Глава 3. Часть 1. Охотники. (1/1)

Возвращение в Петербург никому не приносит облегчения.Собираются, не испытывая особого энтузиазма, но после новогодних каникул у Поли будет слишком много полугодовых контрольных, на которые он обязан явиться, так что уже второго числа, закинув немногочисленные вещи в багажник, они втроём загружаются в машину и выезжают на трассу.Матвея с ними нет, и Мише дышится свободнее?— старший Муравьёв-Апостол уехал ещё в конце декабря, когда они с Костей и Серёжей всё же выследили и убили последнего из вендиго. Убедившись, с Пашиной помощью, что больше никаких неприятных сюрпризов в шахтах не осталось, они отбыли кому-то на помощь, а Ник почти сразу после этого вернулся в Петербург?— статью, в которой красочно описывались зверства медведей, он скинул редактору заранее и всё время проводил с братом, заодно восстанавливая лодыжку. Так что в итоге Новый год они встретили тихо и почти по семейному?— Паша и Миша с Серёжей и Полей. Рассказывали друг другу разные байки, а в двенадцать вышли на улицу и смотрели, как над городом разрываются салюты.Уезжать оказывается тяжело?— особенно Мише; но и Поля с Серёжей, пробывшие здесь месяц, тепло прощаются с Пашей и обещают за Бестужевым следить, что вызывает у него искренний смех?— это кто ещё за кем следить должен. Когда машина выезжает из города, оба?— Поля и Миша?— вертятся на своих сиденьях, разглядывая оставшиеся позади посеребренные верхушки гор.—?Не хочу уезжать,?— выдыхает Ипполит. —?Не потому что в школу, Серёж, чего ты сразу фыркаешь. Просто здесь хорошо так было, даже со всем этим… —?он неопределённо машет рукой, но Серёжа и Миша всё равно понимают, о чём он: о вендиго, о Матвее.Со старшим братом никто из них так и не говорил, предпочитая игнорировать и при крайней нужде обращаться к Косте?— и хотя в целом это оказалось отвратительной ситуацией, Мише тепло от осознания того, что Серёжа с Полей оказались на его стороне. Хотя Паша всё же перед отъездом взял с него обещание, если что, сразу же возвращаться, Бестужев не думает, что это действительно в скором времени произойдёт.—?Мы можем приехать летом, если Паша будет не против,?— Серёжа, кажется, читает его мысли; внимательно следит за дорогой, объезжая нерасчищенные сугробы, осторожно ведёт машину по гололёду. —?Ты как думаешь, Миш?Мысль о том, что Серёжа всерьёз хочет ещё раз побывать здесь, побывать вместе, заставляет его улыбнуться.—?Я думаю, вам он точно рад будет, да и летом здесь куда больше развлечений.Сам он отлично помнит и как они летом катались на языках, высоко забравшись в горы, и как ходили на маленькое безымянное озерцо с кристальной чистоты водой; как в середине лета объедались морошкой, исползав с ребятами все ближайшие болота, пока мамы их собирали полезные для отваров травы и коренья. Мишель сам по себе с первого своего приезда чувствовал эти места, горы эти казались ему, девятилетнему пацану с жаждой сказок и приключений, огромными каменными великанами. Лес он услышал тоже?— сразу: и тихий шёпот листвы в погожий день, и рёв, когда ветер трепал неистово кроны, и даже тихий зимний разговор почти спящих деревьев в этом году он разбирал отчётливо. Уезжать отсюда?— это каждый раз оставлять частичку себя, и сейчас это Мише, лишившемуся маминого тепла, даётся особенно тяжело.За планированием того, что они могут делать летом, Миша и Поля проводят половину пути; Серёжа лишь иногда участвует в разговоре, но слушает внимательно и поддерживает их идеи, если они не достаточно сумасбродны. Мишель за это время так и не нашёл удачного момента для разговора?— а если быть честным, то просто боялся и сбегал, не решаясь. Вот и сейчас он чувствует робость от воспоминаний о том вечере, от слов Кондратия, когда тот успокаивал его по мобильному:?Вы?— не ваши родители, Миш. И их история не должна мешать развиваться вашей?.Ещё с дороги он отправляет Кондратию сообщение, осторожно крутя в руках новый телефон: подарок Паши на новый год, одна из последних раскладных моделей с ужасным брелком-волком?— чтобы не забывал звонить обязательно. Рылеев, кажется, только рад будет его увидеть, и становится чуть легче всё больше и больше отдаляться от маленького, затерянного в снегах города, давно ставшего вторым?— а может, и первым?— домом. Поля теперь уже сам рассказывает запомнившиеся легенды, не расставаясь с парой книг, взятых у Паши с его разрешения. У Поли теперь тоже есть номер оборотня, а ещё куча фотографий, где они валяют друг друга в снегу, носятся по лесу и достают Мишу, который всё это безобразие и снимает. Он бы и сам, конечно, с удовольствием к ним присоединился, но тут уже вмешался Серёжа, до сих пор трясущийся за его состояние после нападения?— что одного, что другого.К мотелю они и в этот раз добираются затемно, но теперь, вдалеке от полярного круга, поутру их хотя бы точно встретит рассвет. Номер берут на троих, и Мишель этому только рад, не уверенный, что готов оставаться с Серёжей наедине в такой интимной обстановке?— если за интим можно принять старые, советские ещё, кровати, такие же обои и нерабочую лампочку в ванной на этаже.Серёжа быстро заполняет какие-то анкетки, пока они с Полей в коридоре рассматривают всякие афиши и постеры, размещаемые для привлечения внимания. Поля шутит устало о том, что вряд ли в придорожных мотелях так уж много посетителей и им, вероятно, люкс достанется?— шутка развеивается, когда Серёжа, уже вертя в руке ключи от комнаты и от Палы, кивает на коридор.Мишель точно бы не назвал себя фанатом фильмов ужасов, но отчего-то был абсолютно уверен в том, что пустой и длинный коридор с мигающими лампочками выглядит вполне как декорация к какому-то фильму. Но никого особо эта атмосфера не напрягала?— все были слишком уставшие, чтобы хоть как-то реагировать на внешние раздражители. Нужная комната, с обтрескавшейся табличкой ?25? сразу доверия не внушила. Видимо, в этом богом забытом мотеле действительно имелись серьёзные проблемы с электричеством?— свет зажёгся только со второго раза. В комнате пахло сыростью, обои слегка отставали возле широкого окна. Занавесок не было?— лишь тонкий, полупрозрачный тюль, открывающий вид на проезжую часть, вывеску с неоновым отливом и снег. Даже с выключенным светом из-за этого всего в комнате было довольно светло, если дать глазам привыкнуть.Поля кинул вещи на кровать возле двери, хватая нужное из рюкзака и бодро ретируясь на поиски ванной комнаты в самом конце жуткого коридора. На несколько минут в комнате повисло уставшее молчание, прерываемое только шорохом доставаемых вещей и постельного белья. Хоть это Мишу порадовало?— ни клопов, ни странных пятен, но всё ещё слишком жёсткое и непривычное. Давно он не мечтал так сильно о том, чтобы оказаться поскорее в Питере,?— у Муравьёвых-Апостолов в квартире, которую Серёжа и Поля уже называли их общей, упрямо стоя на своём. Оставалось лишь надеяться на то, что Матвея дома не будет.—?Всё в порядке, Миш? —?Серёжа, оторвавшись наконец от своих вещей, поднимает на него глаза.—?М? Разумеется. Все просто устали сегодня, Серёж,?— отвечает Мишель, перекладывая в руках широкую футболку, найденную среди старых-старых вещей на чердаке у Пестеля. Почти все Бестужев уволок с собой?— не мог больше позволить пылиться на чердаке маминым колдовским атрибутам, ведьминским мешочкам и прочим вещам. Фотографии забрал, свою любимую одежду и только кассеты оставил. Проигрывателя не было, да и вряд ли бы Миша выдержал ещё один такой просмотр.Оставаться наедине с Серёжей теперь было почему-то слегка неловко и волнительно, но что-то внутри яро этому противоречило, ища любую возможность выдернуть Муравьёва-Апостола на личный разговор. Уточнить, в конце концов, что произошло тогда в доме Паши и стоит ли Мише вообще на что-то надеяться?— эти мысли Мишу успели едва ли не с потрохами съесть за всё время, что они у Пестеля жили после Мишиной выписки. В целом, тяжело было. После того, как он узнал о смерти друзей, после кассет, Матвея, после того, как Серёжа застал его под утро наедине с истерикой и улыбающейся с экрана мамой?— тяжело. Оглядываясь назад, Рюмин был удивлён тем, как ему удалось не поехать умом, всё это вытерпев. И всё же уезжать не особо хотелось. Из-за Паши, из-за того, что Хибины стали для него вторым родным домом.—?Да,?— соглашается, тихо усмехаясь, Муравьёв-Апостол. В груди отдаётся теплом?— обговорить детально странную связь сейчас сил не находится, но само её наличие как-то успокаивает. —?Завтра уже дома будем.Миша не отвечает?— улыбается только, стягивает свитер, оставаясь в одной футболке, и складывает его осторожной стопкой на небольшой прикроватной тумбочке. В комнате, несмотря на странную сырость, довольно тепло?— радиаторные батареи кажутся горячими даже Мише. Комната кажется пустоватой: телевизора нет, лампа для чтения только на средней кровати, только и того, что некстати брошенный ковёр на полу и какое-то комнатное растение за окном. Бестужев был почти счастлив, что здесь предстоит провести всего одну ночь. Подобный минимализм ему точно не нравится.Больше диалогов не заводят, словно безмолвно понимая, что сейчас для этого не лучший момент. Когда возвращается Поля, свет выключают почти сразу. Младший Муравьёв-Апостол валится на кровать с мокрой головой, забираясь под толстое одеяло, а у Миши с Серёжей после долгой поездки ни сил, ни желания искать ванную нет. Там, наверняка, холод собачий, плесень и всё в этом духе; за то, что Поля её хотя бы нашёл, ему стоило бы вручить медаль.Ещё некоторое время Бестужев прислушивается к окружающим звукам, вслушиваясь в дыхание на соседних кроватях и глядя на широкое окно. Где-то уже за десятки километров?— Паша, впервые в одиночестве за месяц тоже спать ложиться. За десятки километров?— лес, море, шахты, воспоминания в пыльной коробке и чёрт знает что ещё. Иногда мимо мотеля проезжают машины, врезаясь рёвом в ночную тишину и пуская по комнате луч проносящегося света. Неоновая вывеска всю ночь гаснуть не будет, и это спать мешает невероятно, несмотря на всю усталость и вымотанность поездкой?— Мишель отворачивается от окна. На соседней кровати в темноте хорошо виден профиль Муравьёва-Апостола. Чуть вздёрнутый нос, губы, очертания чёрных волос.Снова тот момент перед глазами проносится. Подумать только, это всё было так близко?— он мог бы просто податься вперёд, коснуться губами чужих, поцеловать, в тот вечер могло случиться всё что угодно. Сейчас он всматривается в чужой профиль, пытаясь уснуть или хотя бы понять, спит ли Серёжа. По мерному и спокойному дыханию не скажешь. Серёжа кажется спокойным всегда, собранным в любой ситуации. Было бы интересно, если бы он не спал. Миша думает, что то, что он сейчас исподтишка наблюдает,?— крайне глупо, и вообще, он сам глупый, раз со своими чувствами совладать не может. Кто знает, зачем Муравьёв-Апостол тогда вперёд подался: момент располагал, успокоить хотел или действительно что-то чувствует? В душе щемит от неопределённости и чувства влюблённости. Как ему вообще так могло повезти?Уснуть удаётся только через час, когда за окном, по Мишиным подсчётам, проехало около семи машин, дверь в чью-то комнату в коридоре скрипнула ровно два раза, а Серёжа так и не выдал себя. Засыпать в сырой комнате мотеля в мыслях о любви к человеку, который спит в нескольких метрах,?— явно не то, чего Миша когда-либо мог хотеть.Сон без сновидений, глубокий и отчасти даже тревожный, прерывается ранним утром. Будит Поля скрипом половиц?— на столе уже стоят три кофе в бумажных стаканчиках, сам Муравьёв-Апостол уже одет и собран, только на голове у него абсолютный бардак. Серёжа как раз одевается, зевая и потягиваясь, а Мише едва глаза разлепить удается. За месяц проживания в Хибинах им всем придётся заново привыкать к тому, что в восемь утра уже светло и во всю бурлит жизнь.Проснувшись окончательно, идут сдавать сменщице на ресепшене ключ. Серёжа рассчитывается с девушкой, пока они с Полей бредут к машине, волоча за собой сумки. Лишённый места силы Мишель чувствует себя так, словно и не спал вовсе; может, несколько часов удастся поспать в машине под запись какой-то музыки или радиопередачи. На переднем сидении Палы находиться куда приятнее, чем в тесной комнате мотеля: тут и печка работает, и музыка, и Серёжа ещё ближе.Ипполит наушники натягивает сразу, абстрагируясь и открывая книгу, стёгнутую у Паши. Уже через пять минут мотель скрывается за съездом на шоссе, расположенном между двух лесных массивов. Путь неблизкий?— Миша, кутаясь в меховой воротник куртки, слегка опускает сидение, наконец вновь прикрывая глаза и падая в очередной сон.Рюмину кажется, ему удалось проспать не больше минуты, но, когда за окном машины уже слышатся звуки города, заставляя открыть глаза, оказывается, что до приезда осталось всего минут сорок?— чтобы въехать в город, отстоять чинно в пробке минут пятнадцать и наконец добраться до уже месяц как пустующей квартиры.На часах почти два, и Миша думает, что успеет забежать на огонёк к Кондратию, поведать последние новости, рассказать о своём приезде, показать несколько пиксельных, размытых фотографий на новом телефоне и выслушать, чего нового случилось у друга. Эти мысли ободряют?— сон вблизи леса сказывается на нём куда лучше.Родной Питер кажется тусклым и серым по сравнению с Хибинами, окольцованными лесом с многовековыми зелёными соснами, но Мишель невероятно рад наконец вернуться. До дома Серёжа добирается по окраинам, так что много времени на пробки и прочие социальные трудности больших городов у них не уходит.Все вздыхают с облегчением, когда Пала наконец останавливается около знакомой парадной, где женщина-соседка уже останавливается, придерживая им тяжёлую магнитную дверь.—?Ой, где же вы так долго пропадали? Одного братца старшего видела за эти пару дней, а по вам уже и соскучиться успела,?— добродушно заводит разговор женщина, ожидая, пока все наконец вытащат из машины сумки и рюкзаки. Серёжа закрывает машину хмурясь.—?Матвей приезжал?—?И тут же уехал. Только и слышно было, как двери в квартиру хлопнули, я и выглянула посмотреть, не домушники ли,?— сообщает женщина, бредя вместе с ними к лифту.—?Значит, мы разминулись,?— сглаживает разговор старший Муравьёв-Апостол, давя из себя улыбку. У Миши от сердца немного отлегает. Значит, Матвея дома нет и вздохнуть можно действительно с облегчением.Пока едут в лифте, Серёжа с Полей коротко перекидываются с соседкой репликами, на ходу придумывая историю про то, что Новый год встречали у друзей в горах. Отчасти, правда, вот только деталей упущено невероятное количество, да и вместо оборотня был придуман хозяин со своим волкодавом.Когда соседка наконец-то скрывается за дверью своей квартиры, становится куда свободнее. Поля открывает двери, тут же с облегчением сообщая родным стенам, как же скучал, и спешно скидывая обувь. Миша, прошмыгнув следом, долго не задерживается в проходе, подхватывая с пола сумки со своими (мамиными) вещами и относя их в комнату. В квартире, успевшей стать родной, находиться спокойно и уютно. Правда, за месяц успело скопиться пыли?— стоит сделать уборку чуть позже и заодно зажечь ладан. Но это всё потом. Мишель переодевается быстро, натягивая старый Серёжин свитер, и, не успев разложить вещи, снова выскакивает в коридор.—?Серёж,?— Бестужев заглядывает на кухню. Муравьёв-Апостол как раз открывает окна, чтобы проветрить квартиру. —?Я к другу съезжу, нужно объявиться хоть впервые за месяц.—?Почему ты сразу не сказал? Давай я подброшу?—?Да не стоит, всё в порядке, я пройдусь. Вернусь, может, часа через два.—?Конечно, осторожнее там,?— улыбается Серёжа, провожая его взглядом.А Миша, обуваясь, снова странное тепло чувствует. Раньше он шёл куда-либо, никого не ставя в известность и не особо переживая об этом, а сейчас почему-то не хотелось, чтобы кто-то потом волновался о том, что он где-то пропадёт. Улыбка Муравьёва-Апостола будет служить ему неплохим оберегом. Бестужев выскакивает на зимнюю улицу, даже не застёгивая куртку, и тут же быстрым шагом направляется в сторону метро, представляя, какой неожиданностью для Кондратия станет его визит. Но сегодня пятница и вторая половина дня?— Рылеев уж точно дома.Метро выплёвывает его у дома Кондратия тщательно пережёванным толпой людей и ужасно взмокшим: такая внутри духота; обледенелый тротуар встречает попытками не ударить в лёд лицом, а парадная опять распахнута настежь, выстуживая внутренности подъезда вплоть до пятого этажа.Кондратий, как и всегда, сначала долго обнимает его на пороге.—?Не ждал? —?удивляется Миша.—?Думал, ты ко мне, ну, как минимум раньше завтрашнего вечера не заявишься, занятый своими супер-симпатичными делами.Он не обижается за то, что Мишеля так долго не было и легко щёлкает его по носу, улыбаясь. Миша краснеет, разуваясь и вешая на крючок потяжелевшую от снега куртку. В квартире ничего за время его отсутствия не поменялось, хотя Бестужеву со всем свалившимся за последний месяц кажется, что они с Рылеевым виделись не полгода, а несколько лет назад.—?Смотрю, стиль решил сменить с беспризорного пальто на семейную дутую куртку? —?ухмыляется Кондратий.—?Сам дурак,?— Мишель ведёт плечами, стараясь скрыть, что любое, даже самое косвенное упоминание Серёжи его невероятно смущает,?— да после нападения вендиго мне не до выбора гардероба было, а у некоторых охотников, понимаешь ли, чуть-чуть другие вкусовые пристрастия.Он заходит на кухню, готовый уже рассказать Рылееву развёрнутую версию, а не то, что удалось кратко передать по телефону, но останавливается в дверях. За столом сидит незнакомый парень, хотя даже, скорее, мужчина, на вид примерно того же возраста, что и Матвей с Пашей: спокойное мужественное лицо, каштановые волосы в беспорядке и мягкий вязаный кардиган на плечах, который пару лет назад беспрерывно таскал Кондратий.—?Э,?— глубокомысленно выдаёт Мишель. —?Здрасте.—?Привет,?— мужчина, наклонив голову вбок, слегка потерянно смотрит на Кондрашу, подошедшего следом из коридора. —?А что ты за чудо такое, если не секрет?Кондратий посмеивается, обойдя всё ещё молчащего Мишу, и принимается заваривать чай.—?Это Миша, я тебе рассказывал, помнишь? —?мужчина переводит на него тёплый взгляд.—?Тот самый? И что это у вас за нападения? Стоит волноваться, что бандитский Петербург опять оживает?—?Типа того,?— Бестужев неловко улыбается. —?А Вы?..—?Сергей,?— протягивает ему руку мужчина, выходя из-за стола; ростом он выше и Миши, и Кондратия. —?Сергей Трубецкой.—?И у тебя, что ли, тоже Серёжа? —?будто бы случайно вырывается у Миши, когда он переводит взгляд на Кондратия.—?В смысле?— и у меня? —?оборачивается на него Рылеев.—?В смысле?— тоже? —?поднимает брови Сергей.Кажется, эта оговорка отвлекает его от прошлой темы?— того, как Мишель, не подумав, на всю квартиру заорал про вендиго и охотников. Кондратию он мог бы рассказать про поездку всё, не скрываясь, но незнакомый человек не должен быть посвящён в такие вещи, так что теперь его необходимо будет отвлечь. Рылеев, кажется, приходит к тому же выводу и незаметно подмигивает ему из-за чужой спины; ставит на стол чашки и поясняет вернувшемуся на место Трубецкому:—?Видишь ли, у нашего Мишеля великая первая любовь. А так же страх невзаимности и получить по лицу, если объект симпатии всё же окажется гомофобом…—?…что не удивительно, зная, в какой стране живём,?— понятливо заканчивает за него Сергей.Рылеев кивает:—?Так что Мишелю явно нужен совет со стороны.—?Не буду вам тогда мешать,?— Трубецкой встаёт, прихватывая свою исходящую паром кружку. —?Хотя, если что, всегда могу выслушать, как уж совсем посторонний свидетель.Ему, наверное, не особо хочется вникать в отношения совсем незнакомых людей, и Миша ещё раз жмёт ему руку, ожидая что это Сергей сейчас отправится в коридор за вещами; но он, прихватив пару печений, скрывается в зале.—?Накрошишь на ковёр?— убью,?— вдогонку припечатывает Кондратий и на непонимающий Мишин взгляд поясняет:?— Мы в студсовете познакомились ещё на прошлом курсе, хотя специальности у нас разные. У него квартиру соседи сверху затопили, и жить негде было.—?Ммм,?— Бестужев скептично смотрит на друга. —?А ты и рад был предоставить своё дружеское участие.—?Представь себе,?— Рылеев усмехается. —?От чистого сердца предложил возможность спать на моём супер-раритетном, дорогом сердцу диване.Мишель только головой качает, узнавая старого друга, и тот тут же переводит тему на его предновогодний звонок. Бестужев рассказывает негромко, аккуратно обходит названия существ и слово ?охота?, потому что Кондратий и так его прекрасно понимает. Рассказ выходит немного путанным, потому что часть вещей Миша и сам узнавал в пересказе. Узнав об Оксане и Саше, с которыми он знаком не был, но зато был наслышан, Кондратий накрывает его ладонь своей и ощутимо сжимает.—?Мне жаль,?— не добавляет больше ничего, но и не нужно?— Миша всё равно чувствует от него поддержку.Когда приходит время говорить про Серёжу, он заметно тушуется: по телефону, не глядя на реакцию друга, это сделать было куда проще. Сейчас же, когда Кондратий понимающе смотрит на него, хочется провалиться сквозь землю от смущения.—?Я думаю,?— Рылеев какое-то время молча думает после его рассказа,?— что это вряд ли было случайностью. Да, объятия действительно были просто поддержкой, которая была необходима тебе в тот момент, я бы так же попытался бы тебя успокоить. Но если ты уверен, что он первый потянулся навстречу, то, думаю, тебе стоит рискнуть и поговорить с ним,?— и заметив, как посмурнел Миша, переспрашивает:?— Или ты уже не уверен?А Мишель?— в том то и дело, что Мишель уже ни в чём не уверен. Иногда перед сном он вспоминает этот момент в мельчайших деталях, и всё видится таким настоящим, что, кажется, просто невозможно перепутать и интерпретировать тот момент иначе. Но, по большей части, днём ему трудно вернуться туда и уверенно ответить, что между ними тогда всё-таки было. Что, если он ошибётся? Если расскажет Серёже или поцелует его, но окажется, что он всё выдумал? Что он будет делать тогда, оставшийся с разбитым сердцем и в одиночестве? Куда он пойдёт? Нет, Мишель уверен, что Серёжа никуда его не выгонит, но сможет ли он сам остаться и жить с ним в одном доме? В одной квартире, сталкиваясь по утрам на кухне, а вечером в ванной, зная, что этот человек никогда ему не ответит? Нет, скорее уж он тогда вернётся на север к Пашке, или найдёт себе комнату в коммуналке и устроится на работу. До весны у него ещё есть время, а там можно будет попробовать поступить и переехать, если получится, в общежитие.Бестужев настолько уходит мыслями в себя, что не сразу замечает чужой внимательный взгляд.—?Я не знаю, Кондраш,?— шепчет едва слышно. —?Мне очень-очень страшно, почему-то даже страшнее, чем рассказывать о том, кто я. Хотя за это он навряд ли будет пытаться меня убить.—?Это потому что с чувствами всегда так,?— Кондратий вновь ставит чайник и возвращается к нему. —?Ты же обнажишь перед ним душу, а это всегда страшнее.В этот раз Мишель замечает короткий взгляд, брошенный в сторону коридора.—?Ты… —?хочет начать, но Рылеев его перебивает:—?Не будем сейчас об этом. Лучше фотографии обещанные покажи, если ни о чём больше поговорить не хочешь.Фотографии возвращают им слегка потерянное настроение: тот же Паша, роняющий в снег Ипполита, Костя и Ник все в снегу, сам Миша с открытым огнём на ладони.—?А Серёжа твой где?—?Я… —?Мишель фыркает,?— веришь, Кондраш, как дурак боялся его фотографировать.—?Стеснялся, что ли? Ты?—?Я, я,?— Мишель морщит нос от смеха. —?Думал, вдруг он повернётся, а тут я зачем то. А повода всё не находилось.После фотографий Кондратий рассказывает немного о том, как сам провёл всё это время: учёба и творчество отнимали почти всё время. Мишей, оказывается, снова интересовался Антон и оставил свой номер: Мишель его сразу же переписывает к себе, и в этот момент телефон звонит.—?Да, Серёж? Что-то случилось?Рылеев вопросительно смотрит, но Миша качает головой: всё в порядке, просто Серёжа заметил, что на улице уже темнеет, и спросил, не нужно ли его забрать.—?Ну,?— Мишель сомневается всего пару минут, потому что, хоть уже и зажившие, вновь начинают противно ныть полосы шрамов на боку?— возможно, из-за резкой смены климата. —?В целом можешь, если тебе не трудно? Адрес сейчас смской сброшу.Кондратий победно улыбается:—?Видишь, если бы ему всё равно было, он бы так о тебе не заботился.Эти слова рождают тёплую волну смущения внутри Мишеля?— от солнечного сплетения и в живот, чтобы свернуться там мягким согревающим клубком предвкушения.—?Мы, кстати, с тобой идём,?— добавляет Рылеев.—?Что?—?Что?—?Кондраш, ты…—?Серё-ё-ёж! А ну иди сюда, на принца пойдём смотреть Мишиного.—?Да господи, Кондраш, было бы на что смотреть,?— Мишель закатывает глаза, наивно полагая, что этот жест как-то сможет остановить Кондратия.Рылеев ожидаемо отмахивается.—?Ты сейчас собственный же вкус и принижаешь. Интересно же,?— тянет улыбку тот. —?Нужно же поглядеть, в хорошие ли руки тебя отдаём.—?В отличные,?— фыркает в ответ Бестужев.На кухню возвращается Трубецкой?— уже с пустой чашкой и без печенья, но всё ещё в вязаном кардигане, по-домашнему помятый, но Мише кажется, что такой образ этому странному человеку идёт больше всего. С его появлением на кухне атмосфера словно ещё больше потеплела?— Трубецкой отчего-то почти сразу вызывал доверие глубокими умными глазами и видом человека начитанного, интересного и, вероятно, выходца какой-то очень интеллигентной, порядочной семьи. Мишель голову опускает, чтобы набрать адрес на телефоне, дёргает край растянутого свитера по привычке, радуясь про себя, что Кондратию тут вовсе не одиноко, не скучно и компания у него просто замечательная. Злых умыслов Трубецкой не имеет?— в обширный список ведьмачьих способностей входит и чтение людей, и Сергей кажется довольно искренним в своих намерениях. Спокойный, чуть любопытный, умный.—?Надо бы, кстати, в магазин сходить, чай почти закончился,?— подмечает Рылеев, заглядывая на верхнюю полку. Трубецкой опирается плечом о дверной косяк.—?Вот сейчас и сходим. Миш, а можно вопрос? —?спрашивает неожиданно мужчина, по новой разглядывая Мишеля. Бестужев на момент задумывается, насколько странно он выглядит со стороны для этого Трубецкого: ни с того ни с сего заявился без предупреждения, в потасканном свитере, со словами про нападения вендиго и охотников каких-то.—?Вот не надо только ничего у него выпытывать, чёртов психолог,?— смеётся Рылеев, скрещивая руки на груди и окидывая взглядом друзей.—?Да я просто спросить хотел,?— Трубецкой беззлобно и с улыбкой закатывает глаза, дожидаясь Мишиного кивка. Рюмину за небольшой дружеской перепалкой наблюдать интересно?— так Сергей, получается, на психолога учится. —?Вы с Серёжей давно знакомы?—?Чуть больше полугода, может,?— чуть неловко отвечает тот. Ситуация кажется максимально абсурдной?— про влюблённость Миши знают, кажется, почти все, кроме Муравьёва-Апостола, даже посторонний какой-то психолог. —?А это важно?—?А живёте вместе?—?Можно считать, что да.Сергей усмехается.—?Судя по всему, он очень хорош, если симпатия была ещё где-то в… Октябре? И до сих пор не угасла.У Миши глаза загораются живым интересом.—?А откуда…—?Да это его психологические фокусы, начитался книжек умных и на всех теперь эксперименты проводит,?— фыркает Рылеев.—?На тебе не экспериментирую, а это всё?— просто факты и интересные совпадения,?— подмечает Трубецкой, подмигивая и выходя из комнаты. —?Пойду собираться.Миша переводит взгляд на Рылеева. Кондратий, к таким выходкам, судя по всему, привыкший, только пожимает плечами.—?Только не говори, что он угадал по поводу симпатии.—?Угадал, вообще-то, я сам это только сейчас понял,?— признаётся Бестужев. —?Интересный он у тебя.—?Да не у меня,?— отмахивается Кондратий, пряча улыбку в широком горле своего кремового свитера. —?Ладно, когда там Серёжа приедет?—?Что, уже прогоняешь?—?Ага, мне одного Серёжи с головой хватает.Рюмин улыбается, глядя на часы. Муравьёв-Апостол звонил почти пятнадцать минут назад?— на собственной машине добраться сюда гораздо проще и быстрее, чем на метро. Мишель встаёт из-за стола, ставя свою пустую кружку в раковину, к другой посуде, а сам в окно выглядывает. На улице всё посерело и потемнело, будто бы кто яркость намеренно убавил, в окнах соседнего дома отражаются последние лучи заходящего, зимнего солнца. Небольшие солнца зажигаются ровным рядом вдоль дороги, освещая заснеженные улочки и парадные. Возле их парадной блестит чёрным боком уже знакомая и родная машина.—?О, он уже здесь,?— сердце отчего-то пропускает удар, словно он впервые эту машину видит.—?Ого, какой транспорт,?— рядом возникает Кондратий, с интересом разглядывая Импалу. —?Серёж, ну где ты там?—?Уже обуваюсь и не понимаю, чего вы медлите.Мишель забирает со стола телефон, Кондратий выключает свет. Собираются все втроём быстро?— Миша думает, что сейчас в каком-то смысле Серёжу под суд отдаёт, и от этого на секунду даже смешно становится. Рылеев Трубецкому на шею наматывает тёплый шарф, что-то недовольно бурча под нос что-то в адрес ношения пальто зимой и высоких людей, а сам Бестужев не утруждается даже куртку застегнуть. Он не замёрзнет, Рылеев об этом знает, а Сергей, едва ли с самим Мишей познакомившийся, вновь удивлённо брови вскидывает, но вопросов не задаёт, выходя на лестничную площадку. У Кондратия уходит несколько секунд, чтобы закрыть дверь квартиры на ключ. Всё это время устоять на месте Мише удаётся с трудом?— в сторону выхода его тянет словно бы магнитом, какая-то высшая сила заставляет поторопиться, скорее все эти пять этажей преодолеть ступеньками и наконец-то выбежать к Муравьёву-Апостолу. Будто они не виделись пару месяцев, а не несколько часов.Кондратий с Сергеем в голос составляют список продуктов, которые было бы неплохо докупить помимо чая. Миша слушает обоих с интересом?— не каждый день такую спокойную и едва ли не семейную атмосферу удаётся поймать в совершенно неожиданном месте. Ему самому теперь за друга невероятно спокойно?— неизвестно, конечно, как долго Трубецкой пробудет у него в качестве переселенца из затопленных земель, но, пока Кондратий доволен и не жалуется, всё точно в порядке.На первом этаже в парадной отсутствует лампочка. Миша в очередной раз свою конспирацию проклинает?— будь он сейчас один или, по крайней мере, лишь с Кондратием, он бы запросто мог засветить на ладони танцующий и яркий огонёк, а пока приходится пробираться вслепую к двери и не с первой попытки стараться попасть пальцем по резиновой кнопке. Дверь отворяется с негромким писком, выпуская их троих в зимнюю стужу и вечерний мрак.Машина стоит прямо напротив парадной. Серёжу в свете жёлтого фонаря он видит будто бы впервые, и в первую секунду Мишель даже не уверен, его ли это Серёжа. Кондратий, выходящий следом, недвусмысленно выдыхает ?вау?, и вот здесь Бестужев с ним абсолютно согласен. Муравьёв-Апостол стоял около машины, прижимаясь к ней спиной. Свет фонаря отлично подчёркивал точёный силуэт в чёрных джинсах и кожаной куртке?— Миша не был уверен, видел ли он на Серёже эту куртку ранее, но смотрелось более чем эффектно. Образ завершали тяжёлые берцы, делавшие Муравьёва-Апостола ещё выше, чем он есть. Серёжа стоял, скрестив руки на груди и скучающе осматривая окна в квартирах, но стоило в его поле зрения появиться Мишелю?— тот тут же начал улыбаться.—?Ого, а он хорош. Кондраш, подбери челюсть,?— шепнул Трубецкой Рылееву, с улыбкой толкая его в бок.—?Да ну тебя, я к нему теперь и познакомиться не подойду, страшно ведь,?— Кондратий остановился, поворачиваясь к Мише. —?Ты ведь не обидишься? Может, в следующий раз вместе придёте?—?Всё в порядке, придём, если я его уговорю,?— улыбается в ответ Рюмин, всё ещё немного заторможенный Серёжиным появлением. —?Тогда я побежал, спасибо, что выслушал.—?Да пустяки. Удачи тебе,?— Рылеев уже привычно его на прощание обнимает, одним порывом крепко прижимая к себе.—?До встречи, Миш,?— Трубецкой протягивает руку с мягкой улыбкой. —?У вас всё обязательно сложится.—?Спасибо,?— Мишель, пожав его руку, быстро спускается с крыльца парадной, пересекая пустынную дорогу, и уже оттуда ещё раз рукой машет, улыбаясь тепло.Вблизи зелёные глаза Муравьёва-Апостола кажутся ещё более глубокими и красивыми?— в свете фонаря Мишель рад бы и вовсе в этом взгляде потеряться, но сдерживается. Друзья всё ещё смотрят, Серёжа неправильно поймёт, да и он, наверное, уже замёрз стоять здесь и ждать его.—?Привет,?— наконец выдыхает тот вместе с облаком морозного пара.—?А ты чего в кожанке? На улице зима ведь,?— вместо приветствия тут же налетает с вопросом Мишель, обходя машину и наконец садясь на переднее сидение.—?Так я в машине. После Хибин Питер не кажется таким холодным, так что я не замёрз,?— отмахивается Серёжа, погасив жёлтую лампу внутри салона.Мишель всё равно тянется провести горячей рукой по шее Муравьёва-Апостола, когда тот заводит двигатель. Серёжа вздрагивает, но не отстраняется.—?Ага, а всё равно весь холодный,?— фыркает Миша, усаживаясь на своё место.—?Дома согреюсь. А у нас, кстати, гости.—?Гости? —?удивлённо переспрашивает Бестужев.—?Ага. Ты только за порог?— и они к нам стучатся. Я думал, это ты что-то забыл, а это наши старые друзья решили наведаться,?— объясняет всё Серёжа, уже выезжая на дорогу. Огни ночного города дразнят и гипнотизируют ярким калейдоскопом. —?Аня Бельская и Петя Каховский. Они вообще проездом, выслеживают кого-то здесь.—?О, охотники? —?Мишель заметно тушуется. Всё хорошее настроение разом куда-то девается.—?Да. Но ты не волнуйся об этом, они даже если узнают, что ты ведьмак, ни я, ни Поля не позволим тебе навредить,?— убеждает Муравьёв-Апостол, и Мишель действительно верит. Он не знает, как другие охотники относятся к ведьмам, может, существуют редкие исключения с нейтральными позициями, но все остальные представляются резко негативными. Может, они сейчас приедут, а его пристрелят прямо на пороге, не дав ни слова сказать. Жизнь ведьмака, без сомнений, интересна.—?А как вы с ними познакомились? —?переводит тему Мишель, разогревая привычно ладони.—?Да… Там долгая история, давай я уже вечером расскажу? Но они хорошие люди, несмотря ни на что. Много в чём помогают, почти как Костя Романов, только позвони,?— Серёжа поворачивает, срезая путь дворами. Миша чувствует внутри отголоски какой-то не своей вины, но не понимает, за что и почему. Самому слегка тревожно перед знакомством с другими охотниками, у него сегодня и без того социальный лимит превышен: знакомство с Трубецким, разговор с Кондратием, а теперь и ещё две новые личности.У подъезда, когда Серёжа уже паркуется на привычном месте, Мишель тушуется и вновь теребит подол и без того растянутого свитера.—?Может, я не пойду? —?спрашивает, сам понимая, как глупо это прозвучало.—?И ночевать в машине будешь, если они допоздна засидятся? —?Серёжа улыбается и вдруг кладёт ладонь ему на макушку, слегка ероша волосы. —?Пойдём, воробей, никто тебя там не съест.Муравьёв-Апостол и сам волнуется перед предстоящей встречей?— и совсем не потому, что дома их ждут два новых охотника, пока ещё ничего не знающих о Мише. Если бы это был кто-то другой?— кто-то, кто не Аня?— ему, наверное, было бы проще. Мишель, кажется, чувствует его настрой и хмурится, но всё же вылезает из машины и идёт следом за ним в парадную.—?Вы с ними давно знакомы? —?спрашивает, прислонившись к стене в ожидании лифта, прижимает к себе снятую ещё в машине куртку. —?Дружите?У Миши?— вновь горящие интересом глаза, и раскрасневшиеся щёки, и спутанное гнездо русых волос на голове; Серёжа с трудом отводит взгляд, фокусируясь на вопросе:—?Пару лет всего,?— отвечает, уже зайдя в лифт. —?С Петей столкнулись на охоте и, ну, решили поддерживать связь как охотники.—?А с Аней? —?Мишель, кажется, чувствует, что он избегает этой темы, и вновь хмурится.—?С Аней там немножко другая история была, я тебе правда потом расскажу, ладно? Когда уже одни останемся.Муравьёв и сам не знает, почему, но не хочется рассказывать Мише их историю вот так?— наспех, в быстро ползущем вверх лифте, когда в любую секунду их могут прервать. Скорее хочется дождаться момента, когда квартира опустеет, Поля закроется в своей комнате и они останутся наедине. Серёже вообще часто хочется остаться с Мишей вдвоём, это уже превратилось в навязчивую идею: дотронуться, словить взгляд, улыбнуться; остаться наедине, когда кожу покалывает от волнения и ожидания?— чего? В тот раз, наверху, в старой спальне старого дома, он потянулся к Мише скорее неосознанно?— просто хотел уберечь его, спасти от всего, что на голову Бестужева свалилось, и даже рад был, что их прервали,?— так стало в тот момент страшно разрушить их дружбу, то хрупкое, что в последнее время так часто согревало изнутри.Позднее он часто возвращался к этому в мыслях?— что, если бы не сбежал? Если бы, несмотря на шум внизу,? притянул Мишу к себе и поцеловал? Что-то изменилось бы между ними, несомненно, но стало бы оно лучше или хуже? И не пожалел бы об этом потом кто-то из них или даже оба?Серёже откровенно страшно?— он знает, разобрался уже, что означают эти чувства, которые он испытывает к Мишелю, но знает ли о них сам Мишель? Если Серёжина теория верна и они ощущают эмоции друг друга, значит, Мише его чувства не нужны?— ведь он тактично не заводит о них разговора и сам явно не чувствует того же. Хотя иногда Серёжа ловит его короткие, задумчивые взгляды на себе и пытается придумать каждому из них объяснение?— чтобы понапрасну не надеяться.И иногда даже находит.Дребезжание дверей вырывает его из мыслей; Мишель выходит за ним следом, пока Серёжа возится с замком на двери, и не говорит ничего, но Муравьёв чувствует, как он напряжён. Поэтому, прежде чем зайти в квартиру, он берёт Мишеля за руку и быстро прислоняет её к губам: необдуманное, спонтанное действие. Легко касается сбитых костяшек и шепчет:—?Всё нормально будет, Миш, ты ведь наш.В лицо Мише он специально не смотрит и громко топает на пороге, тут же этим привлекая внимание всех, находящихся в квартире:—?О, Серёж! —?раздаётся мелодичный голос пока ещё незнакомой Мишелю девушки. —?А мы уже думали уезжать, раз тебя так долго нет, а то мучаем Полю уже столько времени, а ему ведь заниматься надо.Мишель фыркает себе под нос, чувствуя внезапное раздражение чужим голосом, будто эта девушка успела ему как-то лично насолить. Чего ж тогда отвлекаете, думает. Давно бы уже свалили, и не пришлось бы тратить на вас целый вечер. Думает, а через секунду сам себе поражается?— потому что эта злость, резко всколыхнувшаяся внутри без причины, на него совсем не похожа.В коридор, пока они разуваются, выходит девушка?— ниже Серёжи на голову, светловолосая и очень, очень красивая. На ней джинсы, облегающие длинные стройные ноги, и свободная футболка с логотипом Колы; глаза слегка накрашены и лукаво смотрят из-под чёлки. Мишель окидывает её косым взглядом, стараясь не поворачиваться и сделаться как можно меньше.—?О, а ты Миша, да? Я Аня, приятно познакомиться,?— она улыбается, огибая Серёжу, и подаёт ему руку, которую Бестужеву из вежливости приходится пожать.—?Он Мишель,?— поправляет резко Серёжа, отводит взгляд,?— Миша это для своих.В коридоре на миг повисает неловкая тишина, но Аня вновь улыбается слегка неуверенно и тепло жмёт Мишелю руку. Кажется, если судить по ощущениям, она совсем не плохая, но напряжение между ней и Серёжей видно невооружённым глазом?— даже в том, как они выходят из коридора, стараясь никак не коснуться друг друга.—?Чем ты занимаешься, Мишель? —?Ане, кажется, и правда интересно, и спрашивает она не из вынужденной вежливости, и Рюмин слегка улыбается в ответ:—?Ну, охотой? Чем же ещё…На кухне, мягко мерцающей тёплым светом лампы над головой, рядом с Полей их ждёт ещё одно новое лицо: парень, наверное, постарше Серёжи, хотя трудно сказать?— на нём тёмные джинсы и клетчатая рубашка, не определяющие возраст, а аккуратные усы над верхней губой прибавляют, наверное, минимум пару лет к его настоящему возрасту.—?Петя,?— представляется он, пожимая руку Мише, затем обменивается коротким рукопожатием с Серёжей. —?А ты Мишель, я уже понял.Миша улыбается и ему тоже, не чувствуя особой опасности от этого человека, скорее?— серьёзность и сосредоточенность; надёжность. Петя пускает его за своё место за столом и зовёт Серёжу в комнату:—?Я с тобой посоветоваться хотел…Аня, кажется, совсем не обращает на его уход внимания, возвращаясь к прерванному разговору с Полей, и пытается втянуть в него и Мишу: похоже, они обсуждали будущее Полино поступление в следующем году. Младший Муравьёв вскакивает, чтобы поставить чайник.—?Миш, держи,?— Ипполит, забыв, очевидно, что они не одни сейчас дома, машинально подаёт ему пузатый чайник и просит:?— Подогрей, а?—?У вас что, Миша чайник лучше тебя кипятит, Поль? —?спрашивает Аня. Поля тушуется, забирая его обратно, но Миша отшучивается:—?Полю, знаете, лучше к газовой плите не подпускать, если честно, а то таких дел наворотит…—?Знаю,?— Аня улыбается,?— он когда маленьким был, вечно всё то на себя ронял, то разбивал, никто за ним уследить не мог. Бывало, зайдём мы с Серёжей сюда, буквально на пять минут, так Ипполит и то умудрится что-нибудь вытворить.—?Так вы давно знакомы? —?Миша искренне удивляется, потому что за те пять минут, что они были в одной комнате, Серёжа вёл себя с Аней очень отстранённо, что на него не особо похоже.—?Ну да, мы дружили с детства,?— Аня, наверное, просто не умеет не улыбаться.Мишель чувствует какую-то недосказанность в её словах, но пытается не думать об этом. Поля разговор переводит на совершенно другую, более нейтральную тему: Ань, как охота? Как дела с Петей, а, семейная жизнь-то? Миша быстро смекает?— значит, они вдвоём как минимум встречаются. Нелогичная тревога, чуть поумерившись, окончательно не стихает, но спокойствие, не своё, Серёжино, немного всё это сглаживает. Мишель, прислонившись поясницей к столешнице, скрещивает руки на груди, прокручивая в голове все события минувшего вечера кинолентой событий: вечер у Кондратия, новое лицо в виде Трубецкого, теперь вот эти охотники. Бестужев мог поклясться, что у Пети видел выглядывающий из кармана пистолет?— стоит им только слово сказать о том, что в комнате он, ведьмак, и отовсюду так и фонит магией, и его, наверное, пристрелят. Серёжа в другую комнату вышел?— Миша уже и не знает, когда себя сможет почувствовать комфортнее, когда он рядом будет или как минимум в другой комнате? Но уж точно не в одной комнате с Аней.Она кажется хорошей и не сделала ему ровным счётом ничего плохого. У Ани тёплые, ухоженные ладони, красивая улыбка и потрясающие светлые волосы, Аня в отношениях, замечательная охотница, подруга Муравьёвых-Апостолов. У Миши нет права чувствовать той необоснованной злости, которую он сейчас чувствует. Бестужев старается переключиться на что-то другое, более позитивное и обнадёживающее. В разговор Поли и Ани он даже не пытается вслушаться?— пытается всё своё внимание сосредоточить на том, чтобы ладони случайно не загорелись. Не загорелись на том месте, где руки коснулись Серёжины губы. У него, чёрт возьми, ни одной догадки о том, зачем Муравьёв-Апостол это сделал, ни одной относительно здоровой и приличной мысли. Полумрак коридоров парадной влияет на него слишком плохо?— если бы Серёжа поцеловал его руку чуть раньше, чуть погодя, не вставляя ключ в замочную скважину, вряд ли бы Мишель отпустил его в теплоту квартиры так просто, без объяснений, переглядок и (Миша надеется-надеется-надеется) нормального поцелуя. Он ненавидит додумывать. Ненавидит искать смысл там, где он, казалось бы, должен быть ясен?— но Мишель не имеет ни малейшего понятия, что между ними, что значил этот небольшой жест, так точно его сразивший.Он любит Серёжу. Любит, наверное, эгоистично больше, чем кого-либо. Серёжин голос где-то в коридоре или в другой комнате?— Мишель хватается только за этот звук, только за эту ниточку эмоций, за Серёжину сосредоточенность и серьёзность, за что-то, что хотя бы сейчас может внести какую-то ясность в этот вечер. Миша действительно Муравьёва-Апостола любит безгранично, и то, что сегодня он вынужден свои эмоции на кого-то другого ещё тратить, как-либо сдерживаться в присутствии охотников, кажется просто чудовищным преступлением.—?Миш, Миша,?— Поле приходится дёрнуть его за край рукава, чтобы вернуть к реальности. Бестужев словно отмирает, просыпается снова, выходя из состояния какого-то транса от перенасыщения эмоциями.Слышит?— чайник уже закипел, Аня смотрит на него удивлённо, видимо, подумав, что Мише плохо, но не решаясь поинтересоваться. Бестужев выключает газовую конфорку. У него получилось бы куда быстрее и лучше?— если бы не лишние глаза, он чай разлил бы не из магазинных пакетиков, а из Пашиных сборов. Хорошо что ещё Поля и Серёжа отнюдь не дураки и рассовали все его оставленные травы и амулеты по полочкам.—?Задумался просто,?— оправдывается он уже с более смелой улыбкой, достав несколько чашек с верхней полки. Серёжа, Поля, Аня, Петя, он сам?— пять человек, компания могла бы быть уютной в иной обстановке, расскажи Серёжа чуть позже о том, что у них гости, и чуть больше о самих Пете и Ане. Бестужев себя не на равных чувствует?— Поля уж точно успел рассказать про него, про охоту и отдых в Хибинах, так сказать, просто опытом делился. Миша же не знал про нежданных гостей ничего, кроме того, что они в отношениях.Не успевает Рюмин разлить чай, как в комнату входят Серёжа и Петя. Муравьёв-Апостол улыбается спокойно и даже гостеприимно, ещё что-то Каховскому говорит, но тот качает головой отрицательно. Притаскивают к столу ещё несколько стульев?— со спинками, из других комнат, Поля рядом под руки лезет, подавая друзьям чай и выуживая из всех своих и Серёжиных тайников печенье и прочие сладости. Мишель краем глаза замечает, что Серёжа специально место рядом держит, подальше от всех, поближе к окну, за которым уже тучи собираются?— на снег, Миша чувствует, что на снег. Последнюю чашку он отдаёт старшему Муравьёву-Апостолу, касаясь случайно пальцами чужой ладони и тут же от этого робея. Серёжа держится уверенно и улыбается ему, одними губами без слов выдыхая ?спасибо?.Миша опускается на стул возле Муравьёва-Апостола, привычно закидывая ногу на ногу и ставя чашку себе на колени, не боясь обжечься или пролить хоть каплю. Поля уже прицепился к Каховскому, с интересом расспрашивая что-то своё, на удивление уже даже не относящееся к теме охоты. Мишель становится свидетелем переглядок Ани и Серёжи?— что-то в Мише вновь просыпается с едкой злостью, оставаясь на шее противным осадком.—?Мишель,?— внезапно обращается к нему Бельская под одобрительным взглядом Серёжи (Миша не уверен, нужно ли ей вообще чьё-то одобрение, чтобы спрашивать), стараясь улыбаться доброжелательно и искренне. —?А ты откуда вообще? Как вы познакомились? Что-то мы этот момент упустили, редко связываемся.—?В конце весны,?— отвечает Бестужев, точно такую же улыбку держа. Вроде бы и никто ни с кем не враждует, обстановка спокойная и дружественная, а всё равно что-то в напряжении держит. —?Да. Я просто вовремя оказался там, где нужно было, помог кое-чем.—?Кое-чем? Ты Поле жизнь спас, Миш,?— Серёжа мягко его в бок локтём тычет и улыбается, уже вновь к Ане обращаясь. —?Это была штрига. Я вам тогда звонил. У Миши отец охотником был и во всяких отварах разбирался, вот у Миши и получилось Польку с того света вытащить. Надо бы созваниваться хоть почаще, новости узнавать.—?Рассказывай ещё,?— фыркнув себе под нос, Рюмин делает глоток чая и затем кивая, соглашаясь с Серёжиными словами.Аня словно расцветает.—?Да уж,?— кивает девушка, заправляя за ухо светлую прядь волос. —?Уже столько времени прошло, с тех пор как мы тут рядом жили. Перебраться подальше, конечно, было хорошим решением?— вы бы тоже к нам заехали, чего в Питере душиться? Там такая природа, Миш, Серёж, закачаешься. Ехать, правда, далековато, мы поэтому вас и не предупредили, боялись вас не застать. Но для нас же это не проблема, да?Аня подмигивает и смеётся колокольчиком. Серёжа, оживившись, отвечает ей, задавая всякие уточняющие вопросы, как и полагается в культурном диалоге. Чуть позже к разговору и Петя присоединяется, больше слушая, чем рассказывая и в основном добавляя какие-то свои детали: домик у них на окраине, большой и просторный, с огромным задним двором — то, что нужно для охоты, во всех смыслах охоты. Миша едва ли зубами не скрипел, впечатывая чашку в ладонь и стараясь изо всех сил контролировать эмоции и всю ситуацию в целом. Они с детства друг друга знают?— Миша чувствует за это лёгкий укол обиды в самый поражённый участок сердца. Верить в то, что у Серёжи есть или был кто-то ближе,?— удар по самолюбию, по какой-то надежде на их будущее вдвоём. У Ани есть парень, они вместе живут далеко-далеко от Петербурга, но она знает Серёжу с детства, она умная и красивая, и это просто разбивает. Их неполный год как друзей по сравнению с этим сроком и рядом не стоял. Миша большую часть времени отрешённо смотрит в свою чашку, и, пока у других чай остывает со временем, от его чашки ещё поднимается дым.Ни Серёжа, ни Аня не упоминают в разговоре ничего, что могло бы дать Бестужеву какое-то представление о динамике их отношений?— кажется, что друзья, но напряжение в начале вечера не даёт покоя до сих пор. Покоя не дают все события, тянущиеся какой-то странной последовательностью от полумрака подъезда. Мишель накрывает пальцами тыльную сторону левой ладони и потирает костяшки почти любовно, чувствуя что сейчас, из-за тесноты кухни, их с Серёжей колени соприкасаются. Весь вечер у него в глупых мыслях: Серёжа настаивает, что Мишель теперь их, охотником тоже себя может считать, если захочет, но по факту ведь это не так. Чувство того, что он на этом празднике жизни лишний, почему-то не покидает, и Муравьёв-Апостол, судя по обращённым к Мише взволнованным взглядам, тоже что-то неладное чувствует. Мишины эмоции.—?О, Ань, уже почти семь, засиделись мы,?— Каховский внезапно все разговоры разом прерывает, пробегаясь длинными пальцами по Аниному плечу. —?Давай собираться, нам ещё к мотелю добираться.—?Так быстро! —?Мишель уже распознать не может, Поля притворяется или действительно разочаровывается в их уходе. Зато вот сам Бестужев впервые за вечер вновь подаёт признаки жизни, усиленно наводя на себя расстроенный вид. —?На полчаса заехали и сразу уезжаете.—?Работа, Поль,?— улыбается добродушно Аня, выходя с кухни. Миша примечает на её спине Петину руку?— это зрелище в голове размещается куда более правильно, чем, к примеру, Серёжина рука.И тут Мишель понимает.Он. Он что, всё это время ревновал? Раздражение и злость Бестужев надеялся спихнуть на усталость?— боже, сегодня день выдался невероятно долгим,?— но сейчас всё становится куда понятнее. Он вместе со всеми высовывается в коридор, чтобы попрощаться, ещё раз жмёт руку Пете и улыбается Ане, а сам думает, что в этой квартире со своими необузданными эмоциями даже просто находиться не заслуживает. Почему-то обозлился на ни в чём не повинную девушку, весь вечер вялый сидел?— куда это годится? Бестужев просто надеется, что сегодня ещё удастся поговорить с Серёжей. Семь вечера?— время ещё детское, стоит посуду помыть, на кухне прибраться, чтобы вечер точно сделать спокойным и нетревожным. К охоте и поиску любых странных статей вернутся уже завтра; Мишель опускает взгляд в пол, слышит, как хлопает входная дверь, а затем щёлкает замок, и только затем Серёжа позволяет себе вздохнуть с облегчением.—?Хорошо, что они заехали, я уж волноваться начал, как бы не пропали,?— у Муравьёва-Апостола на губах расцветает улыбка, оттенок которой Миша разобрать не может. Снисхождение какое-то и лёгкая ирония?— не столь важно. Миша вновь впивается в руку пальцами и сейчас удивляется, как полтора часа назад не упал в обморок прямо перед дверью квартиры. Муравьёв-Апостол кивает ему в сторону кухни, обратно, вот только теперь здесь атмосфера совсем иная, куда более спокойная, и Миша уже вольно по новой греет чайник, катая в руках огонь.Полины шаги стихают в его комнате, а затем, спустя две минуты, в ванной комнате слышится шум воды. Серёжа, убрав со стола все крошки и по новой разложив печенье на блюдце красивым веером, вовсе выключает свет, оставляя только желтоглазую настольную лампу светить. Так куда уютнее. Мишель подаёт Серёже чашку чая?— уже не магазинная муть, а родной и знакомый запах смородины и листьев брусники. Им не требуется говорить, чтобы выразить эмоции по поводу вечера, и некоторое время продолжают хранить тёплое молчание, но необходимость в разговоре, необходимость в том, чтобы прояснить детали всё же вынуждает. Миша чувствует, что они засидятся?— надо обсудить почти всё на свете и даже больше. Связь, Серёжины с Аней взаимоотношения, недопоцелуй, то, что произошло в парадной, и что делать дальше.Но он не знает, с чего начать. Крутит в руках чашку, повернувшись к окну, и наблюдает за тем, как снег, мягко подсвеченный золотистыми фонарями, опускается мимо их окна на землю. Вопросы роятся в голове, и выбрать тот самый, с которого можно было бы верно начать разговор, так и не получается. Зато Серёжа, кажется, решает не тянуть:—?Мы встречались с ней,?— говорит, смотря в другую сторону, задумчиво крошит печенье между пальцев; уточняет зачем-то, будто Мишель сам не догадался:?— С Аней.—?Я понял,?— у него внутри сжимается что-то и не даёт сделать вдох от этой будто на голову свалившейся информации, но Бестужев усилием воли продолжает:?— И ты всё ещё влюблён в неё?Если Серёжа сейчас кивнёт, это, наверное, разобьёт его на кусочки.—?Что? —?Муравьёв наконец смотрит на него недоумённо, мягко. —?Нет, конечно, Миш, ты что. Мы и расстались тоже давно, вот только всё равно бывает неловко рядом. Знаешь ведь, что и у неё, и у тебя чувств давно уже нет, а всё равно воспоминания… Да и закончилось всё тогда не особо красиво, мы поругались страшно.—?Расскажешь? —?Нет, думает Мишель, не рассказывай. Я не хочу об этом знать, не хочу слышать, вообще ничего не хочу; давай лучше сделаем вид, что здесь только что не сидел человек, который наверняка раньше обнимал тебя и целовал с любовью и нежностью. Давай притворимся, что никакой Ани никогда не было.—?Там не осталось ничего интересного,?— Серёжа улыбается воспоминаниям, и Миша отворачивается, будто подглядел что-то, его глазам не предназначенное. —?Учились всю школу вместе, впервые друг в друга влюбились, встречались, а потом… Потом расстались, ещё до смерти родителей. Она меня поддерживала, и сейчас тоже, но… Мы уже не можем общаться, как раньше, знаешь. Больше старые знакомые, чем когда-то лучшие друзья.Мишель не знает, что к этому можно добавить: у него не было никогда серьёзных отношений, да и все влюблённости были детскими, поверхностными. Неглубокими. То, что он чувствует к Серёже, невероятно отличается, и потому Мише так больно?— и так страшно. Страшно, что однажды Серёжа найдёт ещё кого-то; что влюбится не в него.—?Она тебе не понравилась? —?спрашивает Серёжа.—?Нет, я,?— Бестужев смущается,?— я просто устал, дорога, потом у Кондратия познакомился с его другом, а тут ещё люди… В другой день всё лучше бы прошло, честно.—?Что за друг?—?Ну, просто его знакомый по универу, но знаешь, такой классный,?— Мишель мягко улыбается, вспоминая то, как Трубецкой заставлял улыбаться Кондратия, и вдруг чувствует?— ярко, остро?— вспышку ревности.Только вот не свою, а чужую.Он шокированно смотрит на Серёжу, и тот тут же отводит взгляд.—?Мы, наверное, должны об этом поговорить, правда???— Серёжа и сам словно со стороны слышит, как глухо звучит его голос. —?Обо всех этих… Вещах.Секундная вспышка ревности от того, что Мишель говорил о ком-то другом, улыбался так мыслям о другом человеке, похоже, не осталась скрытой от Бестужева; он не сводит с Серёжи своих тёплых карих глаз и молча кивает.—?Ты ведь тоже это чувствуешь, я прав?—?Да но… Я не знаю, что это, Серёж. Честно, не знаю,?— даже если бы хотел, Муравьёв не смог бы в нём сомневаться, потому что?— до смешного?— чувствует его искренность и сам. —?Но я поищу, поищу обязательно, мы избавимся от этого, ты не переживай, не волнуйся, я…Мишель начинает тараторить так быстро, что Серёжа едва может уследить за его мыслью. Он что, хочет избавиться от этого? От тёплого ощущения близости и того, что свои чувства можно так просто и легко разделить с другим человеком? Или он просто не хочет делить их с Серёжей?—?Тебе противно? —?спрашивает он, не успев даже подумать.—?Что? —?Миша, перебитый на полуслове Миша, встрёпанный, взволнованный и полный беспокойства, которое Муравьёв как никогда остро чувствует, осоловело моргает. —?Ты чего такое говоришь, Серёж? Нет, конечно, но это ведь,?— тушуется,?— это ведь просто странно, и ненормально, даже для таких, как я, ненормально… Вы с Полей и так, вон, меня приняли со всеми чудачествами, куда больше-то.—?Миш,?— Серёжа берёт его за руку, сдерживая себя, чтобы не погладить осторожно чужую ладонь, не поцеловать уязвимую кожу запястья с проступающими яркими синими полосками вен. —?Ты чего глупости городишь? Ты же знаешь, что я больше не считаю магию чем-то плохим. Что тебя мучает?Мишель не отвечает и выглядит расстроенным, но больше по его лицу Серёжа прочесть ничего не может. И тогда решается?— на пробу, не зная даже, что делает, просто пытается дотянуться до чужой души, почувствовать всё то, что Миша оставляет невысказанным. Помочь. Он не думает в этот момент, что нарушает чужие границы, что Мише может стать неприятно?— просто действует автоматически, желая сделать всё, чтобы Бестужеву не было так: тяжело, отвратительно, горько.Они смотрят друг другу в глаза, не отрываясь, и никто не говорит ни слова. Серёжа думает, что сейчас, наверное, поток чужих эмоций снесёт его своей тяжестью, своей болью; но вместо этого вдруг ощущает внутри себя только тоску, непонятную, дикую тоску и?— любовь. Это чувство так похоже на то, что испытывает он сам, что поначалу Муравьёв не понимает, что это тоже?— не его эмоция, а чужая. Но Миша краснеет, отворачивается и вырывает свою руку из его, пряча её под столешницу.Контакт обрывается.Вместе с ним Серёжу покидает и чувство всепоглощающего одиночества, и эта любовь?— щемяще-нежная, почти детская. Теперь становится ясно, что это?— не его; его чувства больше похожи на взрослое, спокойное понимание любви человека, который уже склеивал своё сердце после того, как оно разлеталось вдребезги. Невольно вспоминаются длинные светлые волосы, и ямочки на щеках при улыбке, и футболка с логотипом Кока-Колы, но это всё?— в прошлом. А его настоящее и, кажется, будущее, залитое по уши краской, закусившее губы, порывисто вскакивает вдруг и бросается к выходу из кухни.Где-то вдалеке перестаёт шуметь вода и Поля хлопает дверями комнат?— ванной, затем, наверное, своей. Серёжа фиксирует это машинально, а сам встаёт следом и загораживает Мише путь.—?Прости,?— почти шепчет, страшась любым громким звуком разрушить хрупкое равновесие, пока ещё царящее между ними,?— я не должен был. Я только хотел…А что он хотел?? Как объяснить Мишелю, что он только пытался поддержать и не жаждал забраться так глубоко, задеть эту неожиданную интимность чужих эмоций? Что он вообще не надеялся, что получится?—?Доволен? —?Мишель смотрит на него, задирая подбородок; воинственный обиженный щенок, готовый в любой момент укусить. —?Понравилось, что увидел?Серёжа может сейчас промолчать; может отступить в сторону, позволив ему сбежать,?— к Паше, к Кондратию, в пустоту ночного Петербурга с его переполненными, сияющими в темноте клубами, чтобы потом искать его, и звонить на наверняка выключенный телефон, и корить себя, и обзывать дураком. Если только не рискнёт, если побоится выяснить, к кому же Мишель чувствует всё это.—?Ребят? —?раздаётся позади неуверенный голос младшего брата, но Серёже сейчас эгоистично нет до него никакого дела.—?Уйди, Поль.—?Вы… Всё в порядке?Нет, всё точно не в порядке?— Серёжа стоит в дверях, не давая Мише уйти, упирается одной рукой в косяк для надёжности. Со стороны точно не выглядит так, будто они в порядке, глядя на Мишины поджатые губы и тяжёлый, защищающийся взгляд.Нет, они не в порядке. Пока что.—?Поль, я сказал, уйди. Это личный разговор,?— у Серёжи в голосе?— редко проскальзывающая сталь.Ипполит, как это ни странно, не спорит с ним как обычно до посинения и уходит?— Серёжа не оборачивается, но слышит его мягкие шаги по полу; дверь за ним закрывается, снова оставляя их наедине.—?Понравилось,?— в ту же секунду выдыхает Муравьёв, так и не отводя глаз от Мишеля; уточняет вновь:?— То, что почувствовал. Очень.Мишель недоверчиво смотрит, хмурится, пытаясь, наверное, отыскать в его словах подвох. Выдыхает и стоит так близко, что воздухом касается оголённой над воротом рубашки Серёжиной кожи.—?Я тебя сейчас поцелую,?— говорит Серёжа; внимательно смотрит за чужой реакцией, даёт время отступить. —?Потому что ты мне нравишься.Миша не шевелится; не делает шаг назад, вообще, кажется, дышать перестаёт, только смотрит?— чёрными, жадными глазами. Серёжа движется навстречу, десяток сантиметров, не более, и, наконец, его целует.