Часть 2 (1/1)

*** Закрываю альбом и, кинув его на диван, выхожу из квартиры. Внимательно осматриваю двор, хотя догадываюсь, что тебя нет и здесь. Когда же я в этом убеждаюсь, выбегаю через арку на улицу и вглядываюсь в лица редких прохожих. Они смотрят на меня с недоумением, а женщины так и вовсе прижимают свои сумки ближе к груди, вероятно принимая меня за грабителя. Я перебираю в голове все места, куда бы ты мог направиться, но понимаю, что многие из них ты просто не помнишь. От этого мне ничуть не легче. Ты еще слаб для длительных прогулок, тем более в одиночестве, поэтому у меня постоянно против воли, возникают страшные картинки того, что может с тобой приключиться.*** Мы знали, что с твоим появлением наша жизнь изменится, но не предполагали, что настолько сильно. Ты был жизнерадостным и любопытным мальчишкой, который любил этот мир просто за то, что он есть. Заряжал нас энергией и учил любить все вокруг и ценить каждое мгновение. Но ты был таким лишь с нами, остальные люди были для тебя по-прежнему чужими. Мне иногда кажется, что ты видишь их насквозь, видишь все их плохие и хорошие стороны. Когда я рассказываю тебе об этом, ты долго смеешься… Мне нравится, когда ты смеешься, потому что мне хочется смеяться вместе с тобой. Маме удается записать тебя в мою школу, и, несмотря на то, что ты учишься классом младше, все перемены ты проводишь со мной. Вскоре я узнаю, что ты так и не обзавелся друзьями, но уже нажил себе парочку врагов. Поражаюсь, как тебе это удается, ведь ты никогда не начинаешь ссоры первым. Тем не менее, на смену Антону приходят еще парочка ребят, которых я знакомлю со своими кулаками. Мама впервые на меня сердится, но упрямо списывает все на переходный возраст. Я и сам чувствую, как меняюсь: становлюсь нервным, часто впадаю в депрессию, даже твои, казавшиеся смешными, шутки и искренняя улыбка не всегда помогают. Иногда я начинаю ворчать на тебя, просто без причины, но тут же извиняюсь, понимая, что ты в моих проблемах не виноват. Осознание того, что я бессилен управлять собственными эмоциями, бесит меня больше всего. Однажды ты заводишь очень странный разговор, который я вспоминаю потом еще ни раз: —?Дань? —?зовешь негромко, чтобы не разбудить маму, которая спит в соседней комнате. —?М-м? —?Ты когда-нибудь думал…о смерти? —?О чем ты? Ты молчишь, что заставляет меня приподняться на локти и повернуться к твоей кровати. —?Просто одна девчонка в моем классе… ее не было в школе пару дней, а потом я заметил, что у нее забинтованы запястья. Удивляюсь тому тону, с которым ты это произносишь. Я понимаю, к чему ты клонишь. —?Не бойся. Как бы сильно у меня ни поехала крыша, я не стану суицидником! Говорю это с насмешкой, слишком самоуверенно, чтобы сразу разуверить тебя во всем, чего ты можешь опасаться, но ты понимаешь, что я честен. И как я не удивлен сам?— мне нравится твоя забота. —?А ты? —?спрашиваю через некоторое время. —?Никогда, пока есть ты, и тетя Таня… Мама растерянно и вместе с тем как-то грустно охает насчет того, что мы очень быстро растем. Честно, я и сам толком не замечаю, как из вчерашнего школьника превращаюсь в абитуриента. В школе меня ничто не держит. Последний год, без меня, ты учишься без особых проблем, ты умеешь сам за себя постоять. Да и твоя детская зажатость и отчужденность давно прошли. Перед тем, как получать высшее образование, я решаю сходить в армию. Мама провожает меня со слезами и надеждой, что я передумаю. Но я твердо уверен в своем решении, тем более что, занимаясь спортом, снискал расположение призывной комиссии и попал в отличную часть. Ты же провожаешь меня с улыбкой, поскольку как всегда поддерживаешь меня во всем, что бы я ни решил. Позже из писем мамы я узнаю все о вашей жизни. Она пишет, что ты меняешься, видимо, у тебя переходный возраст наступает запоздало. Жалуется, что ты стал скрытным и практически ничего о себе не рассказываешь. Но твои письма немного разнятся со взглядами мамы?— оно и понятно?— такая разница в возрасте. Каждое твое письмо, (как и мамины, впрочем), я жду с особым нетерпением. В части даже думают, что мне пишет девушка. А потом, когда случайно заглянувший через мое плечо сослуживец читает имя?— ?Кирилл? и все понимает, поднимается гвалт, который утихомиривается не сразу. Возвращение домой кажется каким-то нереальным, я даже уже стал забывать как у нас хорошо. При встрече повторяется та же ситуация, что и на вокзале, когда я уезжал. Обняв и поцеловав маму, я оборачиваюсь к тебе, и мы кидаемся друг к другу практически одновременно. Мама смотрит на нас и гордо улыбается, что у нее два таких замечательных сына. Выслушав ваши комплименты по поводу моей мужественной внешности, я подмечаю, что вы тоже очень изменились. Мама заметно постарела и осунулась, ты же…вытянулся и окреп. Единственное, что меня расстраивает, что ты остриг свои волосы, теперь они не падают на лоб карамельными прядями, а торчат короткими иголками. В ответ на мое недовольство, ты одариваешь меня своей кривоватой, но, как прежде, солнечной улыбкой, и говоришь, что это всего лишь волосы, они могут отрасти. И ты, действительно, долгое время не посещаешь парикмахерскую. Первые несколько месяцев на гражданке я ухожу в загул. Ты смеешься и, вместе с тем, предостерегаешь о том, чтобы я ?в пылу не стал отцом?. Твои слова заставляют меня задуматься и брать презервативы на каждое ?свидание?. Вскоре в моей жизни появляется Марина. До того момента я считаю, что ты отлично разбираешься в людях, на Марину ты воспринимаешь в штыки. Именно в штыки, так как простым недоверием, которое так тебе свойственно, я это назвать не могу. Вы уже в первую встречу готовы вцепиться друг другу в глотки, но самое странное, что я не могу понять в чем проблема. ?— У нее же на лбу написано?— ?стерва?,?— заявляешь ты, даже не смущаясь того, что девушка стоит рядом и всё прекрасно слышит. —?А ты не ревнуй, Кирочка! —?шипит она сквозь зубы. —?Успокоились оба! —?рявкаю на вас, и, схватив Марину, тяну к входной двери. В конфликте я виню тебя, поэтому сутки не появляюсь дома. Позже мы общаемся, как и прежде, стараясь не касаться тем, которые хоть как-то связаны с моей девушкой. Но ты все равно смотришь на меня печальными, полными укора глазами, когда я очередной раз бегу на свидание. По стечению обстоятельств мы втроем оказываемся в одном университете. Теперь ты учишься на курс выше меня и на другой специальности. Тебя очень злит, что Марина моя одногруппница, и ты не забываешь мне это высказать. Но на мой вопрос ?в чем, собственно, проблема?? ты не отвечаешь. Очередная наша ссора происходит, когда я кардинально меняю имидж… —?Она вьет из тебя веревки! -Ты опять начинаешь?! —?Я не узнаю тебя, Даня, ты потакаешь прихотям какой-то девки! —?Она не девка! —?срываюсь на крик. —?И ничьим прихотям я не потакаю! —?Ага, а не Мариночка ли попросила тебя поступить на ее факультет?! Не Мариночка ли уговорила тебя найти работу, чтобы снимать квартиру для вас?! Не по ее ли просьбе ты превратил себя черти во что?! —?Марина тут не причем! —?кричу. —?Я поступил туда, куда хотел. А на работу устроился, чтобы не сидеть на шее у матери. Мог бы последовать моему примеру! —?А вот и последую, если ты этого хочешь! —?кричишь ты, громко хлопая дверью спальни. С этого момента мы с тобой не разговариваем. Больше всего из-за этого страдает мама, (хотя у нас обоих кошки на душе скребут) и мы все же решаем помириться. Как же мы увлечены своими проблемами, что не замечаем, что творится дома. Что мама серьезно больна, мы понимаем слишком поздно. Я злюсь на нее, что она молчала, не говорила о том, что у нее рак. Оказывается, что сама она узнала об этом несколько месяцев назад, и что на какие-либо операции у нас нет денег. Вместо того, чтобы проводить время с ней, я пропадаю в клубах и барах, пытаясь убежать и скрыться от проблем. Ты это понимаешь и силой вытаскиваешь меня из очередного ?рассадника греха?, буквально вырывая из рук Марины. Тебе, видимо, никто не объяснял, что уводить друга от его девушки в момент поцелуя?— это нетактично. А я нахожусь в таком состоянии, что даже не думаю тебе мешать или сопротивляться. —?Что же ты творишь?! —?говоришь мне, заставляя засовывать голову под струю холодной воды. —?Мы нужны ей сейчас! Оба! И я понимаю, что ты прав?— я поступаю как эгоистичный мудак, вешая все на тебя одного и оставляя маму.