47 глава (2/2)
– Доброе утро, отец, – Второй принц щёлкнул каблуками. – Здравствуйте, генерал Мэн, глава Ся.
– Вот, отец, я его привёз, – жизнерадостно сообщил Цзинхуань.
– Здравствуй, здравствуй, – император улыбался, он и в самом деле был доволен. – Давай, подойди поближе.
– Отец, я считаю, что моя задача по устранению последствий наводнений в Южном округе выполнена. Работы ещё идут, но самое необходимое сделано, и я набросал план дальнейших действий. Вот краткий отчёт, а подробный доклад я подам завтра.
Император придвинул выложенную на стол папку, открыл и углубился в чтение. Цзинъянь поверх его головы кинул ещё один взгляд на Мэн Чжи, и тот едва заметно покачал головой. Цзинхуань и Ся Цзян за спиной молчали.
– Очень хорошо, – император захлопнул папку и откинулся на спинку кресла. – Рад, что не ошибся, доверив тебе это поручение. Отдохни пару дней, подашь доклад позже, не горит.
– Благодарю, отец.
– Всё хорошо, что хорошо кончается, – подтвердил Цзинхуань. – Только, отец, мне кажется, или вы чем-то встревожены? Неужели, пока мы были в пути, что-то случилось?
Император кинул на младшего сына удивлённый взгляд, и Цзинъянь вполне разделил его удивление – отец выглядел каким угодно, но точно не встревоженным. Но прежде, чем кто-то задал уточняющий вопрос, раздался голос Ся Цзяна:
– Случилось, ваше высочество, только ничего тревожного нет, наоборот, надо радоваться. Арест так долго скрывавшегося мятежника, это прямо-таки новогодний подарок.
– О? Мятежника? – Цзинхуань живо развернулся к нему. – Вы меня заинтриговали глава Ся. Кто же это?
– Возможно, вы его даже встречали, ваше высочество, хотя едва ли часто. К счастью, основной костяк заговора был раздроблен ещё четырнадцать лет назад, остались лишь мелкие сошки. Такие, как этот Вэй Чжэн.
В груди Цзинъяня что-то дёрнулось и перевернулось.
– Да, вспоминается такой. А разве он тогда не был убит?
– Увы. В тот день была метель, вести поиски в горах было трудно. Я вынужден покаяться перед его величеством за то, что ввёл его в заблуждение тогда, и позволил мятежнику ускользнуть – и, кто знает, ему ли одному. Так что я, разумеется, продолжу поиски, не расслабляясь ни на минуту.
Цзинъянь повернул голову и посмотрел на Мэн Чжи. Глаза генерала напряжённо следили за Вторым принцем, лицо было мрачным. И что это я в самом деле, подумал Цзинъянь, жду подтверждения от генерала. Как будто Ся Цзян станет сейчас врать.
– Поймать и одного – уже удача! – Цзинхуань прихлопнул в ладоши. – Надеюсь, недоразумение будет исправлено как можно скорее, и Вэй Чжэн отправится на встречу со своими сообщниками.
– Не сомневайтесь, ваше высочество. Приговор очевиден. Думаю, казнь свершится ещё до наступления Нового года, хотя это, конечно, решать его величеству, – и Ся Цзян отвесил полупоклон в сторону помрачневшего императора.
– Ваше величество, – подал голос Мэн Чжи, – стоит ли портить праздники судом и казнью?
– В каком смысле – «портить», генерал Мэн? Разве вы не рады? Здесь даже и суд не нужен, всё было доказано ещё четырнадцать лет назад. Все верные подданные его величества почувствуют удовлетворение, когда справедливость восторжествует, и один из тех, кто покушался на императора, понесёт заслуженную кару. Ваше высочество, – Ся Цзян вдруг повернулся к Цзинъяню, – вы согласны?
– С чем? – переспросил Цзинъянь в лихорадочной попытке собраться с мыслями, одновременно понимая, что раз это до сих пор не удалось, то секунда отсрочки уже не поможет.
– Глава Ся, вы хотите, чтобы его высочество непременно согласился с очевидным? – пришёл ему на помощь Мэн Чжи. – Приговор утвердит его величество, что его высочество может сказать?
– Цзинъянь, – произнёс император. Спокойно, даже мягко, но все понимали, что это приказ.
Четыре пары глаз требовательно смотрели на него. Цзинъянь сделал глубокой вдох. Потом в который раз посмотрел на Мэн Чжи. Простите меня, генерал Мэн, вы сделали для меня всё, что могли. Я вас понимаю, я сам бы на вашем месте сделал то же. Но вы не знали Вэй Чжэн так, как знал я. Вы не учились с ним вместе, не делились сокровенным, не сидели на «губе» в попытке отмазать друга за совершенные вместе шалости. И это не вам он уступил любимую женщину, сразу же отойдя в сторону, когда понял, с кем придётся соперничать, а мне.
– Я полагаю, – медленно и чётко произнёс он, – что дело каждого арестованного из-за связи с армией Чиянь должно быть тщательно расследовано и рассмотрено судом для выяснения точной меры вины и вынесения адекватного приговора. Я понимаю, почему тогда, сразу после раскрытия заговора, суд проходил в форме трибунала. Но сейчас уже нет никакой нужды в спешке. Можно потратить лишний месяц-другой, чтобы доподлинно выяснить, принимал ли полковник Вэй какое-либо участие в заговоре, и знал ли о нём вообще.
Император сжал губы, и морщины на его лице обозначились глубже. Тишина в кабинете стояла такая, что её можно было резать ножом.
– Боюсь, что я вас не понял, ваше высочество, – бас Ся Цзяна прозвучал так же неторопливо и чётко. – Что вы имеете ввиду, говоря, «принимал ли участие в заговоре»? Быть может, суд тогда и был скорым, но расследование было проведено мной лично и со всем тщанием. Вэй Чжэн оказался в списках участников не потому, что его туда внесли за компанию. Его величество вынес приговор, ошибки быть не может. Неужели ваше высочество всё ещё сомневается?
Цзинъянь сжал кулак, как никогда жалея, что нельзя просто взять и ударить по этой самодовольной роже. Изо всех сил, с оттягом, чтобы под кулаком хрустнуло и брызнуло красным. Ни в детских драках, ни на поле настоящего боя он никогда ещё так страстно не желал причинить кому-нибудь боль.
– Я не знаю, что тогда произошло, – вдруг охрипшим голосом произнёс он. – Меня тогда даже в стране не было. Когда я улетал в Дунхай, Цзинъюй был наследником и хорошим сыном, маршал Линь – героем и защитником границ, а Чиянь – лучшей армией Великой Лян. А потом мне вдруг сказали, что они все в один день превратились в государственных изменников. Когда я вернулся, всё было уже кончено. Все обвинённые а заговоре либо казнены, либо за решёткой, а все документы засекречены. Как я мог в чём-либо убедиться?!
– Ах, вот оно что, – кивнул Ся Цзян. – Не думал, что его высочество считает, будто положение наследника или заслуги в прошлых войнах способны оправдать государственную измену.
– Глава Ся, не передёргивайте, – резко возразил Мэн Чжи. – Ничего подобного его высочество не говорил.
– Цзинъянь, – удивлённо произнёс за спиной Цзинхуань, – уж не хочешь ли ты сказать, будто не читал отчёта главы Ся? Учитывая твою личную заинтересованность в семье Линь…
– Я только его и читал, – процедил Цзинъянь, чувствуя, как кровь начинает стучать в висках. – И больше никаких доказательств так называемой измены не видел!
– Так называемой?
– Цзинъянь, так ты что же, недоволен моим приговором? – обманчиво мягко поинтересовался его величество.
– Он уже вынесен, как я могу с ним спорить? Но Цзинъюй никогда…
– ЗАМОЛЧИ!!!
Императорский кулак грохнул по столу, и Цзинъяню потребовалась вся его выдержка, чтобы не отпрянуть.
– Цзинъюй никогда – что? Не откровенничал с тобой о своих намерениях?! И ты развесил ослиные уши под его лапшу, а теперь талдычишь мне – мне! – что он бы никогда и ни за что?! Приставь он к моему лбу ствол, ты и тогда продолжал бы повторять, что он хороший сын? Маршал Линь – какой он, к бесам, маршал, изменник Линь Се! Почему я должен был его пощадить – потому что тебе хотелось видеть его своим тестем? Его дочка поманила тебя своими прелестями, и ты ради неё был готов забыть сыновий и гражданский долг? И всё ещё готов?!
– Придержи язык, Цзинъянь, – спокойно посоветовал из-за спины Цзинхуань. – Поменьше вспоминай Линь Шу, побольше думай головой. Надеюсь, там есть чем думать.
– Ваше величество… – проговорил Мэн Чжи, умоляюще глядя на стиснувшего челюсти Цзинъяня. И тут в дверь постучали, и внутрь просунулась голова Гао Чжана:
– Ваше величество, прошу прощения, но госпожа Цзин…
– Что – госпожа Цзин? – рыкнул император.
– Звонила только что. Она волнуется, что его высочество принц Цзинъянь задерживается во дворце.
Император с шумом выдохнул воздух.
– Ладно, хватит, – уже спокойнее сказал он. – Цзинъянь, поезжай к матери. Только не вздумай и ей нагрубить. Надеюсь, она тебя образумит. Всё, ступай.
– Слушаюсь, – тихо ответил Цзинъянь. Цзинхуань попытался что-то сказать, но Ся Цзян закашлялся, заглушая его слова, и Четвёртый принц осёкся.
Оставалось только ещё раз щёлкнуть каблуками, наклонить голову, в два шага пересечь кабинет и выйти мимо посторонившегося камердинера. Как он миновал приёмную и оказался на лестнице, Цзинъянь не помнил.
– Цзинъянь! Цзинъянь! – окликнул младший брат, когда он был уже на нижней ступеньке. – Нет, вы только посмотрите, глава Ся! Даже не обернулся.
Ся Цзян пробасил что-то в ответ, но наружная дверь захлопнулась, отрезая его голос. Карауливший на крыльце Ле Чжанъин при виде принца подскочил с балюстрады и всмотрелся ему в лицо.
– Вы уже знаете, ваше высочество, – констатировал он.
– Да, знаю. Новости?
– Госпожа Мэй написала.
– Когда его взяли?
– Неделю назад. Но объявили только сегодня.
Цзинъянь кивнул и с силой потёр лицо ладонями.
– Куда теперь?
– К матери, – решил принц. Как бы там ни было, ему нужно успокоиться, и успокоить мать. Хотя, если он хоть чуть-чуть её знает, она бы скорее отрезала себе палец, чем стала бы названивать во дворец. Остаётся предположить, что Гао Чжан подслушивал под дверью – и в критический момент решил выступить по своей инициативе.
Наверное, нужно почувствовать к нему благодарность.
Лимузин уже уехал, ждать, пока разыщут шоферов не хотелось, пришлось вызывать такси к боковым воротам. Ле Чжанъин тревожно поглядывал на патрона, но молчал, и Цзинъянь был ему за это благодарен. Мелькнула мысль позвонить Мэй Чансу, но Цзинъянь решил отложить. С ней лучше говорить на трезвую голову, а не тогда, когда тебя трясёт, и мысли разбегаются как тараканы. Адъютант распахнул перед ним дверцу подъехавшей машины. Оставалось надеяться, что за время пути он успеет хоть немного взять себя в руки. Как бы там ни было, а приговор ещё не подписан, значит Вэй Чжэна казнят не сейчас. Время ещё есть. Но сколько бы его ни было – Цзинъянь обязан успеть.