Те самые грехи (1/1)
Всю жизнь мы пели псалмы и молились, пытаясь жить праведно. Теперь же мы грешим, вот прямо сейчас, лежа раздетыми и лаская друг друга.Сбросить оковы запретов?— что может быть лучше? Но все же…Мы испытываем некоторый стыд, когда наши руки касаются тел в неположенных местах. Чего здесь стыдиться, если мужчины веками делали это с женщинами? Разница лишь в том, что мы обе женщины. Все равно это не совсем правильно, но кто бы знал, как приятно.У Мануэлы очень красивое тело. Нет в мире слов, чтобы выразить это. Шрам на левом боку легко найти на ощупь: он действительно большой, похоже, рана была рваной. Это единственное, что заставляет усомниться в божественности этого тела.—?Элизабет… Вы такая… такая… —?шепчет она, а я вздрагиваю, понимая, что она впервые назвала меня по имени.Я прикладываю палец к ее губам.—?Тсс. Не надо слов.Мы сплетаемся. Становится жарко, Мануэла очень разгорячена. Мы лежим на боку, но Мануэла неожиданно ложится на спину, увлекая меня следом. Теперь я над ней нависаю. Я очень боюсь причинить ей боль, поэтому предельно деликатно ласкаю внутреннюю сторону ее бедер и между ног.—?Элизабет… пожалуйста…—?Что, моя девочка?—?Лягте на спину. Прошу вас.Приходится выполнить просьбу. Майнхардис покрывает поцелуями мои колени, затем переходит к бедрам, я закусываю губы, чтобы не стонать, а она тем временем раздвигает мои ноги и припадает губами к промежности.Боже.Вот что значит любовь. Она делает это от любви, а я принимаю эту любовь и таю, слабею, еще больше люблю эту девочку. Она удерживает меня и продолжает доставлять мне плотское удовольствие. Очень скоро я больше не могу выносить это напряжение, и меня накрывают сладостные судороги. Мануэла нависает надо мной.—?Ты знаешь, что я тебя люблю? —?спрашиваю я, кое-как восстановив дыхание.—?Да.Вот так вот коротко и решительно.Мы долго целуемся. Теперь настает моя очередь проявить любовь. Но как именно? Весь мой опыт отношений никогда не подразумевал такого. Я теряюсь.—?Мануэла, девочка моя, чего ты хочешь?—?Всегда быть с вами,?— шепчет она мне в губы.—?А еще чего? —?спрашиваю я, быстро целуя ее в шею.—?Никогда вас не отпускать.—?Слишком возвышенно.—?Делайте со мной что хотите,?— выдыхает Мануэла, когда я целую ее грудь. —?Я ваша.Я очень нежно касаюсь ладонью ее промежности и наблюдаю за реакцией. Лишь бы ей не было больно или страшно. Мануэла выгибается, она еле слышно постанывает, мои движения становятся чаще, рука крепче прижимается к ее промежности. Наконец, Майнхардис резко напрягается и через несколько секунд ?опадает?, она тяжело дышит. Я осторожно ложусь рядом, не переставая любоваться ею. Кладу руку ей на грудь.Она поворачивает голову и сбивчиво произносит:—?Я всегда терялась в ваших глазах, теряюсь и сейчас.—?Я опять холодно на тебя смотрю? —?смеюсь я.—?В ваших глазах целый мир.—?Перестань мне льстить. Тебе не было больно, кстати? —?спохватываюсь я.—?Нет. Но от вас я готова терпеть даже боль.—?Не придется, Мануэла, не придется,?— говорю я, легко поглаживаю ее щеку.—?Теперь я даже не знаю, как к вам обращаться, по имени или нет.—?Только официально, вытянув руки вдоль тела и стоя прямо.Мы обе смеемся, впервые за много лет полностью беззаботно.—?Вы не голодны?—?У тебя навязчивое стремление меня кормить, это очень забавно.Мануэла робко улыбается, а я продолжаю:—?Я голодна, потому что мне не хватало тебя, и вчера я это осознала.Ее лицо светлеет, а глаза начинают сиять. Теперь моя очередь в них теряться. Я не успеваю это сказать, потому что говорить и нежно целоваться оказывается невозможно.Впрочем, зачем нужны слова, когда есть счастье?