Часть 7 (1/1)

***Вымотанные устроенным им марафоном заснули они с Артитом практически одновременно, но проснулся Конг первым?— около половины девятого, что ничуть не удивляло: для него ранние подъемы были в порядке вещей в отличие от его бывшего наставника. Младший до сих пор помнил, что Артит?— ужасный соня, но ни в студенческие годы, ни теперь это его нисколько не раздражало. Наоборот, он с удовольствием воспользовался предоставленной ему возможностью полюбоваться на расслабленного и такого уютного без своего извечно вызывающего взгляда старшего. Хотя, надо признать, даже сейчас Ройнапат выглядел немного усталым, и это не могло не расстраивать. Первые несколько минут, пока он сам еще не до конца вынырнул из мира снов. Потом… стало тяжелее.Конгфоб отдал бы многое, чтобы не вспоминать, что он далеко не единственный парень, которому довелось проснуться с Артитом после жаркой ночи, но реальность была беспощадна, а игнорировать ее?— попросту глупо. Ни один из мужчин не мог принимать в себя другого столь свободно, если у него не было подобного опыта раньше. Причем довольно обширного. И понимание этого отравой растекалось по венам.Если во время их ласк Конг еще смог отбросить эти размышления прочь, беря в расчет только то, что осторожничать со старшим не нужно и можно погружаться в чувственное удовольствие сразу, то сейчас это не удавалось. Артит ему врал. Глядя в глаза и без малейших сомнений. И тогда, когда уверял, что считает отношения между парнями противоестественными. И когда рассуждал о важности традиционной семьи. Да даже тогда, когда в его присутствии раз за разом подчеркивал свою якобы безграничную мускулинность. При том, что последнее вообще было смешным, ведь Конгфоб прекрасно видел, что с остальными старший ведет себя по-другому. Раньше он думал, что Артит так пытается придать своим словам больший вес, показывая признавшемуся ему парню, что рядом с таким ?самцом?, как он, априори не может быть другого мужчины, но теперь это казалось нелепым. Очевидно же, что гордый лидер инженерного факультета не раз оказывался ?снизу?. Не один гребаный раз.Чувствуя, что начинает всерьез заводиться, Суттилак заставил себя подняться с кровати и отправиться в ванную. Сердце дергало и тянуло назад, но Конгфоб понимал, что близок к тому, чтобы сорваться и устроить Артиту безобразную сцену, а ведь они по сути никем друг другу не являлись и не давали друг другу никаких обещаний. Слишком яркие эмоции в их случае были абсолютно неуместными, но ему… хотелось кричать. Кричать, срывая голос, и трясти своего бывшего наставника за плечи, только для того, чтобы потом опять вжимать его в кровать и сминать его идеальной формы губы своими. Повторять все то, что было между ними ночью и достигать новых вершин блаженства. Заставлять старшего забываться и вычеркивать из его памяти всех тех, кто был ?до?.Только вот гордость у Конга все еще оставалась, и ничего подобного он себе позволить не мог. Не станет он сходить с ума из-за того, что с легкостью доставалось другим. Он получил достаточно, чтобы на этом остановиться. И пусть снимать собственное возбуждение в душе все-таки пришлось, но Конг упрямо решил не связывать его с всплывающими перед глазами картинками оставшейся в прошлом ночи, списав все на естественную реакцию организма по утрам.Вообще со сборами Конгфоб разобрался, на удивление, быстро и даже уверенно разложил на принесенном из гостиной стуле вещи Артита, которые заметил в ванной, но будить старшего так и не стал. Еле подавляемая злость беспорядочно бурлила в крови и не могла способствовать нормальному общению. Да и о чем им было говорить? Они решили все еще вчера, а дополнительная неловкость от попыток сохранить ?лицо? после подобного пробуждения им обоим была не нужна. Хотя еще на какое-то время Суттилак все-таки задержался.В очередной раз невольно скользнув взглядом по кровати, на которой спал старший, он не мог не замереть ненадолго, впитывая в себя картину, что одурманивала сознание за считанные мгновения. Пока он разбирался с вещами Артита, тот успел перевернуться на спину, и при смене положения из-под одеяла выглянуло его обнаженное плечо и аккуратное колено, которые так и тянуло зацеловать. Его всего опять хотелось целовать и ласкать, и никакая злость этого не меняла. Лишь спустя несколько десятков или… чуть больше секунд, Конгфоб, сцепив зубы, приложил-таки необходимые усилия и укрыл старшего по-нормальному, а не стянул мешающую тряпку прочь. Пора было уходить, и сомнений в этом не оставалось.И пусть с поставленной себе задачей Суттилак, конечно, справился, но настроение при этом испортилось только больше. Все было не так, а как было бы правильно, он не знал. Это тяготило, но он надеялся, что в течение дня его состояние выправится, и он перестанет заморачиваться по пустякам. Хотя в поддержку надежде лучше всего было найти себе какое-нибудь дело, и, договорившись на ресепшене, что номер сдаст его спутник, Конг отправился в офис. Незаконченная накануне работа казалась идеальным средством для того, чтобы избежать ненужных эмоций и мыслей. Чего он не ожидал, так это того, что даже абсолютная тишина, царившая в безлюдном офисе, не подарит желанной концентрации.Просматривая по сотне раз один и тот же документ, Конгфоб видел перед собой вовсе не сухой текст финансовой сводки, а бледную кожу, на которой виднелись отметки от его поцелуев, зажмуренные глаза и прикушенную губу своего бывшего наставника, выгибающегося ему навстречу. Слышал тихие прерывистые стоны и молящее: ?Конг?. Артит не пытался доминировать или перехватывать инициативу, но так завораживающе чувственно отдавался и так искренне реагировал на любое прикосновение, что от него невозможно было оторвать глаз. Невозможно было не желать, чтобы Артит чувствовал еще больше, еще ярче, еще сильнее. И сцеловывая влагу с сомкнутых ресниц, Конгфоб понимал, что добился своего, но даже этого было мало. Мало, но… теперь не будет вообще ничего. Глухое недовольство копилось внутри, и постепенно злость на старшего стала смешиваться со злостью на самого себя и свою неспособность отстраниться от того, что должно было остаться в прошлом.Смс, подтверждающее перевод денег на его карту, пришло в середине дня, но сам Артит ни единого слова не написал, и это тоже добавило раздражения. Конг, конечно, никогда и ни с кем не встречался на одну ночь, но разве не правильно было бы дать знать о себе хоть что-то? Они же знакомы друг с другом не один год, а не увиделись впервые за пятнадцать минут до секса. Даже обычного: ?С номером разобрался. Все в порядке. Увидимся как-нибудь на работе??— было бы достаточно. Он ведь не просил признания того, что старшему с ним тоже было хорошо, пусть и нисколько в этом не сомневался. Любые добрые слова от Артита в его адрес все равно относились к разряду фантастики, и он их давно не ждал, но…Шумно захлопнув папку, которую держал в руках, Конгфоб резко встал из-за своего стола и начал быстро собирать все необходимые документы в одну стопку, чтобы забрать их с собой. Провалившаяся попытка поработать в офисе, не означала, что он забудет о своих обязанностях. Он просто сделает все дома. Рано или поздно мысли о Ройнапате перестанут лезть ему в голову, и тогда он со всем справится. Обязательно. О том, что в его квартире тоже есть свидетельства его нездоровой зависимости от старшего, Конг вспомнил слишком поздно. Примерно тогда, когда переступил порог своей гостиной и сразу уперся взглядом в фотографии, стоящие на настенных полках. Причем не абы какие, а именно те, где они были с Артитом вдвоем. С их выпускных.Мысленно простонав и тихо, но вполне реально выругавшись, Конгфоб отправился к манящим его снимкам, по пути оставив принесенные документы в кресле. Не раз приводимые самому себе доводы о том, что дурацкие фотки с его бывшим наставником укрепляют его волю к достижению целей, сейчас казались совершенно абсурдными. Да, в университете любое напоминание о старшем и вправду придавало сил. Ему нужно было доказать Артиту, что тот отказ его не заденет и что он может стать лучшим во всем не потому, что так сказал старший, а просто потому, что он действительно способен на это, но сейчас-то? Почему он забрал их из дома, когда переезжал в собственную квартиру?Ответ не находился, а фотографии стояли прямо перед глазами и не позволяли отвести от них взгляда. Конгфоб до сих пор помнил, как неловко себя чувствовал, когда просил фотографию с выпускного Артита у Прэма: тот понимающе ухмылялся в течение всего их разговора, но отказывать не стал, и Суттилак был искренне ему благодарен. Долгое время этот снимок оставался единственным, где они с Ройнапатом были вдвоем, и лишь спустя два года к нему присоединился второй?— уже с выпускного самого Конга. Артит тогда сам выступил инициатором их совместного фотографирования, и младший не раздумывая вцепился в эту возможность. Как и вчера.Задумчиво побарабанив пальцами по полке, Суттилак прищурился, вглядываясь в растерянное лицо своего бывшего наставника на первом снимке, и попробовал еще раз оценить свои мысли. Да, он был безумно зол на старшего за его бесстыдное вранье, но ведь опыт партнера нисколько не мешал взаимному удовольствию, скорее наоборот. И раз ни о каких чувствах речь все равно давно не шла, так стоило ли из-за подобного отказываться от возможности заполучить Артита еще ненадолго? Для этого ведь совсем необязательно было о чем-то умолять или упрашивать, достаточно будет привести разумные аргументы, которые он обязательно сумеет подобрать, как только немного успокоится. Старший уже неоднократно уступал ему, когда не мог найти ничего достойного в противовес его доводам, нужно только чуть-чуть постараться и не показывать, как сильно он этого хочет. А он хочет. Действительно хочет вновь утопать в той восхитительной искренности и потрясающей отзывчивости, что излучал Артит. Конг не мог даже сравнить их ни с чем, просто потому, что впервые чувствовал нечто подобное. И не имел права сдаваться без боя.Тем более после полученной ночью смски. Конгфоб не знал, что заставило старшего ее отправить, но, читая ночью короткое сообщение, уже не сомневался, что обязательно придумает что-нибудь, чтобы свести их вновь. Их разрыв будет плавным и только тогда, когда они оба устанут друг от друга, а не сейчас, когда у них было столько возможностей подарить друг другу что-то поистине стоящее. Незабываемое и волнующее. Что-то, что если не изменит, то хотя бы преобразит их жизни: пусть ненадолго, но обязательно ярко.