавидят мальчишек,?— и был уже почти за фабрикой, когда раздался гудок.—?Чёрт возьми, Чарли,?— сказал он любимую фразу, теперь точно зная, который сейчас час.Он остановился там, на другой стороне, и наблюдал. Всё было тихо, так тихо, что Чарли почти затаил дыхание. Потом двери в стенах открылись, и оттуда, словно состоящий из воды, хлынул поток света, и вместе с этим наводнением вышли девушки. Так много девушек. Где-то среди них?— его мама. Их смешанные голоса, пустившись на волю, пересекали воду вместе с воздухом. Он представил себе, как она идет, опустив голову и наклонившись вперед, завязывая на ходу шарф, а её сумочка стучит о бок. Она будет ехать на велосипеде спеша, как обычно, потому что она всегда спешила, чтобы скорее приехать домой и выпить чаю.К тому моменту, как Чарли добрался до рынка, уличные фонари уже горели, а в темноте блестели маленькие лужицы света. В тенях прятались кошки, и время от времени какая-нибудь из них перепрыгивала через пруд с рыбьей головой или драной бумажкой в зубах и снова исчезал в темноте.Ему нравилось, когда рынок пустовал, как сейчас, брезент провисал и хлопал на ветру. Воздух был едким от новых зажженных костров, и он сделал несколько неглубоких, коротких вдохов, чтобы вдыхать как можно меньше дыма. Он напряженно раздумывал, пытаясь найти оправдание тому, где он был. Не то чтобы мама хотела, чтобы он все время сидел дома, но она всегда должна быть в курсе, если он играет где-то снаружи.Он избавился от всех звуков. Шепот, который цеплялся за его кожу, певучие голоса, которые взбирались по его шее, зовя вслед, насмешка, которая заставляла его задыхаться, желая победить страх, пока он не побежал, и не пришел к мрачным полям и холодным воротам.Ты был в гостях у другого мальчика. У него был новый конструктор, или он хотел показать тебе коллекцию насекомых. Да, он собирает их. Чарли покачал головой. Он не знал ни одного мальчика, который собирал бы насекомых. Пачки из-под сигарет, марблы, спичечные коробки. Но не насекомые. Во всяком случае, он не собирал эти вещи, так что мама всё равно бы ему не поверила. Люди на Хай-Стрит уже запирали двери, закрывали ставни и выключали свет в окнах. У Чарли болели ноги, намокшие от травы. Он слишком устал и проголодался.Его мать рассердится на него и будет груба, как бывает, когда она сердится. Обычно она снимала с него куртку и ставила его ботинки у огня. Она указывала на мокрые следы на линолеуме и просила его сменить носки на сухие. Потом она спросит, что он ел после школы, и, может быть, испечет ему хлеб с джемом, если повезет, и будет стоять над ним, пока он ест.Он поспешил, его мысли бежали быстрее него, и на данный момент все беспокойство о том, как оправдаться, было оставлено позади.—?Подожди,?— скажет она, подавая ему хлеб с вареньем, и проведет рукой по его волосам. Он всегда нехотя уворачивался от её руки, но какая-то его часть любила, когда она это делала. —?Подожди до возвращения отца.Чарли остановился. Кожу покалывало. Слова вернулись к нему. Он не знал, куда идти. Он уставился на свои ботинки. К подошве прилип лист.Пожилой мужчина в коричневом пальто подметал тротуар метлой, такой же широкой, как стол. Чарли смотрел на мужчину, не замечая его. Мужчина длинными прямыми движениями сметал всё, что насобирал, к дороге, в сточную канаву. Дважды он отметал в канаву, а Чарли все стоял. Потом мужчина оперся на метлу и взглянул на мальчика. Когда Чарли поднял голову, тот махнул на него рукой.—?С дороги,?— сказал он. —?Мне будет проще, если ты уйдешь отсюда.Чарли кивнул, хотя ничего не услышал, и направился домой.Когда Чарли пришёл, радио уже было включено, отец был дома, пальто и шляпа висели на крючке, его ботинки стояли в прихожей. Отец вернулся, так что хлеба с джемом не видать. Чарли направился к лестнице, его сумка зацепилась за висевшее пальто, и он почувствовал исходящий от пальто запах дыма, отцовского пота и еще чего-то.Сбросив туфли, он чуть-чуть полежал на кровати, в животе у него урчало, он ковырялся в складках одеяла, игрался пальцами с тканью белья. Через месяц Рождество, и в подарок он хочет получить Землю. Вот что он сказал Бобби в шутку. Землю. Именно это он и имел в виду. Но он не мог достать целую планету, поэтому надеялся на аквариум с муравьями.Однажды он сводил Бобби посмотреть муравейник, один очень хороший муравейник, который он нашел на краю участка. Поднял плитку и показал ему.—?Посмотри туда и сюда. Видишь туннели и маленькие отсеки? Эти?— для еды, и там есть отсеки для яиц. И теперь они сходят с ума, потому что мы подняли крышу их дома.Мальчики наблюдали за тем, как муравьи с белыми овальными яйцами в зубах бросаются вниз и вгрызаются в землю, прячась от ужасного света и угрозы.—?Они разговаривают,?— сказал Бобби. —?Коллективно, как моя мама и мои тети.—?Теперь ты это видишь? —?сказал Чарли.—?Они похожи на нас. Общаются и свирепеют, если есть угроза яйцам.Но для Чарли все было по-другому. Дело было совсем не в этом, не в общении и не в яйцах. Он наблюдал за ними, потому что они были так далеко от него. Потому что они жили в другом мире. Но Бобби был его лучшим другом, поэтому Чарли ничего ему не ответил.На кровати было холодно, и он чуть было не поддался искушению забраться под одеяло, почувствовать, как медленно становится тепло, и провалиться в сон. Но это не понравилось бы маме, а папа мог бы ударить его. Ему не нравилось, когда дела шли таким образом. Чарли уставился на стену широко раскрытыми глазами, заставляя себя смотреть на обои, на линию, где розы не встречались, на лепестки, связанные со стеблями.?Почему у тебя в комнате розы, ты же мальчик???— сказал Бобби, когда увидел комнату. Чарли не знал, они ему просто нравились.Он не чувствовал запаха рыбы, что было странно, так как он заметил ее на тарелке, в муке, уже готовую. Сейчас он спустится вниз. Мама будет рада его видеть, и ему это будет дороже любого хлеба с джемом. Рыба была бы некой реабилитацией заместо джема. Пока сойдет и рыба.Толкнув дверь в гостиную, Чарли увидел мать и отца. Он сидел за столом, сложив пальцы на вечерней газете, пивная бутылка то и дело пролетала над заголовками. Он уже был в пабе. Он не поднял глаз, когда вошел Чарли, и это было привычно. Его мать была там, положив руки на поясницу, чтобы хоть как-то расслабиться после трудового дня. Завязки фартука образовывали бабочку на талии, а на левой икре темнело пятно там, где она заштопала чулок. Она не слышала Чарли, и это непривычно.Он подумал, что они, наверное, только что разговаривали, потому что как только он открыл дверь, отец взял бутылку пива и отпил из нее, а мама пересекла комнату и направилась на кухню.—?Привет,?— сказал Чарли, потому что в противном случае она бы так и ушла на кухню и все еще не знала бы, что он там. Она повернулась и одарила его яркой, яркой улыбкой, как будто бы он не понимает, что происходит.Он ждал, когда она спросит, где он был, хотел, чтобы она подошла, чтобы положила свои руки на его щеки, чтобы она ощутила запах улицы от него, а затем положила руку на его волосы; чтобы она сказала ему, что ужин давно готов, и что он не знает, как сильно она за него волновалась, и чтобы спросила, кто вообще может так поздно приходить домой, как это сделал он, и был ли он снова с Бобби, и что в таком случае ей придется поговорить с его матерью, и теперь ужин почти испорчен, и чтобы она попросила его пойти помыть руки, и внимательно вычищать грязь из-под ногтей. Но она только подошла к нему, чмокнула в щеку, а потом так быстро ушла на кухню, к своей стряпне и веселеньким песням из радиоприемника, а затем толкнула кухонную дверь так сильно, что он повернулся к отцу, чтобы посмотреть, заметил ли тот.Но его отец сидел, уставившись в газету и водя пальцем по строчкам. Чарли смотрел на сильный стан, плоть, прижатую к воротнику, и темную щетину волос, сползающую по шее.От вида тарелки с моллюсками у Чарли потекли слюнки, и появился привкус уксуса на языке. Он наблюдал за тем, как пальцы отца проделывают с ними тонкую работу, поднимая каждый из них с легкой дрожью, прежде чем просунуть между губ. Чарли удивлялся, почему отец съедает их одну за другой такими маленькими кусочками.В пятницу вечером это стало редким угощением для родителей, и Чарли знал, что лучше не просить себе. Не стоило бы, ведь от отца несло пивом.—?Ты что-то задумал, Чарли? —?спросил отец, не отрывая глаз от газеты.Чарли не знал, чего именно хочет отец, поэтому пробормотал что-то невнятное и продолжил ждать. Отец поднял глаза на сына и потер лоб, словно хотел от чего-то избавиться.—?Развлекаешься, да? Как и положено мальчишкам,?— он взял из миски еще один моллюск, и Чарли увидел, как капля уксуса попала на футбольные новости.—?Может быть, скоро пойдет снег, и мы сможем покататься подносах,?— сказал Чарли, осознав, что сказать хоть что-то было приятно.—?Снег,?— сказал отец, словно пробуя это слово на языке, и покачал головой. —?Мы бы повеселились, Чарли, правда? Но без подносов.—?Но на холме, как раньше, с Энни? Ты помнишь, так быстро катались, потом штаны и рукава, всё было в снегу? А Энни так расхохоталась, что не смогла встать, а ты посадил ее обратно на поднос и подтолкнул…—?Твоей матери это не нравится,?— сказал отец.—?Но ведь не мама, а тетя Пэм была недовольна,?— нахмурился Чарли. —?Потому что Энни принесла поднос.Через кухонную дверь Чарли слышал, как мама передвигает кастрюли. Он подумал, что ей и правда это не нравится, но был не уверен. Похоже, ее это не смущало. Он посмотрел на отца. Он снова опустил голову, погруженный в футбольные новости, и тут Чарли вспомнил, чего он действительно хочет.—?Пап,?— сказал он, и Роберт поднял голову. —?Стрелки? в ?Регенте?. Бобби рассказал про них в школе. Мы можем пойти. Бобби идет в четыре тридцать со своим отцом.Бобби уже бывал с отцом на вестернах, и Чарли подумал, что это сходить туда было бы неплохо.?Почему бы тебе не спросить отца???— Спросил Бобби, но Чарли тогда не ответил. Но теперь он спросил и ждал, что скажет отец.Роберт отхлебнул пива и поставил бутылку на ту же отметину.—?Школа,?— наконец сказал отец. —?Ты хорошо себя там ведешь?Чарли уставился в пол и заморгал. Его отец сердился, когда Чарли так делал. Через мгновение он ответил:—?Мисс Фелпс говорит, что в любую минуту может начаться мировая война, если мы не будем осторожны.—??Если мы не будем осторожны??—?Да, всё может закончиться бомбой.—?Как мы будем осторожны? По мнению мисс Фелпс?—?Понятия не имею. Из-за того, что это так взволновало Лиззи Эштон, нам пришлось отложить математику.Отец рассмеялся, но это было не смешно. Визг Лиззи Эштон не был смешным.—?Мы все должны понимать математику и уметь считать,?— сказал отец. —?Если будем считать неправильно, куда нас это приведет?Чарли выбросил из головы крики Лиззи Эштон.?— Мисс Фелпс хорошо нас учит. Она отлично умеет считать.—?Правда?—?Но из-за шума она вывела Лиззи в коридор, а Мисс Уизерс стояла и наблюдала. Все думают, что Лиззи хорошенькая, но на самом деле она не очень хороша в арифметике.—?Ага, вот и все, Чарли,?— сказал отец, постукивая пальцем по столу. —?Вот в чем штука с девушками. Есть те, которые хорошо умеют считать, и есть ?хорошенькие?. Ты женишься на первой, и они подают тебе ужин на стол, растят твоих детей. И ты не женишься на второй.—?А как узнать, кто есть кто? —?спросил Чарли.Отец громко рассмеялся.—?О, ты поймешь, когда придет время. —?Он подмигнул ему. —?Только твоя мать с этим не согласится.—?А что случается с теми, на ком ты не женишься? Разве они не выходят замуж? Не имеют детей?Его отец достал моллюска и слегка сжал его.—?Они в полном порядке, Чарли. Веселы и превосходны. Вот увидишь. Так будет лучше для всех.—?А мама…—?Что ?мама??Что-то в голосе отца заставило Чарли вздрогнуть. Он пожал плечами.—?Она не очень хорошо умеет считать,?— сказал он. —?И она хорошенькая.Чарли не понимал, что он такого сделал, но, отодвинув стул, отец встал и сердито посмотрел на сына.—?Разве я сказал, что нет? Когда-нибудь говорил? Это она говорила так. Разве я сказал, что нет?Чарли сделал шаг в сторону кухни.—?Мне нужно помочь с овощами. Мама попросила,?— сказал он, и в его голосе прозвучала тревога. Отец подошел к двери гостиной.—?Скажи ей, чтобы не ждала,?— сказал он.Чарли услышал, как он снял с крючка пальто и как натянул ботинки. Потом услышал холодное шуршание газетных страниц, от которого дрожат колени, хлопанье двери, и затем наступила тишина. Он исчез.Лидия держала раскрытую книгу, весом в два фунта, на руках. На плите варилась картошка. Чарли посмотрел на мучнистую воду. Он согрел руки, но они быстро замерзли снова. Рядом с плитой стояла тарелка с тремя кусками мяса.—?Сегодня пятница, мам.Лидия нарезала картошку. Чарли подошел и встал рядом, прислонившись к ее талии. Он почувствовал, как ее фартук щекочет его голень.Она толкнула его локтем и смахнула кусочки картофеля в кастрюлю.—?Голоден?Он пожал плечами.—?В школе все в порядке?—?Папа сказал, что ужин можно отложить на потом.Лидия не ответила. Чарли посмотрел на книгу.—?Я мог бы почитать тебе,?— сказал он, поднимая книгу. —?Оттуда, где ты остановилась. Девяностая страница.Лидия закрыла глаза. Потом улыбнулась.—?Начинай тогда.Он взвесил книгу в руке, как будто ее ценность чувствовалась в ее весе, и начал читать:—??Мир медленно возвращался, черный и леденящий. Но где же он? Ни голосов, ни машин. Ни птичьего крика, ни собачьего лая. Он попытался пошевелить руками. Боль пронзила его, и он снова затих.Они приближались так тихо, что он не слышал их, пока их шепчущие голоса не оказались прямо над ним, как обрывки дурного сна.—?Он жив.—?Поднимите его и держите.Кто-то поднял его, и он закричал в агонии.—?Где такелажник, Джорджи?Вопрос звучал снова и снова, в ледяной тишине раздавались разные голоса, пока боль не свалила его с ног, и все не замерли в тишине?.Чарли читал внимательно. Время от времени он спотыкался, но Лидия не перебивала его. Она продолжала заниматься своим делом, стараясь не шуметь. Поэтому терла морковь нежнее. И, разложив кусочки на разделочной доске, как множество тел, она аккуратно взялась за нож.Но движение?— это движение, каким бы оно ни было, и в конце концов морковь Лидии была нарезана так же, как обычно. Через некоторое время она мягко положила руку на книгу.—?Я могу не готовить соус,?— сказала она.Чарли поднял глаза. Он улыбнулся и понимающе кивнул. Соус любил его отец, а сейчас он ушёл. Иногда мать включала радио и пританцовывала, но сегодня она всё равно не стала бы этого делать. Она больше не танцевала.—?Но почитай мне ещё,?— попросила она.—?Кто такой этот ?Крюк?? —?сказал он.Лидия наморщила лоб, размышляя.—?Мы еще не знаем. Но рискну предположить, что это прозвище.Чарли еще немного почитал, прислонившись к стойке, пока мать готовила ужин. Он читал медленно, и иногда, если просил, Лидия помогала ему. Он не знал, о чём шла речь, но вскоре его голова была полна чудовищ в лондонском смоге, бедой Джорджи, который говорил как джентльмен и который беспокоился о том, чтобы успеть на поезд в 6.48 до Булони.Потерявшись с матерью в этом странном, полутемном мире, он на время забыл, что отец ушел, а мать плакала, когда он вернулся.