Часть 6 (1/2)
От внезапного пробуждения я дернулась и чуть не упала со стула.
Вспомнить, где нахожусь, получилось не сразу. Но что спать здесь не лучшая идея - дошло мгновенно.Ряды прилежно склоненных темных затылков. У доски изваянием застыл учитель, вперившийся в учебник с видом ждущего откровения пророка.
Английский... английский был хуже всего. В Токио его преподавала француженка - которую в рекламе преспокойно называли "носителем языка". До тихогоНамимори эмигранты, видимо, не добирались, так что ученикам приходилось познавать заморскую культуру с местным привкусом.
Этот преподаватель не был свихнут на всем иностранном как Юкико, зато своим акцентом превращал даже самое банальное ?ду ю спик инглиш? в мантру. От одного его вида у меня инстинктивно начинали слипаться глаза. А тут еще и жесткий недосып... Увы, прогуливать воспрещала статья тринадцатая кодекса Намимори. Теперь я знала это твердо.Слава богу, никто ничего не заметил, кроме… Ага, вот оно что.
Радостный Гокудера вполоборота ухмылялся мне с первой парты. Я проследила направление его многозначительного взгляда и поморщилась. Значит, из приятного сна меня вырвала приземлившаяся возле локтя записка.?Бурная ночь??Мне захотелось одновременно рассмеяться, заплакать и придушить Гоку. В борьбе лебедя, рака и щуки, совсем как в литературном первоисточнике, победила дружба, и меня хватило только на уксусно-кислую мину.Неделю назадОткрыв дверь, я помедлила и оглянулась. Никого, но паранойе все равно казалось, что за мной и ней наблюдают. Юркнув внутрь, я прислонилась к двери спиной и торопливо разулась. Свет выключателя в темноте казался спасительной путеводной звездой, но я проигнорировала его. Вытянув руки вперед, на ощупь нашла стену. Так, теперь рядом должна быть лестница.
Проклятый кодекс под мышкой жег как живой.В комнате я первым делом засунула его под подушку и облегченно выдохнула. Частичка Хибари Кёи исчезла с глаз и теперь можно было делать вид, что ничего и не было.Я спустилась обратно в прихожую. Глаза все еще не привыкли к темноте, и было неуютно. Никогда не верила в чудовищ, подстерегающих в туалете, но сейчас не хотелось поворачиваться к ним спиной. Просто на всякий случай.Даже забавно - на темной пустой улице рядом с асоциальным и опасным типом я чувствовала себя безопасней, чем за надежно запертой дверью. Где моя логика?Резкий верхний свет на кухне показался удивительно родным и приятным. Я рухнула за стол и устало потерла глаза. Собраться бы и поужинать... Увы, лень побеждала без борьбы. Хватит мне и чая.Включенный чайник тихо заворковал. Разноцветные светодиодные переливы его боков напоминали бензиновое пятно в грязной луже. Радужные брызги дробились в гранях стоящего на столе стакана, превращая его в невероятный прибор прямо из фантастического фильма. Самый настоящий советский стакан с подстаканником Юкико умудрилась достать по знакомству. (Когда я сказала ей, что доставать вещи по знакомству – это тоже ?по-русски?, она обрадовалась этому чуть ли не больше, чем самому приобретению.)
Я взяла стакан, повертела в пальцах. Надпись ?14 коп.? на донышке… Мне так захотелось домой, что аж в глазах защипало.Жалость к себе расслабляла, убаюкивала... Я постучала по голове стаканом и вслух сказала:- Все будет хорошо. Очень похоже на признание, что сейчас все плохо. Ага.Зажигая по пути свет, я вернулась в комнату. Поставила чай на пол и приподняла подушку. Кодекс был на месте. Очень жаль.Я плюхнулась на кровать и положила его перед собой. Небольшого формата книжка, в мягкой черной обложке с матово-белыми иероглифами названия.
Поддавшись внезапному порыву, я вытянула шею и ткнулась в кодекс носом. Бледный след полыни затрепетал в ноздрях, болотными огоньками станцевал на нервных окончаниях. Всего лишь воображение, не больше.На первой странице имени автора не было. Лишь надпись "Дисциплинарный комитет", но догадаться о личности скромного сумрачного гения было несложно. Я вздохнула и на миг позволила себе размечтаться, что уже дочитала кодекс. Учитывая, что японские книги листаются справа налево - тест на воображение был пройден на "пять".?Кодекс Намимори представляет собой ? положений, определяющих требования, ? к ? ученика, его облику и поведению?.Отлично! Просто расчудесно!Первое предложение – и уже такое количество абсолютно незнакомых иероглифов. Я представила себе, что их все придется рисовать в программе-словаре вручную и содрогнулась. Ну да, это совсем не поиск по ключам и количеству черт, на котором сложило головы немало японистов прошлого… но не после такого же дня!Я попыталась продраться через следующее предложение лихим наскоком, но сломалась, плюнула и снова засунула кодекс под подушку. Перевернулась на спину.Тени от изящно загнутых пластмассовых лепестков люстры ложились на потолок причудливыми изгибами, разбегались к стенам комнаты. Я отвернула голову в сторону и попыталась не думать о том, что даже здесь я могу увидеть параллель с…Хибари. Хибари. Хибари-Хибари-Хибари.Сегодня его было слишком много для моей нежной психики. Уже несло по инерции: я никак не могла перестать думать о нем.
Что он делает сейчас? Грозным призраком бороздит улицы Намимори? Вернулся домой, чмокнул маму в щечку и ужинает брокколи? Я мысленно взвесила правдоподобность последней сцены и с сомнением покрутила головой. Потом поерзала затылком по подушке уже намеренно, пытаясь отвлечься. Все равно волосы запутанней мыслей не станут.Проходил день за днем, и каждый раз находился предлог отложить изучение кодекса на завтра. Близился конец семестра, и у меня - как переведшейся в его середине - хвостов, реальных и потенциальных, было непочатый край. Готовилась ли я к очередному тесту, гуляла по городу или помогала Юкико устроить самое настоящее 8 марта, которое в Японии за праздник не считали, – результат всегда оказывался одним и тем же. Зато все мои ночи были честно посвящены познанию дисциплины. Кодекс под подушкой навевал странные сны: присутствие Хибари было практически осязаемым, хотя я никак не могла увидеть его. Приходилось вести себя паинькой даже в России или среди венерианских джунглей. Это раздражало, будоражило, заводило. Я просыпалась на смятых простынях, с тяжелой головой. В беззаботно чирикающих за окном птичек хотелось запустить подушкой. А еще лучше - будильником.
А потом однажды утром Хибари Кёя зацепил меня в толпе внимательным серым взглядом и многозначительно сощурился. Я сделала невинные глаза, лихорадочно вспоминая, какой сегодня день. И только тут мне впервые пришло в голову, что неделя – не обязательно честные семь дней срока. Возможно, тогда он имел в виду следующий вторник. То есть прямо сегодня.В горле пересохло, ладони вспотели. Я выжала улыбку и быстро ретировалась в класс, туда, подальше, за свою последнюю парту.Остаток уроков я провела, затаившись как мышка, отгородившись от мира баррикадой из учебников, тетрадей, атласа, пенала и бог весть еще чего, что нашлось в сумке. В плане учебы этот день пропал с треском, но на это я забила с великолепным философским пофигизмом.
А вот на тему внезапно прорезавшейся на шестнадцатом году жизни трусости – очень хотелось поговорить с кем-нибудь. Лучше типа психиатра.
Может, Хибари Кёя социопат, но не маньяк и не идиот. Ну что он может мне сделать за невыученный кодекс? Смешно же. Я перебрала в уме все варианты: от фантастичных до так и напрашивавшихся неприличных... и тихо заржала.Не помогло.
Почему-то очень хотелось доказать Хибари Кёе, что я хотя бы читать умею.Может, в окружении трудолюбивых как боты японцев у меня проснулся комплекс отличницы? Лучше бы на школьные предметы реагировал! И так придется на каникулах ходить на дополнительные занятия и пересдачи.Долгими самоуговорами я наконец привела себя в более-менее спокойное состояние и приготовилась с должным цинизмом встретить любое наказание. Тем не менее, на аэробике, где отсидеться на задней парте было невозможно по причине ее отсутствия, все единогласно решили, что я заболела. Зона отчуждения, мигом образовавшаяся вокруг, красоте танца не способствовала. Мори-сенсей во всеуслышание назвала меня ?бедной девочкой? и отправила отдыхать. В любое другое время я возмутилась бы.От раздевалки до дома я добежала за пять минут, поставив небольшой личный рекорд.
Прибежавшая Юкико, увидев, что я сижу на полу и нервно смеюсь, встревожилась и даже попыталась запихать мне в ухо термометр.Я с сожалением отвергла дурную идею притвориться умирающей и слечь в постель на подольше. Объяснила, что у меня завтра очень сложный экзамен. Юкико понимающе покивала и заменила термометр белой повязкой на голову с надписью из разряда "я буду стараться изо всех жизненных сил".
Набор для юных камикадзе также включал несколько банок энергетик дринков с витаминами. Витамины на вкус были так себе, но обещали бодрить и наполнять сиянием кожу и волосы.
Перспектива сомнительная.Сегодня утром я брела в школу, спотыкаясь через шаг и зевая. Кодексу пришлось отдать весь остаток дня и большую часть ночи. Дословный перевод, попытки понять, заучивание наизусть…