Глава 1. Часть 1. Штрига. (1/1)

—?Привет. Давно у тебя не был.Лёгкий дождь моросит неожиданно холодно. Серёжа ёжится в своей тонкой ветровке, поправляя её, соскользнувшую с плеча по ткани чёрной рубашки. Плечи уже потемнели от редких капель, тёмные волосы посырели. Небо же белеет сгущающимися тучами?— с запада идёт одна-единственная тёмная, сине-чёрная косматая туча, несущая с собой поздний осенний ливень. У Муравьёва-Апостола на душе такая туча стоит уже второй год где-то: иногда рыдает громко, щедро разражаясь дождём, иногда месяцами простаивает, нагнетая напряжение и нагоняя тоску невероятную. Серёжа в свои двадцать три видел слишком много. Серёжа в свои двадцать три половину из того, что видел, хотел бы забыть, а от тучи этой?— избавиться. Время не лечит. Не его. У него в свои двадцать три?— груз вины, который в несколько раз больше этой тучи, разбитое в щепки сердце и, вероятно, запущенный алкоголизм.Туча медленно ползёт с запада, захватывает пространство с ужасающей скоростью, заставляет людей прятаться под козырьками зданий. Сейчас, среди высоких сосен, окружающих могилы, её почти не видно, но Муравьёв-Апостол заметил её ещё в машине, когда они гнали по шоссе. Теперь автомобиль стоит далеко, на обочине дороги, отделённый от него высокой кладбищенской оградой, а он, измазав травой и грязью и без того грязные кроссовки, присаживается перед могилой.Трава по краю оградки?— чистая, зелёная ещё, разве что листьями пожелтевшими усыпана. Тут люди просто так не ходят и мусора нет совсем. Оглушающая тишина кажется ненастоящей?— всего в двадцати метрах вновь начинается городская жизнь, торговые центры, метро; пока Серёжа шёл от машины, неподалёку проехал трамвай, громыхая вагонами. Но здесь?— здесь лишь далёкое и тревожное пение птиц в высоте и мягкое шуршание невесомых капель начинающегося дождя?— и даже это отвлекает.Серёже больше всего хочется побыть с ним наедине, но кругом нетронутыми зелёными стражами стоят сосны и ели, высокие, многолетние, кое-где будто бы подглядывающие за его горем?— из чистого интереса. Они наверняка за свою долгую жизнь видели много таких, как Серёжа,?— раздавленных горем, похороненных чувством вины.Но всё равно?— внимательно наблюдают за тем, как Серёжа падает на колени, не боясь испачкать тёмные джинсы, за тем, как Муравьёв-Апостол прижимается лбом к могильному кресту, сжимая его пальцами так, как мог бы сжать его руку. Будто сейчас это действие, ненужное и бессмысленное, хоть как-то ему самому помочь сможет.В который раз от этого действия у Муравьёва-Апостола внутри всё сжимается?— и он наивно и глупо жмурится, смаргивая горячие капли. Перед глазами возникает чужой образ?— улыбка счастливая, глаза, огоньком горящие. Красивый, радостный, живой. А сейчас его рядом нет, сейчас с Серёжей лишь тишина и чёртов могильный крест, перед которым Серёжа стоит, как перед какой-то иконой. Рядом?— боль, скорбь, смешанные с виной, страхом и удушающей пустотой. Чувства исключительно свои?— последние два года Серёжа ничего, кроме этого не чувствует. И хотя он навсегда уже забыл, каково это?— быть счастливым, но он не забыл его. Никогда не забудет, уже не сможет ни к кому так сильно привязать себя?— разве что петлёй к потолку.—?Миш,?— шепчет бессвязно, в очередной раз собственными слезами давясь. На спине разбиваются тяжёлые капли дождя, а Серж пачкает руки землёй и загоняет в пальцы деревянные занозы. —?Прости. Не уберёг, не спас… Я так по тебе скучаю.Дождь шепчет призрачно чужим голосом?— голосом, который, после всего случившегося, невозможно воспринимать спокойно. Муравьёв-Апостол снова плачет; слёзы не по собственному желанию стекают по щекам, впитываясь в землю, как капли дождя. Он не хотел снова рыдать на могиле Миши, не хотел?— ехал сюда смиренно, с тревогой и безразличным выражением лица, но стоило могильному кресту показаться в поле зрения, как что-то внутри заново надломилось. Уже сломанное дало новую трещину?— каждый раз невыносимо читать строки на прибитой к кресту табличке. Каждый раз как впервые, словно ножом по сердцу и соль на рану, словно по оголённым нервам кипяток, невыносимо:?Мишель Бестужев-Рюмин. 1989-2007?—?Серёж, дождь,?— Муравьёв-Апостол и не замечает, как кто-то сзади подходит. На спину падает тяжёлая куртка, а рядом присаживается Ипполит, обняв его за плечи. —?Давай. Дождь, надо ехать. Мы ещё приедем. Он никуда не денется, пошли, пожалуйста.Серёже хочется сбросить чужие руки со своих плеч и что-то грубо и резко закричать, но сил нет уже никаких. Горло болит?— не получается даже слово сказать, настолько оно сорвано всхлипами и безвольным криком. Он ничего не может сделать. Он впервые ничего не может сделать?— заманчивой кажется идея пустить себе пулю в лоб, но это будет выглядеть как предательство. Миша погиб из-за него, Миша погиб за него, и глупо будет потратить подаренный им шанс вот так. Серёжа выдавливает последний полувсхлип, цепляясь руками за крест, пока поднимается с Полиной помощью. Он не смог бы выразить всех своих чувств словами, даже если бы хотел,?— это не простая скорбь, это обычной скорбью за близким человеком нельзя назвать. Это что-то выше, что-то важнее?— как и тогда: боль свежая, шрамы ещё не зажили. Как и тогда: тошно от вынужденного одиночества?— никто в жизни ему Мишу не заменит, и никому даже пытаться не стоит дать Серёже то, что отдал Рюмин.Потому что Миша отдал ему свою душу.***Несколько лет назад.—?Что, если это штрига? —?первое, что слышит Серёжа, заходя домой.Руки оттягивают пакеты с продуктами, за ботинками из коридора тянется мокрый след, потому что за окном разразилась самая настоящая буря. Сам Серёжа тоже промок, кажется, насквозь?— руки трясутся от холода, с волос капает прямо на тетрадки скрючившегося за столом Ипполита.—?Ты же обещал, что сядешь за уроки, оболтус,?— Серёжа оставляет продукты на столе у мойки и уходит в ванную. Одежда летит в стирку, и вместо потёртых джинсов и толстовки он надевает мягкие домашние брюки и растянутую?— ещё Матвееву?— футболку. —?У тебя скоро экзамены, а ты закопался в энциклопедии?Когда он возвращается на кухню, Ипполит раскладывает продукты по полкам холодильника, жуя бутерброд. На тарелке лежит еще один?— для Серёжи.—?Слушай, ну я не знаю, чего ты сразу с порога начал? Алгебру я сделал, русский тоже, даже ?Тихий Дон? почитал, книга, конечно, тягомотная, просто жуть, Серёж. Потом скучно стало, да и честно?— Матвей уехал, ничего толком не сказал,?— кто там ему звонил? Вот ты знаешь? И я нет, всё такое подозрительное, а тут опять новости.—?Новое тело нашли?Последнюю пару недель, пока Муравьёвы-Апостолы жили в Петербурге, чтобы Поля мог спокойно сдать экзамены за десятый класс, сообщения о найденных телах разрывали главные каналы страны: все жертвы были обнаружены примерно в одном районе города, около новостроек на самом севере, и все как один были обескровлены. Матвей обмолвился, что делом занимается кто-то ещё из охотников, более опытный, так что Поле и Серёже оставалось лишь просматривать новости и гадать, кто бы это мог быть?— вампиры, ведьмы, кто-то ещё, пока им не знакомый? Информация?— даже по охотничьим каналам?— была чрезвычайно скудной: жертвами были парни возраста Ипполита, ходили в один и тот же клуб, у каждого на теле находили мёртвую чёрную бабочку.За это Ипполит и зацепился, кивая Сержу на открытую вкладку в Гугле:—?Смотри, по легендам, бабочек относят к штригам, типа это их воплощения, вместилище души, ну, там разные варианты встречаются. А штрига?— она пьёт кровь, как вампиры, только обычно она выглядит как женщина, её сложно обнаружить.Поля жестикулирует, заполняет собой всю кухню, от ноутбука тянется к старой, рассыпающейся уже книге, которую они нашли однажды в доме одного умершего охотника?— не книга, а кладезь информации по сверхъестественным существам. Штрига находится почти в самом конце?— рядом с рукописным текстом небольшой рисунок девушки со светлыми волосами.—?Вот, видишь,?— Поля тычет в неё пальцем,?— штригу почти невозможно узнать, но она выглядит как девчонка, зато с седыми волосами. Если другие охотники ищут вампира, то её пропустят?— она не реагирует на серебро.Серёжа вздыхает, догадываясь, к чему клонит Ипполит:—?И ты, конечно, хочешь пойти в этот клуб и сам всё выяснить?—?А у нас когда-то были другие варианты? —?Поля пожимает плечами, вскакивая со своего места пружинкой, и ставит на плиту чайник, откладывая книгу обратно на стол и зажигая конфорку спичками.—?Да, ты, например, не будешь рыпаться и останешься дома учить свои уроки, а другие охотники займутся этой… Что бы это ни было,?— Серёжа, фыркнув, садится на стул. —?А Матвей точно ничего не объяснил?—?Ты думаешь, я от тебя бы такое скрывал? Может, на это же дело вышел, может, кому-то срочно помощь понадобилась.На минуту в комнате повисает тишина?— Поля рассматривает изучающего нарытую им информацию брата, а Серёжа всё хмурится, вчитываясь то в раскрытое на столе пособие (стёгнутое из библиотеки?— Поля, вообще-то, клептоманом никогда не был, просто книги в библиотеки возвращать не всегда удавалось, всю жизнь в спешке, с места на место, тут не то что книгу вернуть забудешь, но и собственное имя), то в рукописные строки в книжке?— её точно стоит где-то подклеить, ещё несколько дней и она точно распадётся на листы. Признаки, кажется, сходятся?— если и так, если это действительно штрига, отпускать Полю одного кажется совершенным безумством. Штрига?— опасное существо, и что ей может сделать десятиклассник? Конечно, десятиклассник, умеющий обращаться почти со всеми видами оружия, знающий чуть ли не все молитвы на старославянском и латыни, носящий с собой флягу святой воды и серебряный клинок, но, несмотря на это, десятиклассник. Серёжа поджимает губы и хмурится.Из раздумий его вырывает воющий чайник?— Поля выключает плиту, рассыпая по двум чашкам сахар и закидывая пакетики чая.—?Так что? Я, считай, приятное с полезным совмещаю?— схожу что-то разведаю, может, в люди впервые за пару месяцев выберусь,?— Ипполит ставит перед братом чашку чая и садится рядом, вытянув ногой ещё один стульчик из-под стола. —?Когда у меня ещё такая возможность будет, ну Серёж! А тут ещё и Матвей уехал. Я честно все уроки выучил! Давай, спроси меня, как вычислить гипотенузу по теореме Пифагора…—?Да это любой дурак знает,?— хмыкает Серёжа. —?Ты как всегда в какое-то приключение влезешь, а мне тебя доставать. Да ещё и так, чтобы Матвей не узнал.Поля сводит брови на переносице обиженно.—?Ну я же не маленький, в конце концов.—?Ага, тебе пятнадцать, в твоём возрасте как раз по клубам шастать,?— закатывает глаза старший Муравьёв-Апостол.—?Я же помочь хочу! —?Поля отодвигает чашку в сторону, притягивая к себе газетные вырезки. —?Сколько ещё должно умереть, чтобы мы шевелиться начали? Может, мы сможем прекратить это быстрее.Он поворачивает к Серёже статью, которую держал в руках. На размытой чёрно-белой фотографии точно видно мёртвое тело, на фотографии рядом?— нечёткий силуэт мёртвой бабочки. Текст не несёт в себе никакой новой информации?— то, что и у предыдущих жертв: почти полное обескровливание, чёртова чёрная бабочка и тот же район, окраина почти, рядом с неформальным подвальным клубом, кроме складов, заводских помещений и нескольких затасканных многоэтажек, ничего нет. Не лучшее место для жизни и прогулок. Жертва?— парень семнадцати лет, шатен. Почти одногодка Поли, наверняка были свои мечты и амбиции?— так гадко прервать жизнь, которая ещё даже не началась толком. От этого за Ипполита вдвойне беспокойно?— он тоже молодой и глупый, тоже рискует влезть в какую-то передрягу, и Серёжа не переживёт, если с Полей случится хоть что-то. Как минимум потому, что Матвей свернёт ему шею раньше, чем он хотя бы попробует объясниться. Ипполит же смотрит чуть ли не отчаянно?— просит его о невозможном, убеждает, что всё хорошо будет без слов, и сам верит в то, что он уже взрослый и за себя отвечать может.Серёжа вздыхает и наконец сдаётся:—?Хорошо,?— и добавляет, когда Поля радостно подскакивает на месте:?— Но я пойду с тобой.—?Ну Серёж…—?Никаких но: либо идём вместе, либо ты остаёшься дома.Серёжа буквально видит, как Поля спорит сам с собой: ему уже хочется быть самостоятельным, сбежать хоть ненадолго от нудной зубрёжки и четырёх стен их большой пустующей квартиры, но, с другой стороны, свежи ещё воспоминания о том, как на предпоследней охоте его едва не убило привидение маленькой девочки, когда Серёжа и Матвей оставили его одного осматривать первый этаж заброшенного дома. Но в итоге он всё же соглашается, хоть и неохотно?— они с Серёжей пойдут вместе, но Поля имеет право немного повеселиться,?— они будут в одном клубе, и точно ничего страшного не случится. И он, конечно, обязательно возьмёт с собой нож из калёного железа, которого боятся штриги.Ближе к восьми вечера, когда начинает темнеть, Поля носится по квартире, собираясь и пропуская мимо ушей все Серёжины наставления. Тот всё же ловит его за край толстовки в коридоре у ванной и вручает нож. Поля осторожно прячет его в берцах, почти таких же, какие носит Серёжа.—?Я не буду за тобой следить, но при условии, что ты позвонишь мне, если заметишь что-то странное, договорились? —?повторяет Серёжа, когда они выходят из дома в сторону метро.Матвей забрал машину, так что придётся потратить время на поездку в подземке?— ни Поля, ни Серёжа туда уже пару лет не спускались, потому что в Питер приезжали слишком редко и ненадолго, да и всё время были на машине. Ехать им почти полтора часа на север, но зато хоть без пересадок: с нижнего конца синей ветки на самый верх. Поля прислоняется лбом к Серёжиному плечу, пока они трясутся в вагоне, глубоко вздыхает, прикрыв глаза, а потом принимается с интересом оглядываться. Когда они были маленькими, мама им всем в разное, конечно, время устраивала экскурсии по метрополитену: как проходить через турникеты, аккуратно спускаться и подниматься по эскалатору, ориентироваться среди указателей и огромного количества переходов. Хотя они всей семьёй редко выбирались куда-то?— школа была рядом, мамина работа тоже; только по праздникам выезжали в центр, бродили по историческим местам и постоянно фотографировались.Теперь полки с фотоальбомами пылятся и прогибаются от тяжести воспоминаний, но ни у кого из братьев не хватает духа убрать всё в коробки?— словно тогда они вычеркнут родителей из памяти, забудут.Метро ничуть не изменилось?— та же реклама на стёклах вагонов, тот же голос объявляет станции. Они выходят на своей вместе с толпой?— люди живым потоком выносят их из дверей станции, и почти все движутся в ту же сторону, что и Серёжа с Ипполитом,?— клуб всего в паре кварталов, громкая музыка и сияние огней выдают его за версту.—?Нет,?— фыркает раздражённо Поля,?— я понимаю, зачем туда идём мы?— у нас задание, всё такое. А они-то почему?—?Адреналина, наверное, не хватает,?— Серёжа оглядывается около клуба, пытаясь понять, в каком закоулке может прятаться штрига, дожидаясь выбранной жертвы. Вроде все места вокруг просматриваются хорошо, сплошной пустырь с участками земли, на которых ещё нет ничего, кроме залитых фундаментов и строительных лесов. —?Рвутся в клуб, чтобы потом хвастаться, что были в таком месте, где совершалась куча убийств.Поля серьёзнеет:—?Ну, тогда они просто идиоты.И Серёжа согласно кивает.На входе у клуба дежурит типичный вышибала, но ему или всё равно, или?— что маловероятно?— поддельные документы убеждают его, что Ипполиту действительно восемнадцать, но внутрь их пускают без вопросов.Ипполит на восемнадцать не выглядит совершенно?— успешнее удалось бы прикинуться девятилеткой в автобусе, чем совершеннолетним в ночном клубе. Ловить на себе странные взгляды для младшего Муравьёва-Апостола дело уже привычное, но тут, в мерцающем неоне и непривычном полумраке, никому до подростка нет дела?— только Серёжа, ухватив младшего брата за капюшон, обводит толпу беспокойным взглядом и прикусывает губу, уже намеченным взглядом охотника пытаясь прикинуть, кто может оказаться потенциальным подозреваемым.Сегодня здесь, кажется, половина Питера собралась. Хозяева клуба явно воспользовались прикованным к заведению вниманием, и только одному Богу было известно, как этот клуб ещё не прикрыла полиция. Музыка бьёт по ушам непривычно громко?— Поля вообще не привык к чему-то такому, к чему-то резкому, в электронной обработке. В машине у них обычно играют старые песни ?Короля и Шута? или ?Мельницы??— старшим нравится, а он, как всегда, в меньшинстве, но сейчас наблюдать, как Серёжа недовольно хмурится, для Поли лучше любого развлечения.Возле левой стены растянулся ряд кожаных диванов?— уже потёртые кое-где, в темноте не разберёшь даже, какого они цвета. Сидят тут самые разные люди?— Серёжа с высоты своего жизненного опыта мог бы смело заявить, что тут одни наркоманы и ищущие лёгкого заработка личности, так что соваться сюда не вариант совсем. Лица у сидящих либо какие-то безучастные, либо уж слишком радостные. На столиках куча пустых бутылок, ряды бокалов и рюмок, женские сумки, скинутые второпях, и прочие вещи. Ничего интересного, а самое главное?— никого, похожего на штригу?— ни с иллюстрации, ни с описаний.Им нужен кто-то молодой, но уже седеющий. Кто-то, кто выйдет рано или поздно из клуба и выведет за собой очередную жертву, кто-то, за кем можно проследовать, чтобы точно узнать, убийца ли это. Несколько часов изучения материалов, которые отыскал Ипполит, дали Серёже достаточно много информации: как минимум в двух источниках говорится о том, что, если проследуешь за штригой, её вырвет кровью, выпитой у жертв. Мерзко, конечно, но когда их работа была простой?—?Серёж, а выпить чего-то купишь? —?спрашивает задорно Поля, вырывая Серёжу из мыслей и осматривая восхищённо всех и всё. В мигающем свете всё кажется каким-то нереальным, особенно интересным?— массивные украшения девушек и блестящие юбки, чужие улыбки, обрывки каких-то фраз, перебиваемые громкой музыкой и хохотом. Все танцуют и веселятся?— атмосфера Поле нравится до чёртиков, что-то такое внутри пробуждает, простое и логичное?— желание поскорее в толпу двинуться и хотя бы раз позволить себе по-настоящему отдохнуть. То, что Серёжа согласился на подобную авантюру,?— не что иное, как подарок свыше, потому что тот же Матвей не разрешил бы никогда. Ему, пятнадцатилетнему, да ещё и в клуб, когда надо учить уроки. В клуб, где промышляет убийца, ага. И где у Поли все шансы стать жертвой. Иди, Полюш, ни в чём себе не отказывай. И всё же в голове наивно вертится мысль: ?а может пронесёт??, подкрепляемая другой?— а кто, как не он, остановит ещё одно бездушное чудовище?—?Ты совсем уже? Тебе сегодня только сок. И вообще мы сюда по делу пришли,?— старший Муравьёв-Апостол трёт пальцами переносицу. Затея с походом в клуб ему нравится с каждой секундой всё меньше и меньше?— как минимум три девушки уже окинули его заинтересованным взглядом, а у него из движущих интересов только поймать штригу, поехать домой и наконец-то нормально выспаться. Нож из калёного железа в ботинке как-то успокаивает, и само его наличие Серёжу радует?— он тут не без защиты, он с определённой целью. Пронести в клуб нож вообще достижение, и узнай сейчас кто-то об этом?— точно выгонят, если ещё полицию не вызовут. Ему, конечно, не в первый раз из участка выбираться безнаказанным, но это совершенно бы испортило вечер. —?Иди давай, развлекайся. Я буду у барной стойки, если что.—?Сам уходишь пить! И без меня! —?Полин недовольный голос тонет в очередной сменившейся мелодии, а вся наигранная обида на брата забывается, стоит сделать несколько шагов в двигающуюся в такт мелодии толпу. Расслабиться хотя бы ненадолго получается на удивление легко. Ведёт он себя беспечно и неправильно, конечно: Матвей учил быть всегда настороже, особенно в таком месте, где людей?— опасное множество и кто-то из них может оказаться убийцей. Сегодня обстоятельства для очередного убийства практически идеальные?— Поля уже краем глаза в толпе заметил нескольких парней, похожих на него, и как бы он ни старался отвлечься, натренированный разум автоматически возвращается к анализу увиденного и сопоставлению черт. Рост схожий, волосы кучерявятся тёмными вихрами, глаза зелёные, подсвеченные неоновыми бликами клуба.Вокруг куча людей отвлекает его, шатается-двигается, душно, тесно и жарко, но хорошо даже без алкоголя. Поля наивно полагает, что лучше всё-таки было бы с ним, но лишний раз искушать судьбу не хочется?— ему и так сегодня удача не то что улыбается, а скалится, сверкая белыми зубами. Поле пятнадцать, в его духе сбегать из-под присмотра братьев в подобные места, в его духе творить безрассудства и глупости, оправдываясь подростковым максимализмом и алогичной тягой к приключением. Но у Поли свои обстоятельства: братья?— охотники на нечисть, родители погибли, а он, знающий о другом, нечеловеческом мире, ещё умудряется как-то жить. Даже забавно думать про то, что другие в этом помещении и половину не знают из того, что знает Ипполит. Вряд ли хоть кто-то из танцующих в тесной толпе убивал когда-то призрака, вряд ли кто-то тут раскапывал настоящую могилу и ночами не спал, вычитывая из старых охотничьих книг информацию про самых разных тварей. Более того, никто из них даже не подозревает, что все герои детских лагерных историй и городских легенд?— настоящие.Этот вечер обещает быть как минимум насыщенным.Из колонок доносится новый трек?— слов почти нет, а то, что есть, не разобрать: кажется, певица выкрикивает что-то на английском в перерывах между мощными басами, но это никого особо не интересует?— они ведь пришли сюда танцевать, а не разбираться в смысловом содержании. Поля качает головой, пробираясь в самое сердце танцпола?— в детстве он занимался танцами, и тело это помнит?— само подстраивается, движется в ритме. Он быстро оказывается в центре?— не лучшее положение, ведь ему совсем не видно Серёжу, а Серёже наверняка не видно его, но что ещё делать? Если он будет стоять с самого края и только оглядываться по сторонам, точно упустит и штригу, и новую жертву.Музыка захватывает его?— одна песня сменяется другой, и Ипполит позволяет себе забыться на какое-то время, пока его не толкают?— чудом не полетев носом в пол, он удерживает равновесие и оборачивается, готовясь высказать всё, что думает о неаккуратном танцоре, но тут же прикусывает язык. Напротив него замирает девушка с двумя бокалами: можно предположить, что она пробиралась к друзьям напрямик, чтобы не огибать огромную площадку; внешне она выглядит не старше Поли, ничего необычного, простая девчонка вроде тех, кто учится с ним в одном классе, и лишь одно привлекает его взгляд мгновенно: длинные, неестественно светлые волосы, в искажающем освещении клуба выглядящие седыми.—?Прости,?— восклицает она, едва не пролив оба коктейля на новую Полину футболку. —?Я не хотела!—?Ничего страшного,?— Поля мгновенно собирается с мыслями и улыбается ей настолько очаровательно, насколько умеет. —?Помочь тебе выбраться из этой толкотни?Она кивает, не сводя с него глаз, и Ипполит помогает ей пройти по танцполу, раздвигая танцующих людей в стороны. Когда он оглядывается на самом краю, она смотрит на него внимательным, серьёзным взглядом, но тут же отводит его, когда понимает, что её заметили. Вне такого яркого сияния огней, как в центре, становится заметно, что она чуть старше Поли?— он дал бы ей лет восемнадцать.—?Не хочешь,?— она закусывает губу, медлит?— Поля уверен, что она только делает вид, что сомневается, а на самом деле уже выбрала его жертвой и думает, как выманить из клуба,?— присоединиться к нам? Мы с подругой недавно сюда пришли, никого не знаем.—?Мы тут… в смысле я тут на самом деле вообще в первый раз,?— Ипполит кивает. Если она тут не одна?— это что, получается, целых две штриги? Наверное, поэтому так участились смерти?— вдвоём им сложнее насытиться. —?Если ты не против моей компании, то как я могу отказать такой чудесной девушке?Слова рвутся из него сами?— сказывается долгое наблюдение за Матвеем, иной раз забалтывающим свидетелей с помощью флирта и откровенных улыбок. Поля раньше иногда пытался тренировать такие перед зеркалом?— на будущее, но выходило глупо и искусственно, так что он остановился на варианте чуть робковатой, будто смущённой улыбки наивной молодости. Потребовалось время для тренировок, чтобы сейчас он мог улыбаться так, а в голове при этом набрасывать план, как конкретно поймать штригу?— или даже двоих?— и вовремя дать знать об этом Серёже.Они подходят к столику, стоящему с другой стороны от бара; даже если Серёжа пойдёт его искать, вряд ли заметит в такой полутьме. На кожаных диванчиках, полукругом стоящих у стола, сидят двое?— девушка с длинными чёрными волосами и парень в кепке. Новая знакомая Ипполита ставит бокалы на стол и оборачивается к нему, протягивая руку:—?Мы так и не познакомились. Я Нина, а это моя подруга Катя.Катя приветливо кивает и указывает на сидящего рядом парня, чем-то похожего на самого Полю:—?Это Миша,?— говорит она, подвигая к себе один из бокалов. —?Мы только что познакомились.—?Я Ипполит,?— Поля жмёт руки всем троим и усаживается рядом с Ниной, внимательно наблюдая за её подругой. Та возвращается к разговору с Мишей, который не кажется таким уж заинтересованным, и откидывает за плечо копну волос. Она черноволосая?— что это значит? Она не штрига? Или их волосы берёт краска, и любая нечисть может закрасить такой отличительный признак? А Нина? Точно ли она штрига? Или просто у неё такой необычный цвет волос?Пока он размышляет об этом, Нина открыто улыбается и пытается втянуть его в разговор. Приходится врать: ему восемнадцать, только приехал в город поступать в театральный, а в клуб пришёл один, потому что знакомых пока ещё нет. В общем, создаёт себе идеальный образ жертвы, которую никто не хватится какое-то время. Она слушает его внимательно и, как кажется, с искренним интересом, иногда хмурится?— когда Поля начинает рассказывать про выдуманные проблемы с родителями.Хотя сердце у него ёкает?— если бы они остались живы, неужели и правда всё было бы так? Матвей уже закончил бы университет, Серёжа бы учился по любимой специальности, сам Поля?— присматривался бы к вузам, чтобы через год точно уже знать, куда идти. По вечерам в квартире было бы шумно и многолюдно?— совсем как в детстве; все бы друг другу мешали, шумели, толкались бы в ванной в очереди к утреннему душу. Неужели у него могла быть такая жизнь, полная обычных школьных будней и проблем со сверстниками? И самое главное?— а жалеет ли он, что у него такой жизни нет?В ответ на его выдуманную историю Нина рассказывает о себе?— совсем немного, скупо. Что тоже приехала учиться, а на первом курсе подружилась с Катериной и устроилась на работу, чтобы даже летом не возвращаться в свой родной город; что обычно они отдыхают на выходных в другом клубе, но тот сейчас закрыли на ремонт, и им приходится пробовать все поблизости от дома.Поля ломает голову, как ненавязчиво поднять тему убийств?— спросить, не страшно ли было им с подругой вдвоём приходить сюда? Но девушек никто не убивал, вопрос может показаться странным. И всё равно начать разговор об этом надо?— если Нина, или Катя, или даже обе, почему нет,?— штриги, то они могут выдать себя. Когда он уже собирается спросить едва ли не в лоб?— мол, слышали, какие тут ужасы происходят, Миша окликает его впервые за те полчаса, что они просидели рядом.—?Ипполит же, правильно? Пойдём купим девушкам ещё по коктейлю?Бокалы и правда пустуют, и Поля, прикинув количество пятидесяток в кармане, кивает. Пробираясь к бару и пытаясь высмотреть Серёжу, он лихорадочно соображает?— как уговорить Мишу уйти? Он ведь тоже подходит под типаж, кто знает, не выбрала ли его Катя как следующую жертву? Было бы логично?— ей Миша, а Нине?— сам Ипполит.От этой мысли его передёргивает, и, когда Миша кивает в сторону чёрного входа, предлагая выйти и освежиться, Поля, не задумываясь, соглашается.На улице безлюдно и холодно. Весна в самом своём расцвете?— во внутреннем дворике клуба обнаруживается разлогий цветущий куст сирени, и её запах пьянит получше любого алкоголя. Поля уже по привычке достаёт из кармана пачку сигарет (вот о чём уж ни Серёжа, ни Матвей точно не догадываются?— попросту времени нет обращать внимание на то, на что обращают внимание родители в обычных семьях) и зажигалку из прозрачного зеленоватого пластика. Миша выходит следом?— Муравьёв-Апостол через плечо замечает лихорадочный блеск в чужих глазах. Видать, его новому знакомому в клубе плохо стало, а оно ведь и не удивительно: душно, жарко, громко, к тому же небольшое количество алкоголя в крови с любым сделает своё дело.Ипполит добродушно протягивает открытую пачку сигарет Мише, позволяя вытянуть сигарету ему первому.Но Миша внезапно меняется в лице, резким движением выбивает сигареты из его рук и валит на холодный сырой асфальт, не позволяя подняться и, что хуже, дотянуться до спрятанного в ботинке ножа. Лицо у Миши вытягивается, мерзко чернея, ровный ряд белых зубов покрывается чем-то чёрным, вязким и тягучим, сами зубы вытягиваются на манер клыков, но примечательно, что вытягиваются все и сразу. Кепка спадает с волос штриги, и Муравьёв-Апостол в ужасе бросает взгляд на волосы?— корни седые, практически бесцветные, несмотря на то, что выглядывающие из-под головного убора кончики каштанового оттенка.Сердце Поли бьётся втрое быстрее. У Миши идеальная маскировка?— никто и никогда бы не подумал на тебя, если ты выглядишь, как жертва, и ведёшь себя так же. Штрига мерзко шипит над самым ухом, какой-то мерзкий стрекочущий звук издаёт, и Ипполит за эти долгие несколько секунд успевает попрощаться с жизнью окончательно?— сейчас этот чёртов Миша откусит ему полголовы, выпьет всю кровь, а его душа в виде мёртвой бабочки будет валяться рядышком. Его некролог будет просто отвратительным, да и глупо умереть в пятнадцать. Ипполит извивается, прикладывая все силы, что остались в теле?— все уроки по самообороне, которые Серёжа и Матвей проводили, почти сразу же в критической ситуации забываются, и следующее, что чувствует Поля,?— как штрига приближается к его лицу, ухватив за подбородок костлявой, непропорционально длинной рукой. Открывает иссохшийся рот и нависает над ним, сдерживая всем своим весом, и Поле страшно не на шутку чувствовать, как из груди что-то вырывается с хриплым стоном, что-то своё, белый сгусток энергии, слабо мерцающий в темноте переулка. Мало того, что штрига давит на грудную клетку, так ещё и это чувство кажется удушающе отвратительным, словно глотку изнутри разрывает что-то колючее, словно лёгкие кто-то вырывает.Ужасающая минута?— Поля допускает мысль, что действительно умирает. Чувствовать это всё больно, чувствовать себя беспомощным?— ещё больнее. Силы его постепенно покидают?— как он может извернуться из-под тяжёлой туши штриги, которая прямо сейчас питается его жизненными силами? Все жалкие попытки тонут в собственном хрипе, а остатки какой-либо силы пропадают, когда холодные пальцы крепче стискивают подбородок.—?Поля!Серёжин крик пробивает тишину и на секунду перекрывает ужасное кряхтение штриги. Существо тут же отрывается от него?— всё ещё отвратительно вытянутое лицо поворачивается к старшему Муравьёву-Апостолу, штрига пищит и тут же, соскочив с Ипполита, бросается наутёк, обогнув куст сирени и устремляясь дальше во дворы. Серёжа всего секунду решает, броситься догонять или побежать к брату, прежде чем подскочить к Ипполиту и присесть рядом, придерживая его, зашедшегося кашлем, за плечи.—?Поля, ну твою мать, ну я же говорил,?— голос Серёжи необычайно тревожен, но Поля попросту не может сосредоточиться ни на чём. Голова ужасно кружится, и руки дрожат, неожиданно весенняя прохлада сменяется для него чуть ли не зимним морозом, а в горле всё ещё дерёт, и на подбородке фантомное холодное прикосновение самой смерти ещё свежо чувствуется.Старший Муравьёв-Апостол помогает подняться?— крепко держит за руки, а потом, обхватив под рёбрами, тащит его, шатающегося и не держащегося на ногах, к выходу из переулка, вот только уже не в дворы и не на пустырь, а к метро. До слуха всё ещё долетает музыка, вернее, её отголоски, эхом отбивающиеся от стен двора. Всё веселье и воодушевление осталось в стенах этого сомнительного заведения, и единственным плюсом оказывается только то, что сегодня никто не погиб. Ипполит на грани, правда, но это другое совсем, не умер ещё, и на том спасибо. Серёжа под нос себе бурчит что-то, расспросить пытается и в чувство привести хоть относительно, а у него всё перед глазами плывёт и сил хватает только на то, чтобы ноги переставлять. Редкие прохожие косятся странно?— наверняка думают, что юноша слегка перепил или что-то в этом духе.Серёжа в жизни никогда так не волновался?— с его-то жизнью охотника это заявление звучит ужасно смело, но вопрос здесь действительно о жизни и смерти. Жизни и смерти его младшего брата. Необычайная удача, что Серёжа всё же за Полей следил?— ненавязчиво, не возникая рядом при любой удобной возможности, но готовый подойти вдруг что. И вот ситуация подвернулась сама?— опоздай он хотя бы на несколько секунд, кто знает, в каком состоянии был бы Поля.Дойти до метро удаётся с трудом?— всех Полиных мыслей и сил хватает только на то, чтобы переставлять ноги под аккомпанемент тревожного Серёжиного шепота: ?Поль, ты только держись, Поль, мы доберёмся домой скоро?. Лампочки на станции тревожно мигают от перебоев электричества, отражая всё Серёжино душевное состояние. Давки в метро нет, только с десяток ещё пока не добравшихся домой людей?— пассажиры смотрят на двух братьев безразлично, никого тут особо не интересует, какое горе затронуло Муравьёвых-Апостолов, а Серёжа от тревоги готов чуть ли не волосы на себе рвать. Поля гаснет у него прямо в руках, хрипя в попытке хоть слово вымолвить и удержаться при этом на ногах.—?Это был Миша,?— выдавливает в конце концов Ипполит, хватаясь за Серёжину футболку.—?Умолкни, не говори сейчас, потом расскажешь, тебе плохо.—?Его звали так. Миша,?— стоит на своём Поля и внезапно снова заходится кашлем. Собрать хоть несколько слов, пробиваясь сквозь температурное марево, удаётся с невероятным трудом?— мысли ускользают в каком-то скользком омуте, чёртова штрига его подкосила так, как ничто и никогда. Серёжа тревожно вздыхает, заставляя Полю уткнуться носом себе в плечо и закрыть глаза. Последнее, что ему сейчас нужно?— чтобы Поля на что-либо силы тратил, им ехать ещё минимум двадцать минут до станции, что находится около дома.Поля притихает, больше не пытаясь ничего сказать, и в итоге из метро Серёжа его почти вытаскивает; остро чувствуется отсутствие машины?— на ней бы они добрались сейчас до самого дома, а так нужно тащиться ещё два квартала, когда Поля едва ноги переставлять может.—?Давай я тебя понесу? —?предлагает Серёжа, когда до дома остаётся совсем немного, но Ипполит только отрицательно качает головой и пытается выпрямиться. —?Ну тихо, тихо, чего ты.—?Я… я сам… —?Поля шепчет едва слышно, цепляется холодной рукой за руку Серёжи. —?Не надо, Серёж.Его упрямства хватает до подъезда?— около как всегда неработающего лифта он едва не сползает по стенке вниз, если бы не крепкая рука брата, подхватившая его за талию.—?Ну-ка, давай, давай,?— Серёжа подхватывает его под колени, закидывая руку Ипполита себе за шею; Поля в свои пятнадцать весит не так много, чтобы Серёжа не смог поднять его на четвёртый этаж.Дома Серёжа сразу же разводит бурную деятельность: включает переносной обогреватель, кутает брата в плед и суёт в руки чашку горячего чая. В книгах ничего не говорится о том, как помочь людям, на которых напала штрига?— таких обычно обнаруживают уже мёртвыми, вообще не нуждающимися больше в помощи. Единственное, что находит Серёжа,?— это отвар из трав, который обычно используют при нападении простой нечисти, чтобы больной мог восстановиться. У них есть вроде бы всё, что нужно: бадан, ромашка, чабрец; Серёжа, порадовавшись, что травы не остались в машине уехавшего Матвея, сосредоточенно принимается составлять сбор?— выверять всё нужное чуть ли не по крупицам, как написано в книге, строгое количество порошка одного растения, миллиграммы от растолчённого корня другого. А ещё обязательно думать о выздоровлении больного, пока всё это делаешь?— так что Серёжа старательно гонит от себя мысли и о том, куда всё же уехал Матвей, и о том, как тяжело, с надрывом дышит Поля в гостиной.Когда отвар наконец готов, он несёт ещё тёплое питьё брату и заставляет выпить всё. У Поли совсем бледная кожа и холодные руки, но отвар немного помогает?— он начинает дышать чуть ровнее и в итоге так и засыпает, привалившись к Серёжиному плечу. Серёжа тянется за мобильным телефоном, со щелчком откидывает крышку, набирает номер брата?— но с той стороны всё такой же автоответчик и тишина после гудка.—?Матвей, я… В общем, на Полю напали, потому что я не уследил. Штрига. Ему плохо теперь, ничего не помогает. Не знаю, что делать, возвращайся, где бы ты ни был.Матвей не перезванивает ни через полчаса, ни через час?— раньше бы он вырвался откуда угодно и рванул к ним, но за последние пару лет брат сильно изменился. Да, смерть родителей сильно повлияла на каждого из них, но именно Матвей выслеживал убившую их ведьму, именно он жаждал отомстить ей с невероятной яростью. Когда это всё же случилось, он вернулся домой в крови, сел на кухонный табурет?и?— разрыдался. Серёжа тогда впервые увидел брата плачущим?— и не просто плачущим, а надрывно, отчаянно. Матвей не плакал ни когда умирала мучительно мама, ни на похоронах. Ходил молчаливо, будто закаменел изнутри, всё больше погружался в непонятные книги, всё меньше разговаривал с братьями. Тогда на его плечи легло ещё и опекунство?— Серёже уже исполнилось восемнадцать, но Поле было всего двенадцать лет, и социальные службы даже хотели забрать его в детский дом. Матвей чуть ли не зубами выгрыз себе право воспитывать Полю. Заканчивал тогда пятый курс, устроился на работу?— друг отца зачислил его в свою фирму.Вечерами он приходил домой весь серый от усталости и тоски, что-то грызло его изнутри, но братьям он не рассказывал, несмотря ни на какие расспросы. Говорил, что расскажет потом, что сейчас не время и это только его проблемы. И Серёжа с Полей старались помочь ему, как могли: Серёжа тогда отложил на год поступление, следил за домом, проверял Полькины домашние задания и ходил в школу на родительские собрания.А потом Матвей вернулся домой с руками в крови, с больным и сломленным взглядом и сказал: ?Я за них отомстил?. Рассказал, наконец, ему за бутылкой водки обо всём, что сам узнал после смерти матери?— и перед Серёжей открылся другой мир, полный чудищ, призраков и ведьм.И с того вечера жизнь троих братьев изменилась.За эти годы они успели поколесить по стране и обзавестись множеством полезных знакомств. Серёжа, крепче обняв Полю и чувствуя, как того колотит в ознобе, перебирает контакты, думая, кому бы позвонить за советом. Позднее время его не пугает?— если ты охотник, то о крепком ночном сне можно забыть: или просыпаешься от кошмаров посреди ночи и ищешь, чем бы себя занять, как он сам первое время, или мчишь куда-то, выслеживая очередную мерзость. Им тоже часто звонили посреди ночи, так что Серёжа не испытывает угрызений совести, когда набирает нужный номер, когда за окном ещё только начинает светать.—?Да? —?голос по ту сторону хриплый ото сна, но уже встревоженный. —?Что-то случилось?—?Я бы не позвонил просто так,?— Серёжа прикусывает язык, потому что фраза прозвучала грубо, но сказанного уже не воротишь. —?Ань… Петя далеко?В трубке что-то шуршит, и следом раздаётся голос Каховского:—?Серёж?—?На Полю напала штрига,?— не затягивает Муравьёв-Апостол. —?Не укусила, но Поле плохо, я ему отвар сделал, всё равно почти не помогает.Петя молчит, обдумывая его информацию.—?Не укусила, но рядом побыла?—?Да.—?Они же тебе не простые вампиры или упыри там какие, питаются не только кровью, но и энергией. Она могла его зацепить и теперь не отвяжется, пока… —?возникает пауза, словно он не хочет продолжать, но Серёжа его торопит:—?Пока что? —?И знает ответ ещё до того, как он звучит вслух:—?Пока не убьёт.У Серёжи внутри всё обрывается?— Поля не может умереть, только не Поля, ни за что. Он осторожно перекладывает брата на диванную подушку, придерживая открытый телефон плечом, укутывает Ипполита в плед и выходит из комнаты. Петя тактично молчит, давая ему время собраться с мыслями.—?Ты тут?—?Да, да, я слушаю,?— говорит Серёжа уже из комнаты, потирая переносицу пальцами. На столе всё ещё покоится россыпь бумаг, и Муравьёв-Апостол перебирает некоторые, напряжённо вслушиваясь в дыхание Каховского по ту сторону динамика.—?В общем, о штригах у меня мало сведений,?— на фоне чужого голоса слышится шелест бумаг. —?Единственное, что я могу сказать точно,?— он умрёт, если не убить штригу раньше. Тебе надо поспешить, как-то помочь Поле протянуть. В общем, сначала ослабляется иммунитет, это приводит к пневмонии, и, если вовремя не спохватиться, он впадёт в кому. Можешь попробовать дать ему отвары какие-то или лекарства, только чтобы они сочетались. А Матвей что?—?Матвей уехал на охоту один и не отвечает,?— Муравьёв-Апостол вздохнул тяжело. Всё было бы проще, если бы он был рядом?— как кто-то старший, кто-то надёжный и точно знающий, что нужно делать в такой ситуации. —?Спасибо большое, ты… Ты очень помог, правда. И прости, что так рано позвонил.—?Да пустяки, ты же знаешь, мы всегда на связи, в любое время дня и ночи,?— голос у Пети свидетельствует об обратном?— сонный, с хрипотцой. —?Надеюсь, у вас всё будет хорошо.—?Да, спасибо. Спокойной ночи.—?Спокойной.Ему бы поспать пару часов, впервые за сутки хотя бы глаза закрыть и на пару минут провалиться в тревожное забытье, но волнение за Ипполита накатывает новой волной. Если не убить штригу, он умрёт.Он осторожно переносит Ипполита в комнату, укладывая на более удобную, чем диван в гостиной, кровать, и возвращается на кухню. Надо срочно что-то делать и что-то решать?— старший Муравьёв-Апостол курит, высунувшись в окно на кухне, и оглядывает родной и знакомый дворик уже в который раз. Надеется где-то увидеть знакомую машину или хотя бы фигуру Матвея, возвращающегося домой, но ничего нету?— двор по-утреннему пустует, пока солнце медленно поднимается выше, опаляя первыми лучами верхушки высоких деревьев и отражаясь в окнах многоэтажки напротив. Серёжа дышит глубоко и тревожно, выдыхая дым в надежде хоть так прогнать тревогу и прочистить голову от ненужных мыслей, но никотин?— не ладан и так не работает, от чего ещё хуже становится.Три года назад он и подумать не мог, что жизнь повернётся так круто. Тогда в планах было поступить в престижный университет?— оценки позволяли на бюджет пройти, да и вообще Серёжа — гордость семьи: отличник, олимпиадник, спортсмен, староста, два десятка лет назад вполне бы мог стать каким-то пионером. Сейчас уже бывший отличник-олимпиадник не спит ночами, неожиданно знает, как обращаться с оружием, куда и какой твари стоит стрелять или где резать, знает, как правильно чертить защитные знаки, а географию родной страны выучил на практике?— с точностью до километра назовёт расстояние от Магадана до Воркуты. Значение слова ?охотник? уже и потерялось как-то?— в толпе услышишь и вздрагиваешь, думаешь, что же этот человек выслеживает: призрака или белого зайца зимой?Серёжа закрывает окно, когда солнце уже окончательно поднимается над домами, и потирает лицо уставше. Картинка поистине прекрасного весеннего утра никак не вяжется с происходящим: Поля на грани, Матвей никак не может перезвонить, он один против штриги, ещё и информации совсем мало, ничтожные крупицы. Да и не похоже что-то, что этим делом ещё кто-то более опытный и взрослый занимается. Одно радует?— сам Серёжа вне зоны риска и жертвой стать не может, так что в проклятый клуб на окраине сегодня стоит наведаться ещё раз.Муравьёв-Апостол ставит чайник на плиту, убирает в кухонные шкафчики травы и сборы, с которыми вчерашней ночью возился; остатки отвара в небольшом чайничке стоят, и было бы неплохо дать Поле ещё немного перед уходом. Серёжа задерживает взгляд на бумагах и на отваре, а затем выходит из кухни, отправляясь в комнату к Поле. Тот ещё спит, укутанный тремя толстыми одеялами; старший Муравьев-Апостол подходит ближе, прижимая ладонь к его лбу. Горячий, как и несколько часов назад,?— отвар помог только снять симптомы, и то на недолгое время. Тогда придётся прибегнуть к лекарствам, как и говорил Петя. Серёжа снова выходит из комнаты, на этот раз в ванную?— чёрная сумка с красным крестом валяется на стиральной машине, и Муравьёв-Апостол спешит включить свет в небольшой, тесной комнатке, чтобы найти нужные лекарства. Градусник уже лежит на столике возле кровати Ипполита, пустая чашка из-под чая там же. У Серёжи в руках быстро оказываются таблетки противовирусного (он действительно старается верить в то, что они помогут, хотя знает, что нет, — другое дело, если бы Ипполит в снегу извалялся, а тут штрига, тут совсем не то), жаропонижающее и аспирин.К этому времени закипает поставленный заранее чайник. Его свист разносится по квартире тихо, будто бы сама квартира чувствует, что Ипполиту плохо, и будить его не хочет. Серёжа, сваливая все таблетки в одну руку, выключает газ на плите и доливает горячей воды в отвар, а затем кофе себе делает. Ему не впервые приходится бодрствовать по несколько суток?— определённо ещё одна из особенностей охотничьей жизни,?— так что особого дискомфорта он не чувствует и до вечера, вероятно, будет в порядке, а там можно по пути в клуб купить себе энергетик какой-то. С первых глотков горячего растворимого кофе в голове немного проясняется. Часы в коридоре показывают шесть, но при болезни грани и ощущение времени явно немного стираются.Старший Муравьёв-Апостол возвращается в комнату, все лекарства на стол сваливает и ставит свой кофе чуть поодаль. В комнате Поли тревога будто бы звенит?— тот дышит тяжело и глубоко, в голосе слышится хрипотца. Обычно болезни нужен инкубационный период, но здесь совершенно иная ситуация, сейчас Ипполит выглядит так, будто болеет уже давно и очень тяжело: под глазами залегли тени, он в тревожном температурном сне хмурится сильно, натягивая одеяло к самому носу, волосы растрёпанные?— морозит, видать, бедного. Сердце сжимается?— если бы он вчера не поддержал эту его идею с клубом, Поля сейчас был бы дома, здоровый, разве что дулся бы на него.Но не поддержи он идею?— вероятно, вчера умер бы кто-то другой.По крайней мере вылазка дала хоть какую-то информацию?— штригу в человеческом обличии зовут Мишей, и, судя по всему, Миша там завсегдатай, так как убийства город тревожат не меньше недели. А ещё никто вчера так и не умер, но стоило ли это того? Стоила ли чья-то жизнь здоровья собственного брата? Нельзя так думать?— это подло и низко, это со стороны морали неправильно и дико, Серёжа на самом деле и сам бы с радостью принял удар штриги вместо кого-то другого, вместо любого человека — уж тем более вместо Поли.Он присаживается на край кровати, нехотя зарываясь пальцами в волосы младшего брата и легонько тормоша, чтобы проснулся. Стоило хотя бы попытаться сбить температуру, дождаться вечера, а затем снова идти в клуб или попытаться дозвониться до Матвея.—?Поль? —?зовёт негромко; брат морщится, пытаясь глубже зарыться лицом в подушку. —?Поль, нужно хоть немного отвара выпить, чтобы полегче стало.—?Прости,?— хрипит Ипполит, едва разлепив губы, потрескавшиеся от болезни. —?Так глупо подставился, Серёж, прости.Серёжа приглаживает его растрёпанную чёлку, едва ли не обжигаясь?— такой у Ипполита жар. Поит брата, аккуратно наклоняя чашку, пока весь отвар не оказывается выпит. Следом идут две таблетки, и Поля валится обратно на кровать совсем без сил.—?Ты туда собираешься, да? Снова? —?младший брат отлично Серёжу знает. —?Думаешь, рискнёт заявиться снова?—?А что мне остаётся? —?Серёжа медлит, хотя знает, что Ипполит прочитал уже про штригу всё, что мог найти, и наверняка понимает, чем ему грозит Серёжино промедление. —?Если останусь тут, она меня почует и не сунется всё равно. И ты умрёшь. Если я просто её не найду?— ты умрёшь.Поля едва заметно кивает:—?Понимаю. Сам виноват, ну. Ты иди, найди её. А я тут подожду.Он бахвалится?— Серёжа видит это по нервно дёргающемуся кадыку, по бегу глаз под плотно закрытыми веками. Берёт Полю за руку, вкладывая в неё прихваченный из гостиной нож.—?Я сделаю круг из соли, Поль. А ещё на раму у окна положу железо и у каждого порога тоже; если услышишь хоть что-то странное, напиши мне. Даже если совсем сил не будет?— напиши. Ты меня понял?Ипполит ещё раз кивает и сжимает в руке нож?— привычным охотничьим движением, а потом по-детски беззащитно и доверительно сворачивается рядом с братом в дрожащий клубок. Серёжа смотрит на него, чувствуя, как вовсе не метафорично болит сердце, потому что Поля?— самое важное, что осталось от их семьи. Смотреть за его взрослением тяжело?— там, где другие дети впервые влюбляются, ходят на свидания и прогуливают уроки, он учится копать могилы, убивать вампиров и изгонять демонов. Там, где кто-то другой целуется на последнем ряду кинотеатра, Ипполит вонзает осиновый кол в сердце вампиру, даже не дрогнув. В свои пятнадцать он?— самый сильный человек из всех, кого Серёжа встречал.Он помнит, что, когда их путь охотников только начался, у брата глаза загорались интересом?— в двенадцать лет всё казалось сказочным приключением, в котором хорошие люди никогда не умирают, а добро побеждает зло. Полю не пугали постоянные разъезды, оторванность от друзей?— после смерти родителей охота стала первым, что заново разожгло в нём жизнь. Но Серёже всегда было страшно?— за него. За то, каким Ипполит вырастет, видя эти ужасы.Как сможет не потерять жажду жизни и веру в хорошее, потому что Серёжа?— Серёжа вот их потерял.Но чего он допустить не может, так это смерть младшего брата, и Серёжа сделает всё, чтобы выследить этой ночью штригу.До полудня он изучает всю информацию, какую только может найти: штудирует все бестиарии, читает отрывок из старой книги, который около полудня присылает Петя. В который раз Муравьёв-Апостол жалеет, что сейчас Петя живёт в другом городе?— иначе бы тот непременно помог. Да и Аня, несмотря на всю их с Серёжей историю, ни за что не осталась бы в стороне. Но они сейчас где-то на Дальнем Востоке?— выслеживают перевёртыша, кровавый след за которым тянется из Петербурга через всю страну.Так что Серёже придётся действовать одному?— от Матвея всё такая же тишина, что уже начинает не на шутку настораживать. Серёжа позволяет себе вздремнуть пару часов рядом с Ипполитом, чтобы набраться сил перед вечерней охотой, потому что важно будет остаться собранным и внимательным: он не успел толком разглядеть штригу, значит, придётся искать по приметам?— почти как в прошлую ночь. Правда теперь у него есть одна зацепка?— имя. Оно, конечно, легко может оказаться вымышленным, но всё же нужно будет обязательно порасспросить барменов, не знает ли кто такого парня?— чуть повыше самого Муравьёва-Апостола, кепка и толстовка, зовут Михаилом. Вдруг?— ну, вдруг?— повезёт.Из дома выходит ближе к девяти часам; Поле к вечеру стало чуть легче, так, что он сам мог дотянуться до кружки с отваром?— хотя в книгах говорилось, что с каждым часом подвергшимся нападению штриги становится только хуже. Серёжа перед уходом разложил везде железные пруты?— год после одной особо тяжёлой охоты они лежали в комнате, которая сейчас больше напоминает склад, чем старую родительскую спальню. Прутов в итоге хватает на окно в комнате Поли, порог у его двери и у двери входной, но Серёжа надеется, что вместе с солью и святой водой, разбрызганной по углам квартиры, это должно штригу хоть немного задержать. Кроме того, Ипполит уже не спит, заходясь через каждые три минуты хриплым надсадным кашлем, а полулежит на подушках, твёрдо пообещав ему: если что?— сразу же звонить.И всё равно из дома Серёжа выходит с тяжестью на сердце. Оглядывается на окна квартиры, лишь одно из которых светится тёплым золотистым светом, а потом, тряхнув головой, спешит в сторону метро: у них с братом сейчас каждая минута на счету. В этот раз до клуба он, кажется, добирается куда медленнее: словно время остановилось, растянулось огромной змеёй, никуда не торопится. Мысли Серёжи то и дело возвращаются к Ипполиту: как он там, держится ли. Связь в метро ловит на некоторых станциях, так что он не выпускает телефон из рук, всё время с ужасом ожидая звонка как знака — штрига пришла.Серёжа за эти три года успел повидать многое: и тварей убивал разных, и людей спасал, и на злых людей, творящих ужасы, тоже насмотрелся. Иногда ему кажется, что всё, зачерствел, ничем его не удивишь, ничем не заденешь. Но сейчас внутри бушует такая буря, такой ледяной страх поднимается к самому горлу, что дышать трудно. Муравьёв-Апостол из метро буквально выскакивает; упирается ладонями в колени, глубоко дышит свежим вечерним воздухом, сладким и душистым. По дороге к клубу набирает Полю; тот отвечает с первого гудка:—?Никого нет,?— рапортует чётко, как солдат в кино; голос похож на наждачку, но звучит достаточно уверенно. —?Ты добрался?—?Уже подхожу к клубу,?— Серёжа оглядывает толпу молодёжи у входа. —?Через полчаса тебе перезвоню.В клубе в этот вечер всё то же самое?— тот же шум, пьяные подростки с липовыми документами прячутся по углам, музыка так сильно долбит по ушам, что Серёже, привыкшему прислушиваться к каждому шороху, хочется надеть беруши. Но он лишь морщится и направляется прямиком к бару, у которого пока не так много народу.Серёже тревожно слегка?— присматривается к замызганным кожаным диванам, выискивая кого-то похожего хотя бы по одежде и фигуре на вчерашнего Мишу, хмурится и в целом выглядит довольно враждебно. Сегодня, кажется, на него даже не пялится никто?— так, несколько взглядов вскользь, на кожаную курточку которой разве что шипов не хватает для создания полного образа какого-то панка, на холодные зелёные глаза и тёмные волосы. Нож на этот раз в чехле и плотно прижат ремнём к телу, вдруг что?— достать можно будет быстрее.Протолкнуться сквозь толпу пьяных подростков удаётся не сразу?— музыка какая-то активная, и двигаются все уж слишком быстро, а Муравьёву-Апостолу проводить второй вечер подряд в таком сомнительном по качеству заведении не хотелось бы совершенно. Но всё ради брата?— либо он сегодня убьёт чёртову штригу, либо Поля умрёт. Вернее, у него нет другого выбора, кроме как прикончить тварь этой ночью, и права допускать возможность смерти младшего брата тоже нет. Нет права на ошибку?— ошибка может стоить жизни Ипполиту.Самое страшное сейчас для Серёжи?— что, если позвонит через полчаса Поле, тот не возьмёт трубку. Плохо, конечно, себя заранее так накручивать, и конкретно сейчас верить в то, что мысли материализуются, не хочется. Ещё и с Матвеем ситуация непонятная, весь день Серёжа метался в мыслях, куда старший Муравьёв-Апостол запропастился и в какую беду вляпался. После охоты на штригу стоило что-то срочно решать и с этим вопросом.Прежнее место за барной стойкой свободно. Серёжа забирается на высокий стул, осматриваясь, и ожидает, пока девушка закончит обслуживание другого клиента. Барменша красивая, высокая, стройная, с косой чёрной, чёлкой и пирсингом на губе, глаза подведены чёрной подводкой, а плотно обтягивающая майка явно указывает на то, что она фанатка какой-то иностранной рок-группы. Серёжа бегло бросает взгляд на собственную яркую футболку с ?Королём и Шутом? и хмыкает. Девушка наконец-то прячет деньги за заказ в передник и подходит к нему, улыбаясь и попутно закручивая горлышко на бутылке с чем-то алкогольным.—?Что будете?—?Я к вам не пить пришёл, на самом деле,?— Серёжа очаровательно улыбается. Этой фишке и он у Матвея научился: чуть склонить голову на бок, прикинувшись актёром в каком-то фильме, построить девушке глазки пару минут, увлекая в интересную беседу, и выведать всё, что нужно. —?Я вчера здесь познакомился с одним интересным человеком, Мишей зовут. Не успели друг другу контакты оставить, а я в городе ненадолго, понимаешь, вот, хотелось бы его найти. Не знаешь, кто бы это мог быть? Мне показалось, он тут часто бывает.Девушка переменилась в лице, приподнимая уголки губ и добродушно улыбаясь.—?О, Миша! Знаю, да, он хороший, мы с ним общаемся,?— смеётся та, ставя полупустую бутылку на свободное место позади себя. —?У него и правда много знакомств. Тебе повезло, я видела его буквально несколько минут назад. Кажется, курить пошёл, или попробуй поискать его где-то возле диванчиков. О, вон он, у стены! Видишь, толстовка тёмная, смеётся? Передавай ?привет? ему!Серёжа кивает благодарно и выдыхает ?спасибо? одними губами, следя за тем, куда указывает рукой девушка?— у стены парень стоит. У Серёжи замирает сердце?— та самая тёмная толстовка, похожее телосложение, только этот, кажется, ниже. Впрочем, у нечисти это обычное дело?— изменять свою внешность. И так задорно смеётся в компании какого-то парня, тоже темноволосого, ростом на Ипполита похожего. У Муравьёва-Апостола в голове звоночком щёлкает ?следующая жертва?, и тот быстро пробирается сквозь сбившихся в группки подростков к штриге. Вытащить на задний двор и снести голову ударом ножа?— в одном только неоновом освещении этого клуба никто не обращает внимания на то, как Серёжа за ножом под футболку тянется.Наконец подходит ближе, и Миша как раз стаканчик на стол ставит, видимо, намереваясь вглубь толпы пробраться. И уже один?— парень тот ушёл куда-то, а Серёже тем лучше. В крови какая-то злость и агрессия на этого чёртового Мишу играет?— из-за него Поля сейчас на грани, это же он вчера его к холодному асфальту прижимал когтистыми лапами и забирал жизненные силы.—?Миша? —?спрашивает, хмурясь и уже протягивая руку. Парень кивает, не оборачиваясь, и Серёже этого достаточно, чтобы тут же среагировать, схватив того за локоть и потащив к выходу.—?Ты, блять, что делаешь, урод? —?штрига пытается выдернуть руку и всеми силами сопротивляется, находясь в шаге от того, чтобы закричать и позвать на помощь, но всё глушит внезапно сменившаяся музыка. Свободной рукой Миша его по плечу бьёт?— шансов у него против охотника, конечно, ноль, но за смелость твёрдая пятёрка. —?Отпусти!Муравьёв-Апостол молчит?— на них никто не обращает внимания тоже, что удивительно, а вырваться из крепкой хватки охотника у Миши не получается, как бы тот ни вертелся. Точно штрига?— убеждён Серёжа,?— и не превращается только потому, что тут людей много.В клубе неожиданно обнаруживается второй чёрный выход, ближе, чем тот, что ведёт в дворы,?— Муравьёв-Апостол тащит Мишу туда, выталкивая в открытые двери, и уже сжимает в свободной руке нож. На улице свежо и даже приятно?— куда лучше, чем в душном клубе, но сейчас даже такое изменение совсем не радует. Серёжа толкает штригу к стене?— тот, кажется, ударяется затылком, шипит, снова пытается вывернуться и прошмыгнуть бегом под арку, но Серж, крепко сжав чужое горло, не позволяет этого сделать, только нож направляет на парня?— в самую середину, под рёбрами, так, чтобы тот точно почувствовал остроту и холод лезвия. Ни капли жалости, ни капли сочувствия. Муравьёву-Апостолу кажется, что тот вот-вот превратится в ужасного монстра и бросится на него. Музыка доносится отдалённо, и звучит это дико, словно что-то вырванное из другой реальности. Там?— веселье, тут?— он, прижимающий к стене монстра.Миша хватается пальцами за его руку, держащую чужое горло, и пытается откинуть упавшие на глаза светлые волосы. Вот что примечательно?— седины не видно. Закрасил, сволочь. Дёргается непонятно, стараясь со стеной буквально слиться, чтобы убежать от лезвия, и весь сжимается. Когда ему наконец-то удаётся сбросить с глаз волосы, Миша тут же взглядом упирается в лицо напротив, а у Серёжи внутри что-то секундно переворачивается.Карие?— пронзительно карие глаза с пляшущим где-то в глубине огоньком.