Часть 1 (1/1)
В лужах отражалась бледная луна, со стороны лесополосы дул вытрезвляющий ветер. Распахнув кофту, Чума подала навстречу порыву горящую грудную клетку. Не помогает. Она все равно идет в каком-то тумане, руки мотаются вдоль тела, а голова с каждым шагом наклоняется все ниже и ниже. Она не чувствует, не ощущает своего тела. Пустота. Иногда накатывается, нет, набрасывается удушье, дыхание исчезает, а в глазах становится темно. Ненужность, затравленность и необъяснимая тоска перетекает в депрессию. Тягостную, вязкую, как кисель, заглатывающий все и вся.Девочка не заметила, как вышла на дорогу. Мимо пронёсся бронированный джип, а его водитель вытащил из окна толстую волосатую руку и на скорости отвесил подзатыльник. Вике не больно. Не обидно и не хочется материться в адрес этого мужика. Безразличие. Эмоции, настроение больше не меняются. Равнодушно-несчастное выражение более трех дней не слетает с лица. Зачем реагировать, воспринимать слова, взгляды, да в целом, весь мир, если после этого будет плохо? Уж лучше ничего не подпускать к порванному на куски сердцу, не видеть радость заплаканными глазами. Один-единственный, кто нуждался в беспризорнице изменил свое решение, пересмотрел желания, поддался другому искушению. Пусть, пусть бы он выгнал, побил, отругал девчонку, но не отказался. Как прежде, разговаривал, что-нибудь покупал, да хоть просто смотрел! Чумакова шмыгнула носом и обессиленно вздохнула. Проезжая часть переросла в мост. Металлический забор-"ребра? заметно сузил трассу. На отшибе города, какому-то чудаку взбрело в голову построить этот мост. Внизу, метров десять-пятнадцать, другая дорога с более оживленным потоком машин. Чума пристроилась на одном из ?ребер?, притянув коленку к подбородку. Под тобой яркий, с неоновыми вывесками и тысячами людей город. Автомобили, сверкающие, как новогодние ёлки, вкусные запахи вперемешку с выхлопными газами и… голоса? Нет, показалось. Уже глюки на фоне одиночества. ?Так и в дурку можно загреметь?,?— невзначай отметила беспризорница и вынула из кармана сигареты и облезлую зажигалку. Чиркнув колесиком, на секунду взметнулось веселое пламя. Оно лизнуло кончик сигареты и тотчас погасло. Навсегда. Так и Чумакова нужна была лишь однажды. Как-то неправильно вдохнув, девчонка зашлась надрывным кашлем. Разучилась что ли? Мозг думает о другом, об этом чертовом Ханине. Опять этот человек! Как выбить его из башки?— неизвестно.Раздались четкие шаги. Кто-то по трассе приближался к мосту. Звук становился отчетливее и отчетливее, Вика уже различала некое покрякивание, звон ключей в кармане куртки. Не дойдя нескольких метров до беспризорницы, человек остановился и закурил. ?Знакомый запах. Горький, щиплющий глаза. Не совсем дешевые и не очень дорогие сигги, как у Ханина?,?— девочка сжала виски и и закрыла глаза.—?Что ты тут делаешь? Я тебя дома жду,?— резкий, грубый и такой долгожданный голос,?— я тебя по всему городу ищу, поднимайся, машина у леса.Григорий, а это был именно он, не спеша приблизился к сутулой спине девочки и положил ей руку на плечо. Вика от неожиданности дернулась, обернулась и… полетела вниз. Ботинок соскользнул с перил, тело наклонилось над пропастью.Улыбка, лучезарная, искренняя. Чуть поднятые бровки, мокрые, но счастливые глаза. Она простила. Ему теперь станет легче.Полторы секунды. ?Хлоп!? Григорий сорвался с места. С безумно колотящимся сердцем и вытаращенными глазами он скатился с моста, чуть не угодив под колеса грузовика.Расставив руки в стороны, как крылья, на асфальте лежала Вика. Ноги, наоборот, как приросли друг к дружке. Ханин подскочил к телу девочки и упал на колени. Она не смотрела на него?— голова оказалась повернута в другую сторону. Даже в темноте на белой шее проступили синие вены.—?Чума! Чума! —?орал Григорий и тряс её за руку.Никакого ответа. Только ветер шелестит в верхушках осин.