Андреас Адлер, 1771 (1/1)

Конец сентября, 1771* г.До всего, но уже после самого страшного.Высокий, крупный мужчина в синем кавалерийском мундире сидел за грубо сколоченным столом. Его губы плотно сжаты, потусторонние синие глаза, как всегда, смотрели в пространство, ведомое ему одному.—?Что думаешь делать? —?его рыжеволосый соратник набивал трубку табаком.—?Думаю напасть,?— ответил Гессенский Всадник и медленно положил ноги на стол.—?Ты уверен, что другого выхода нет?—?Его не было с тех пор, как мы оказались здесь,?— тот усмехнулся. Рыжий поправил треуголку и взял трубку уголками губ. —?И даже раньше. Когда я оказался здесь.—?Ты так и не рассказал мне, почему пришел в наем,?— напомнил рыжий.—?Я считаю, что рано,?— Всадник встал из-за стола и заложил руки за спину. Он был единственным, кто не носил перчаток?— как он сам говорил, белое всегда пачкается первым.—?Не доверяешь мне?Вопрос остался без ответа. Всадник мерял шагами шатер.—?У тебя есть тактика? Как мы возьмем город?Молчание.—?Мы с тобой служим… сколько? Два года? А ты до сих пор ничего мне о себе не рассказал. Я ведь помог тебе.—?Я помню,?— Всадник задрал рукав и продемонстрировал едва начавшие заживать шрамы. —?Я слишком хорошо все помню, Анди. В этом-то и проблема.Он внимательно посмотрел в единственный глаз соратника. Неестественные, маленькие зрачки, казалось, еще сильнее сузились. Но это было невозможно, Анди знал. Успел понять за все то время, что наблюдал за этим человеком. У него был приятный, низкий голос, и Анди это нравилось. Длинные волосы с особенной, сахарно-белой от седины прядью возле уха Анди тоже нравились.Длинные волосы… растрепанные, нечесанные, но гармонично сбегавшие со лба на плечо.—?Тогда ты должен помнить, что я не причиню тебе вреда,?— решился Анди. Всадник улыбнулся одними уголками губ и замер на месте. В полумраке от свода, который образовывала крыша шатра, его глаза показались бы зловещими кому угодно, но только не Анди. Он видел лишь загадку.Поняв, что попал в точку, рыжий продолжил аккуратно наступать:—?И то, как я укрыл тебя, ты тоже должен помнить.—?Да, я помню. Вот только зачем это тебе, а? —?он поднял бровь.—?Хочется,?— рыжий загадочно улыбнулся, но тут же погрустнел:?— Они несправедливы к тебе. Тот план, за который ты получил сотника, сработал. И ты не заслуживал наказания, хоть и ослушался командира.—?Рад, что ты так думаешь,?— хрипло рассмеялся Всадник и покрутил кистью. Анди заметил, что на кончиках пальцев левой руки у него мозоли, как у музыканта, играющего на струнных. Он хотел спросить про это, но понимал, что еще рано. —?Ладно, пойдем, пора будить остальных.—?Стой!—?М-м-м?—?У тебя волосы спутались. Можно я их уберу в хвост?—?Попробуй,?— сказал Всадник и сделал шаг назад. Анди вынул из внутреннего кармана мундира тонкий, узкий гребешок, смазанный воском, и мотнул головой в сторону стула. Всадник медленно и вальяжно прошествовал к нему, словно король к трону, осторожно сел и вытянул ноги. У самого сотника при этом?— каменное выражение лица с пустым взглядом.В бою он выглядел иначе.Яростный, кричащий и рычащий. Несущий смерть. Пугающий. Смертоносный.Но Анди нравилось. И он даже не знал, что ему нравится больше?— то, каким Всадник становится, когда удается подобраться к тому свету его души, что он так старательно прячет, или то, во что он превращается в битве.?Именно за это ведь мы и любим хищников,?— объяснял себе Анди. —?За их опасность, силу, скорость. За их врожденное и совершенное умение убивать?.Он взял кончики черных с проседью волос и стал осторожно разбирать их, чтобы не сделать приятелю больно. Распутав, он перешел выше, а потом уже стал медленно чесать от самых корней.—?Ты делаешь это приятнее, чем цирюльник,?— отметил Всадник. В его голосе послышались мурлыкающие нотки. Анди осторожно посмотрел на его лицо?— он блаженно закрыл глаза. Ага, значит, доверяет.Анди осторожно коснулся костяшками пальцев щеки Всадника. Кожа у него была еле теплая.—?У тебя вообще не растут волосы? —?спросил он вдруг.—?На теле тоже,?— Всадник усмехнулся, не открывая глаз. Рыжий провел рукой по его щеке снова, проверяя. —?И я никогда не брился.—?Почему? —?Анди на миг прервался от изучающе-ласковых поглаживаний.—?Не знаю, не растут.Всадник поймал его руку и вернул к своей щеке.—?Это приятно,?— прокомментировал он. —?Продолжай.—?Тебя уже не расчесывать?—?Нет, почему? Чеши.Рыжий продолжил прерванное занятие.—?Почему ты никогда не убираешь волосы? —?спросил он.—?Не хочу.Пауза.—?И все-таки ты не презираешь меня за то, что я убил Вальца,?— Всадник вдруг неожиданно начал не особо приятную тему.?— Этого бы многие хотели,?— рыжий внутренне сжался. Почему ему доставляет удовольствие смаковать происшествие?—?Хотели многие, но сделал я.—?Имел полное право. Он тебя изуродовал.—?Да, изуродовал,?— Всадник поднял ногу, намекая на тот раз, когда демонстрировал ее соратнику. Анди вспомнил, как эта нога (и вторая тоже) выглядела после ?воспитательных работ? Штефана Вальца и вздрогнул. Коровьи копыта, порубленные на похлебку, выглядели лучше.—?Хотя ты мог бы решить, что я это сделал, чтобы получить сотню и звание хауптвахтмейстера. Вроде как место освободилось,?— усмехнулся Всадник. —?Возможно, многие бы хотели ему отомстить больше из-за этого.—?За убийство своих из мести звания не дают. Ты получил чин, потому что заслужил его,?— ровно сказал Анди, и руки его застыли.—?Возможно. Но меня не покидает ощущение, что у меня теперь сотня и звание за то, что я оставил ублюдка умирать, а не потащил в лагерь. Заодно я отомстил и за тебя, Анди. Из-за его шавок у тебя теперь один глаз.Рыжий недовольно потер ожог правой стороны лица.—?Да.Пауза.—?Чеши,?— велел Всадник и похлопал себя рукой по гриве. Анди сначала помедлил?— вся пелена, которая обычно окутывала его, когда соратник был рядом, куда-то испарилась. Поэтому он в неуверенности мялся.—?Я отомстил и за других, кого он искалечил. И за тех, кого еще мог бы изуродовать,?— тихо сказал Всадник. —?И за тебя. И за настоящего меня. И за прошлого меня.Анди молча погладил его по щеке.—?Всего-то надо было в нужный момент стоять и смотреть. Но я все равно ведь убийца после этого, да, Андреас?—?Он получил по заслугам.Рыжий не ответил. Держа расческу в одной руке, он продолжал гладить и гладить костлявую щеку Всадника, пока случайно не съехал чуть ниже и не коснулся его губ. Горячее дыхание обожгло его прохладные пальцы. Анди вздрогнул и почувствовал, как его тело наливается теплом.Всадник вдруг легонько коснулся губами его пальцев, словно чмокал даму, согласно этикету, только чуть более медленно и бережно.—?Я не виню тебя в том, что ты сделал,?— тихо сказал рыжий, чувствуя себя так, будто его коснулся мокрым носом огромный лев. Вроде и ручной, но все равно дикий.—?Так же как и я тебя в том, что ты вызвался меня наказывать,?— он улыбнулся.—?Перестань, хватит про это,?— Анди улыбнулся.—?Хорошо, не буду. Придешь ко мне в шатер после боя?—?Я всегда прихожу к тебе перед сном, ты же знаешь.—?Нет, ты не понял,?— Всадник опять замурлыкал. —?Я хочу знать, что ты придешь.До рыжего дошло:—?Постараюсь не умереть.—?Уж постарайтесь, штабс-ефрейтор Адлер.Анди ухмыльнулся и принялся бережно собирать волосы Всадника в густой хвост. Потом достал из кармана запасную ленту и быстро связал гриву.—?Что, теперь сын кузнеца и повитухи будет ходить, как аристократишка?—?Нет, как человек, который не хочет, чтобы его волосы сгорели или чтобы враги в них вцепились,?— парировал Адлер.—?Засранец,?— с видимым удовольствием на лице сказал Всадник. Он не торопился вставать с кресла несмотря на то, что процедура была уже закончена. Наоборот, закинул ногу на ногу и снова откинулся назад.—?Иди! —?рыжий в шутку качнул стул.—?Прогоняешь меня, а? —?тот засмеялся, но со стула встал и посерьезнел:—?Ладно. Я пошел будить наших, а то проспим атаку.—?Скажи, что у тебя есть готовый план! —?взмолился Анди.—?Я страшен не планом, а своей импровизацией,?— засмеялся Всадник и надел пояс с оружием.—?Ну я серьезно!—?Не буду портить интригу.—?Вредный ты!—?Я знаю.Всадник взял треуголку с гамака и нацепил ее. Наверное, в первый и последний раз во время этой войны?— и то, просто потому, что Анди причесал его и завязал ему хвост. Он быстро выскользнул из шатра, а штабс-ефрейтор остался на месте?— только выглянул на улицу и тоскливо смотрел, как высокий, сильный мужчина с армейской выправкой быстро двигается вдоль ряда палаток, заглядывая в них и что-то рявкая.31-й шатер, 32-й…Он только ушел, а Анди уже хотел, чтобы он вернулся. Вернулся и не уходил от него больше никогда.?Все, хватит. Ты солдат, ты мушкетер. Не скули по нему?,?— оборвал себя Адлер, надел шляпу и пошел к своему шатру. Ему еще надо было приготовиться к бою. У входа в свою палатку он остановился и опять поглядел на мощную спину Всадника:—?Р-р-рота, подъем! —?орал он.Пять утра. Да, пора.Анди сел возле гамака на табурет в своем шатре, быстро откинул коробку с порохом и стал привычными движениями заряжать пистолеты.?Что он задумал? Наверняка же не согласовал с фельдфебелем… "?— подумал Адлер. —??Вот жук! Получит же!?Он вышел на улицу и поежился от холода. Его единственный глаз уловил белизну инея на траве.?Только не лежачая засада?,?— мысленно взмолился он. Ему не хотелось потом простыть и снова испытывать боль при попытках мочиться.—?Сотня, готовьсь! —?рявкнул Всадник. В спешке одетые солдаты выныривали из шатров. —?Стройся!Гессенские наемники быстро выстроились в шеренгу у шатров. Всадник, снова ставший суровым и сердитым, вскочил в седло и указал кончиком меча направление. —?Шагом марш!Анди ничего не оставалось, как поспешно влиться в шеренгу. Он покосился на шатры других сотен, которые располагались в другой стороне.?Ему влетит от тысячника за то, что оставил ему девятьсот солдат?,?— в страхе подумал Анди, маршируя с остальными гессенцами. Больше всего он хотел сейчас не идти в атаку под хмурым небом, а остаться в шатре с человеком, которого боялись и враги, и союзники.Но только не он, рыжий штабс-ефрейтор.Он хотел, чтобы его руки держали не ледяной ствол мушкета, а мягкие волосы одного кавалериста. Он хотел не выдыхать пар холодным утром в начале октября, а согревать дыханием тонкую кожу на костлявых, словно выточенных из мрамора, скулах. Хотел, чтобы пальцы сводило не от спускового крючка, а от касания теплых губ.На миг Анди закрыл глаза.Да, ради того, чтобы иметь одну лишь надежду повторить это, он сделает все, чтобы не пасть в бою.