Часть 1 (1/1)

Татушку на влажной шее нового заключенного Кэрролла Ордстадта смотритель Хоббс заприметил сразу. Сначала она спрятана за воротом невнятной клетчатой рубахи и едва проглядывает, когда парень поворачивает голову. Но затем рубаху с него снимают, и оказавшийся в серой обтянутой майке, еще один очаровательный, по мнению Хоббса, момент, Кэрролл наконец показывает ее всю, целиком.Внутри в груди тут же сжимается возбужденный нервный клубок, от которого першит горло и потеют кончики пальцев. Тюремщик наклоняет голову, глядя на экран со своей новой игрушкой, и удовлетворительно кивает головой ?Привести!?Кэрролл Ордстадт, высокий, крепкий и нервный малый, смотрит на Хоббса откровенными зелеными глазами. В уголках губ затаилась дерзкая улыбка, от чего Хоббс задыхается и жадно облизывает губы. Он сразу понимает, что хочет. Во-первых, прикоснуться к его шее, почувствовать на ощупь тату, провести по ней пальцем и заставить кожу покрыться мурашками, потом лизнуть, чтобы ощутить на языке соленый вкус человеческого пота. Ну а, во-вторых,…От этого взгляда Кэрролла ведет, будто в брюки подложили камень, и пах становится неожиданно тяжелым. Член дрожит, когда Хоббс подходит совсем близко, и его запах ударяет по ноздрям – запах опасности и желания.- Не двигайся! – шипит Уиллард, обходит вокруг своего пленника и, наконец, видит ее близко. Неровные, будто наколотые неопытным мастером, выпуклые буковки блестят иссиня-черным глянцем.Положив руку на бедро Кэрролла, Хоббс прижимает его к себе и, засипев, присасывается к шее. Нежная, влажная, соленая, такая сексуальная и теперь уже его любимая. Зубами царапает кожу, заставляя свою жертву встрепенуться. Как крылья бабочки. Рука ползет по груди, задирает майку и ощущает, гладит горячую кожу.- Вкусный мальчик! Не траханный! – вылизывает он каждое слово, не желая отрываться от татуировки.- Хм! – хмыкает в ответ Кэрролл, сдержав руку Хоббса у пресса, а затем уверенно толкается задницей ему в пах. – Проверь?- О да, обязательно, вот только…, - какая же у него невероятная шея, Хоббс втягивает губами кожу, прикусывает ее, вызывая мелкие мурашки, сплетает свои пальцы с пальцами неожиданного партнера и ведет руки вниз. - Мокрый, не траханный мальчик, – пальцы проникают под брюки и утыкаются во влажную головку – твердую, как камешек, и готовую к использованию.Он и сам готов в любую минуту кончить, настолько накрывает его возбуждение, но Хоббс умеет сдерживаться. Тем более сейчас, когда такая бабочка готова отдаться. В том, что это так, Уиллард не сомневался. Он хочет, чтобы Кэрролл попросил, простонал, задохнулся этим.- Не поможешь? – голос Кэрролла плавно ложится в ухо маслянистым, мягким, почти тающим звуком. – Тесно.И Хоббс помогает ему сначала снять майку, не упустив возможности дотронуться до крепкого загорелого плеча, а затем расстегнуть брюки. Красивые стройные ноги, налитый темный член с капельками влаги на головке, пушок темных волос на паху, запах, источаемый его возбуждением, лунка пупка с дорожкой волос, опускающихся вниз, узкие, натренированные бедра. Хоббс отстраняется и любуется упругими, плотно сомкнутыми ягодицами. Такую жалко трахать, но так хочется.Лизнув еще раз шею и точечными поцелуями пройдясь по плечу, Хоббс поворачивает его к себе. Видит улыбку, играющую на губах – такую невесомую, чуть развратную.- Блядь, как ты хорош! – вздыхает Уиллард и захватывает крепкой ладонью твердый член. – Что тут у нас?Ладонь уверенно скользит по всей длине ствола, и Кэрролл покачивается, грудь его вздымается, ресницы дрожат. Ему хорошо, невероятно хорошо. И он знает, что будет дальше.Хобб проводит пальцем по уздечке, чувствую дрожь, еще и еще, пока дыхание Кэрролла совсем не сбивается. Он теряет равновесие, хватается за шею Хоббса, припадает к нему и целует в висок мягкими влажными губами.- Малыш! – урчит Хоббс, размазывая по члену смазку, и этими же влажными пальцами подхватывает парня за ягодицу, трется, и без труда вводит палец. Кэрролл сжимается, стиснув зубы и вбирая легкими воздух. – Давай, малыш, впусти меня! – Хоббс посасывает его губу и входит глубже.Кэрролл приподнимается на цыпочки, глаза застилает пелена, и голова становится легкой и бессмысленной. Что-то порхает внутри, дрожа и щекоча. И волной накрывает, когда Хоббс касается чувствительной точки. Кэрролл прижимается щекой к влажному виску тюремщика и, наконец, тихо вскрикивает.- Тшшш, - властная ладонь гладит по мокрой спине, поднимается к затылку и замирает, прикрыв интимную точку. – Дай бабочкам полетать в животе!