Эпилог (1/1)

***Хотя сонливость была бичом Артита на протяжение всей беременности, Ройнапат полагал, что уж после родов-то эта привычка сразу канет в лету, хотя бы по той простой причине, что у него банально не останется на неё времени, но и тут помощь Конгфоба внесла свои коррективы. Для бывшего наставника?— воистину бесценные. В полудреме прислушиваясь к голосу мужа, который что-то тихо рассказывал их детям совсем рядом с его кроватью, Артит не знал, какую еще молитву стоит вознести небесам за то, что они подарили ему этого мужчину.Конечно, за время, прошедшее с начала их совместной жизни в Бангкоке, Ройнапат не раз и не два срывался на любимом за чрезмерное желание поддерживать его в самых простейших вещах, которые он вполне мог выполнить и сам, но, чем больше становился срок его беременности, тем глубже становилась и благодарность Артита, и тем меньше он жаловался на внимание младшего. Конгфоб ведь помогал не только физически, что тоже, кстати, оказалось очень актуальным уже месяца с пятого, когда бывший наставник начал страдать от серьезной одышки и тотальной усталости, но и психологически.Ройнапат отчаянно старался не показывать, что боится за нормальное развитие их детей, когда его стали раз за разом отправлять в стационар на сохранение, но Конг всегда чувствовал его состояние и уже в первое его нахождение в больнице договорился с администрацией, что будет ночевать в палате вместе с ним на постоянной основе. Можно сказать, что они переезжали в палату вдвоем, и их распорядок дня лишь немного подстраивался под больничный, включая в себя более плотное общение с врачами, но в остальном Конгфоб делал все, чтобы их жизнь оставалась прежней, проводя с ним все свое время, не занятое работой, и придумывая им самый разнообразный досуг.Артит знал, что младший готов был и вовсе брать отгулы на те дни, пока он находится под наблюдением?— Конг спрашивал у него, есть ли в этом необходимость, всегда, когда они занимали уже привычную им палату?— но тут Ройнапат никаких поблажек не допускал. Пока он мог передвигаться самостоятельно, ему не нужна была сиделка. И уж тем более он не хотел использовать в ее роли своего любимого человека. Конгфоб с его решением мирился, но тоже до определенного предела.Таким пределом для Конга стала последняя перед его родами неделя, когда даже подъем с постели для Артита окончательно превратился в неимоверно длительный и трудоемкий процесс. Перед этим Ройнапат уже провел в больнице почти месяц, стараясь максимально оттянуть тот момент, когда ему назначат операцию кесарева сечения, но его самочувствие все ухудшалось, и игнорировать это он больше не мог. Вообще, о том, что их с Конгом малышам неизбежно придется появиться на свет раньше положенного срока, его предупредили уже в конце четвертого месяца беременности, так что с тех пор он вел себя еще осторожнее и осмотрительнее, чем раньше, но его организм все равно не мог справиться с нагрузкой по вынашиванию сразу двух плодов, когда их вес стал превышать полтора килограмма.Врач серьезно разговаривал и с ним, и с Конгом, и, наверное, именно влияние младшего, присоединившегося к мнению куна Варинтара, настаивавшего на проведении кесарева сечения в максимально сжатые сроки, привело к тому, что Артит согласился провести операцию на 35-й неделе. Ройнапат не мог выдерживать отчаянье в глазах любимого, уверяющего, что он не должен рисковать собой, если их дети уже практически полностью сформировали собственные системы органов и сумеют завершить свое развитие под наблюдением врачей в больнице. Артит знал, что его супруг ни за что не перейдет на запрещенную аргументацию, включающую в себя призывы подумать о нервах самого Конгфоба, который переживал сразу и о малышах, и о нем, но Конгу и не нужно было этого говорить. Бывший наставник тоже давно научился различать малейшие оттенки чувств своего мужа. Которые явно свидетельствовали тогда о безумной тревоге.В день операции, когда младший с утра ненадолго вышел из палаты, Артит даже лично позвонил куну Крекраю еще раз с просьбой обязательно приехать в больницу вовремя, чтобы ни на минуту не давать Конгфобу оставаться одному, пугая себя всякими кошмарами, которые преследовали того все откровеннее. Позвонил, хотя до сих пор чувствовал себя неловко, общаясь с родными любимого, пусть те и приняли его гораздо лучше, чем он предполагал изначально. Бороться с некоторыми внутренними барьерами оказалось крайне тяжело, и, несмотря на все свое желание быть с Суттилаками более открытым, в голову вечно лезла отмененная свадьба Конгфоба, а иногда и деньги за ее подготовку, которые ему так и не удалось отдать.Артит сам настолько быстро стал частью семьи своего супруга, который, пользуясь своей совершенно бесстыдной способностью вводить его чуть ли не в транс одним своим взглядом, убедил его не тянуть с браком, так что потом все попытки Ройнапата рассчитаться с родителями Конгфоба заканчивались лишь мягкой улыбкой куна Крекрая и напоминанием того, что он дал им нечто гораздо большее, нежели плата за несостоявшуюся между Конгом и Бун церемонию?— счастливого сына.Артит смущался, приводил логичные доводы и осторожно настаивал, но через какое-то время понял, что все это бесполезно. Вся семья младшего отличалась завидным упрямством, умея обезоруживать при этом искренним дружелюбием и расположением. Как бороться с кем-то в подобных условиях, Артит не представлял. Тем более, что с каждым проходящим днем делать это становилось все труднее, ведь родные Конгфоба снова и снова проявляли к нему свое внимание и тогда, когда он лежал на сохранении, и тогда, когда находился дома.Ройнапат чувствовал себя немного запутавшимся в отношениях с семьей младшего, но одно он знал точно?— Конга они, однозначно, поддержат при любых обстоятельствах. И именно это на время проведения операции Артита было жизненно необходимо. Конгфобу не разрешили находиться рядом с ним в операционной, да и смысла в этом не было никакого, ведь Ройнапату предстояла общая анестезия и ощутить присутствие любимого у него не получилось бы даже при большом желании.Бывший лидер инженерного факультета, наверное, никогда не забудет, насколько загнанным был взгляд его мужа, когда его, Артита, увозили из палаты. Несмотря на упрямо дрожавшую на губах Конга улыбку, которой тот, видимо, старался его подбодрить, смотреть на младшего без муки в сердце, было невозможно. Ройнапат предпочел поскорее встретиться глазами с куном Крекраем, который все-таки приехал вместе с супругой вовремя, и вновь безмолвно попросил проследить за состоянием дорогого для них обоих человека. Сам Артит не боялся: он уже сделал все, что было в его силах, и кун Варинтар уверял, что риски для детей минимальны. Что же касалось его самого… Ройнапату было ради чего жить, и он не собирался сдаваться так просто.То, как проходила операция, Артит, естественно, не запомнил, но последней его связной мыслью перед началом действия наркоза была мысль о том, что он невероятно счастлив, что, что бы ни случилось с ним, их малышей в этом мире обязательно встретит Конгфоб. Пусть даже чрезмерно взволнованный. Очнувшись же, он начал думать далеко не сразу, осознавая себя с огромным трудом, однако, первым, на ком он сумел сконцентрировать взгляд, был все тот же младший. Глаза Конга немного покраснели, свидетельствуя о том, что он неоднократно плакал, пока Артит был без сознания, но на его лице не отражалось ничего, что свидетельствовало бы о трагедии.—?Все хорошо, пи. И Чаннаронг, и Чайлай очень ждут, когда ты сможешь их увидеть. Их легкие раскрылись достаточно, чтобы дышать самостоятельно. Им даже не нужны инкубаторы. Осталось только дождаться, когда тебя самого переведут из реанимации назад. Я очень, очень боялся за тебя, пи,?— теплая ладонь Конга сжала его пальцы, и, прежде чем снова уснуть, Артит легонько пожал ее в ответ. Самое главное он узнал, а об остальном можно было позаботиться позже.Заботиться обо всем, правда, в итоге все равно пришлось Конгфобу. Ройнапату полностью запретили вставать в течение двух дней, так что, даже находясь в собственной палате, он мало что мог сделать самостоятельно. К счастью, дети большую часть времени проводили вместе с ними, и, несмотря на свою вынужденную ограниченность в движениях, Артит мог беспрепятственно прижимать к груди своих малышей.Чайлай вертелась в руках значительно чаще, и бывший наставник подозревал, что она вырастет столь же говорливой и активной, как ее второй отец, что для девочки в общем-то было неплохо, а вот Чаннаронг был существенно спокойнее. И все-таки он был мальчиком. Врачи, определив его пол на узи, предупреждали, что точно узнать, не катой ли он, можно будет лишь после родов, и довольно долго это беспокоило Артита. Конечно, он не стал бы любить сына меньше, если бы тот оказался таким же, как сам Ройнапат, но… бывший лидер инженерного факультета не хотел для него бесконечных взглядов со стороны от тех, кто так любил пообсуждать чужую личную жизнь. С увеличением срока беременности Артит все чаще замечал подобные на себе, и был благодарен за то, что хотя бы близкие ему люди?— друзья?— приняли его пол без преувеличенно демонстрируемого понимания или скрытой насмешки. Хотя их шуточки… заслуживали всех тех подзатыльников, которые парни от него получили. Особенно Брайт и Прэм.—?Пи, я знаю, что ты проснулся. Ты начал сопеть активнее. Почти как Чайлай,?— чуть поддразнивающий голос любимого, раздавшийся близко-близко, наконец, вытянул Артита из потока воспоминаний, одолевшего его при пробуждении, и Ройнапат приоткрыл глаза, находя младшего в кресле рядом со своей постелью. На руках у Конга лежали сразу оба их малыша, и это, конечно, было не очень удобно.—?Она просто любит привлекать твое внимание, а ты и рад,?— окончательно встряхиваясь ото сна, Артит сел и прислонился к спинке кровати, после чего протянул к младшему руки. —?Давай их сюда. Ты, наверняка, уже устал. Они поели?—?Да, все в порядке. И я не устал. Ты дремал не больше часа. К тому же, за это время успела приехать пи’Канда. Заявила, что не может насмотреться на своих племянников, и уговорила дать ей их на чуть-чуть понянчить. Она вышла за кофе буквально пару минут назад.Все-таки отдав ему дочь, Конг немного размял плечи и улыбнулся ему с тихой нежностью. Младший вообще представлял из себя концентрат любви и благодарности, но порой в его взгляде мелькала и вина. Во время проведения кесарева сечения Артиту удалили и матку, а потому восстановление бывшего наставника затягивалось, но Ройнапат прекрасно знал, что так и будет. У него был только один шанс на рождение детей, и его организм поставил на этот шанс все. Здесь не из-за чего было переживать или беспокоиться. Артит получил несоизмеримо больше, чем когда-либо смел мечтать, и плата за это не стоила упоминания.—?Тогда, надеюсь, она хоть ненадолго задержится. Я успел соскучиться по тебе,?— повернувшись спиной к стене, чтобы опереться на этот раз на нее, бывший наставник освободил место рядом с собой, и Конгфоб тут же его занял, улыбаясь еще светлее и баюкая их сына. Ройнапат тихонько фыркнул и прислонился своим плечом к плечу мужа, поудобнее устраивая на собственных руках дочку и немного прикрывая глаза. То чувство, которое испытывал Артит, находясь вместе со своей семьей, имело только одно название?— счастье. И это счастье лишь росло. С каждым днем.