Три (1/1)

Ник нетерпеливо облизывал губы, пока Бликса читал ему стихи Маяковского. Наизусть. На русском. Взгляд Ника похотливо скользил по чувственному рту, изящной линии шеи, хрупким ключицам, виднеющимся в расстегнутом вороте черной шелковой рубашки, длинным и нервным пальцам, острым коленям, обтянутым кожаными штанами…Прогнав нерешительность и непрошеную мысль ?протестант не должен позволять себе подобных вещей, смири свое вожделение и слушай Маяковского!?, Ник положил ладонь на бедро Бликсы и легонько сжал. Тот ободряюще улыбнулся и притянул к себе, без лишних разговоров поцеловав Ника в губы и начав по-хозяйски исследовать его рот вертким языком.Ник, окончательно осмелев, переместил ладонь в пах и слегка сжал твердую выпуклость. Бликса прервал поцелуй и одарил его томным взглядом:— Начнем?— Да, — прохрипел Ник, сглотнув пересохшим от волнения горлом.Бликса поднялся и начал медленно-медленно расстегивать рубашку.— Давай я помогу тебе?— Не нужно.Ник завороженно наблюдал, как он принялся так же томительно неторопливо расстегивать многочисленные ремни (БДСМ-атрибут, между прочим) на штанах, а затем и сами штаны. — Бликса, я… я хочу тебя, я не могу уже терпеть!Тот самодовольно улыбнулся и грациозно стянул черные плавки. Ник с восхищением окинул взглядом худощавую фигуру, отметил, как плотно кожа обтягивает ребра — будто у изможденного мученика.— Ну, давай же, иди ко мне, — Ник торопливо сорвал с себя красную цыганскую рубаху и принялся за джинсы.— Да, возьми меня. Всего, — Бликса провел ногтем большого пальца от яремной впадинки до лобковой кости, распарывая кожу. Затем просунул в разрез пальцы, и распахнул плоть, обнажая ребра и влажно блестящие внутренности.Ник онемел от ужаса. Окровавленные пальцы Бликсы сомкнулись на его запястьях, он притянул его к себе и горячо зашептал в ухо:— Ну давай же, трахни меня, ты ведь так хотел этого.Ник отчаянно завопил, почувствовав, как его кожа соприкасается с обнаженными ребрами, и проснулся.***Убедившись, что хозяин и странный тип заснули, собака тихонько выбралась из своего убежища, осторожно подобралась к лежащему на полу и принялась внимательно обнюхивать. Лола еще никогда не встречала таких спокойных двуногих — этот лежал себе тихо, не гнал ее, не шевелился и не ворчал недовольно. И пахло от него так соблазнительно… мертвечинкой.Лола осторожно лизнула бок Баргельда и тронула лапой, но на большее не решилась — хозяин, а особенно тот, здоровенный, будут недовольны. Тяжело вздохнув, Лола забралась за ударную установку и через некоторое время тоже погрузилась в сон.***Франка разбудил запах. Пока еще слабый, но узнаваемый. Бликса начал портиться. Лола, увидев, что один из двуногих проснулся, поскреблась в дверь, просясь на улицу. Франк хмыкнул и выпустил собаку в коридор. Лола раздраженно принялась скрести наружную запертую дверь, но та не поддавалась. Франк махнул рукой:— Гадь здесь, чего уж.Лола великодушного разрешения не разумела и еще некоторое время поскреблась, поскуливая все жалобнее и жалобнее, но, наконец, не выдержала и напустила лужу. Смущенная этим поступком, но с чувством благодатного облегчения, она вернулась в студию, смиренно прижав уши. Странно, но никто ее не ругал.Проснувшийся Алекс обнаружил Франка робко гладящим волосы Бликсы. Лола слонялась из угла в угол, явно надеясь пожевать что-нибудь, но кроме дивана и трупа грызть было нечего. Тем не менее, она даже не пыталась пробовать их на зуб, зная по опыту, что ничего хорошего из этого не выйдет.— Есть хочу, — скорбно вздохнул Алекс. — Тут нигде ничего не завалялось?Франк реплику проигнорировал, продолжая сосредоточенно гладить непротивящегося Бликсу.Алекс снова тяжело вздохнул, и отправился на поиски пропитания. Собака ходила за ним по пятам, искренне веря, что хозяин что-нибудь раздобудет. Но он не нашел ничего, кроме аппаратуры, инструментов, всевозможных проводов, деталей, листа кровельного железа, нескольких обрезков труб, здоровенного молотка, ржавой пилы и прочих перетащенных со свалки предметов для извлечения звуков. Алекс тяжко вздохнул и навестил санузел. Воды все еще не было.— Франк, ты в курсе, что у нас нет ни еды, ни воды? — голос сорвался.На глаза попалось расписание, приклеенное к микшерскому пульту (на котором явственно виднелись мазки крови). В расписании безжалостно значилось: одни группы либо не проплатили аренду и не появятся, пока не наскребут требуемую сумму, либо разъехались (кое-кто даже на гастроли), и раньше чем через две недели здесь никто не появится. Ну разве только кто-то лично договорился с владельцем, испросив разрешения поработать индивидуально, но ни в одной записке этого упомянуто не было. Алекс познал панику.— Франк, мы заперты здесь без еды и воды на две недели. Франк, мы сдохнем!— Ну и пусть, — меланхолично отозвался тот.— Совсем двинулся?! — возмутился Алекс, несогласный погибать во цвете лет. — Я сейчас попробую позвонить хозяину.— Нет! — дернулся Франк. — Они заберут у меня Бликсу!Алекс замер возле телефона, нервно покусывая губы, но затем выдал:— А мы его с собой унесем. Я мешки нашел, вон.Пока Франк обдумывал это предложение, Алекс поднял трубку допотопного дискового аппарата. Тишина. Чертыхнувшись, он обратил внимание на стопку квитанций возле телефона. Оказывается, его отключили за неуплату месяц назад.— Так, телефон отменяется, но Бликсу мы все равно должны спрятать. Для нашего же блага. Уверяю, кто бы ни пришел сюда первым, нас не поймут, — нервно хихикнул Алекс.***— Алекс, ты уверен, что так надо? — робко спросил Франк, наблюдая за поступательными движениями, которые тот безуспешно совершал вот уже полчаса.— Надо-надо, — процедил сквозь зубы Алекс, из последних сил работая ножовкой в тщетных попытках отпилить Бликсе ногу.Бедренная кость поддавалась с трудом, и он в сотый раз пожалел, что Франк такой сентиментальный — ударить бы десяток раз тяжелым молотом, раздробить Бликсе весь таз, а потом просто разъять туповатым лезвием мясо, благо, мягких тканей у Бликсы было не слишком-то много. Но нет! Бедному Франку хотелось, чтоб всё красиво, с максимальным сохранением целостности. Можно подумать, речным муренам — или кто там живет на дне Шпрее — есть дело до того, жрать ногу мертвеца целиком или размолотую в фарш. Пусть даже и очень красивую ногу.— Я пас. Давай ты, — Алекс пихнул в руки Франк пилу и без сил лег на пол.Нельзя сказать, чтобы день начался идиллично. Вернее, ?дня? они так и не увидели — свет солнца не проникал сквозь наглухо заделанные окна. По наручным часам, было восемь утра. Слишком рано для Унру. Слишком рано, вот и всё, утешал себя Алекс. Он придет сегодня, он обязательно придет. Не может не прийти… не прийти… Унру не придет!!!— Франк! — Алекс встрепенулся и сел на полу.— Что? — страдальчески обернулся Франк, который робкими, скорее ласкающими движениями трогал Бликсу кончиком пилы.— Унру не придет.— Нет, должен. Поэтому мы тоже должны… — Франк сглотнул.— Должны торопиться, — закончил за него Алекс. — Чтобы всё было готово к вечеру.— Ага, — Франк шмыгнул носом.— Ага. Пили.— Пилю, — эхом отозвался Франк и вдруг зарыдал: — Алекс, ну не могу я, прости. Не по-человечески это все, не по-божески…— Пили! — зашипел Алекс.— Сам пили! — рявкнул Франк.Алекс хотел было сказать ему что-то обидное, или хотя бы обоснованное — мол, по чьей милости мы тут оказались, да еще и без воды, когда Франк быстрым ловким движением, как кошка лапой, чуть мазнул Алекса по лицу, и тот вдруг понял, что лежит ничком, а Франк резво стаскивает с него ставшие внезапно свободными за двенадцать часов без еды джинсы.— Ты чего?!! — пискнул Алекс, хотя сам уже догадывался, ?чего?, а когда пряжка ремня Франк брякнула об пол, сомнения развеялись окончательно. — Придурок! Не смей!Но Франк лишь криво улыбнулся и прижал Алекса к полу, наступив коленом на поясницу.— Пожалуйста! — взмолился Алекс, отчего-то зная, что сейчас с обезумевшим Франк ему будет еще больнее, чем вчера. Не стоило, наверное, позволять этому маньяку себя трахать. А то он, видно, вошел во вкус.— Ты чего?.. — как-то машинально повторил Алекс, с легкой грустью отметив, что у него самого стоит. Это было отвратительно, но в то же время… это был Франк, и он его хотел.Вместо ответа Франк, который наконец-то справился со своей одеждой, взял Алекса за бедра и рывком вздернул вверх, так что тот потерял равновесие и не слишком-то плавно ткнулся лицом в затоптанный линолеум. По странной ассоциации Алекс вспомнил, что всегда возил свою Лолу мордой по полу, когда она, будучи еще щенком, делала лужу где-нибудь у входной двери. ?Бедное животное. Она умрет вместе с нами?, — отстраненно подумал Алекс за секунду до того, как едва не потерял сознание от боли.Он не знал, что такое бывает, и, тем более, что такое можно вынести. Но вскоре боль прекратилась. Алекс чуть приподнял голову и попытался обернуться.Пару раз толкнувшись в него, Франк осознал все сложности предприятия, и теперь сидел с остановившимся взглядом — видимо, впал в очередной экзистенциальный кризис. Алекс вспомнил, что рассказывал ему Бликса про эти вспышки насилия у Франк — чередование животной агрессии с муками совести; забавное сочетание, по-своему пикантное — если приноровиться, можно словить кайф. Всё это Бликса поведал однажды прямо здесь, в студии, полируя крошащиеся ногти зингеровской пилочкой и болтая, как заправская сплетница. Юный Алекс внимал, раскрыв рот — он не мог и предположить, что благодушный на вид ударник, уже какое-то время бывший предметом его упований, оказывается, временами может так слетать с катушек.— Он изнасиловал тебя… своими барабанными палочками? — содрогался юный Алекс от ужаса и резкого желания убежать домой и спрятаться.Бликса сдержанно кивал:— Да. Но заметь, что для игры он использует куски арматуры.Бликса, вспышки, насилие и боль пониже спины сплелись сейчас в его сознании в какой-то неразрешимый узел. И вдруг Алексу пришла идея.— Подвинься, — он чуть отпихнул Франка и дотянулся до трупа. Кровавая лужица уже почти подсохла на воздухе, и ему пришлось приподнять руку Бликсы, чтобы зачерпнуть немного густой, свернувшейся и резко пахнущей железом крови. Ее он и размазал по члену Франк, стер остатки о внутреннюю сторону своего бедра и принял исходную позицию. Теперь его собственная кровь была уже не так заметна.Франк молчаливо приступил к делу. На этот раз оно пошло гораздо лучше. Неизвестно уж, что творилось в этот момент в его голове, но он трудился, как автомат — видимо, тоже решил сделать оммаж Бликсе, который лежал рядом и покровительственно улыбался соединенной им паре.Алекс прогибался в пояснице, вспоминая, как было приятнее всего в тот раз, когда его подружка предложила попробовать со страпоном. Годы практики на вокзале Цоо не прошли для Кристианы даром, и если в чем-то она по жизни и разбиралась, то это были явно не литература классической Греции или теория струн. Тогда, стоя на коленях и уткнувшись лицом в матрас, Алекс нашел какой-то особый угол, при котором было приятно — до боли, до электрической дрожи по всему телу.Впоследствии он сам пытался найти эту точку, но что-то не выходило. Вот и накануне, когда он залил в себя едва ли не полтюбика смазки, вооружился Кристианиным пакетом с игрушками и отважно приступил к поискам, было больно, противно и скользко (на ?орудии? даже осталась кровь), причем больно – до ужаса, но не приятно ни капли, а сейчас…— Бликса, — вдруг утвердительно произнес Франк.Алекс пропустил это мимо ушей: ну, Бликса и Бликса, тут лежит. Скоро сутки как. Но Франк снова повторил:— Бликса, — и погладил Алекса по спине, чуть пониже левой лопатки — до странности нежно для таких грубых ладоней.— Я тебе не Бликса, — огрызнулся Алекс.За что тут же и поплатился: широкая ладонь стиснула ему горло, а над ухом раздался жаркий шепот:— Ты Бликса. Ты жив. Ты же Бликса…— Сейчас буду не… — сипел Алекс. — Отпусти, я задохнусь!Но, странное дело — вдруг он почувствовал, как от удушья поднимается где-то внутри новая волна возбуждения. Это было даже лучше, чем если бы Франк нашел ту самую точку. Алекс судорожно дернулся и заскулил — слишком много было всего: это оглушающее чувство подчинения, от которого по всему телу словно пробегали электрические разряды, почти привычная боль внутри и дразнящее раздражение от касаний его члена о грубую ткань скомканных джинсов. Все это слилось воедино, и в какой-то момент Алекс почти потерял сознание. Он застонал и бессильно опустился на пол.Ну что ж, одно свое желание он выполнил.Алекс припомнил мудрое изречение ?бойтесь своих желаний — они имеют свойство сбываться? и пожалел, что раньше его недооценил. А еще неосмотрительно выбрал объект для влюбленности. Лола тоскливо вздыхала, как будто соглашаясь. На выручку хозяину она не спешила, звериной интуицией поняв, что он не так уж и против. Алекс поглядел на своего ?истязателя?, впавшего в прострацию, и приуныл — ощущения, конечно, острые, но вот кровь вместо смазки использовать, наверное, не следовало — вдруг заражение начнется? Брр.— Как говорят французы: folie à deux, — пробормотал он, стараясь сдержать нервный смех. Смеяться было больно — что-то ныло в глубине живота.— Что? — встрепенулся Франк.— Folie à deux, говорю, — повторил Алекс. — Это когда безумие передается от одного члена коллектива к другим. Очевидно, распространителем заразы был Бликса, предположительно подцепивший её у Вольфганга, затем инфицировал тебя, а ты — меня. Не знал, что болезни разума передаются анально, — захихикал он, прижав руку к животу.— Алекс, ты чего? — испуганно захлопал глазами Франк, заботливо положив тяжелую ладонь ему на плечо.— Ничего, — огрызнулся тот, сердито передернув плечами. — С ума схожу, не видишь, что ли!Франк душераздирающе вздохнул и опустил голову, так что спутанная челка закрыла глаза:— Алекс, ты это… извини… Я тебе больно сделать не хотел. Я… не знаю, что на меня вообще нашло.— Не знает он, — проворчал тот, пнув носком кеда оставленную без дела пилу. — У меня, между прочим, кровь идет, может, даже сепсис будет, а он не знает, что нашло на него!— Алекс, ну прости… Очень больно? — виновато бурчал себе под нос Франк, не поднимая взгляда.— Очень, — зло ответил Алекс. Вечно он боялся чего-то подобного, и — вот, пожалуйста.— Ну что мне сделать, чтобы ты меня простил? — страдал совестливый Франк.?Поцеловать, где болит?, — хотел уже съязвить Алекс, но побоялся, что Франк может понять буквально и приступить к немедленному исполнению.— Антибиотики тут есть? — спросил он. — Хоть какие-то?Франк горестно вздохнул:— Нету. Точно нету.— Откуда ты знаешь? Должна же быть какая-то аптечка. С самым простым — йодом там, спиртом или перекисью, — описал Алекс вожделенное, как будто бы высказанная мысль может материализоваться. — Ты же вот как часто руки себе ранишь…— Нету, — повторил Франк. — Бликса все выпил.— Что, и перекись выпил? — съязвил Алекс.— Нет, только спирт. И еще антибиотики. Сразу.— Ясно, — Алекс подивился, как многострадальный организм Бликсы вообще продолжал функционировать до вчерашнего вечера. Наверное, у него же черт знает что было с печенью…— А я читал, что собачья слюна хорошо действует, — вспомнил Франк курс молодого бойца. — Есть же народные средства…— В стиле ?натереть раны землей?, да? — Алекс поморщился и натянул джинсы. Вроде, пока температуры не было. Хотя не за пару же минут появятся симптомы инфекции. Всё ещё впереди, подбодрил он себя, и пихнул озадаченного Франк в бок: — Ну? Чего сидим? Пили давай. Чем быстрее справимся, тем лучше для всех. У него уже скоро лицо позеленеет.— Где? — ревниво воскликнул Франк, готовый, по всей видимости, опять шептать и укачивать.Вместо ответа Алекс молча протянул ему пилу.Франк тяжко вздохнул, но взял тупой инструмент и принялся пилить ногу Бликсы. Связки нехотя, но поддавались, а вот кость — ни в какую. Алекс сидел рядом, боясь шевельнуться — внизу живота будто взрывались петарды, и недовольно морщился. Звук, издаваемый пилой по кости, выходил неприятный. Аж зубы ныли. Франк снова впал в сентиментальность, и по лицу его текли слезы вперемешку с потом. Запах, источаемый трупом, тоже способствовал упадническим настроениям — в душном замкнутом пространстве явственно разлился сладковатый гнилостный душок, липнущий к лицу, как грязная тряпка.Алекс радовался своей предусмотрительности — догадался расстелить под Бликсой часть мусорных мешков. Кровь из разрезов текла какая-то густая, почти черная, и Алекс не знал, то ли это эффект тусклого освещения, то ли она за сутки испортилась. Хотя, может, Бликса уже давно гнил заживо. С него станется.Франк налег на пилу сильнее, и кость, истонченная недостатком кальция и витаминов, с противным хрустом поддалась — просто сломалась. Алекса замутило от этого звука, но он все-таки смог сдержаться и не выблевать вчерашний обед — расставаться с ним не хотелось, кто знает, когда доведется поесть в следующий раз. Глубоко вдохнув, и скривившись от отвращения, он не удержался от комментария:— Насчет пилы я ошибся — она действительно тупая. Оставь ты ее. У него кости можно и руками переломать.Франк одарил его мрачным взглядом, но промолчал.После немногих усилий, длинная стройная голень была от Бликсы отделена. Алекс мельком взглянул на торчащие осколки кости, губчатые внутри, сочащиеся испорченной кровью мягкие ткани, и все-таки не совладал с собой — упав на четвереньки, выблевал все содержимое желудка на пол. Оголодавшая Лола мгновенно оказалась рядом и подлизала кисло пахнущую лужу. Побледневший от гадливости Алекс отвернулся, успев заметить злорадную ухмылку Франка.— Я, наверное, полежу, — тихо сказал Алекс после некоторой паузы.— Иди, конечно, — неожиданно миролюбиво согласился Франк. — Так лучше будет.Алекс немного удивился этой покладистости, но необъяснимая усталость и поднимающаяся снова тошнота заставили его скорее лечь на продавленный диван. Он отвернулся к стене и принялся внимательно рассматривать незамысловатый узор диванной обивки. Полоски, черточки… Перед глазами тоже были какие-то полоски. Он смаргивал, жмурился, но те возникали снова и снова. В ушах шумело. ?От голода, наверное?, — подумал Алекс, хотя в глубине души знал — начинается.Он слышал, как возился Франк у него за спиной. Слышал скрип пилы, и иногда — тихие шлепки отделяемых кусков мяса об покрытый пленкой пол. Кажется, дело пошло.?Вот всегда он так?, — думал Алекс, эту сварливую фразу относя к некоему принципу, который вел Франк по жизни. Сначала Франк яростно противился всему криминальному, а когда понимал, что по-другому никак и иначе будет лишь хуже — в первых рядах творил беспредел. Так было во всем, во всем… Требовалось украсть какие-то материалы, или приготовить зажигательную смесь… перевезти немного наркотиков — пожалуйста, Франк послушно бежал с отводящим глаза букетом куда угодно, потому что ?Бликсе надо?, и всё тут. Теперь Бликсе надо быть распиленным, и Франк послушно трудился, понапрасну накачивая и без того неплохо развитые мышцы рук.?А ведь он его любит?, — в очередной раз мелькнуло в голове у Алекса. Он раньше думал, что не всё так серьезно между их вокалистом и барабанщиком. Подумаешь — был один, теперь другой. Сначала Вольфганг, потом Франк, потом будет еще кто-нибудь, для контраста — какой-нибудь негр или малоазиат, если не австралиец…И тут Алекс во второй раз почувствовал, что заговаривается. Сколько он так уже лежит? Час? Несколько часов? Он потрогал лоб — не горячий, но уже теплее нормального. В животе неприятно тянуло.?Нет, не может быть сепсиса?, — шептал он, кладя влажную ледяную ладонь себе под ремень. Живот был горячий.***Алекс с трудом повернулся. Франк сидел на полу перед заметно уменьшившимся телом и снова смотрел в пространство, чуть покачиваясь. На лице у него играла блаженная улыбка.— Франк, — тихо позвал Алекс. И еще раз, не дождавшись ответа, — Франк.Тот медленно перевел на него светлые глаза и улыбнулся:— Я ноги уже упаковал. В туалете лежат.— Это хорошо, — осторожно сказал Алекс. — Ты устал, наверное. Может, мне попилить?— Да нет, — Франк помотал головой. — Я так, смотрю. С духом собираюсь. Вот, правую руку ему начал. Хотя жаль, конечно — руки-то…Он помахал в воздухе отпиленной кистью, с которой неряшливо свисали скорее оборванные, чем отрезанные сухожилия.Алекс схватился за горло, но не помогло, и его стошнило еще раз, желчью. Лола на это уже не покушалась.?Что со мной такое? — в панике подумал Алекс, снова падая на диван. — Я что, тоже теперь… умираю??Франк тем временем принес из туалета тряпку и подтер рвоту. Сразу стало чуть легче дышать. Бесконечно заботливый Франк. Кажется, у него был период просветления.Алекс подумал так, но в следующую секунду Франк задумчиво произнес, указывая на прикрытое ниже пояса куском полиэтилена тело:— Вот, он теперь без ног. И ничего. А так боялся. Я ведь любил его ноги, и он это знал. Особенно правую. Спросил меня однажды: ?А если я сломаю ее и буду хромой, как ты, ты все равно меня любить будешь? Правда-правда?? И я отвечал, что хоть обе ноги по два раза, все равно он самый красивый человек на свете.Алекс закатил глаза. Если Франк уже поехал окончательно, это не очень хорошо. Как бы его мотивировать, чтобы допилил, а потом предавался элегии?..— Так вот, он еще спрашивал: ?Франк, а если меня трамвай переедет, и я стану калекой, ты меня все равно любить будешь?? Я ему отвечал, что все равно, а он не верил. Смешной такой. Думал, красота это главное…Алекс тихонечко завыл, и Лола внезапно подтянула.Франк осторожно присел на краешек дивана и посмотрел на Алекса — тот был пугающе бледен, прямо как Бликса вчера. Франк не знал, чем ему помочь, поэтому решил отвлекать разговорами — это не даст сконцентрироваться на боли, а заодно – облегчить себе душу.Лола хитро покосилась на людей и подобралась к Бликсе. Пахло весьма соблазнительно. В животе жалобно заурчало, и она решила больше не противиться голоду и инстинкту. Мягкий язык торопливо заскользил по красным срезам, слизывая кровь. Хотелось ухватить зубами мясо, но Лола не рискнула. Немного подкрепившись, она отправилась в облюбованный уголок: больше спишь — меньше хочется есть.— Бликса, знаешь, вообще на эстетическом повернут был — все должно быть красиво, даже в отвратительном есть особая красота, ну… и все-такое, — махнул окровавленной ладонью Франк, решив не углубляться в интеллектуальные дебри.Алекс едва не фыркнул, услышав такое завершение, но вместо этого серьезно спросил:— Ты правда любил его?Франк отвернулся и спрятал лицо в ладонях. Алекс уже не надеялся на ответ, но вдруг услышал приглушенное ?Да?.— А за что?Франк отнял ладони от лица, и Алекс заметил, что на щеках у Франк смешные отпечатки — были бы ?смешные?, если б не кровью оставлены. Тоже мне, вождь краснокожих… Храброе сердце…Франк молчал. А потом пожал плечами и улыбнулся:— Да ни за что. Любят разве за что-то?Теперь пожал плечами Алекс. Он Франка любил, например, за потрясающие руки — всегда хотел, чтобы Франк его обнял, как стискивал же тот, наверное, Бликсу. Часто тайком Алекс смотрел, как Франк переносит что-нибудь тяжелое, и его напряженные мышцы красиво вздуваются под чуть загорелой кожей. Тайком — не только потому, что лень было участвовать в перестановке оборудования, просто не хотел разрушать очарование. Работа — как ритуал. Кроме того, он представлял, что это его Франк на руках носит…— Алекс! — Франк помахал у него перед лицом буроватой пятерней. — Тебе правда плохо?— Нормально. Так почему?— Что? — не понял Франк.— Почему ты его любил?— Ааа. Не знаю. Понимаешь, это же как… Любовь, — Франк возвел глаза к потолку, — она как собака с бешенством. Вот. Это неконтролируемое. Нечеловеческое.Алекс все-таки хмыкнул. Пожалуй, лучше бы она все-таки была как у людей, эта любовь. А то оказались в итоге и вправду как двое животных…— Я тебе одну вещь скажу… не знаю, — Франк почесал в затылке, — может, мы отсюда никогда и не выберемся. Так что тем более.— Что? Что? — нервно переспросил Алекс, даже забыв воспротестовать.— Я до Бликсы ведь никого не любил. То есть, было всякое, но все такое… несерьезное. Девки какие-то глупые. Хотя я и не из ?этих?, — Франк гоготнул, — но он был… настоящий.Алекс кивнул. Он, почему-то, понял.— Другие — словно картонные. Знаешь, такие манекены, которые напечатаны?.. А он был живой.— Был, — эхом отозвался Алекс.— Но главное — живой! — улыбнулся Франк и поднялся с дивана.— Ты куда? — взволнованно подскочил Алекс.Франк замялся, лишь подтверждая догадку. Он направлялся в туалет, но явно не чтобы отнести очередной сверток с Бликсой, и Алекс закричал:— Стой!И, прежде чем Франк что-либо успел сделать, понесся в санузел и дрожащими руками приподнял крышку бачка.Догадка Алекса оправдалась — там еще осталась вода. Грязноватая, ржавая. Может, потом еще из труб натечет… Вода.Алекс обернулся и увидел, что Франк стоит, опершись об косяк, и смотрит на него. Абсолютно без тени выражения на окровавленном лице.— Хочешь? — Алекс сделал шаг в сторону.— Не, тебе нужнее, — Франк помотал головой. — Пей.Алекс хоть и был растроган таким жестом, рассудил, что жажда мучит пока не слишком сильно и ржавая вода его как-то не прельщает. В конце концов, человеческий организм в состоянии обойтись без воды дней семь. А к этому времени, глядишь, и ремонтные работы закончатся. Или Эндрю их выпустит.— С… спасибо, но давай на всякий случай ее прибережем… мало ли, — слабо отнекался Алекс.Франк пожал плечами, мол, как хочешь, и вытолкал его, чтоб не мешал заниматься справлением естественных потребностей в раковину.Алекс зачем-то заглянул в кабинку записи. Наушники сиротливо висели на микрофоне, а сквозь мутное стекло отражалась микшерская — и тело. Он осторожно перешагнул через раскиданные провода и прижался лбом к ?экрану?. Стекло приятно холодило разгоряченный лоб и создавало иллюзию отгороженности от безумия. Алекс пригляделся к укоротившемуся телу Бликсы: Франк отпилил ему голени, но этого было недостаточно. Предстояло каким-то образом отделить остатки ног до самого тазобедренного сустава, что они уже и попытались сделать, но не преуспели. Может, всё-таки сначала раздробить молотком, а потом уже пилить?Франк вернулся и заозирался, пытаясь понять, куда делся Алекс. Вздрогнул, увидев его за стеклом. Тот вышел из кабинки и еще раз критически оглядел плоды расчленительского труда.— Зря ты за руки принялся. Нужно покончить с ногами.— Вот сам этим и займись! — огрызнулся Франк, одарив Алекса налитым кровью взглядом.Раньше Алекс думал, что эта такая метафора, но глаза Франка были действительно красными — белки подернулись сетью лопнувших сосудов. Он заметил, что с глазами у того что-то не так, ещё во время разговора, но только теперь оценил в полном масштабе.— Я бы занялся, но у меня сил не хватит. Впрочем, с левой рукой я тебе помогу.Губы Франка задрожали, и ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться:— Я так не хотел отрезать ему руки…Алекс понимал почему: конечности у Бликсы были действительно красивые — аристократические узкие запястья и изящные длинные пальцы. Иногда казалось, что можно кончить, наблюдая, как он поглаживает микрофон или играет на гитаре (точнее, играет с гитарой). А еще, почему-то Алекс подумал – Франк не хочет, чтобы кто-то другой отрезал Бликсе руки. Кто-то кроме него.— Давай поспим, отдохнем и продолжим? — предложил он.— Давай, — послушно согласился Франк, старающийся не смотреть в сторону Бликсы.Они разложили диван, отчаянно сопротивлявшийся этой процедуре, и неловко скорчились на нем, повернувшись друг к другу спинами. Алекс приложил ладонь к животу — все так же больно. А еще желудок начало сводить от голода. ?Франк, наверное, не так сильно страдает — Бликса сам практически не ел и другим не давал; привыкнуть должен был?, — полузавидовал он.Постепенно Алекс погрузился в тревожный, неглубокий сон. Во сне все было хорошо. Там была вода, и можно было открыть дверь, и они открывали — и выходили на свежий ночной воздух, вдыхали полной грудью и смеялись от того, что спасены…