Дороговизна небес (1/1)

Пробовали вы однажды взирать из открытого гроба на намалеванный потолочный Рай с явной претензией к творчеству Рафаэля в его римском пике? Я вот погружаюсь в сию погребальную роскошь с периодичностью раз в месяц. У меня уже свой фаворит среди гробов: почтенный такой шкаф из эбенового дерева с хрустальной крышкой, изрезанной узорами вдоль и поперек. Словом, никакой не гроб, а произведение искусства. Сам бы Наполеон не побрезговал поделиться с ?Небесами Венеции? — а именно так именовался мой временный приют плоти – своим драгоценным прахом. Пусть даже этот коротышка-корсиканец мог похвастаться ?шестигробными апартаментами?.– Мы его никак не продадим, – меланхолично констатирует Лаура из соседнего ящика менее торжественного вида.– Он ожидает того часа, когда его хозяин…– Квартирант, – уточняет сестрица Лаэра, выкидывая одну из своих скульптурных ножек за борт гроба.– Мне давно полагается как минимум пятидесятипроцентная скидка за вредность. Я сумасшедший друг вашей неуравновешенной семейки. К тому же, постоянный доброволец по определению уровня комфорта последнего пристанища для тех немногочисленных счастливчиков, кому хотя бы в смерти стыдно не станет, – деловито давлю я на эфемерную совесть директора бюро ритуальных услуг.

Мне должно было быть индифферентно, в чем меня закопают. Хоть в картонной коробке из-под холодильника. Должно быть. Может, и будет. А вдруг при входе в Эдем судят по похоронному убранству в числе прочих статей? А в этом гробу любая никчемная душонка внушит хотя бы толику уважения. Я брожу задумчивым взглядом по отвлеченно сияющим ликам в поисках подтверждения своей бредовой идее. Наконец, сверху мне подмигивает херувимчик с потенциалом невинного дьяволенка.– Даже так… – после паузы хмыкает Лаура, и ей бешеным колокольчиком аккомпанирует детский хохот в моем воспаленном воображении. – Тебе стоило начать копить на ?Небеса? с самого своего рождения.