4 (1/1)

- Давайте посмотрим, - сказал Джефф, - что у нас есть.Остатки славной команды шерифов в составе Джеффа, Хики и Эбеда собрались в штабе, чтобы мозговым штурмом окончательно и бесповоротно сокрушить банду гангстеров. Из разбойников не выжил никто, но несколько трупов (Ширли, Леонард и Пелтон) тоже набились в кабинет декана, намереваясь проследить за тем, как слуги закона будут отгадывать пароль. Мёртвые глаза покойников глядели настолько хитро, что Джефф невольно заподозрил какую-то каверзу.Хики разложил квадратики с буквами на столе, и трое бравых бойцов склонились над ними.- Помните, мальчики, - сладко пропела Ширли, - у вас только одна попытка.- Молчи, зомби! - буркнул Джефф. - А то я наглядно продемонстрирую, что с такими, как ты, делают в ?Ходячих мертвецах?.Ширли мило улыбнулась и скрестила руки на груди.- Пять букв, - резюмировал Хики, - ?о?, ?в?, ?р?, ?т?, ?а?.Какая-то часть Джеффа в истерике билась головой о внутреннюю стену его души и орала: ?Что ты, дубина, тут делаешь? Почему ты позволил ей уйти?? Именно эта часть из-за занавески подглядывала, как Энни садится в машину к своему бойфренду, именно эта часть изо всех сил ненавидела Ширли с её неуместными нравоучениями, именно она отчаянно требовала, чтобы Уингер бросил всё и вся и мчался вслед за девушкой, невзирая на то, что он, собственно, и адреса-то не знал.К счастью или несчастью, у Джеффа была ещё и другая часть, не желающая совершать импульсивных поступков, равно как и менять что-либо в давно устоявшейся жизни. Эта часть намеревалась закончить глупую игру, отправиться домой и хорошенько выспаться.- Это же элементарно, - пробормотал Эбед и переставил буквы местами, - ?товар?.Хики почесал затылок и неуверенно пожал плечами.- А я думал, - сказал он и поменял два квадратика местами, - ?отвар?.- Или ?автор?, - вздохнул Джефф, - или ?тавро?, или — но в этом я глубоко сомневаюсь - ?рвота?.Уингер поднял глаза на мертвецов. Труп Ширли скалился, как скелет тиранозвавра в Музее Смитсониан.- Только одна попытка, - прошептала она истлевающими губами.- Анаграмма, - брезгливо произнёс Джефф, - это нечестно.- Какая жалость! Гангстеры — это именно те люди, которых глубоко волнуют вопросы совести, - хмыкнула Ширли.Джефф с упоением представил, как её тело глодают могильные черви.- Эбед, - произнёс он, - ты не находишь, что наши мертвецы начинают пованивать? Честные шерифы сожгли бы трупы, а не оставляли гнить. Это негигиенично, в конце концов.- Я предпочитаю, чтобы тело моё было предано земле, - тут же вставила Ширли.- Шерифов, безусловно, чрезвычайно интересуют пожелания мёртвых гангстеров, - ядовито ответил Уингер.С минуту они сверлили друг друга глазами. Причиной пикировки, разумеется, была не только победа в глупой игре, нет — Джефф продолжал злиться на Ширли за то, что женщина вмешалась в их с Энни ?разговор?. Да, возможно, ему и не стоило целовать Эдисон... Но это ещё не повод для Ширли вести себя, словно заботливая мамочка, на глазах которой коварный ловелас соблазняет любимую дочь. Энни — больше не ребёнок и может сама решать, с кем ей целоваться — с прилизанным, тошнотворно добропорядочным Генри или... Или ещё с кем.Уингер потряс головой, пытаясь выбросить из неё ненужные мысли. Он ведь уже решил, что история с Энни закончена! Всё это от усталости... Да-да, нужно закончить игру и отправиться домой. Выпить немного виски, упасть на кровать и... не думать. Не думать — порой это самое лучшее.- Как нам узнать, что вы не мухлюете? - сквозь зубы спросил он.- Пароль записан на визитной карточке, - оживился Пелтон. - И она лежит...- Постой-постой, - Джефф округлил глаза в притворном удивлении. - Дай подумать... Неужели у тебя в кармане?Пелтон радостно кивнул.На Уингера свинцовой плитой навалилась тоска. Он любил ?Гриндейл?, любил людей, которых здесь встретил, но порой Джеффу казалось, будто его заперли в клетке. Жизнь с головокружительной скоростью пролетала мимо, а он стоял в переполненном вагоне подземки, со всех сторон зажатый собственными страхами, и на плечах у него — как в старой сказке о Синдбаде-Мореходе — сидел злобный уродливый карлик, имя которому - ?Нежелание что-то менять?. Может быть, зря он звал Энни птицей с перебитыми крыльями, потому что она хоть когда-то летала, а он всю жизнь жил в высокой траве, как камышница. И - чем чёрт не шутит! - может, именно её, Энни, сломанные крылья были способны хоть на мгновение позволить им обоим подняться над лесом — над самыми высокими из вековых сосен — и взглянуть на мир с высоты бреющего птичьего полёта.На глаза Джеффу попалась золотая звезда, всё ещё приколотая к его рубашке. Стал бы шериф Уингер сомневаться на его месте? Глупый вопрос! Шериф Уингер не знал слова трусость, и, уж конечно, не позволил бы никому (даже самому себе) встать между ним и любимой женщиной. Он одним прыжком вскочил бы на коня и умчался вместе с Энни в закат. Всякий мальчишка в детстве мечтает стать героем — из тех героев, которые могут перевернуть целый мир и для которых всегда наступает счастливый конец (или славная смерть - но ведь это почти одно и то же, верно?). Мальчишки вырастают, а герои напротив — съеживаются и тускнеют, как старые ненужные игрушки — но, кто знает, может, это не правильно? Может, хоть изредка каждый из нас должен становиться тем героем, в которого когда-то отчаянно мечтал вырасти...- Одна попытка? - протянул Джефф. - Тогда: ?товар?.- С чего ты взял? - опешил Хики. - Ты должен был с нами посоветоваться! - возмутился Эбед.- Да ладно вам, парни, - отмахнулся Уингер. - Это же ?угадайка? - здесь не о чем советоваться, балом правит чистый фарт.- Ответ лежит в моём кармане, - промурлыкал декан.- Да будь там хоть контрольный пакет акций ?Дженерал Моторс?, я и тогда бы туда не полез, - весело сказал Джефф.- Ответ неверный, касатики, - заявила Ширли. - Мы загадали ?автор?.- Что же, - Джефф встал из-за стола. - Вынужден признать, что по истечении семи часов кровопролитных боёв и ожесточенного противостояния, ни одна из команд не показала себя достойной звания победителя. Вы не захватила наш штаб, мы — не отгадали ваш пароль... Ничья?- Ну... - задумалась Ширли. - Ладно. Так и быть.Командиры на мгновение позабыли о непримиримых противоречиях и торжественно пожали друг другу руки.- Это невозможно! - всполошился декан. — А как же приз?- А что? - насторожился Джефф. - Победителям полагался приз?- Разумеется, - кивнул Пелтон. - Капитан команды, одержавшей верх, должен был отправиться на романтический ужин со мной...Ширли и Джефф синхронно скривились, но Уингер, как опытный лицедей (у актёров и адвокатов немало общего), первым взял себя в руки.- Я полагаю, - сказал он, - что вручение приза кому-либо из нас будет неверно с этической точки зрения.Ширли активно закивала, соглашаясь.- Этот день, - серьёзно произнёс Джефф, - дал нам куда больше, чем способен дать любой приз. Он научил нас, что в битве, в которой друзья вынуждены сражаться друг против друга, нет и не может быть победителя!Пелтон чуть слышно пробормотал:- Не только красивый, но ещё и умный...Джефф предпочёл оставить это без внимания.- А теперь, друзья, не пора ли нам по домам? - спросил он. - На дворе уже одиннадцатый час, черт побери!- Не поминай рогатого, - машинально прикрикнула Ширли.Припозднившиеся бойцы поглядели на часы, схватились за головы и засуетились, собираясь. Джефф благодушно попрощался со всеми: пожал руку Хики, вытерпел объятия Пелтона, весело помахал Ширли....Едва за женщиной закрылась дверь, Уингер молниеносно повернулся к Эбеду и попросил:- Дай мне новый адрес Энни, пожалуйста.***Лето кончилось только вчера, но осень — коварная, изменчивая — уже начала мстить людям за то, что они недостаточно её любят. Утреннее неверное тепло к вечеру исчезло (наверняка сбежало в те далёкие и счастливые края, где вовек не слышали о зиме, и люди никогда не перестают улыбаться). Тихо и незаметно, чтобы не спугнуть зазевавшихся прохожих, поднялся холодный ветер, в воздух проворной змеёй вползла сырость, небо заволокли тёмные, набрякшие тучи — около десяти они нахмурились, взялись за облачные руки и разразились потоками ливня.Вообще-то, Энни любила дожди, пусть даже сентябрьские. Ну а какой книжный червь их не любит (а Энни была знатным червём — жирненьким таким, способным изгрызть не одну тысячу книг)? Что, в конце концов, может быть лучше, чем открыть окно нараспашку, закутаться в плед по самые глаза и, слушая, как дождь дробно стучит по крышам, мостовым, зонтам и капотам машин, отправиться в далёкое, полное приключений путешествие с любимыми героями?Однако конкретно этот дождь в конкретно этот день не приносил Энни никакого удовольствия. Девушка не слышала в музыке капель никакой романтики — только видела, как вода заставляет разбухать чёрную землю и оттуда ползут настоящие (не книжные) черви; как ещё вчера радостно цветущие гортензии никнут и вянут под безжалостными струями; как ветер ломает и выворачивает ветви осины — ни дать ни взять средневековый палач, терзающий жертву, чтобы добиться признания. Всякую осень природа умирает, но стоит ли её жалеть? Весной она воскреснет краше и моложе, чем была. Нет, пожалейте лучше людей, время для которых течёт только в одну сторону — вниз, с каждым годом приближая к могиле. Может быть, конечно, двадцать три года — это немного рано для того, чтобы предаваться мыслям о быстротечности бытия, но Энни чувствовала себя значительно старше — лет так на триста. А несчастнее — на все пятьсот.Ещё в машине она рассказала Генри о поцелуе с Уингером. Парень, конечно, не больно обрадовался — но и не разозлился. Он, скорее, был склонен отнестись к произошедшему как к шутке: мало ли что может случиться во время безумных гриндейловских игр? Но Энни не позволила Генри переступить через этот инцидент, как через неглубокую лужу — с мазохистским упоением она продолжила исповедоваться: рассказала о долгой безответной любви, о мечтах, повисших кровоточащими обрубками, о своём побеге в работу...Генри побледнел — костяшки пальцев, сжимающих руль, и вовсе стали цвета снега — но машину вёл по-прежнему уверенно и аккуратно (хороший коп даже в горе остаётся хорошим копом).- Я знал о нём, - сказал он, - всегда знал.- Откуда? - удивилась Энни. - Неужели Ширли?..Генри болезненно скривился:- Если бы... Нет, твои друзья верно хранят твои секреты. Тебя выдают глаза. И смех, и улыбка, и то, как ты хмуришься, и... Ты всё время держала меня на расстоянии, не подпуская слишком близко. Я говорю не о физической близости, а о чём-то другом, что должно разгореться между влюблёнными. И я старался, чтобы это разгорелось — бог мой, Энни, я собирал хворост по всему лесу и приносил к нашему костру, но, конечно, я понимал, что ты в это время подкладываешь щепки в чужое пламя. Я знал о нём, Энни, просто до сегодняшнего дня я не встречал его. Я, признаться, надеялся, что он мёртв — хотя и к мёртвому ревновал бы.Энни молчала, опустив голову. Она полагала, что глубоко зарыла свой секрет, и никому никогда о нём не узнать — но всё это время Генри читал её, словно открытую книгу. Она носилась со своим разбитым сердцем, как с писаной торбой, полагая, что Генри и не подозревает о её чувствах, а он всё понимал — и лишь чуткость не позволяла ему раньше заводить этот разговор.- Я увидел его, Энни, - глухо сказал Генри, - и, знаешь что? Он мне не понравился. Ни черта не понравился. Копы - неплохие физиономисты (на такой работе, хочешь не хочешь, а научишься разбираться в лицах), и если бы мне пришлось задержать такого, как Уингер, я бы, на раздумывая, отправил его в кутузку. От таких парней, Энн, одни проблемы. Он совершенно тебе не подходит. Я говорю это не потому, что люблю тебя... - Генри грустно улыбнулся. - Хотя и поэтому тоже.Тогда он ещё мог простить её. Энни всего-то и надо было, что пустить слезу да извиниться — и всё стало бы, как прежде. Она не смогла. Не смогла выдавливать слёзы из сухих, как летняя Сахара, глаз, не смогла просить прощения, обманывая и себя, и его, не смогла давать обещания, которые едва ли сдержит. Вместо этого Энни надела рабочие перчатки, взяла кувалду и со всей мочи вогнала последний гвоздь в крышку гроба их ненастоящего, но такого тёплого и уютного счастья. - Я долго любила Джеффа, - спокойно сказала она. - Я любила его, когда встретила тебя. И я... наверное, люблю его сейчас.Энни понимала, что ведёт себя, как последняя стерва, и почти хотела услышать, что Генри о ней — этой стерве - думает, но он только крепко-крепко сжал зубы и не позволил вырваться ни единому слову.- Я... переночую сегодня у Пита, - хрипло произнёс он чуть погодя, - а завтра мы поговорим.Энни кивнула и выскочила из машины под проливной дождь, а Генри даже не предложил ей зонт — и эта черствость всегда заботливого парня больно задела девушку. Но ведь она заслужила, верно?В квартире было темно, пусто и холодно, дождевая вода залила подоконники беспечно распахнутых окон. Лето кончилось — пусть природа вечно перерождается, но это лето кончилось навсегда. Энни налила себе чая и села на кухне, не включая свет. Села смаковать терпкий, горький напиток и пустыми глазами смотреть в серую завесу ливня — смотреть и гадать, что же, во имя всего святого, она натворила.У неё был человек, который искренне любил её, который заботился о ней, а она отбросила его, как жухлый лист... Энни стало страшно. Встретит ли она снова кого-то хоть отчасти такого же славного, как Генри? Может, Ширли была права, и ей следовало сделать вид, будто ничего не было, и мирно жить с ним дальше?Ширли была безусловно права — с прагматической точки зрения, но Ширли была подругой Энни, а вот друзья Генри наверняка дали бы ему совсем другой совет. Никто не заслуживает того, чтобы им пользовались в качестве страховочного троса, который нужен, когда скала по-настоящему большой любви ускользает из-под ног. Никто — и, уж конечно, не Генри.Только это и удерживало Энни от того, чтобы сорваться с места и кинуться звонить ему и умолять вернуться... Только это — и тот забавный в своём трагизме факт, что, несмотря на многолетний горький опыт, несмотря на отрезанные мечты, несмотря ни на что в целом мире, она все ещё продолжала думать о Джеффе. Что-то он будет делать теперь, после того поцелуя?Здравый (и ехидный) смысл подсказывал, что Уингер сделает то, что выходит у него лучше всего на свете — ничего. Джефф будет вести себя так, словно ничего и не произошло — словно не было того сверкающего мгновения, когда перед глазами разрывались звёзды, ноги слабели, а за спиной вроде как трепыхалось что-то в перьях... Кто знает, может, для него действительно ничего этого и не было.Энни бросила взгляд на телефон — усталый, но всё ещё полный надежды взгляд. А вдруг он позвонит и...? Но список входящих был предсказуемо пуст — да и глупо, если честно, было на что-то надеяться после стольких лет.Энни поняла, что у неё больше нет на это сил. Нет сил каждый день приходить в ?Гриндейл? и делать вид, будто они с Джеффом отличные друзья, нет сил носить маску всем довольной и счастливой девушки, нет... Просто. Нет. Сил.Она рассталась с Генри — ради него самого — и это достаточная плата за то, что её сердце — очень глупый, непонятливый, неспособный учиться на ошибках орган. Больше она платить не хочет, да и не может — в кошельке души не осталось даже мелочи. Раз уж у них с Джеффом не получалось — ничего не получалось — следовало порвать эту кровоточащую, болезненную связь.***К дому, где теперь обитала Энни вместе со своим идеальным бойфрендом, Джефф подъехал на такси. Безусловно, было бы эффектнее, сделай он это на своей машине, но после завершения игры Уингер залетел в бар и опрокинул пару стаканов — для храбрости, потому сесть за руль никак не мог. Не хватало, чтобы между ним и его судьбой встала дорожная полиция.- Подождать? - водитель — турок Мурат с любопытством поглядел на Джеффри. За двадцатиминутную поездку он успел пересказать Уингеру всю свою нехитрую биографию: юность в Манисе, нищета, охота до лучшей жизни, переезд в Штаты, борьба с иммиграционными властями... Обычно Джефф терпеть не мог, когда его грузили чужими проблемами, но на этот раз говорливый малый пришёлся кстати — нескончаемая трескотня отвлекала Уингера от его собственных проблем и навязчивого вопроса, что же он, во имя всего святого, собрался делать.На этот счёт у Джеффа не было ни одной мало-мальски внятной идеи.- Нет, - покачал он головой. - Я надолго. Наверное. Если повезёт.Взгляд Мурата стал до отвращения понимающим.- Как скажешь, брат, - улыбнулся он, - как скажешь.Такси, подняв кучу брызг, газануло и скрылось за углом. Джефф тоскливо проводил машину глазами, втянул голову в плечи и поспешил спрятаться под козырек подъезда. Панель домофона игриво подмигивала красным светодиодом. ?Квартира сорок пять?, - любезно сообщил ему Эбед. Джефф поднял руку, негнущимися пальцами с третьей попытки набрал заветные цифры, но так и не смог заставить себя нажать на кнопку с изображением звонка.Что сказать? Что сказать, если ответит Энни? И что сказать, если — того хуже — ответит этот Генри?На улице ощутимо похолодало, а тонкая рубашка, которую Джефф неблагоразумно надел утром, насквозь промокла. Пытаясь хоть немного согреться, Уингер обхватил себя руками и принялся расхаживать взад и вперёд по крыльцу подъезда. С козырька медленно падали крупные набухшие капли и разрывались о землю, как водяные бомбы, дыхание застывало в воздухе тонкими струйками пара. Из окна на первом этаже за мечущимся Джеффом со сдержанным любопытством наблюдал откормленный персидский кот.Самым естественным, низменным и определённым желанием Уингера было немедленно разъединить Энни и Генри. Например, перебросить визжащую и сопротивляющуюся девушку через плечо и утащить в собственное логово... То есть квартиру. А что? В своё время мужчины только так себе женщин и добывали — и ничего, никто не жаловался. Жили потом душа в душу: на мамонтов вместе охотились, пещеры разукрашивали... Или можно было бы красиво спустить Генри по лестнице — продемонстрировать, так сказать, мужскую стать. Джефф до того увлёкся воображаемой картиной (он ведёт скрученного, плачущего Генри вниз по лестнице, а Энни смотрит на происходящее с нескрываемым восхищением), что не сразу сообразил, что коп, скорее всего, будет сопротивляться.Точно будет — Уингер вспомнил нехилые такие мускулы, играющие под форменной футболкой. В росте Джефф ничуть не уступал сопернику, но вот физическая форма... Да что тут скрывать — он никогда не был любителем помахать кулаками. Ну и ничего страшного, всё когда-нибудь бывает в первый раз, верно? На его, Джеффа, стороне фактор внезапности и... И неплохо бы оружием каким-нибудь запастись. Уингер повертел головой в поисках, скажем, бейсбольной биты или, на худой конец, лопаты, но улица оказалась небогатой на спортивно-строительный инвентарь. Зато (воистину, одной рукой Бог отнимает, а другой — одаряет) под лавочкой скромно лежал симпатичный мокрый кирпич. Джефф воровато огляделся по сторонам и шмыгнул к лавке. Кирпич оказался весьма тяжелым, и, если быть до конца откровенным, Уингер вовсе не был уверен, что у него получится им замахнуться, но всё равно попытался спрятать его в карман — на всякий пожарный, как говорится. Кирпич упрямо не лез - в основном из-за резкого несоответствия между его размером и размером кармана, но и из-за вселенского закона подлости тоже. Дверь подъезда неожиданно отворилась - какая-то дама почтенного возраста с подсинёнными волосами решила, что проливной дождь — превосходная погода для вечернего моциона. Джефф обрадовался даме, как любимой бабушке. Женщина его восторг не разделила — видимо, не желала увнучать долговязых, насквозь мокрых субъектов с кирпичом в руках. Уингер максимально обаятельно улыбнулся, забросил кирпич обратно под лавку (оно и к лучшему - появление в чужих владениях с оружием и дальнейшее использование этого оружия чрезвычайно сурово преследовалось законом) и рыбкой нырнул в тёмное нутро подъезда. Какое счастье, что неловкого разговора по домофону можно избежать!Энни открыла после первого же звонка. Миниатюрная, облаченная в тонкий домашний халат, с распрямившимися волосами и острыми скулами — она всё равно была чертовски красива.- Джефф! Что ты?..- Снова привет! - рассеянно перебил Уингер и попытался заглянуть в квартиру через голову девушки. Маневр не вполне удался (если бы у Джеффа была длинная жирафья шея — получилось бы лучше). - А где Генри?Глаза Энни — и без того большие — стали похожи на чайные блюдца.- Уехал. А зачем он тебе?- Куда уехал? - поинтересовался Джефф, представляя себе невероятно опасное полицейское задание, из которого нет ни малейшего шанса выйти живым.- К Питу. Джефф... Это был очень долгий и очень насыщенный день, и, если тебе есть, что мне сказать - говори. А иначе — я хотела бы...- Он тебе не подходит! - выпалил Джефф.- Надо же, - хмыкнула Энни, - если хочешь знать, ты — единственный, кто так считает. Остальные в Генри души не чают, особенно — Ширли...- Много они понимают! - огрызнулся Джефф. - Говорю тебе, с ним что-то не так. Уж очень он слащавый. Наверняка на самом деле он не тот, кем кажется!- Что ты имеешь в виду? - нахмурилась девушка.Джефф наклонился и тихо произнёс:- Вероятно, Генри ведёт двойную жизнь. Может, на самом деле он — серийный убийца, а ваши отношения - всего лишь отличное прикрытие.Лицо Энни выражало глубочайшее отвращение:- Какая чушь!- Или... - на Уингера снизошло озарение. - Или он — гей! Точно, он гей, а в полиции, как известно, геев не любят, потому он и встречается с тобой для отвода глаз.- Я бывала с ним в постели, ты знаешь? - угрожающе произнесла Энни. - И, к сожалению, бывала в постели с геем. Так что в этом смысле могу развеять все твои сомнения: Генри предпочитает женщин. Очень активно предпочитает.Джефф не желал расставаться с такой превосходной теорией.- Тогда почему он оставил тебя вечером одну и отправился к какому-то Питу? Сказал, что они собираются пивка попить, так? Не верь этой грязной лжи!- Потому что... - Энни закатила глаза. - Черт побери, сама не знаю зачем я тебе это говорю! Генри уехал, потому что я рассказала ему о поцелуе.В лёгких у Джеффа неожиданно закончился воздух. Он попытался устранить неполадку и вдохнуть, но отчего-то это удалось ему только с третьей попытки.Дверь соседней квартиры со скрипом открылась, и из неё высунулось худое женское лицо, чрезвычайно похожее на крысиную мордочку.- Мисс Эдисон, - голос у соседки оказался под стать внешности — высокий и визгливый. - Уже половина двенадцатого ночи! Не могли бы вы обсуждать свою — без сомнения, очень насыщенную — личную жизнь на полтона тише.- Конечно, миссис Бингл, - пролепетала Энни и посторонилась: - Джефф, зайди в квартиру.- Кстати, - сварливо заметила старая грымза, - другой мне нравился больше.Уингер очаровательно улыбнулся миссис Бингл и, проскользнув в прихожую, захлопнул за собой дверь.- Здесь очень... мило, - с наигранной весёлостью заметил он.Энни устало прислонилась спиной к гардеробу из светлого дерева и пристально на него посмотрела .- Зачем ты пришел, Джефф?Уингер засунул руки в карманы и покачнулся на пятках.- Я...Всё, что ещё недавно казалось ему таким очевидным, теперь расплывалось, как мир в глазах близорукого, позабывшего дома очки. ?Я люблю тебя?? Джефф не был уверен.... Точнее, конечно он её любил, но произнесённые — эти слова — меняли слишком много. А перемен Джефф боялся.Уингер ожидал, что Энни будет вести себя, как обычно: улыбаться, смеяться, позволять подтрунивать над собой, и завязавшаяся беседа каким-то волшебным образом породит в его голове слова, способные поставить всё на свои места. Но время ?как обычно?, видимо, навсегда ушло в прошлое, и Энни просто молчала, ожидая ответа, и не спускала с Джеффа больших, грустных, понимающих глаз. К такой Энни он готов не был.- Я... Постой-ка! А это что такое? - Уингер взял с полочки, висевшей под зеркалом, несколько ярких проспектов. - ?Сити-колледж??Энни криво улыбнулась и дёрнула плечом:- Я подумываю перевестись туда.- Как? - ахнул Джефф.- Почему?- Ты знаешь, почему.- Не делай этого.- Программы обучения почти не отличаются, тем более что я хочу взять всего несколько предметов...- Не делай этого!Энни вздохнула.- Я понимаю, Джефф. Не думай, что я забыла, как славно было прежде. Это много для меня значит, правда.- Мы всегда были друзьями!Энни отвернулась и принялась поправлять вещи на полке.- Были прежде, - глухо ответила она. - Но не теперь.Джефф молча смотрел на её напряженно выпрямленную спину. Перемен он боялся, но потерять Энни — это куда страшнее. Уингеру не верилось, что она может вот так просто взять и уйти, но, похоже, именно это она и собиралась сделать. Счастье — точнее, то, что Джефф полагал счастьем - утекало, как вода сквозь пальцы.- Так давай не будем больше друзьями, - предложил он. - Давай станем... чем-то другим.- Я не уверена, что могу тебе верить, - Энни повернулась к нему, и Джеффа снова поразило, каким взрослым и грустным успело стать её лицо за это лето. - Я не уверена, что завтра утром ты не сделаешь вид, будто ничего не произошло, и не начнёшь заливать мне какую-нибудь чушь про нашу вечную дружбу, - с презрением выплюнула девушка.- Не уверена, - кивнул Джефф, чувствуя, что против воли начинает закипать. - Конечно ты не уверена — ты ведь хорошо меня знаешь. Может быть, даже лучше всех. Но вот что я тебе скажу: если бы ты не надеялась, что я сегодня приду к тебе — если бы хоть чуть-чуть не верила в это — ты ни за что бы не позволила своему Генри уйти.- Я поступила с Генри так, как диктовала моя совесть.- Совесть? - ехидно переспросил Джефф. - Или сердце? Может, ты просто спешила освободить для меня место? Так вот он я — готов его занять.- Готов? - с вызовом спросила Энни.Вместо ответа Уингер снова поцеловал её. В этом поцелуе не было и налёта романтики - Энни и Джефф впивались губами друг в друга, как заправские суккубы — но каким-то образом он всё равно был прекрасен. И Уингер понял, что, наверное, он всё же готов — готов хотя бы попробовать. Энни прервала поцелуй прежде, чем он перерос во что-то неконтролируемое, и прошептала:- Не сегодня.Джефф неохотно отступил.- Я согласна дать нам шанс, - сказала Энни плотнее запахивая халатик. Джефф с сожалением проводил взглядом манящую полоску загорелой кожи, исчезнувшую под шелковой тканью. - Один шанс. Завтра в пять вечера, если всё ещё будешь чувствовать себя так же, как сейчас, приходи в ?Сеньор Кевин?.- Это свидание?- По-видимому.- Я буду там!- Посмотрим. А теперь... Прости, но это действительно был очень долгий день.Джефф понял намёк (пусть и с четвёртого раза) и послушно вымелся за дверь, подмигнул глазку в соседской двери, услышал, как внутри кто-то неодобрительно хмыкнул, и помчался вниз по лестнице.***Из всех дней недели Кевин предпочитал четверг. По пятницам и выходным в кафе было слишком многолюдно, что - вне всяких сомнений - благоприятно сказывалось на выручке, но чрезвычайно утомляло владельцев и персонал. С понедельника по среду посетителей, напротив, не хватало - лишь изредка неорганизованно заглядывали залетные птицы - официанты и повара страшно скучали. Четверг же представлял собой предпочтительный компромисс: клиентов и денег достаточно, но никому не приходится до того выбиваться из сил, что вечером нижние конечности превращаются в одну пульсирующую от боли мышцу, а в голове звенит навязчивая мысль: "Где бы тихонько откинуть копыта?"Четверг давал Кевину возможность заниматься любимым делом - наблюдением за колоритными представителями рода человеческого. Ну, может, и не обязательно колоритными - просто за теми, кто осчастливливал его заведение своим присутствием.Удивительно, до чего люди меняются, когда едят.У некоторых при виде меню в глазах загорается кровожадный огонек (ни дать ни взять - первобытные люди, встретившие в лесу жирного оленя), и на еду они набрасываются так, словно прибыли прямиком из бедного, голодающего края. Другие - наоборот, принимают пищу чопорно и аккуратно, словно происходят из знатнейших семей старого света. Кто-то любит, обедая, болтать по телефону, кто-то беседует с невидимым собеседником, кто-то выглядит чрезвычайно виноватым, поглощая десерт (очевидно, сидит на диете), кто-то заказывает только овощи, кто-то отдает предпочтение мясу, кто-то мил и оставляет большие чаевые, а кто-то - склочен и сварлив да норовит поучить официантов и поваров их работе.За десяток лет Кевину приходилось становиться свидетелем и романтических свиданий, и отвратительных скандалов, и суховатых деловых встреч, и трогательных, а порой - неловких семейных ужинов. Хотите верьте, хотите - нет, но он никогда не забывал клиентов, которые хоть немного - хоть чем-нибудь - выделялись из толпы. Время значения не имело: человек мог появиться в ресторане через год или два, а Кевин встречал его улыбкой и обращением по имени (если клиент запомнился с хорошей стороны) или немедленным звонком стражам правопорядка (если - с плохой).Студенты "Гриндейла" представляли собой единственное исключение, потому что чудесным образом умудрялись попадать сразу под обе категории. На памяти Кевина учащиеся славного (но, по мнению некоторых, непризнанного) заведения скакали из одной крайности в другую: могли, например, сделать огромный заказ, поставить выпивку всем присутствующим и оставить щедрые чаевые, а через неделю сбежать, не заплатив, да еще и прихватить со стола солонку. По этой причине Кевин испытывал к ним неоднозначные чувства: что-то между брезгливым любопытством и робким восхищением.Но если бы кто-нибудь спросил у Кевина, кто из безумцев, романтиков и прочих искателей приключений, населяющих "Гриндейл", ему абсолютно точно симпатичен, он, ни минуты не сомневаясь, назвал бы имя: "Энни Эдисон". Мисс Эдисон была доброй, щедрой и красивой, как принцесса из старой сказки - многие гриндейловцы походили на литературных персонажей, но принцесса среди них была только одна...В этот дождливый, пасмурный четверг мисс Энни пришла в ресторан Кевина - пришла одна, без привлекательного молодого человека, с которым в последнее время появлялась, и без шумной компании друзей. Она сидела, склонившись над единственной чашкой кофе, а взгляд её - беспокойный и печальный - метался между часами и входом в кафе. Каждый раз, когда дверь открывалась, мисс Энни вздрагивала всем телом, но, завидев очередного посетителя, разочарованно отворачивалась, а тот, кого она ждала, видимо, никак не появлялся.В пять часов девушка залпом допила свой кофе, взяла сумочку, лежащую на столе, решительно встала и направилась к выходу. Не дойдя трёх шагов, она резко остановилась, тяжело вздохнула и вернулась на место. Кевин только головой покачал - прежде за мисс Энни таких странностей не водилось.В пять минут шестого девушка раздраженно достала из сумочки телефон и принялась строчить что-то с таким ожесточением, что, казалось, ещё немного, и на сенсорном экране появятся клавиши - вдавленные внутрь.В десять минут шестого Кевин подошел к мисс Эдисон и озабоченно поинтересовался, всё ли у неё в порядке.- Всё прекрасно, Кевин, всё прекрасно. Две кражи, один угон, одним словом - день, как день, - рассеянно ответила мисс Энни. Кевин не был вполне уверен, что она вообще его замечает. Учёные утверждают, что взгляд человека может быть направлен только по прямой линии, но он был готов спорить на последний цент, что взгляд мисс Эдисон огибал его тело по касательной и устремлялся к многострадальной входной двери.- Ждёте кого-нибудь?Мисс Энни рассмеялась, и в смехе её - обаятельном смехе, с хрипотцой - явственно звучала нотка отчаяния.- Ждут поезда или парохода, - мягкий голос сочился желчью, - ждут возлюбленного с войны. А я, похоже, просто теряю время.Кевин не знал, в чем её беда и как помочь, поэтому всё, что он мог сделать - просто предложить ещё одну чашку кофе. С мороженым. За счёт заведения. Он уже, было, и собирался это сделать, но кто-то окликнул его со спины. Обернувшись, Кевин узнал ещё одного гриндейловца (любимого им куда меньше) - Джеффри Уингера.- Привет, старик, - весело сказал Уингер. - Как поживаешь? Слушай, Энни, мне безумно жаль, что я опоздал...Кевин, онемевший от удивления (неужели мисс Эдисон ждала его?), медленно повернулся и едва удержался от того, чтобы отпрыгнуть прочь, как ошпаренный. Взгляд мисс Энни обжигал - Кевину ещё не приходилось видеть, чтобы в глазах человека плясала такая дикая смесь из радости и гнева.Кевин посмотрел на Уингера. Тот волшебным образом преобразился: исчез развязный нахал, отпускающий сомнительные шуточки, а вместо него появился... Ну, не принц, конечно, но вполне себе приличный герцог. А принцессы, как известно, за неимением лучшего, предпочитают проводить время в компании представителей высшей аристократии.Кевин понял, что ему самое время исчезнуть, ибо люди, которые обмениваются такими взглядами, имеют обыкновение приносить заведению немалую прибыль, заказывая бутылки шампанского и хороший шоколад. Но - чуть позже, а сначала им надо дать немного времени просто побыть вместе.Кевин тихонько отошел в сторону, а за его спиной Джеффри Уингер сделал шаг и сел за стол напротив Энни Эдисон.Конец