Треснувшая маска (1/1)

За время, проведённое в замке, Леон отвык просыпаться днём. Но в этот раз его разбудили, осторожно тронув за плечо и позвав по имени. Выпутавшись из одеяла, он сразу же заметил не сочетающиеся между собой картины: солнечный свет, пробивающийся даже сквозь плотно задёрнутые занавески, и сидящего у кровати Рафаэля.—?Мне не хотелось бы нарушать твой сон, но нам нужно поговорить. Сейчас. Ночью нас могут увидеть.—?Увидят?— и что с того? —?ясность ума просыпалась куда медленнее, чем хотелось бы. —?Весь замок знает, что я?— твоя Чаша, и что мы с тобой…Только сейчас Леон заметил, что выглядит Рафаэль, мягко говоря, дерьмово. Без привычного камзола и повязки, в одной рубашке, бледный, распущенных волос спросонья явно не касалась расчёска. Машинально он протянул руку, чтобы пригладить, но, едва ощутив его движение, Рафаэль отстранился:—?Я слышал. Тебя и Аарона, вчера… —?его голос звучал странно?— чуть хрипловатый, сорванный. Да и говорил он тише, чем обычно, словно берёг дыхание. На щеках Леона невольно проступил румянец. Старались ведь не особенно шуметь… Хотя стоило ожидать, у слепых часто обостряется слух.Если сам он вспоминал о вчерашнем скорее как о приятном приключении, Рафаэль явно воспринимал всё куда серьёзнее. Он недолго помолчал, прежде чем задал главный вопрос:—?Ты… Любишь его?Сам поранившись о произнесённые слова, он задышал чаще и прижал обе ладони к груди: так делают, когда нестерпимо болит сердце. Ещё недавно Леон, уставший и измученный подозрениями, лишь усмехнулся бы и безжалостно ударил в больное, чтобы лжец и манипулятор, каким представлялся Рафаэль, прекратил, наконец, дурацкую игру. Но сейчас не было прежней злости. Он молча наблюдал, как Рафаэль беззвучно шевелит губами, не в силах повторить страшное предположение, и прячет лицо в ладонях. Сосредоточившись, можно чувствовать так, как он?— и Леон чувствовал чистую, неподдельную боль.Иногда забываешь, что все эти театральные заламывания рук, слёзы, пересыпанные метафорами речи сами по себе?— не свидетельства лжи. Да, его втягивают в нелепый спектакль об идеальной любви, но Рафаэль?— не столько режиссёр, сколько артист, живущий на своей сцене.—?Прошу, Леон, прошу тебя: ради всего, что было, не молчи, ответь мне…Леон аккуратно дотронулся до протянутой дрожащей руки:—?Аарон отличный друг. И то, что было вчера… Мне было это нужно. Успокоиться. Перестать постоянно думать о том, что я?— твоя собственность. Что я обязан любить всю жизнь тебя одного и всё такое.Пусть его не молили вслух, Леон слышал отчаянное: ?Замолчи, пожалуйста?. Пусть Рафаэль не двигался, на всякий случай сжимал изящную ладонь крепче, чтобы он не сбежал до конца.—?Я бы соврал, если бы сказал, что не… Что он не дорог мне. Что вчерашнее было ошибкой или типа того. Нет, Рафаэль. Это не ошибка. Он нужен мне.Так, как и представлялось, Рафаэль рванулся, высвобождая руку, и лишь на пороге его нагнало:—?Но и ты тоже, слышишь?!Он замер, но не обернулся. Леон подошёл ближе, обнял, зарывшись носом в растрёпанные волосы.—?Я не хочу ненавидеть тебя. Не хочу оставлять. Я только… Блин. Хочу быть живым. Вместе с тобой.Снова плачет. Трясётся, как на морозе. Даже тело на ощупь кажется прохладным, хотя в спальне тепло. Помнится, когда-то сравнивал его мысленно с мраморной статуей: такой же идеальный и неживой. И всё же в этой комнате бились совсем рядом два одинаково горячих сердца.—?Ti amo,?— Леон не был уверен, что правильно произносит эти слова на родном языке Рафаэля. Или что хоть что-то в его беспорядочных метаниях может быть правильно вообще. До тех пор, пока Рафаэль не развернулся, не прижался, приподнявшись, лбом к его лбу. Так, молча, они простояли почти минуту. Рафаэль не мог этого видеть, Леон не отводил взгляда от его глаз.—?Мне не нужна любовь от Аарона. Да и ему от меня, думаю. Он не из тех, для кого это важно. С тобой же… По-другому. Не знаю, как описать. Извини, я не мастер красивых слов, только учусь.Ответом была грустная, едва заметная улыбка:—?Когда я понял, что ты с ним, тут же подумал: судьба смеётся надо мной. Она хочет, чтобы история повторилась. Чтобы всё кончилось так же чудовищно, как для нас с Ритой и Алессио…Упади на голову потолок, Леон удивился бы меньше. Решив, что ослышался, он переспросил?— вышло резко и нервно:—?Алессио?!Рафаэль кивнул и вцепился в его плечи: то ли ноги не держали, то ли боялся, что сейчас оттолкнут и обругают. Немудрено: если увлечься, пытаясь снять маску, можно сорвать её вместе с кожей, раскрыв обнажённое нутро. А, когда кожа содрана, от каждого прикосновения больно.—?Мы виделись недавно. Он сказал, что я недостоин тебя. Может, он и прав. Может, так и есть. Я столько всего сделал неправильно, столько…—?Эй, не ты один.—?Быть может, в Аароне мне и не следовало бы видеть соперника, но Алессио… Он хочет забрать тебя у меня.Что за идиотская формулировка?— ?забрать?. Леон тяжело вздохнул: в другое время взъерошил бы ему волосы или отпустил неловкую шуточку, чтобы сбавить серьёзность момента, но сейчас явно не поймёт. Придётся помогать на его языке.—?Меня никто у тебя не заберёт. Если только я сам не захочу уйти и оставить тебя одного,?— Леон крепко сжал Рафаэля в объятиях и, наконец, решившись, шепнул:—?А я не хочу.