Но ничего нет сильнее любви (GD, T.O.P.) (1/1)
- Конечно, если хочешь.Сын Хён говорит это легко, он и вправду не видит никаких проблем в том, чтобы отдохнуть отдельно. Раз уж карты сложились так, что Квона смерть, как тянет на пресловутую этническую родину, а сам ТОП предпочёл бы притвориться трупом под любой, даже самой плешивенькой пальмой на Майами – значит, каждый должен делать то, что хочет. Потом он вернётся в Нью-Йорк, и время побежит в старом рваном рабочем ритме.
Сборы чемоданов – для каждого свой, сборы себя – кто в шорты и шлёпки, кто в скинни и one-size тишоты, сборы, больше походившие бы на притяжение своего к собственным орбитам, если бы не общая кровать посередине и почти затапливающее её море нежности. Джи Ён плещется в нём, балуется, задирается; Сын Хён отлавливает и притапливает поглубже. если обнаружил. – И там кухня с гостиной объединена, никакой перепланировки не нужно…Джи Ён находит в себе силы оторвать глаза от пола и перехватить взгляд парня: - Ты меня не слышишь? Я хочу уехать в Сеул. Насовсем. Мне не нужна здесь квартира.- О, я знаю! Я тебе вообще отдельную куплю…- Хён!- Только твою! Для работы! Чтоб ничто не отвлекало!- Сын Хён!!- И… и… - Топ, не придумав больше ничего, вдруг замолкает, сдувается весь и садится на подлокотник дивана, опустив лицо и оперевшись локтями на колени. Квон вскидывает голову и часто моргает.- Я же…, - в горле встаёт комок, приходится прерваться на его сглатывание: - … Господи.
Они оба понимают, что Сын Хён никуда не уедет. Здесь – семья, сёстры, работа… вся жизнь – здесь. У Джи Ёна вся жизнь – здесь, но в кармане лежит простенький ключ от дешёвого, не кодового даже замка в форме сердца. И это сердце ждёт его в Сеуле. И кольцо с гравировкой внутри на пальце. Он не может не уехать, его больше не удержать. Ни семьёй, ни квартирами. Квона И не может ничего, когда не хочет – тоже. Не специально. Просто так получается.Джи Ён подходит босыми ногами вплотную к Таби и аккуратно, не спрашивая разрешения, прижимает его голову к себе, запуская пальцы в мягкие пушистые волосы. По щекам текут слёзы. Он не хочет уезжать. Он хочет в Сеул. Сын Хён подрывается, вскакивает и вжимает Квона в себя, будто пытаясь слиться.- У тебя... другой, да?Отпираться нет смысла, когда чистая правда.- Я не отпущу.- Хён-а...- Нет!
***Глаза опухли и всё лицо буквально кричит о том, что его обладатель стал жертвой обильных побоев длительностью в 14 часов лёта. Били, судя по всему, всем миром, дружно, вместе с пассажирами эконом-класса и стюардами, поставив рейс на ?автопилот?.
Но шасси касается асфальта, а через пару часов Квон стоит у ограды и аккуратно, бережно открывает дешёвенькое сердечко. Взгляд с безграничной нежностью скользит по городской панораме.-Ну, здравствуй.... любимый.