Глава 4. Палачи и жертва (1/1)

Себастьян Моран Моран закурил, рассматривая разложенные хирургические инструменты, наблюдая мельком за ювелирной работой Хамелеона и недовольно морщась от громких воплей обезумевшей от ужаса Малкиной:—?Как думаешь, как скоро она охрипнет, если будет так орать? Ставлю сотню фунтов, что ее голосовых связок хватит на… пару часов. Я себе, пожалуй, беруши сооружу на это время, а то оглохнуть можно…- перекрикнул он женщину, гася окурок о кружок гепардовой татуировки на ее плече.Она дернулась от ожога, но путы на шее едва не удушили ее. Тогда она решила с их помощью свести побыстрее счеты с жизнью, и налегла на веревку, желая вызвать у себя если не удушение, то хотя бы обморок.—?Э, нет, так не пойдет, леди! Ваша шейка нам еще пригодится, для нее у нас есть кое-что получше этого грубого троса. Вы ведь уже догадались, что именно, да? —?Моран заметил ее маневр и моментально ослабил петлю, оставив только перехлест под грудью и веревку на ее голове. Потом порылся в сумке Феликса и выудил оттуда страшную механическую болас?— удавку, способную отрезать голову жертвы за считанные минуты. Помотав ею перед распахнувшимися еще шире глазами Малкиной, он проговорил почти ласково:?— Сиди смирно, ее время еще не пришло. А будешь дергаться?— я в эти чудные ушки веревку продену. Кстати, это мысль, Феликс. У тебя найдется тонкий жгут или леска? —?обратился он к партнеру, заканчивающему пришивать жертве левое веко.Чтобы осуществить свое намерение, Моран вытащил из проколотых мочек длинные золотые серьги с крупными бриллиантовыми камушками, и сунул их в карман, и заодно, готовя ее пальчики для дальнейших анатомических упражнений Феликса, освободил их от тяжелых колец с крупными полудрагоценными камнями. Одно из них было янтарным, в самой толще куска окаменевшей смолы застыло какое-то насекомое, то ли паук, то ли его жертва. Кольца и пара тонких браслетов так же перекочевали к нему в карман, чтобы потом упокоиться где-нибудь на дне Атлантического океана. Осмотрев Малкину еще раз, он заметил, что она и на пальцах ног носит золотишко, маленькие колечки без камней, и тоже снял их, не особо церемонясь с сохранностью мелких суставов.—?Господи, да эта баба вся увешана золотом и брюликами, как рождественская елка?— подарками. Может, у нее и в желудке пакетик с камушками из ЮАР? Когда будешь там копаться, проверь на всякий случай. А я пока проинспектирую ее нижние закрома, вдруг бедуин чего там не заметил, пока ее огуливал… —?с этими словами, Себастьян брезгливо нацепил на руку медицинскую перчатку и, грубо раздвинув бедра Малкиной, запустил пальцы ей в промежность и ввел их в еще скользкую от спермы вагину.Жертва принялась извиваться на стуле, рискуя свалиться вместе с ним на бок, и изрыгнула в сторону полковника поток отборной брани, в которой выражение ?е**нутый п***рас? было едва ли не самым невинным. Но Моран пропускал все ее любезности мимо ушей, с деловитостью гинеколога исследуя стенки и дно растянутой от регулярной е*ли п**ды. Никаких сторонних предметов, вроде контрабандного презерватива с кокаином или алмазами из копей Трансвааля там не обнаружилось, и Себастьян разочаровано сплюнул, прервав свои изыскания и стянув с пальцев перчатку.—?Пуста, как выпотрошенная курица. Теперь она твоя целиком. —?кивнул он уже размявшему свои длинные пальцы Крайтону. —?Скажи, что от меня требуется, я все сделаю.Потом повернулся к камере, передающей изображение в Лондон и поинтересовался у Мориарти, хорошо ли ему все видно. Джим только молча кивнул, он был очень бледен, и Моран решил, что от дальнейшего зрелища нервный босс может даже сблевать. Но, что удивительно, его собственные эмоции, чувства, переживания и треклятые внутренние голоса куда-то исчезли, словно провалились все разом в тартарары. Что ж, оно и к лучшему, ничто не будет его отвлекать от работы. Грязной, кровавой, но работы.Феликс Крайтон—?Можешь выложить свою сотню уже сейчас,?— Крайтон задумчиво застыл над ланцетами, выбирая, какой взять,?— с такой интенсивностью воплей она посадит горло максимум за полчаса, потом будет только выть и хрипеть. Может нам музыки какой поставить? Я вот Вивальди люблю. Такая экспрессия. И скрипки опять же.Малкина кроет их матом, перед которым блекнут даже утренние экзерсисы Павича, и дергается, когда Моран изображает гинеколога-ветеринара не особо церемонясь. Настоящей боли еще толком нет, все происходящее пока просто аперитив перед основным блюдом, но женщине хватает и этого, чтоб биться в путах и желать несбыточного?— оказаться как можно дальше от всего этого безумия. Но кроличья нора и не думает заканчиваться, увлекая ее все дальше и дальше на дно ее самых сумасшедших кошмаров и такого, чего даже она, с ее богатой фантазией, не могла себе представить.—?Ты говори, детка, говори,?— Хамелеон даже в чем-то снисходителен к ней, как к глупой девчонке. Ну, как минимум, в интонациях. —?Выговорись напоследок. А то желчи в тебе слишком много. И дерьма.Тут он замечает, что из уголка ее рта начинает сочиться кровь, которую она не успела вовремя сглотнуть, откладывает уже выбранную железку, и медленно тащит из петель брючный ремень с вычурной пряжкой. Пока Моран разговаривал с Мориарти, стреноженная добыча попыталась сбежать в единственное доступное место, в смерть. Но сил и решимости откусить язык ей не хватило, и она лишь попыталась изжевать его, надеясь захлебнуться кровью. Страх?— лучший мотиватор.В другое время Хамелеон даже поиграл бы с ней в эту игру?— сделай так, чтоб дурак прикончил себя своими же руками, но не сейчас. Сейчас он обещал, что все будет по иному. Поэтому Феликс наматывает на кулак вытащенный ремень, и коротко, почти без замаха, бьет женщину по лицу, пряжкой как кастетом выбивая зубы. Улыбка на миллион крошится с мерзеньким хрустом, превращая работу элитного стоматолога в красно-белое крошево. Он оттягивает ее челюсть и проходится еще пару раз по остаткам зубов, выбивая осколки.—?Себастьян, у меня нет ассистента, поэтому, я надеюсь, ты будешь мне помогать. —?Пара коротких ударов неаппетитно заляпанной в алое пряжкой. —?Подай мне, пожалуйста щипцы. Вторые слева.Все инструменты разложены в идеальном порядке и поэтому Крайтону достаточно лишь сказать, какое место занимает нужная ему железка, чтоб не путать человека, незнакомого со специфическими терминами. —?Спасибо.Феликс наживую, не особо заботясь о сохранности десны, выдергивает немногочисленные оставшиеся зубы. Без них лицо холеной, хоть и потрепанной сучки превращается в подобие обезумевшей старухи.—?Ты не сможешь даже сдохнуть, детка, пока я тебе этого не позволю. А я не позволю.Крайтон откладывает использованный инструмент в блестящую кювету, разматывает испоганенный ремень и тратит почти минуту, чтоб брезгливо оттереть руки влажной салфеткой.—?Ммм… лаванда. Хороший запах,?— заявление настолько же неуместное в этом месте, как писающий шпиц на верхушке свадебного торта со стриптизершей. Но запах действительно хороший.Феликс возвращается к отложенному ланцету и надрезает крест накрест кожу на каждом пальце левой руки, немного раздраженно выламывая длинные ухоженные ногти. Пара движений лезвием, и пальцы раскрываются кровоточащими розами с полусодранной кожей.—?Ты не подашь мне соль?Крупный, зернистый порошок засыпает обнаженные мышцы, даря такую пронизывающую до самых костей боль, что Малкина пытается прикусить губы беззубыми деснами.—?Еще?Себастьян МоранНесмотря на крепкие нервы, Тигра все же передернуло, когда Хамелеон принялся методично вышибать у женщины зубы. Мера вынужденная, если она пыталась прокусить себе язык и утопиться в собственной крови, но можно было попросту повыдергать их один за одним, выбивать-то зачем? Однако, что сделано, то сделано. Так оказалось проще и быстрее решить проблему.Он подал Крайтону устрашающего вида щипцы и, пока тот драл остатки зубов из кровоточащих десен, набрал в шприц ампулу 2% лидокаина (1) и нацедил в кружку воды из канистры.—?Дай я ей местную анестезию сделаю, нам же не нужно, чтобы сука загнулась от болевого шока раньше времени… —?пока напарник вытирал руки и чистил пряжку ремня от крови и зубного крошева, Себастьян вкатил ей прямо в десны несколько уколов обезболивающего, и промыл окровавленный рот водой, чтобы приостановить кровопотерю и заставить ее выплюнуть или проглотить остатки острых осколков. Чтобы предотвратить дальнейшее попадание крови из десен в горло, он засунул ей в рот кляп из нескольких марлевых тампонов, предварительно пропитав их спиртом и завернув в кусок бинта?— а то еще надумает заглотить и подавиться ими.Проверив, не дает ли его подопечная аллергическую реакцию на препарат, он заодно пощупал ей пульс, чтобы убедиться в том, что ее сердце выдерживает шоковую нагрузку и не надорвется раньше срока, сорвав все их планы. Несмотря на то, что сердце работало без перебоев, Малкина все равно находилась в полуобморочном состоянии, и закатывала глаза под не закрывающиеся веки, однако, изобретательный Феликс уже придумал, как заново вздрючить ее нервную систему и причинить муку посильнее зубной боли. Ободрав с пальцев кожу, выворотив стальные коготки Гепарда и фактически обнажив мышечные волокна и нервы, он попросил Морана подать ему обычную соль.—?О, да месье знает толк в извращениях… —?протянул Себастьян, наблюдая за тем, как белые кристаллы становятся алыми и растворяются, впитываясь в человеческое мясо, и запретив себе даже хоть на миг вообразить вспышку чудовищной белой боли, дернувшую Малкину за оголенные нервы. Присоединяться к чувствам и ощущениям обреченной жертвы не стоит, если он хочет довести эту работу до конца. Из 36 часов, отпущенных им, оставалось еще целых 34…Повернувшись к камере, Себастьян скривил губы в ухмылке:—?Пальчики уже маринуются, босс. Прикажете подать их вам с рисом, как обычно?Мориарти Мориарти не падал в обморок при виде крови, ему множество раз случалось видеть и очень серьезные раны, и трупы, в том числе и обезображенные, и всегда при этом удавалось сохранить самообладание. Страдания беззащитных и невинных существ, к которым Джим причислял животных и детей, действовали на него гораздо сильнее, чем мучения взрослых, но первых он по возможности старался спасти, а чрезмерные муки последних?— прекратить побыстрее.Случай с Малкиной был особенным. Она полностью заслужила свою участь, в том не было никаких сомнений, и Джим не испытывал ни малейшего сомнения или раскаяния в вынесенном приговоре… однако присутствовать при его исполнении оказалось куда более тяжелой повинностью, чем он предполагал.Кровь и плоть Малкиной были того же цвета и состава, что у всех прочих людей, получивших телесные повреждения, и кричала она также громко и неприятно, но Джиму никогда прежде не случалось улавливать таких сильных вибраций боли и ужаса… не случалось смотреть прямо в зрачки обезумевшей жертвы, и слышать всем собой, как она каждой клеткой проклинает своего мучителя.Но отступать было поздно, и обнаруживать слабость перед Тигром и Хамелеоном ни в коем случае нельзя.—?Нет, благодарю. Когда все кончится, отрубите ей кисти и бросьте шакалам. Но пару пальцев сохраните и привезите мне?— я хочу послать их в подарок советнику.…Сердце у Джима частило, как у кролика в силке, по вискам тек холодный пот; ему нестерпимо хотелось выпить, но он понимал, что если сделает хотя бы один глоток, алкоголя или воды, все равно, его немедленно вывернет наизнанку. Тем не менее все это не имело никакого значения, потому что лицо Мориарти оставалось бесстрастным, хотя и смертельно бледным, а на губах играла усмешка торжествующего гения зла.Деловитая собранность Хамелеона по-настоящему восхищала, Тигр тоже держался молодцом, однако Джим чувствовал его напряжение, скрытое за бравадой.?Солдат, а не мясник… Ничего, в качестве поощрения отправлю в средиземноморский круиз. Крайтону?— двойной гонорар и еще, что сам выберет?.—?Мальчики мои, я сказал?— она должна промучиться долго, но это не означает, что за счет ваших перекуров и санитарных пауз. Давайте ей возможность подумать о Вечном. Оставляю вас одних на ближайшие сутки. Удачи вам, госпожа Малкина, и?— прощайте, до встречи в Аду!Короткий холодный кивок жертве, знак ?виктории? в адрес Хамелеона, еле заметная улыбка Тигру?— и Мориарти наконец-то отключил скайп.Около четверти часа он сидел неподвижно, уставившись в погасший экран, и пытался совладать с целой сворой демонов, терзавших его душу. Потом взял смартфон и отправил два сообщения:?Двадцати четырех часов будет довольно. С любовью, Джим?.Потом еще одно улетело Хамелеону:?Ты великолепен. Все будет учтено?.И еще одно?— Тигру:?Ты прошел испытание?.Феликс Крайтон—?Да вроде не должна загнуться,?— Крайтон с сомнением почесал кончик выдающегося носа,?— но, впрочем, с лидокаином ты прав, подзаморозит кровотечение. Крови в ней всего четыре литра максимум, тут каждый стакан на счету.Он кивнул и расстегнул сумку шире, доставая то, что было уложено на дне. Как всякий истинный зануда, Феликс был дотошен и предусмотрителен. Даже выходя из дома в соседний супермаркет он прихватывал с собой необходимую мелочевку, наличие которой позволило бы выжить даже на необитаемом острове. Ну, или просто не испытывать неудобств, если вдруг что-то внезапно понадобится. А уж в сумбурный вояж в Африку… он упаковал все что нужно по полной.Сейчас он просто достал несколько свечей-таблеток, маленьких шайбочек в обертке из жесткой фольги. Одна такая свеча, за счет того, что сгорает полностью, горит около двух часов, а то и больше. Вот, например, эта. Ароматизированная. С запахом яблока и корицы. Отлично подойдет.Крайтон краем уха уловил диалог об эстетическом каннибализме и только удивленно дернул бровью, обминая фитиль.?Вот так, Феликс, с рисом. Смирись, ты чужой на этом празднике жизни?,?— задумчивая полуулыбка вползла на лицо и застыла там пригревшейся ящеркой. ?Как там было у Эрнста Юнгера? Не рис, конечно, но…??— он сощурился, припоминая.?Я зашел в роскошную деликатесную лавку, меня привлек выставленный в витрине салат эндивий?— совершенно особенная разновидность фиолетового цвета. Я нисколько не был удивлен, когда продавец объяснил мне, что единственный сорт мяса, к которому подходит гарнир из эндивия,?— человечина. Об этом я сам смутно догадался.?Хамелеон потянулся к телефону, который как раз тренькнул смской.?…а затем мы спустились в погреб, где люди были развешаны по стенам, словно зайцы в лавке торговца дичью. Продавец особо подчеркнул, что передо мной туши людей, забитых исключительно на охоте, а не просто откормленных на ферме: ?Конечно, не такие жирные, но зато?— поверьте! —?гораздо ароматнее?. Руки, ноги, и головы лежали в отдельных мисках, возле которых были маленькие ярлычки с ценами.? Он снова потер переносицу, избавляясь от навязчивого текста, что лез в мысли и быстро набрал ответ:?До связи. Все будет как нужно.?Вот уж точно, ?Африканская игра?.—?Знаешь, Себастьян, я бы с удовольствием выпил сейчас кофе. Присоединишься? —?Длинные пальцы привычно щелкают зажигалкой и по бункеру плывет запах осени, запах яблок и корицы. Через какое-то время его оттеняет почти незаметный запах паленой плоти?— горящая ?таблетка? стоит ниже изуродованных пальцев. Не слишком близко, чтоб нельзя было дотянуться и чтоб ощущения не были слишком яркими, но и не слишком далеко, чтоб ожог все же медленно проступал на уцелевших клочках кожи.—?Пойдем, я настроил камеру, все идет на телефон,?— Хамелеон махнул своим смартом,?— она будет под присмотром. А я взял горелку и турку. Сварю нам хорошего кофе.Себастьян Моран Проверив еще раз крепость пут и общее физическое состояние жертвы, Моран подошел к камере и удостоверился, что она все исправно пишет, и кассетной ленты хватит еще минут на тридцать. За это время можно было упиться не только кофе, и Себастьян с благодарностью припомнил, что Павич оставил им ящик виски в числе прочих припасов. И еще пошутил, что ?виски никогда не бывает слишком много?.Выудив из кучи провианта бутылку с янтарной жидкостью и красной этикеткой, он последовал за напарником в соседний зал, где когда-то располагалась столовая, судя по битым черепкам и вывороченным из стены трубам водопровода, идущим к остову мойки.Найдя еще пару более-менее уцелевших в погроме железных стульев и деревянный ящик, сохранивший свою первоначальную форму, он соорудил им с Феликсом нечто вроде кофейного стола и водрузил на него бутылку и пару кружек. Подобрав пустую и смятую консервную банку, он приспособил ее в качестве пепельницы и, хмыкнув про себя, вернулся на минуту туда, где лежала сумка Хамелеона. Порывшись в ней, Моран достал еще пару свечек-таблеток и, бросив короткий взгляд на стонущую женщину и ее дрожащие над обжигающим пламенем ободранные пальцы, вышел и прикрыл за собой тяжелую и слегка перекошенную дверь.—?Пить кофе будем при свечах, если ты не против. Только не сочти меня романтиком, просто экономлю горючее. —?пояснил он Крайтону свои действия, зажигая свечки и ставя их на доски ящика. —?Как закончишь колдовать над кофе, можно будет свет здесь вырубить, генератор и так пашет еле-еле.В ожидании кофе и компании, он присел на стул и, закурив, предложил:—?Виски?Пробка привычно свинтилась с горлышка и Моран, прежде чем налить себе и партнеру по глотку, понюхал напиток на предмет соответствия содержимого лейблу Red и имени гордого шотландца Джонни Уокера (2). По запаху содержимое напоминало настоящий молодой скотч, к которому не помешала бы бутылочка колы или тоника или пара кубиков льда. Но с крепким кофе тоже сойдет.Винстон и Уокер помогли ему немного расслабиться, и мысли Морана вновь закрутились вокруг личности Хамелеона и обстоятельств его знакомства с Джимом. Себастьян и сам не понимал, откуда у него вдруг такой навязчивый, почти болезненно-ревнивый интерес к этой теме, но… с другой стороны, не о Малкиной же им все время болтать?—?Это дело создаст нам с тобой интересную репутацию среди своих… Оно у тебя первое такое для нашего босса или уже доводилось похожие заказы выполнять? Уж больно ловко у тебя получается человека живьем и без наркоза резать, тут чувствуется набитая рука… —?зашел он издалека, наблюдая за тем, как ловко хирург управляется с туркой и горелкой, колдуя над божественным напитком.Плотный густой аромат от хороших качественных зерен эфиопского кофе?— прародителя всех кофейных плантаций мира, уже наполнил помещение и заглушал собой все прочие неприятные запахи?— крови, мочи, пота, страха и горелой плоти.Крайтон не торопился с ответом, и Себастьян на всякий случай пояснил свое непраздное любопытство:—?Ты извини, что я снова спрашиваю, просто мне для себя хочется понять, как часто босс предпочитает, чтобы его врагов разделывали по кусочкам? Я, знаешь ли, привык к более быстрому и более традиционному способу избавлять заказчика от человека, ставшего проблемой…Феликс Крайтон—?Ну знаешь, как говорят умные люди, хорошо зафиксированная лесбиянка ничем не отличается от бисексуалки. А не менее хорошо зафиксированный пациент в наркозе не нуждается,?— тень улыбки тронула губы Крайтона, а завораживающий кофейный аромат просто втек куда-то прямо под стенки черепа, расплескавшись желанием внутри головы. Тягучая тонкая струйка увязла в почти невесомых цептеровских стаканчиках. Правда, горячо.—?Так что живьем резать или нет, по сути разницы немного, отличается только результат.Хорошая порция виски в кофе и смартфон, на который идет картинка с камеры ноутбука. Все в порядке, все тихо. Можно расслабиться. Только сейчас Феликс поймал себя на том, что несколько последних суток был постоянно напряжен, как перетянутая струна?— тронь пальцем, и вместо звука есть шанс получить по руке, а то и по лицу, лопнувшей стальной нитью. Даже мартини с водкой вчера не дал толком расслабиться, а всего лишь позволил уснуть. И только здесь и сейчас, когда все фигуры в этой шахматной партии встали на свои клетки, когда пальцы привычно легли на рукоять ланцета, он почувствовал, как бешеное, запредельное напряжение покидает его, капля по капле сочась между пальцев, и выступая испариной на висках.Релакс контроля.То есть, умом-то Хамелеон отлично понимал, что осталась еще чертова туча мелочей, которые он контролировать не в силах?— начиная от погоды и заканчивая Павичем, который должен был пригнать крохотную четырехместную Шексну почти ровно через сутки и забрать Морана с его грузом… Но подсознание, почувствовав биение пульса жизни прямо под пальцами, облегченно выдохнуло. И позволило ему ощутить себя каждой песчинкой этой богом забытой пустыни. Каждой ползучей, бегучей и летучей тварью, что хоть раз касалась этих песков. Каждым скорпионом, роняющим яд, каждым взмахом нетопыриного крыла. Он был пустыней и пустыня была им. Совершенное, хрупкое, неописуемое ощущение, по сравнению с которым и опиумный приход покажется пшиком, так, глотком легкого пива в жаркий день.И Феликс улыбнулся ?кузену? уже теплее и намного искреннее. Еще глоток кофе.—?Это дело если создаст кому репутацию, то только тебе, я предпочитаю не светиться. Так что кто и будет знать, так это Джеймс, Павич и ты. Для всех остальных с тобой был какой-то случайный безымянный подручный. Хотя,?— он бросает короткий взгляд на телефон, контроль, воображаемый повод приятно тянет ладонь, у Малкиной все по прежнему,?— можем обоюдными усилиями создать легенду о призраке, которым Мориарти сможет запугивать неугодных и нерешительных. Главное, чтоб никто не связал его лично со мной.Феликс коротким жестом показывает, что не отказался бы от добавки спиртного, если есть, и тянет из кармана портсигар.—?Будешь? —?терпкий вишневый ричмонд пахнет даже неприкуренный. Раздолбанный стул впивается в бедро какой-то острой железкой и Крайтон непроизвольно умащивается удобнее, пытаясь избежать контакта с раздражающей фиговиной.—?Да все нормально. Все всегда все хотят знать. Если я не захочу отвечать на какой-то вопрос, то я так и скажу.Щелканье зажигалки и вынужденная пауза. Длинные пальцы ласкают темный, почти черный фильтр.—?Нет человека, нет проблемы, тут ты прав. Но здесь не просто устранение проблемы, здесь и личное… Хотя, вот серьезно, я бы бросил ее выпотрошенной где-нибудь в Сохо. Чтоб все знали, что будет с теми, кто просто подумает о том, чтоб поднять на меня руку. Но я не он. Он в этот раз решил по своему. Чувства, чувства… Не всегда хорошо, когда они над человеком. Лучше, когда человек над ними.От почти эйфорического состояния Крайтон утратил способность оттачивать каждую мысль, каждую фразу, как лезвие опасной бритвы, но отчего-то был уверен, что визави его поймет. В конце концов, они оба были чем-то похожи. Кажется, Морану тоже было необходимо держать руку на пульсе, на шее, на ядерной кнопке. Не жать, нет, просто держать и знать, что ты можешь.—?А ты сам, кузен, ты как… привык? —?Феликс голосом выделил слово. —?Привык бороться с проблемами?Себастьян Моран Моран протянул руку к портсигару и взял на пробу предложенный напарником Ричмонд. Он не очень-то жаловал все эти новомодные табаки с отдушкой, но ему понравился аромат дыма, терпкий и сладкий одновременно?— так пахнет дорогой винный букет, так пахнет смерть врага в поединке на ножах…Кофе так же был хорош, хоть и нестерпимо горяч, но снаружи уже опускалась зимняя африканская ночь и температура пустыни стремилась к нулю. Тигр добавил им в стаканы виски и с удовольствием затянулся крепким табаком, слушая рассуждения Хамелеона.Говорил тот так же гибко и обтекаемо, как его тотемный зверь обхватывал веточки своим длинным хвостом и менял цвета, перемещаясь по зарослям в полной опасностей среде обитания. Что ж, это тоже их роднило?— полосатая шкура и умение тигра затаиваться и маскироваться были такими же полезными навыками выживания в недружественном окружении, где на каждом шагу были расставлены полицейские силки и капканы так называемого правосудия.—?Ну, я слышал такую поговорку?— что знают трое, знает и свинья, так что наверняка тебе тоже не избежать определенного ореола. Но если ты предпочитаешь им анонимно наслаждаться, что ж, можно и легенду о призраке Джека-потрошителя состряпать… Босс такие спецэффекты любит, наверное? —?заметил он в ответ на проявленную партнером скромность и небрежение к бренной славе.Ричмонд приятно расслаблял и действовал на мозги быстрее Винстона, однако, давал ощутимо горьковатое миндальное послевкусие, и Себастьян даже подумал, что фильтр каким-то специальным составом пропитан, чтобы осаждая дым, сообщать языку столь специфический привкус?— это было интересное ощущение, все равно, что каплю цианида лизнуть.?А ты уверен, что тут и вправду этого яда нет?..??— сонно пробормотал его, типа, недремлющий стражник. А ценитель добавил:?— ?Забористый табачок, нужно будет взять на заметку…?Крайтон сказал, как сам расправился бы с Малкиной, если бы это было его дело, и Моран подумал, что наверное, он уже проделывал нечто подобное с какой-нибудь девицей, чем-то ему не угодившей. И, видимо, тоже действовал продуманно и осторожно, раз до сих пор не попался в лапы дознавателей… Вопрос в том, был ли тот случай единичным, или же он коротает этот африканский вечерок с серийным убийцей-маньяком??Шлюха? Любовница? Неверная жена или подружка? Или этот милый хирург выбирает случайные жертвы для своей мрачной практики? А может, он и вовсе сатанист? Они и глазом не моргнув режут даже младенцев на своих черных мессах…??— от последнего предположения его слегка передернуло, и пришлось маскировать невольную реакцию тела под простое и очевидное:—?Бррр…что-то заметно холодает… придется куртку накинуть.Нет, ханжой Моран не был, в его картине мира даже у сатанистов были свои причины резать людей на алтарях, скармливая их кровь и внутренности самому дьяволу, как у римлян?— распинать преступников, а у добрых христиан?— жечь еретиков и ведьм заживо на кострах святой инквизиции.Человек вообще самое жестокое животное на земле, и редко найдется среди представителей этого вида кто-то настолько кроткий и высокий духом, перед кем захочется пасть на колени и молить о прощении и очищении от грехов. Ведь даже миротворцев, посылаемых цивилизованными странами к недостаточно по их меркам цивилизованным соседям по планете, учат в первую очередь грамотно и массово убивать, а не проповедовать мир и братскую любовь.Он этого уже сполна наглотался, хороня свои юношеские иллюзии в песках Афганистана, Ирака и сербских горах, вместе с останками боевых товарищей и тех, против кого они так ?цивилизованно и гуманно? выступали. У каждого правда своя, и свобода только в том и состоит, чтобы распорядиться собственной жизнью так, как эта правда предписывает.Тут Феликс как раз спросил у него о том, как он привык устранять причину в виде человека. Себастьян затушил сигарету, отпил чуть остывший кофе и, уставившись на пламя свечи, ответил прямо, как есть:—?Я привык делать один точный выстрел. А если обстановка позволяет, то пару контрольных в голову и грудь. Но однажды мне довелось убить человека голыми руками, просто потому, что он мне не понравился. Мне никто не заказывал его смерть, но если бы я его пощадил, он утопил бы меня, затаскав по военным трибуналам и гражданским судам. А с мертвого какой спрос? Умер и умер, упал неловко и шею себе сломал… Вот так я привык решать свои и чужие проблемы… —?Тигр хищно усмехнулся и взглянул на своего напарника, чьему профилю в неверном отсвете чайных свечей позавидовал бы сам Мефистофель. Помолчав, он решил, что виски, кофе и сигарету следует повторить, и заодно, пользуясь столь уединенной, можно сказать даже?— интимной обстановкой, разузнать еще что-нибудь любопытное о тайных увлечениях Хамелеона:—?А что это за странные игрушки ты с собой приволок? Из анатомического музея стащил? Я бы не позавидовал участи тех пациентов, кого такими штуковинами пытались препарировать…Феликс Крайтон —?О, да, Джим любит спецэффекты,?— мимолетная улыбка гнет тонкие хищные губы,?— мне кажется, это у него в крови. Так, чтоб все сияло, искрило, как надорванные высоковольтные кабеля. Поза, жест, изрядная доля высокого пафоса, и непременно с отсылкой к классикам. Он театрален, поэтому непременно кабаре на танцующих слонах, удавы-шпагоглотатели и медведи на велосипеде. И фейерверки с бенгальскими огнями. Весело выходит.Феликс неторопливо разливает оставшийся кофе по стаканчикам и щурится от уже пригасающего запаха. Их беседа чем-то отчаянно напоминает посиделки в летнем скаутском лагере. Такая же оторванность от мира, шорохи, вздохи, писки?— звуки природы, и не подозревающей о присутствии рядом людей, подергивающееся пламя, пляшущие тени на лицах и какой-то странный разговор, то ли ни о чем, то ли…От умиротворенности похода выходного дня хочется завернуться в плед и подобрать под себя ноги, рассказывая страшные истории с подсвеченным снизу фонариком лицом. Разве что обломки мебели и техники, да еще живая, но по сути уже мертвая женщина на небольшом экранчике смартфона портят пастораль.—?Один выстрел, точно,?— с перекрученной, неполной картинки с шелестом осыпается песок неясностей и с тихим щелчком кусочки пазла складываются в единое целое,?— так ты снайпер. —?Он фыркает, точно кот, залезший носом в пыль,?— прости. Просто обычный вояка никогда не скажет про один выстрел. Он скажет?— всадить пулю, выпустить обойму, спустить курок… Только снайпер в жилы, в кости впитывает это самое умение ценить один единственный выстрел, ради которого приходится приложить слишком много усилий. И этот самый выстрел?— как точка в конце романа.Крайтон смеется беззвучным, кашляющим смехом, как смеются люди, привыкшие скрывать свои эмоции, скрывать себя от других, и поэтому позволяющие себе если смеяться, то вполголоса, если кричать, то почти не слышно. Но тем ярче они вспыхивают, когда решают, наконец, отпустить себя. Он слышит вопрос об игрушках и прячет ухмылку в терпком вишневом дыму, прокатывая его по языку, прежде чем ответить.—?О, этим игрушкам больше сотни лет, возможно, ими резали благодарных пациентов, еще когда Джек-потрошитель бродил по мостовым Уайтчепела. Так что, кстати, твоя идея о легенде может иметь под собой призрачные корни. На самом деле все прозаичнее. Этот набор подарили моему отцу, как бы я не хотел сказать, что это фамильная ценность и переходит из поколения в поколение. Он считал, что рабочему инструменту негоже залеживаться, но пользоваться им не мог, некоторые операции слишком опасны без современной техники. Но некоторым… подойдет.Короткая, мирная и почти уютная пауза, когда двое сидят, разделенные дымом и пламенем свечей.—?Я думаю, у нас еще минут сорок, может час, пока будет прогорать свеча, потом я к ней схожу. Если хочешь, я управлюсь один, а ты можешь отдохнуть. Потом мне понадобится все твое внимание и сосредоточенность, если мы не хотим запороть материал.Себастьян Моран Моран кивал, соглашаясь с тем, что Крайтон говорил про Джима и его любовь к спецэффектам, и усмехался, представляя себе цирк танцующих слонов с фейерверками, бьющими прямо из хоботов и бенгальскими огнями, торчащими из слоновьих задниц. Виски начало свою подрывную деятельность в его организме, ослабляя напряжение прошедшего дня и предстоящей ночной вахты, и снижая пороги внутренних глухих барьеров-защит.В пустыне, где кроме их бункера в радиусе десятка миль не было ни единой живой души, а скоро и здесь на одну душу станет меньше, нет нужды опасаться внезапного полицейского или военного рейда?— если уж марокканские или алжирские пограничники их засекут, то шмальнут по бункеру из древних советских Градов (3) или пришлют парочку истребителей-бомбардировщиков?— и привет.Но затерянный на подступах к Атласским горам старый разоренный бункер вряд ли заинтересует их раньше, чем через трое суток устойчивого радиосигнала отсюда. А Джим сократил время казни до 24 часов, так что через сутки их уже тут попросту не будет. Значит, пока можно позволить себе ослабить контроль за периметром и не хвататься за глок или калаш при каждом неясном шорохе или завывании ветра снаружи.Ему понравилось и то, как напарник описал отличие снайпера от простого бойца. Да, все дело в ювелирной точности дальнего выстрела, к которому, порой, приходилось готовиться не одни сутки и вылеживать его часами в неподвижной позе с копной травы на голове и жопе и рожей, вымазанной в сине-зеленом дерьме маскировочного грима. А потом быстро уносить затекшие от неподвижности конечности, когда по раскрытой позиции открывался шквальный огонь из всего, что умеет стрелять. И Тигр кивает, подтверждая догадку Хамелеона:—?Да, я снайпер. Бывший военный снайпер, который теперь охотится за гонорар.Информация про отца-хирурга Крайтона тоже отложилась в тот отсек его памяти, куда он привык помещать сведения о своих партнерах по заданиям, благо, их было не так, чтобы много.Когда теперь уже напарник помянул про Джека-потрошителя, а потом еще так деловито расписал дальнейшую работу с Малкиной, Моран задумчиво проговорил в ответ:—?Занятная штука получается, такими же крюками и ножами мог орудовать и Кожаный Фартук (4)… И его жертвы все были бабами. И органы у них были вырезаны… очень профессионально. Ты, часом, не его реинкарнация, а?Он затушил окурок и хотел уже спросить, что больше повлияло на профессиональное самоопределение юного Феликса?— работа отца или же история про лондонского потрошителя, когда в соседнем помещении раздался подозрительный стук.Моран быстро глянул на экран смартфона, лежащего перед ними, ругнулся и резво встал:—?Это Малкина. Пытается опрокинуться вместе со стулом. Дамочке, видать, не терпится возобновить свои мучения… Пойдем, поможешь ее получше зафиксировать.Феликс Крайтон -Ну нет, Джек был идеалистом, судя по тем источникам, что до нас дошли. Он резал исключительно шлюх, и исключительно в качестве безмолвного крика социуму. Этакого призыва к морали. Нас с ним роднит разве что-то, что в этот раз нам досталась исключительно дорогая шлюха.Феликс поднялся, потянувшись, хрустнул длинными пальцами и сунул смарт в карман.—?Ну раз ей так не терпится продолжить, то не будем перечить желаниям дамы.Малкиной удалось немного раскачать кресло, чтоб сдвинуть всю эту громоздкую конструкцию вместе с собой всего на пару сантиметров, чуть дальше от пламени свечи, но ее триумф был недолгим. Заслышав шаги, женщина затравленно вскинулась и попыталась скосить глаза, чтоб рассмотреть подходящих. Мышцы на шее вздулись в тщетной попытке повернуться, а окровавленный рот прошамкал что-то невнятное.—?Нет, детка. Непослушание?— это всегда плохо. Разве мама тебя не учила?Крайтон перекинул через низко проходящую балку тонкую стальную цепь и на миг повис на ней, проверяя, нормально ли она держит вес человека. Держала нормально.Четверть часа неторопливых приготовлений и Малкина повисла на балке, а ее лодыжки опутала веревка, лишая возможности дергаться и брыкаться.—?Ты, наверное, хорошо ухаживала за своей кожей,?— Хамелеон меланхолично протер спиртом участок спины, украшенный татуировкой, имитирующей гепардовую шкуру,?— это правильно. Сейчас я сниму с тебя кусок этой шкурки, на сувениры. Твоя тату тебя переживет. Утешайся, какая-то память о тебе да останется.Он мягко, почти сочувственно, коснулся пальцами плеча и спины, продавливая, поглаживая, определяя место будущего надреза. И древний ланцет заскользил вниз, прочерчивая первую алую полоску. Кровь выступила медленно, почти неохотно. Но заструилась веселее, когда острие обвело изрядный лоскут, и лезвие пошло дальше, отделяя кожу от мышц.Багровое месиво покрылось алым выпотом, и Хамелеон потянул за отделенную часть, натягивая и подсекая связующий подкожный жир самым кончиком острия. Так свежуют дичь на охоте, если она слишком крупная, чтоб содрать с нее шкуру целиком, одним движением, стягивая как чулок, с кролика или зайца.Разноцветный кусок кожи отправился в специальный дубильный раствор, без этого она просто протухнет, а сорвавшая горло криками женщина безвольно обвисла на цепи. Но Крайтон не собирался давать ей отдыхать долго. Прямо над освежеванным плечом он приклеил на скотч небольшой пластиковый пузырек.Обыкновенная уксусная эссенция, которую можно купить в любом продуктовом магазине. При попадании на кожу дает химический ожог. При пропадании на оголенные мышцы, лишенные защиты даже кожей… стоит ли продолжать? Очень маленькая дырочка в дне. Очень маленькие капли. Неторопливо, раз за разом бьющие одно и то же место. Одна капля раз в пятнадцать, двадцать секунд. Один укол боли. Раз за разом…Камера, связь, смартфон.—?Себастьян, мне понадобится что-то похожее на операционный стол. Поможешь устроить?Следующие часы они заняты обустройством будущей операционной, а потом Феликс, оставив Морана присматривать за их жертвой, совершенно безмятежно проваливается в сон, свернувшись на армейском полипропиленовом коврике защитной расцветки.—?Разбуди часа через три-четыре, ну или как заскучаешь.Себастьян Моран Операционный стол удалось соорудить из останков разделочного, уложив на него несколько досок и сверху?— куски фанеры, отодранной от внутренней обшивки двери. Заклеив всю эту конструкцию скотчем, чтобы не сильно болталась под весом тела, Моран настелил сверху еще и относительно целое клеенчатое полотно, отрытое им в соседнем с кухней помещении, вероятно, бывшем складе всяких хозяйственных вещей. Потом, отпустив Крайтона на покой, перекурил, выйдя наружу и любуясь черным африканским небом с россыпями алмазной пыли звезд.Вернувшись в бункер, он еще раз осмотрел и покачал стол и занялся укреплением ножек, чтобы не шатались. Покончив с этим, он сам забрался на него, испытывая прочность конструкции на себе, да так и задремал, подсунув руку под голову и уже практически не цепляясь ухом за сдавленные хрипы жертвы, чья кровь мешалась с уксусом и длинными дорожками стекала вниз, на пол.Баба оказалась на редкость живучая, и еще подавала признаки жизни и даже была в сознании, когда он резко пробудился от холода, проспав неопределенное время. Красная лужица под ее ногами сделалась в два раза больше, но кровь уже не текла, запекшись черной коркой на открытой ране и по ее краям, и пузырек с эссенцией опустел, временно облегчив ее муки.С трудом вернув гибкость конечностям, застывшим от неподвижности и проникшего в бункер ночного холода пустыни, Моран взглянул на часы?— время близилось к шести утра?— и подошел к Малкиной. Вытащив из ее рта пропитанный кровью кляп из марли, он для начала убедился, что десны почти перестали кровоточить, и она теперь уже не захлебнется собственной кровью из них или прокушенного языка. Но вот ее глаза, широко раскрытые из-за пришитых век, были в плохом состоянии, несколько часов без увлажнения?— и веки воспалились, роговица помутнела, а белок вокруг зрачка покрылся сеткой красных сосудов.По злой иронии, те самые слезы, которые могли бы омыть раздраженные покровы, если бы она сморгнула, густо покрывали ее щеки, причиняя ее коже дополнительное раздражение своей солью или горечью.—?Черт, это никуда не годится. Босс приказал, чтобы ты глаз от Бойла не отрывала, а такими темпами скоро совсем ослепнешь… Сейчас мы это исправим… —?Себастьян пошарил в походной аптечке, которую им оставил Горан, и выудил оттуда пузырек с каплями для глаз?— необходимая вещь для тех, кто путешествует по пустыне или просиживает ночи напролет перед мерцающим экраном. Встряхнув его, полковник промыл сперва один глаз пленницы, потом второй, и приподнял поочередно нижние веки, чтобы уменьшить жжение и хотя бы отчасти восстановить четкость зрения.—?Теперь совсем другое дело… —?заметил он, довольный результатом. —?Еще на несколько часов жизни этого вполне хватит, ну, а там, куда ты отправишься после, еще не такое проделывают с грешниками, если верить всем этим еврейским басням про Шеол или Ад. Ты вот наверняка окажешься в круге предателей и убийц, с которых живьем сдирают всю кожу, а не только небольшой лоскутик, а потом тело грешника рвут на части страшные чудовища… Жаль, что этого отрепетировать не получится… Но, будь здесь твои ручные гепарды, я бы лично накормил их… что они больше всего любили? Ливер не обещаю, он пойдет на благое дело, но, готов поспорить, вырезку из твоей задницы или эти вот нежные сиськи они оценили бы, как настоящий деликатес! Или у тебя туда силикон закачан?Прогнав всю эту пугающую хрень и оценив, что результат достигнут?— Малкина снова затрепыхалась в ужасе, видимо, представив на миг, что и после смерти тела ее муки не закончатся, он ткнул в приподнятую грудь пленницы, оценивая натуральность ощущений, потом, захватив двумя пальцами кожу вокруг темного соска, как следует крутанул его, заставив женщину отшатнуться назад, насколько позволяло ее подвешенное положение, и хрипло засипеть от резкой боли, пробуждающей почти отключившийся рассудок. На большее ее голосовых связок уже не хватало, но оно было к лучшему?— ее безмолвные крики точно не разбудят напарника, мирно посапывающего в сторонке.Проделав тот же трюк с другой грудью, Себастьян решил, что сиськи у нее все-таки свои, натуральные, выпустил посиневший сосок из жестких пальцев, отошел обратно к столу и снова закурил, облокотившись на его край. Странно, но чем больше они пытали и истязали свою жертву, тем меньше жалости к ней он испытывал, словно отрезая и отбрасывая ее прочь вместе с кусками женской плоти.Но и какого-то садистического удовольствия тоже не было в том, чтобы наблюдать эту медленную агонию, будучи одной из ее причин. Скорее, его душу затопило безразличие, лучшая из всех психических защит, оно отсекало ненужные мысли и гасило сопереживание и прочие чувства, оставляя ему, как палачу, ровно столько силы, сколько было потребно для выполнения поставленной задачи. Режим строгой экономии. Ничего лишнего и ничего личного.Часы пискнули, показывая шесть утра, и Моран решил, что пора снова взбодриться хорошим кофе, которое так ловко варил Хамелеон. Подойдя к спящему напарнику, он слегка пнул его носком ботинка и, шутки ради, изобразил армейского сержанта на побудке, пробасив ему над ухом:—?Рота, подъем! Две с половиной минуты на сборы! Время пошло!Феликс КрайтонФеликс отрыл глаза резко дернувшись, и моментально темнота наполнилась мелкими, ярко пляшущими искорками. Он проснулся рывком, мгновенно, так просыпаются люди, привыкшие спать вполглаза, военные, беглецы, параноики, для которых личное пространство?— святая святых, и нужно еще осознать, что тот, кто в нем находится?— имеет на то право. Этот?— имел. И мгновенный оскал стек в кривоватую улыбку.Выныривать из вязкого тягучего сна оказалось довольно болезненно. Облизнул обметанные губы?— видимо дышал ртом во сне, потянулся за маленькой бутылкой воды в карман куртки, и выдохнул недовольно.—?Ну что за детский сад-то, а? Где забота, где участие? Где?— доброе утро, Феликс? Солдафон,?— Крайтон сделал глоток и оглянулся вокруг, окончательно просыпаясь, и хмыкнул уже смешливо,?— он и в Африке солдафон. Буквально.Потом он варил кофе на крохотном язычке газовой горелки, и утро наливалось красками, светом и жизнью. Обменялись парой фраз о Малкиной, ничего не значащими междометиями и парой анекдотов. Жизнь, если воспринимать ее слишком серьезно?— поганая штука, даже когда тебе не надо потрошить никого на окраине африканской пустыни. Ну когда надо… может немного повеселее.Павич отзвонился ближе к полудню. На удивление никто ничего не залажал, небольшой четырехместный самолетик уже успокоился на ровной, как блин, африканской равнине, горючее проверили, и на джипе от него до бункера было пылить от силы четверть часа. Договорились о контрольных звонках через час и через два. Сутки просачивались сквозь пальцы последними часами. Пора было заканчивать.—?Знаешь,?— как-то философски сказал он ошметкам женщины, болтающимся на цепи,?— Джим добр. Если бы ты меня разозлила так же как его, твой безъязыкий, безглазый, лишенный кожи обрубок прожил бы не одну неделю, лишаясь то одной, то другой своей части, и медленно, очень медленно сходя с ума в темноте. Но, как я уже сказал, он добр, поэтому я даже предоставлю тебе возможность выбрать, без какой руки ты проживешь следующие несколько часов. Без этой? —?Он бесцеремонно ткнул в обнаженную мышцу, сочащуюся сукровицей сквозь запекшуюся корку.—?Или без этой? —?куда более болезненное прикосновение к засоленным обрубкам пальцев. —?Э, нет, не выбирать нельзя, тогда останешься без обеих.Он дождался, пока сознание полностью погрузившейся в кошмар, как в единственную доступную реальность, женщины, сделает свой выбор, целиком признавая обреченность, достал ту самую адову машинку, на использовании которой так настаивал Мориарти. Жгут, медицинский клей, и жужжащая хрень начала свою работу под почти беззвучные судороги боли. Мышцы оно прорезало быстро, затягивая петлю, а вот с суставом запястья механизму пришлось повозиться, вгрызаясь в хрящи и сухожилия. Впрочем, с костью было бы медленнее.Трудность была лишь в том, что Малкина должна была оставаться все еще живой. Поэтому культю залил щедрый слой медицинского клея, а умело наложенный жгут свел кровотечение к минимуму.—?Добрый, добрый Джим,?— Крайтон освободил второе запястье и подхватил безвольно обмякшее тело, чтоб устроить его на столе. —?Себастьян, вторая сумка, большая. Там инструменты, препараты и контейнеры, будь добр?Они отзвонились Горану. Через час он должен был встать около бункера с джипом и ждать Морана с его грузом. Ровно через час. Не позже. Укол миорелаксанта расслабил мышцы, лишая возможности двигаться. Кюветы, разложенные уже в шприцах препараты, миниатюрный электронный тонометр, фляга с ледяным раствором Рингера, солями молочной кислоты, физраствор. Хрусткая упаковка со стерильным халатом, перчатки, стерилизующий раствор. Восемь минут на мытье рук. Ни больше, ни меньше. Малкиной все равно, а вот тем, кому достанутся ее потроха?— совсем нет.Феликс растопырил пальцы и снайпер четко напялил на него перчатки.—?Работаем, Моран. Быстро и четко.Разрез. Глубокий, от надключичной ямки до середины грудной клетки. Скальпель рассек кожу, разрезал мышцы, жировую прослойку, и стукнулся о грудную кость. Глаза Малкиной, казалось, лезут из орбит. Грудная пила и тонко жужжащий диск врезается в кость. Едкий запах костных опилок. Рычаг расширителя раскрыл ребра. Сердце билось. Новый скальпель, разрез перикарда. И последний судорожный вздох.Феликс двигался, казалось, не очень быстро, но настолько выверенно четко, что отклонение на дюйм от траектории показалось бы святотатством. Он не отклонялся. Промыть сердце от излишков крови, поместить в изотермический контейнер. Дальше счет идет на секунды, ведь тело уже мертво. Почки, печень. Еще около сорока минут. Сделать такое без операционной, без грамотных ассистентов, считай, на коленке… Крайтон бросил себе вызов и оправдал его. Контейнеры замкнуты, и он машет окровавленными руками Морану.—?Давай, бегом, Павич ждет, тянуть нельзя. Увидимся, снайпер.Себастьян МоранАссистируя Хамелеону, Моран невольно любовался им, как мастером своего дела. Пусть оно и заключалось сейчас в том, чтобы отнять у еще живой и пребывающей в собственном кошмаре женщины сначала руку, а после и саму жизнь, остановив сердце, и распотрошить ее тело в прямом смысле слова на органы. Но этику и мораль они оба умертвили для себя намного раньше, чем очередную жертву на заказ, так что Себастьян действительно с уважением наблюдал за работой хирурга-потрошителя, четко исполняя его короткие распоряжения.Когда руки Хамелеона вынули последний орган?— левую почку?— из уже мертвого, но еще теплого тела Малкиной, Моран выключил камеру и забрал все микрокассеты, сложив их в водонепроницаемый пакет. От трупа и следов крови так же еще предстояло избавиться, но это тоже была забота Крайтона, и Себастьян не сомневался, что тот справится.Горан дважды просигналил снаружи, он быстро вытащил и погрузил в джип криоконтейнеры и, вернувшись за сумкой, бросил прощальный взгляд на Малкину, которая теперь уже не потревожит Джима наяву. Ну разве что будет какое-то время являться им обоим или всем троим во сне, да и то недолго.—?Вот и все, мисс. И пусть эта пустыня станет вашей надежной и безымянной могилой. Аминь. —?произнес он краткую эпитафию над кровавыми останками той, что еще пару дней назад строила большие планы на будущее, сидя в одном из самых дорогих отелей Йоханесбурга и злясь на персонал, заставляющий ее ждать дольше обычного. Будущее, на котором сегодня рука Счастливчика с помощью скальпеля поставила большой красный крест…Подхватив свою сумку и проверив, не оставил ли чего в бункере, Моран протянул напарнику руку:—?Бывай, камрад. Прибери здесь как следует. У двери две канистры?— с горючкой и с кислотой, обе тебе в помощь. Павич прилетит за тобой через несколько часов, если нас не собьют марроканцы. Может, еще увидимся в Касабланке, кофе выпьем. Но, если нет то… удачи на таможне! —?попрощавшись, он вышел прямо в слепящее утреннее солнце пустыни, сел в джип и кивнул Павичу, чтобы трогал.Теперь счет шел на часы и минуты, и, если у них все получится, то Малкина хоть немного, но искупит содеянное зло не только собственной ужасной кончиной, но и жизнями, которые будут продлены благодаря ее недобровольному донорству.Африканское солнце все еще светило косыми утренними лучами с востока, когда в аэропорту Феса Морана с грузом прямо у самолета встретила скорая частной клиники. Все бумаги на донорские органы были выправлены, и лоснящиеся марроканские таможенники не стали чинить долгих препятствий с досмотром, привычно пряча пухлые конверты в свои бездонные карманы.—?Видел это? —?шепнул ему Павич и пояснил, на случай, если Моран не догнал?— У них тут бизнес по органам четко налажен, таскают ливер регулярно со всей Африки. Расценки ниже, чем в Европе раза в три, а навар… я охерел, когда подсчитал. И знаешь, теперь я точно уверен, что в Сербии была та же схема?— там свеженьких ?двухсотых? какие-то шустрые проходимцы, якобы из Красного креста, потрошили только так, а ?трехсотым?, особенно тяжелораненым в полевых госпиталях вырезали все, что было пригодно, и списывали свежие трупы на войну. Ну не суки, а?—?Суки… —?мрачно согласился Моран, следя за тем, чтобы контейнеры бережно перегрузили в скорую. Медики управились быстро?— он только успел пол-сигареты выкурить, а следующую закурит не скоро?— ему предстояло поехать в клинику, чтобы убедиться лично в том, что все в порядке и ?подарки? от Джима Мориарти доставлены в целости и сохранности по назначению.—?Ладно, Павич, лети за Хамелеоном, он там наверное уже весь бункер спалил. И… давай договоримся, чтобы число взлетов было равно числу приземлений. Чтобы без всяких там… происшествий, да, друже? Увидимся в Лондоне! —?Моран обнял старого боевого товарища и похлопал его по широкой спине, не раз прикрывавшей ему тылы под обстрелами в Сербской Крайне.—?Увидимся, конечно! О чем ты говоришь! Босс теперь должен тебя за это расцеловать в десны, и отсыпать мешок денег! Вот тогда и погуляем! —?хохотнул весельчак-серб, показав ему все тридцать три зуба, включая золотой. —?Давай, езжай скорее, я на связи!Распрощавшись с Павичем, Моран залез в фургон скорой, и та рванула с места, взвыв сиренами на весь аэродром.В клинике тоже все прошло более-менее гладко, не считая того, что один из контейнеров при выгрузке все-таки едва не уронили. Но улыбчивый доктор Альбьери, еще один хирург, с которым он обменялся за сегодня быстрым рукопожатием, уверил его, что все в порядке и орган не пострадал.Операционные уже были подготовлены для пациентов, и работа в них тут же закипела. А Себастьян сел на скамью в коридоре и, прислонившись к стене затылком, медленно уплыл в дрему, поверив, что вот теперь уже точно все закончилось. И закончилось хорошо для всех, кроме большей части Малкиной…Fin.