Эпилог (1/1)
?Дорогой Уилл,время твоей учёбы окончено. Отныне ты агент ФБР, и прими мои искренние поздравления. Верю, что ты внесёшь немалую лепту в борьбу с серийными убийцами и маньяками, наводнившими нашу благословенную страну. Будущее ждёт тебя.Искренне твой,доктор Ганнибал Лектер?Это было вполне в духе Ганнибала — хоть они виделись чуть ли не каждую неделю, он прислал Уиллу торжественную строгую открытку, матово-чёрную, с золотым узором. Поздравление было чуть преждевременное — приступать к своим обязанностям Уиллу нужно было только после Рождества.Рождество наступало уже завтра. И на этот раз Уилл хотел провести его с Ганнибалом.В семье Грэмов всегда любили сочельник — и отец, и сын. Тихое, волшебное время, неясное ожидание, переливающаяся огоньками магия. Отец, Джеймс, всегда ставил настоящую ель — даже тогда, когда они один раз встречали Рождество во Флориде и весь день плескались на пляже. Однажды Уиллу подарили велосипед — ярко-синий, приятно пахнущий резиной; он долго ездил на нём, и продал как раз перед тем, как познакомиться с тогда ещё месье дю Берри.Уилл попытался представить, как Ганнибал встречал свои рождественские утра, и не смог. Вряд ли даже в детстве он верил в чудеса; вряд ли сейчас он находил утром подарки под ёлкой.Дорога в Балтимор была пустынной — начинался снегопад, крупные хлопья медленно падали вниз, налипали на стёкла автомобиля, и собаки на заднем сиденье время от времени поднимали голову и смотрели на белое кружение за окном. В этом году будет белое Рождество.Балтимор был похож на себя прошлогоднего — то же прикрытое иллюминацией медленное умирание, тот же флёр угасания и тления; прекрасный город в своём торжественном похоронном шествии. Снег уже успел засыпать газоны, заметал дороги, кружил в свете фонарей.Уилл сделал круг, чтобы проехать мимо бывшего особняка Ганнибала на площади Чандлер. Возле особняка, как и год назад, возвышался светящийся сотнями золотых огней олень. Конечно, Ганнибал не жил в своём старом доме — его адвокатам так и не удалось вернуть эту собственность, несмотря на все усилия. Теперь у него была просторная квартира, занимавшая весь последний этаж одного из домов старого Балтимора.Хотя у Уилла был свой ключ, он позвонил в дверь.— Счастливого Рождества, Ганнибал.Собаки первыми вбежали внутрь, обнюхивая ноги Ганнибала и ластясь к нему. Он наклонился, погладил их по мохнатым спинам.— Счастливого Рождества, Уилл. — Он обнял его, поцеловал в холодную щёку. — Прими мои поздравления.— В прошлое Рождество мы тоже виделись, — заметил Уилл, разматывая шарф. — Правда, это было в балтиморской лечебнице.— Запах страха и отчаяния, исходящий от тебя, пробирался даже сквозь пуленепробиваемое стекло.— Чёрт, я надеялся на свой лосьон. — Уилл снял пальто, остался в одном тонком сером джемпере. — Прости. Мне не нужно было напоминать.— Конец года — время, когда мы оглядываемся назад. — Ганнибал приобнял его за плечи, повёл за собой.В гостиной горел огонь в камине, а посреди комнаты возвышалась настоящая рождественская ель, украшенная тёмно-красными яблоками, имбирными пряниками, хрупкими стеклянными балеринами, старинными, вручную разрисованными игрушками. Она переливалась в отблесках огня, мерцала и сияла множеством огоньков. Ожившая, пахнущая хвоей открытка, чудом оказавшаяся в этом доме.На низком столике лежало несколько газет.— О твоём участии в деле Создателя Ангелов не писал никто, верно?— Насколько мне известно, нет. — Ганнибал пожал плечами, словно говоря, что ему совершенно безразлично, упоминают ли его или нет, когда говорят об одном из самых резонансных дел последних лет.— Всё-таки это кажется мне несправедливым.— Шумиха в прессе утомляет. С возрастом начинаешь ценить уединение.Уилл тронул одну из висевших игрушек — маленького оленёнка из папье-маше.— Это Рождество грозит стать просто идеальным. Ты, я, снег за окном.— Штоллен и имбирный чай?— Штоллен? Та штука, которую пекут с изюмом, а потом маринуют месяц, прежде чем съесть?Ганнибал только вздохнул.— Его выдерживают четыре недели, пока он не созреет и не обретёт нужный вкус и плотность. Спешка тут недопустима.Штоллен, завёрнутый в плотную бумагу, пах просто божественно — миндаль, ром, ваниль, что-то ещё, что нюх Уилла не мог различить. Перед ним, правда, был ещё рождественский гусь, возлежавший на блюде с такой гордостью, будто бы без него праздник не наступит.Уже поздно вечером они погасили все огни в доме, оставив лишь пламя в камине. Собака улеглась и уснула в холле, за окнами так же валил снег. В полутьме, казалось, было слышно, как из тьмы и снежной круговерти рождается новое солнце.— Слишком идеальное Рождество, — прошептал Уилл, прижавшись лбом ко лбу Ганнибала.— Ещё нет, — так же тихо ответил он. — Я приготовил тебе подарок.Под нижними, низко опущенными ветками нашлась маленькая плоская коробка.— Подарки открывают утром, Уилл, — заметил Ганнибал, наблюдая за ним с широкого дивана возле камина.— Если бы ты хотел, чтобы я открыл её утром, ты не сказал бы об этом сейчас, — резонно возразил он. — Не забывай, я знаю о тебе слишком много.— Восхитительная самоуверенность.— К тому же я не приготовил подарок тебе. Если я открою его утром, мне будет вдвойне неловко.Под золотисто-зелёной обёрточной бумагой оказался лежащий в коробочке небольшой конверт из плотной бумаги. В нём лежали два билета в театральную ложу.— Балет? ?Щелкунчик?? — Уилл ошеломлённо глянул на Ганнибала.— Послезавтра, если ты не возражаешь.— Подожди. — Уилл сел рядом с ним. — Ты приглашаешь меня в театр?— Тебе понравится, уверяю. Это простая и красочная история, и музыка просто великолепна.Билеты дрожали в пальцах Уилла. Он сжал их сильней, потом отложил, взял обеими руками руки Ганнибала.Послезавтра они вместе будут сидеть в ложе, смотреть на ярко освещённую сцену, возможно, переплетая пальцы под покровом театрального сумрака. Открытое признание их отношений.— Не знаю, смогу ли я подарить тебе что-то равноценное.— Мне достаточно будет одного твоего присутствия.Всю благодарность Уилл вложил в поцелуй.— Мне немного страшно, — прошептал он.— Возможно, ты пожалеешь об этом.— Нет. Не в этот раз.Потребовалось совсем немного времени, чтобы избавиться от всей одежды. Огонь в камине то вспыхивал, то потухал, и в этих сполохах их обнажённые тела сплетались вместе, почти неразличимые в своей схожести. Ганнибал брал его сзади, нежно, неторопливо, вжимая в бархатную обивку дивана, избегая причинить малейшую боль. Они кончили почти одновременно: Уилл ощущал, как пульсирует Ганнибал внутри него и как он сам изливается в его руку.Огонь почти погас. Тьма наступала со всех сторон, окутывала их, скрывала в своём безграничном милосердии.— В следующее Рождество, — тихо-тихо проговорил Уилл, обнимая Ганнибала. — В следующее Рождество я подарю тебе человеческое сердце.