five. (1/1)

— Это не мои кроссовки.Сонмин возникает в дверном проходе и приподнимает злосчастную обувку за шнурок. Джухо невозмутим как мертвый мамонт: завязывает, глядя в зеркало, галстук и даже не оборачивается.— Это твои кроссовки.— Это не мои кроссовки, — повторяет Сонмин с нажимом и уже собирается швырнуть кроссовок на пол, но рука сдерживается. Чертовы эйрмаксы. Те самые, на которые Сонмин месяца четыре слюни пускал и безнадежно мечтал, потому что кроссовки, каждая из которых стоит как месячная плата за жилье, Сонмину не по карману. И сейчас вот эти самые эйрмаксы Сонмин нашел в прихожей, когда, уже полностью готовый к выходу, решил обуться. А его потрепанных жизнью кед как и не бывало.

Какого черта. Сонмин никогда, даже мельком, не говорил Джухо, что хочет их. Только Джиелю один раз проболтался, и то, так, вскользь упомянул.

Джухо подтягивает узел галстука и оборачивается к Сонмину через плечо.— Это твои кроссовки. Разве в квартире еще кто-то есть? Ты же знаешь, я такое не ношу.

— Да уж знаю, — цедит Сонмин, приваливаясь к косяку. Кроссовка лежит в руке как родная. Издевается. Джухо пожимает плечами и достает из шкафа пиджак. Как ни в чем не бывало. И эта его невозмутимость и ангельское спокойствие начинают Сонмина раздражать. Медленно, потихоньку, но Сонмин закипает, как закрытая кастрюлька на медленном огне.— Джухо.Джухо смахивает с ворота пиджака несуществующую пылинку, собирает со стола документы и открывает ноутбук.— Где мои кеды?Экран ноутбука загорается с тихим писком; Джухо вбивает в поисковик маршрут, не обращая на торчащего в двери Сонмина никакого внимания.— Джухо, мы так не договаривались. — Сонмин выжидает тридцать секунд и швыряет кроссовку на пол. Та долетает как раз до ноги Джухо и очень удачно стукает по косточке. Жалость загрызает моментально — эйрмаксы все-таки. Те самые. Сонмин скрещивает руки на груди и старается выглядеть максимально независимо. Он взрослый парень, а не истеричка какая-нибудь, и может сам себя обеспечить всем нужным, а Джухо...а Джухо поворачивается в кресле и смотрит на него так, что у Сонмина полыхают щеки.Все-таки истеричка.— Мы договаривались проводить хорошо время и не ебать друг другу мозг. И со вторым ты явно не справляешься, — спокойно говорит Джухо и отворачивается к экрану. Словно попросил хлеба купить и больше не сыпать так много сахара в кофе.

Сонмин скрипит зубами. Кроссовка белеет на дорогом ковре (прихоть Джухо — кто вообще в их время покупает такие жлобские ковры, выкидывая на них деньги, на которые Сонмин может жить год?). Дразнит глаза, бесит. И Сонмин бесится. Бесится, потому что Джухо от первого до последнего слова прав, кроме маленького "но": про бесконечные подарки и оплату сонминовой доли за квартиру кредиткой Джухо никто не договаривался. Это давно перешло за границу приятных бонусов — вспомнить хотя бы подаренный Сонмину "просто так" макбук — и как бы Сонмину вот совсем не пристало истерить и выебываться, но —

— Я не могу в этом поехать, — говорит он, напряженно всматриваясь в спину Джухо. Тот едва заметно ведет плечами.— Это так в твоем стиле, — грохот по клавишам становится ощутимо громче. — Переживать, что подумают другие, — Джухо тянется за визитницей, которая падает на пол, и ругается сквозь зубы. Движение отрывистые, из чего вывод следует самый очевидный: злится. Заводится. Повышает планку раздражения до уровня, куда сонминова взлетает абсолютно без причины.Сонмин закатывает глаза.— Я не...— Ты да, — обрывает Джухо и с силой лупит по энтеру.— Да мне насрать! — выплевывает Сонмин, зная, что Джухо раскусит его ложь за доли секунды. Потому что врет, врет же как по писанному. Потому что задолбало уже это обвиняющее лицо Чолюна, который сам не знает, чего хочет, только смотрит осуждающе и считает, что Сонмин с каких-то щей ему что-то должен. Потому что Джиелю на глаза показываться стыдно, хотя Джиель мальчик-зайчик, вовсю бегает по свиданкам, а когда остается дома, то встречает Сонмина неизменно приветливым, в каком дурном расположении духа тот бы не пребывал. Заебало держать рожу кирпичом и строить из себя невозмутимость, что по прямолинейности граничит с нахальством. Хотя Чолюн ему, кажется, верит. Но как долго Сонмин сможет держать эту маску?

Потому что Сонмина заебало искать себе оправдание и содрогаться каждый раз, когда в мыслях проскальзывает то слово, которым много раз называл его Чолюн и которое наверняка прячется за улыбчивыми темными глазами Джиеля. Которое Сонмину очень не хочется произносить вслух, потому что он искренен с Джухо и никакая он не...— Шлюхам своим подачки раздаривать будешь.Упс, сказал.

Джухо замирает, словно изваяние — его пальцы зависают над клавиатурой и Сонмин затаивает дыхание; он уже заранее хочет вырвать себе язык. Джухо разворачивается на пятках; его круглое добродушное лицо не выражает ничего, и это признак того, что Джухо не сердится. Джухо в ярости.— То есть это у нас так теперь называется, — медовый голос режет слух похлеще самого острого ножа. — Подачки шлюхам, — уголки губ Джухо ползут вверх, и от этого не то что страшно — жутко становится; Сонмин непроизвольно втягивает голову в плечи и отступает назад.

Если Джухо его сейчас ударит, то будет абсолютно прав — снова, как всегда прав. Но Джухо не выглядит намеренным рукоприкладствовать: он мягко улыбается и вещает, глядя Сонмину в глаза:— Для шлюх я брезглив и эгоистичен, Сонмин, и тебе бы пора это запомнить.

Сонмин помнит. Хорошо помнит. Помнит и о том, что такие разговоры повторялись уже сколько раз, и каждый раз он сам же заходил все дальше и дальше, доводя Джухо все сильнее и сильнее, а все ради чего? Чтобы доказать, что он взрослый самостоятельный мальчик, только получается совсем наоборот. Мозгоебство получается. И самое время ему бы заткнуть рот, но... истеричка ведь. Упрямая истеричка.— Я помню. Но выглядит все именно так, — Сонмин сглатывает; все его попытки выкрутиться провалены заранее. Он не шлюха и не истеричка. Он просто дурак. И закончить неприятный разговор уже не получится, а слова давятся с трудом. — Ты не обязан столько тратить на меня.

— Не обязан, — повторяет Джухо и продолжает с нажимом: — Но я хочу и могу заботиться о тебе. Но мои попытки сделать тебе приятное мы воспринимаем как подачки шлюхам. Прекрасно. Просто замечательно.

Уши Сонмина полыхают так, что просто удивительно, как от них не загорелось все вокруг. Он внимательно рассматривает свои носки — в поле зрения попадает и та самая кроссовка, что все еще белеет на ковре — и бурчит под нос:— Ты так все проворачиваешь, что один тут красивый в белом пальто, совсем как святой.Теплая ладонь Джухо проходится по спине, лбом Сонмин утыкается старшему в плечо, согнувшись в три погибели, и прижимается, едва не ластясь, ощущая, что заранее прощен.— Я и есть святой. Мне нравится чувствовать себя благодетелем, если ты об этом. Я эгоист, сколько раз мне повторить?Сонмин мямлит совсем уже что-то бессвязное; от невыносимого стыда у него скручивает внутренности, подкрепляя далеко не приятным чувством раскаяния. Джухо говорит что-то еще — Сонмин различает несколько раз с лаской повторенное "дурак" и совсем успокаивается: прощен. В очередной раз прощен.

Его заебы отложены на пару недель вперед, а желанные кроссовки красуются на ногах. Джухо ни словом не оговаривается про утренний инцидент, а Сонмин сидит тихо, как мышка, на соседнем с водительским сиденье огромного джипа.

— Позавтракаешь со мной? — Джухо подруливает к какому-то явно фешенебельному ресторану и Сонмину удивляется:— Ты же опаздывал на работу.— К черту работу, — ладонь Джухо ненавязчиво устраивается на сонминовой коленке, что проглядывает сквозь огромную прореху в джинсах, и Сонмин расслабленно откидывается на спинку. Ему ко второй паре, и дома ждет обиженный Чолюн, а у Сонмина вся шея снова в засосах и к черту этот универ. И Чолюна с его телками тоже — к черту.