Глава двадцатая (1/1)

Мирись-мирись-мирись…Все больше разливался хмель в крови.Давила все теснее цепь любви…?— М. Физули: ?Лейли и Меджнун?. Хоть ты меня ограбил, милый вор,Но я делю твой грех и приговор. Строки осыпались с губ пеплом. Амина выдавила подобие улыбки и заставила себя заглянуть Фаику в глаза. Тяжесть связала по рукам и ногам, в ушах раздался скрежет, точно поезд затормозил на рельсах. Столкнулись взглядами?— небо и земля перемешались, тайфун унес прохожих, фонари, здания. Сердце решило короноваться в воробьи: отрастило крылышки и затрепетало, затрепетало… Выдох перешел в чих, не получилось красивой сцены. Амина прикрыла рот ладонью. Фаик отвел глаза. Время остановилось. Амина негодовала: ну, в самом деле, разве Фаик мог знать о последствиях, о том, до чего докатится невеста? Ругаться?— и раньше ругались, плакала иногда, на здоровье, вроде, не отражалось. Не он же ей лезвие в руку сунул! Сама взяла. Так чего виноватых искать-то теперь, представление устраивать? Прошлое прошло. Как объяснить, когда ярлыков уже понавешал?—?Ами, я серьезно… Амина фыркнула и закусила губу. Вот так изливай людям душу! Читай Шекспира в ночи, пока кисть воображения рисует над головами мириады звезд! Распинайся! Надейся: процитируешь кого-то, собеседник включит мозг, и не придется разглагольствовать самостоятельно! Ага, мечтай! ?Он серьезно! А я, извините, шучу здесь!? Мозг устал: ни с того ни с сего облачился в ехидство, плевался ядом. Амине бы отдохнуть, собрать мысли в пучок, разгрести завалы, чтобы в конце концов выставить границы, но нет… Увязла в глине: ни оттолкнуть, ни обнять не в состоянии. Адским огнем выжигало поляну в легких. Цветы прощались с бутонами, бабочки налету теряли крылья. От ресницы до ресницы мчались кометы. Амина боролась со здравомыслием: взгляд приклеился ко взгляду, душа?— к душе, а вместо того, чтобы отклеить и остановить пожар внутри, Темрокова позволяла уничтожать флору и фауну. Ни разу не защитник природы, ни разу… Как тут отшутиться, как тут отреагировать хоть на что-то, когда ОН глазищами кровь кипятит и вены рвет? Где взять воздух в космосе, как заново научиться дышать?—?Так я тоже,?— тихо, едва слышно, куда-то в шею. —?В чем мне тебя обвинять? В том, что я убила свой организм истериками? Это бред. Дальше перечисляла, выделяя голосом: ОНА сдуру схватилась за лезвие, он его в руку не вкладывал; ОНА застудилась и из-за СВОЕЙ глупости, скорее всего, осталась без стакана воды в старости?— он в футболке на мороз не выпроваживал. Все сама, все без ?посторонней помощи?. Все заслужила, наверное, отношением к Темроковым?— настигла расплата. Фаик слушал, поначалу пытался уловить связь, а к концу монолога бросил затею и заскрипел зубами. Надо же, как устроена психика человека! Одни находят виновника, сгружают беды и живут спокойненько, а другие швыряют горсти согрешений?— и чужих?— в лицо чудика из зеркала. Ами приучили к роли козла отпущения, с этим нельзя мириться. И крылышки отращивать нельзя?— ангела рисовала искусно, Фаик почти поверил. Почти. Краешком мозга, что желал обелиться. Остальные миллиметров сто вопили, умоляли покончить с цирком. Амина не признавала вину жениха,?— обмывала от крови руки, застирывала пятна на одежде, но вторила: ?Не виноват!??— а внутри Фаика выла пурга. Да как же так?! Как же?! Она простила, закрыла глаза на разруху в жизни, а он вышвырнул ни за что… Как же… ?Господи, чем я заслужил?! Чем?! Я же ничего толкового в жизни не сделал, раз за разом Тебя гневил… За что, Господи?!? Ответа сверху не последовало. По крайней мере, словесного. Мирзаев смотрел на невесту. Очерчивал маркером скулы, подводил глаза, закручивал ресницы, а губы… губы изучал, как человек, годы находившийся на учебе за границей, изучает комнату в доме родителей: полки с книгами, рисунки над столом, кровать?— все на месте, все как раньше, изменился лишь владелец. И до покалывания в кончиках пальцев хочется прикоснуться к прошлому?— перечитать книги, дабы выудить что-то новое, подкорректировать рисунки, заснуть с мишкой. Губы шевелились, а Фаик мечтал прикоснуться к прошлому… Фаик выносил монолог, разинув рот. Фаик терпел. Фаик позволял пытаться уверить себя в чем-то, но не слушал. Свет может ослепить?— зачем? Едва прозрел. Вдумываться в смысл фраз было больно и бессмысленно?— лучше уж ерундой заниматься: рассматривать черты любимого лица в очередной раз за вечер, бороться с желанием провести ладонью по щеке, ловить отражения в изумрудах. Только не думать. Не задумываться: о чем говорит Ами. Фаик мерз и молчал. ?…и вообще, это ты меня прости…??— за что, дурочка? Захламила голову мусором, наслушалась грязи, утонула… Знала ведь: не виновата, но частота ударов ?похвалы? о перепонки, кажется, убедила в обратном. Поменялись ролями??— Я должна была рассказать тебе, что он написал. Не посчитала нужным, думала: глупость. А со стороны это действительно выглядело не так, как… ?ДА НИКАК ЭТО НЕ ВЫГЛЯДЕЛО! НИЧЕГО ТАМ НЕ БЫЛО! ПРОСТО Я?— БАРАН!??— мысли закрутились вихрем. Фаик сам себя забыл от переизбытка эмоций. Душа кипела, бурлила, плавилась, замерзала?— по кругу. Воск капал на сердце, а то и утереться не могло: останавливаться нельзя. Вот бы не возвращаться к теме ругани никогда… Обсудить и выяснить, наверное, нужно, но… позже. Как препираться и настаивать, когда взгляд умоляет молчать? Когда хвойно-зеленые блестят тоской? Мирзаев ни смотреть, ни слушать не мог, но и моргать… А если исчезнет? Пробки выбило, настройки сбросились до заводских?— Фаик подсадил ношу повыше, губы припали к губам. Чтобы замолчала. Чтобы не травила душу. Жадность. Порывистость. Аккуратность. Совместимы? Вероятно. Так пьют после суток жажды?— не мелочатся, не считают глотки, но держат осторожно, боясь пролить и каплю. Так хватаются за край пропасти в надежде выбраться, как он целовал. Горечь перетекала из организма в организм, яд ошибок выжигал на нёбе отчаянное ?прости?. Кипяток разливался по венам. ?Моя!?, ?Моя!?, ?Моя!??— звоном колоколов в затылке. Половины склеились, образовали целое. И плевать, что ненадолго. За мгновения с ?маленькой? Мирзаев готов был рухнуть перед Творцом на колени. Чудо ведь! После всего, после водоворота тьмы, Ами рядом… Ближе, чем мечталось. Амина опешила. Сначала попыталась оттолкнуть, а потом… сдалась и ответила. Это неправильно. Это ничего не решит и, возможно, усугубит, но в последний раз-то… ?Видимо, не в последний?. Мозг обрел самостоятельность, зажил собственной жизнью и выехал из головы с чемоданами. Тут одежда, тут кастрюльки и вилочки с ложечками, а тут?— адекватность. Мозгу надоело срывать голос в попытках остановить хозяйку. Мозг сплюнул куда-то на асфальт и ретировался, а хозяйку вышибло из реальности. Не осознавала действий, не осмысляла?— чувства перехватили власть над организмом, били ключом откуда-то изнутри, вымывали из памяти разногласия. Любовь взяла реванш. Кратковременный, но какая разница? В голове Амины, за пультом управления, расположились: блондинка лет сорока?— почему-то крашеная, несмотря на то что, в силу ?натуральности? суррогат Темрокова презирала. Седина, может, докучать взялась?— с чемоданчиком опыта и чашкой крупнолистового без сахара; избалованная племянница отельера с льдинками в глазах и жвачкой во рту?— семнадцать стукнуло; домохозяйка с полотенцем на плече с улицы Новая Басманная и волчонок-Дехшет с ранцем за спиной. Тетечка поперхнулась чаем и метнулась к пульту, отменять действие. Лицо исказилось: ?Какой позор! Что они себе позволяют?! Какой вздор! Мы позоримся, девушки!? Роль наблюдателя не устраивала, но и лезть молодежь доселе не позволяла?— сидела, скрипела зубами и молчала. А теперь… Нет, ну… это ни в какие рамки! Это за гранью! С ним говорят, а он лезет бесчинства творить! И куда старшие смотрят… Тьфу! Племянница Отельера встала за Тетечкой, защищая от ?коллег?. Старшая… старшее альтер-эго мыслило верно. Нечего вешаться на идиота! Позвал,?— побежала, тряпка! И обидно-то за что? За то, что дядька ?тряпке? ничего не сделает, если вдруг сойдутся! Дядька никогда ничего не запрещал и ничего не решал. Жалел, баловал: в Россию хочешь? Получи! Съехаться с мужчиной до свадьбы?— по меркам региона, где выросла, небылица?— уговори тетю, а тетя с турецким, европеизированным менталитетом, уговорит кого угодно. Никаких запретов. Вседозволенность.Хорошо ли? Когда меж пальцев блестело лезвие, оттолкнув Домохозяйку, у пульта замерла Тетечка. Остановить истерику не мог никто, кроме нее?— мудрости не доставало. Частицы личности ждали: старшая рванет рычаг, и в мозг хлынут мысли о семье, о мечтах, о ?завтра?, но нет: ?А выросла бы в строгости?— не в ненависти и наплевательстве со стороны родителей, не в ?светскости? и вседозволенности Ахметовых, не в крайностях?— дали бы достойное воспитание, отучили, засватали, может, замуж бы уже вышла, а не стояла в соплях возле раковины?,?— виновники найдены, ура. Да, воспитание в рамках религии и обычаев?— хорошо, да?— двадцать первый век унес спокойствие, но ничего уже не изменить, девятнадцать лет?— не семь и не десять, ценности привиты, взгляды ?устаканены?. Было бы иначе, легче, на душу не давил бы камень?— Амина думала об этом, когда ?у руля? вставала ?взрослая? часть сознания, но управление вмиг перехватывали другие. Без любви и привязанности, с человеком со стороны, легче: тебе плевать, где, с кем, как. Амина думала. Амине не позволяли додумать. Как и сейчас, о правильности происходящего. Пока Тетечка зачитывала конспект о морали, а Племянница Отельера швыряла в печь дровишки ?ослов?, ?козлов? и прочей живности, Дехшет переглядывалась с Домохозяйкой. Ребенок в душе Темроковой жаждал сказки и счастья, а чувства в лице девушки с полотенцем готовились грызть глотки мудрости, здравомыслию и адекватности: вырывать рычаги, бить стекла, устраивать перевороты и истреблять конкурентов. Ни зрелость, ни цинизм и язвительность чувствам противостоять не могли, поэтому Домохозяйку от греха подальше приковали наручниками к батарее. По ночам Дехшет воровала ключи и освобождала сестрицу?— ?рулить? вместе. Пока всезнайки бодрствовали, бунтарки лезть не решались, но сейчас… не дай Бог, испортят момент! Дехшет наступила себе на ногу и взвыла. Тетечка ринулась утешать молодежь и сбила с ног Племянницу Отельера. Ключи звякнули, покидая чей-то карман. Послышались грохот и скрежет. Мгновение?— и, воспользовавшись растерянностью ?соседок по черепу?, Дехшет освободила Домохозяйку. Толкотня, прыжки?— ничего не прошло даром. Мысли-акробаты выбили Амину из колеи. Описать трюки, что мозг рассыпал направо и налево, без аллегорий, было за гранью возможностей?— Темрокова решила разделить ?горячку? на четыре личности и втолкнуть на полку, как чемодан с тряпьем. Вышло неплохо: обосновала ответ на поцелуй. Это, мол, чувства на задворках сознания сорвались с цепей. А можно ли приковать любовь к батарее? И пытался ли кто-то усмирить внутри Амины девушку в пижаме размера ?много ?икс?? Ну, старались вразумить, кидали в землю семена. Семена, вроде, прорастали, но… Сердце оказывалось сильнее мозга. Всегда. Во всем. Фаик, в отличие от невесты, раздумьям не придавался?— впился в губы и потерял счет времени. Душа упорхнула в небытие, реальность с треском разорвалась, а места лавок и фонарей занял коридор ?двушки?, где целовал ?по закону? в последний раз. Приехал на день раньше?— любил делать сюрпризы, частенько лукавил насчет дат возвращения. Рауф хмурился: ?Надеешься застать с кем-нибудь?? Фаик и не думал. У Фаика сердце в горле через скакалку прыгало, когда открывал ленивец с мешками под хвойно-зелеными, пучком на макушке и счастьем на лице: ?У меня ж даже поесть ничего нет, я тебя завтра ждала…? А он торт купил?— есть, ?что поесть?. Тащил на кухню, ставили чайник, много говорили, держались за руки. Сплетал пальцы. Молил Творца, чтобы так было всегда. Мечтал поскорее присвоить статус супруги, матери детей. Когда увидел в платье?— шарики за ролики заехали, по затылку стукнуло: не сон, вальс вот-вот унесет на новую ступень. Проигрывал кассету с планами на будущее. Не знал?— завтра сверху разведут мосты. А сейчас… сейчас делал все, чтобы смилостивились и свели. Опять же, чувства делали, мозг не участвовал. Наблюдал, насвистывал, фыркал, но не вмешивался. Секунду… две… пятнадцать?— терпением не отличался. Щелчок. Рубильник включился. Фаик отпрянул от Амины и опустил глаза. Щеки Темроковой превратились в костры. Это неправильно. Они не имели прав рушить баррикады. Они уже ни на что не имели прав. И как теперь разговаривать, когда позволили лишнего? Улитки заползли в раковины и заколотили вход досками. Таблички ?ЗАКРЫТО! ОЧЕНЬ ЗАКРЫТО! ДАЖЕ С НОГИ!? колыхнуло ветром. Теперь, прежде чем распахнуть рты, оба десять раз перекрутят души в фарш. Фаик сглотнул и выдохнул через нос. Нужно было хватать порыв за узду, останавливаться, но как, когда бои без правил за грудиной места живого не оставили? Мозг сбежал с корабля через уши: ?Разбирайтесь сами, мои хорошие, я здесь без надобности?. У Мирзаева мир зарябил. Заныли мышцы и зубы. Захотелось упасть на землю и дать волю крику. Плевать на связки, чихать на людей вокруг?— демонстрировать симптомы простуды. Посидел у форточки, продуло лаской.Так не должно быть! Фаик не должен касаться Ами украдкой и чувствовать на губах желчь беззакония, будто поймал на улице незнакомку и полез целоваться. Амина?— невеста. Почти жена. Так не должно быть. Они не должны шататься по Москве в полудреме, они должны спать дома, обнявшись. Она не должна худеть, она должна уплетать булочки с чаем. Он не должен бить стекла, он должен собирать из паззлов семью.?Так не должно быть! Господи, услышь меня!?—?Прости… пожалуйста...?— Слова забарабанили по окнам многоэтажек. Амину лихорадило, точно при ?тридцати девяти?. В районе диафрагмы катались шары. Слизь перекрыла кислороду путь в легкие. Мешки под глазами, судя по ощущениям, увеличились. Амине до дрожи в пальцах хотелось выть. Скулить, хрипеть, кашлять, давиться воздухом?— представлять себя кем-то вроде гиены: детенышей?— смысл существования?— убили охотники; листья и ветки?— зверь внушал себе: это малыши, чтобы не разорвалось на частицы облако под ребрами?— унес ветер. Что делать? Истерить и вгрызаться в луну. Смысл существования обиженной миром девочки из Балакена уничтожила жизнь: вспорола горло любви. Крепость из ?И без него ?ок?, привыкла? вокруг души снесли к лешему взгляды и поцелуй. Уязвима. Снова. Холодно. Снова. Амина бы взвыла, да, в отличие от Фаика, пожалела связки?— на днях песню записывать с Даней. Две истории рассказывать за три минуты. Истории ?одиночеств?, соседок по палате и сестер по несчастью. Тема параллели с Динарой Амину не отпускала. Затянула так, что куплеты от лица Алибековой написались за двадцать минут. Рану ковырять не пришлось: четверостишия для Темроковой родились у однофамилицы. Подгорная текст и музыку одобрила. ?Данька за тебя будет, я?— за себя. А писали наоборот?,?— пришлось объяснять ?джане? по дороге в аэропорт. Важно. Не до выплескивания наболевшего. Амина бы исцарапала ногтями ладонь и терпела жжение. Незадача?— гитаристки не отращивают бритвы. Амина бы разрыдалась и прокусила до крови губу, только для этого требовались силы, а их, увы, не наблюдалось. Оставалось выдохнуть и закрыть глаза, чувствуя: по лицу вальсируют искры?— смотрит с досадой, мечется. Успокоить бы, но заряд на нуле. Остаток пути молчали. Казалось, и дышать боялись?— ниточка оборвется. Сделали очередную ошибку. Плюс к завалам. Все не по-людски. А торнадо где-то, где не видно, срывали листовки и крыши с домов. Деревья хватались корнями за почву, но стихия не щадила?— улетали.Так полыхнуло?—сплеча,сполна?—над ледяным прудом!..(Два человека?—он и она?—были виновны в том…)В доме напротив полночный лифтвзвился до чердака.Свет был таким,что мельчайший шрифтчитался наверняка…Так полыхнуло, так занялось?—весной ли, огнем?—не понять.И о потомстве подумал лось,а заяц решиллинять.Землю пробили усики трави посверлили лучи.Тотчас,об этом чуде узнав,заспешили с югаграчи.На лентах сейсмографовстала виднанервная полоса…(Два человека?—он и она?—гляделидруг другу в глаза…)Реки набухли.Народ бежали жмурился от тепла.Кто-то кричал:?Пожар!..Пожар!..?А этолюбовь была*. Стихи смешивались с ветром и приглаживали волосы зевак. Вечер располагал к поэзии даже людей с ?тройками? по литературе. Шелест листвы сплетал рифмы?— прежде ни разу не слышали и не читали, а тут… Стихотворение извне, весточка от звезд. И точность поразительная. Вслушивались оба, слышали разное. Обдумывали одно, выводы делали разные. Вспоминали Винни Пуха и опилки, улавливали схожесть. Молчали. Фаик шагал, Амина… дремала? Вероятно, потому что подъезд будто вынырнул из темноты. Смешно?— размышления бурлят, бурлят, жидкости кипят, страсти накаляются, жизнь бьет ключом, энергия хлещет фонтанами, а шестеренки берут?— и перестают крутиться. Где логика? В мечтах. Организм человека нелогичен. Потребности не подстраиваются под расписания. Темрокова не спала ?целиком??— Фаик бы не добудился, устала. Просто заблудилась в лабиринтах души и потерялась на пару минут. Да, именно ?потерялась??— вышвырнуло из реальности. Может, аппарат в голове перегрелся и выключился, а может, пробки выбило и свет погас. Товарищ, вон, силу явно не рассчитывал, когда заряжал… ?Вчера обнимались, сегодня целовались, а жениться завтра планируем? Или все-таки через полтора месяца???— первая четкая мысль… Здорово. Фаик замер у подъезда в размышлениях. Будить или донести? Если будить… жалко. Вымоталась, по лицу рассыпали пепел. Зато отвалился слой чего-то с привкусом серости?— на ум пришла штукатурка. Фаик ломал стены, не подчинялся ничему, кроме чувств. Кажется, в быту это называют ?безрассудством? или ?сдвигом по фазе?, а в литературе?— ?сентиментализмом?. Откуда знал? Не мог ответить. Да и плевал на термины. Всматривался в лицо девушки, а зубы сцеплял решеткой. Видел не ту, что окружена подружками и ехидством, а ту, на лбу которой оставлял мазки перед выходом из дома. Поцелуй в лоб?— символ гордости, читал где-то. Гордился?— стойкостью, умением поддержать, когда все валится из рук, тем, что не сломалась под натиском родительской нелюбви. Тогда гордился, сейчас?— тем более. Ами побывала на краю, но нашла силы жить. Музыка спасла или люди вокруг?— не важно: ни того, ни другого он теперь?— если вдруг… —?не имел права отнять, хоть и рисовал когда-то жену непубличным человеком. Любовь?— не наши мечты, а желание осчастливить, украсить каждый день. Фаик не мог отнять счастье ради прихоти, да и не хотел?— гордился местами ?Вечеринки? в чартах больше, чем их с Рауфом премиями. Думал о будущем слишком рано, нужно было думать о настоящем: растрясти или не растрясти? Если нет?— придется впускать в квартиру девушку, чье плечо облюбовал ?секьюрити?. Угораздило ж… Сюрреализм. Идиотизм. Только у них могло случиться подобное, да-а… ?Может, маме позвонить, попросить выйти???— колокольчик под волосами звякнул, а Мирзаев потянулся за телефоном, но Амина распахнула глаза и ойкнула. Дальше?— снова туман. Слыша вполуха и видя вполглаза, Темрокова встала на ноги: ?Полежали?— пора и честь знать?. Голова повисла, изобразив бутон цветка?— увял. Хмыкала, помнится, около часа назад на юношу и асфальт, а теперь увлеклась исследованием. Застегнула ?молнию? на джинсовке,?— для чего? —?забрала Султана у ?сопровождающей? и направилась к подъезду. Соображалка соображала на треть, две части завалило пухом. Из подушки или с тополей? Без десяти июль, все-таки. Ясность вернулась, когда Фаик сунул школьнице несколько банкнот, спрятал чувство вины за букетом и щелкнул по кнопкам с цифрами на блоке вызова. Открыл, судя по всему, отец?— мама и Даша показались в окне. Дверь хлопнула. Лестницу преодолели быстро, звука не проронили. На площадке царила тишина. В дверях замерла мама. Оглядела детей с надеждой, вздохнула: ничего не изменилось, по глазам видно. Неужели не срастется? На горле сомкнулись пальцы отчаяния. Женщина поджала губы и впустила парочку в квартиру. И надо бы сказать что-нибудь, спросить, а слова растерялись. У мужа, конечно, найдутся?— ходил из стороны в сторону, ворчал?— но это ведь у мужа, у отца, а мать Амине с Фаиком сейчас нужнее… Мирзаев молча передал букет маме,?— намек на вазу был понят?— разулся, снял с плеч чехол с гитарой, опустил инструмент на пол и, пройдя вперед, взял у Темроковой щенка. Амина бросила в сторону жениха взгляд благодарности?— мало ли, Сэму еще предстоит объяснять ситуацию?— и скинула куртку. Кроссовки выстроились шеренгой. В коридор выбежала Даша:—?Ну что, вы уже помирились?! И столько надежды, столько страха ударило по перепонкам, что Фаик забылся и нырнул в глаза невесты без жилета. Затянуло, еле вырвался. Простой, вроде, вопрос, а где брать ответы?— Бог знает. Амина в задумчивости переступила с ноги на ногу. Среди целей на полчаса затерялось ?попить?. Жажда душила, губы изображали гербарий, а в пищеводе стучала копытцем тошнота?— от приторности. Поцелуй оставил на нёбе жжение: ?Перчинка?,?— хмыкнула Темрокова. Он же позволял думать: если не помирились, то близки к чему-то… Волосы лезли в глаза и рот, щекотали шею. Амина глянула на запястье в поисках резинки. Резинка, конечно, не обнаружилась?— сняла перед выходом и куда-то сунула. Не найти сегодня, ладно. Зато из-за угла показалась найденная таки косметичка?— Амина забрала у Аськи: собирались завтра сниппет записывать с Даней, решила вспомнить, как красота наводится. А в итоге ?аптечка? пригодилась для блужданий по дворам и, наверное, офиса. В основном, для блужданий, разумеется. ?Никогда не думала, что придется переигрывать ?конфетно-букетный? перед свадьбой?,?— вздулось и лопнуло в висках. В косметичке, кажись, валялись резинки. Нужно бы достать. Фаик вздохнул и сунул руки в карманы. Нет, не помирились. Толком не поговорили, толком не извинился, толком не объяснился?— бестолково поддался эмоциям. Тогда?— ревность, сейчас?— любовь, которая ?тогда? сидела в глубине и не вылезала. Вечно шел на поводу у эмоций и проигрывал, мечтал научиться затыкать сердце. Как теперь быть? При родителях ничего не выйдет, ничего… Откладывать? Нет! Амина прошла вперед и улыбнулась ?сестренке?. Усталость выжгла над бровями автограф. Повеяло холодом. Воздух набряк от сырости. Фаик не шевелился, не моргал и, если верить ощущениям, не дышал?— превратился в страуса из пластилина. Почему страуса? Потому что бункер из песка виделся решением бед. Спрятаться, зажмуриться и ждать: что же скажет Ами. Мирзаев понятия не имел: сложится произошедшее в рассказ или нет, но надеялся на чудо, ибо на кухне кипели чайник и отец. Первый пугал звуками, второй?— их отсутствием.—?Мы еще не знаем, Дашуль,?— усмехнулась Темрокова. И повернулась к Мирзаеву. Фаик не сдержал улыбки: абсурдность зашкаливала. Но ?спасибо? и поклон Амине?— не нагнетала, разряжала обстановку. Обоих дробила тяжесть, не войти в положение ?коллеги по тараканам? не представлялось возможным. Даша нахмурилась, в изгибе бровей прочиталось: ?Странные вы все-таки, взрослые!? Для понимания ребенка, да и кого угодно, чьи плечи не ломались под тяжестью терзаний, любовь была слишком сложна. Даша хмурилась, а между братом и ?сестрой? летали фразы: ?Спасибо?,?— ?За что???— ?За то, что ты рядом. Я бы не нашелся?,?— ?Ты, главное, перед папой не потеряйся, там я бессильна?. Смешок. Разговаривать, не произнося ни слова?— практика не для всех. Годы тренировок, болтовни друзей за столом, переглядок и кивков в пустоту. Не интуиция, нет, другое. Извне. Видать, часто говорили глазами, выражая возмущение или недоумение в компании?— не растеряли навыки за время ссоры. ?Я люблю тебя?,?— ?Давай без этого?? — тоже молча. Даша отпрыгнула от разряда в сторону родителей: мама шикнула что-то, не позволила спросить о щенке. Фаик посерел, ссутулился и утащился на кухню. Размазало. Тоненьким слоем, будто шпаклевку. Амина скользнула прицелами по спине, на ум пришло слово ?выцвел?. Застирался. Сам себя переломил надвое. Захотелось окликнуть, остановить, но Амина сглотнула и сделала шаг к комоду, укрытию косметички. Замок всхлипнул и отодвинулся?— сделал одолжение. Из недр сумочки появилась резинка. ?Нашлась, уже хорошо?. —?Темрокова собрала хвост и ушла мыть руки. Мирзаев опустился на табурет. Щенок на коленях заскулил, ткнулся лбом в кисть ?дарителя? и… лизнул рукав. Фаик хмыкнул: Сэм теперь не нападет. ?Где, кстати..?? Затылок прожгло лазерами: отец. Полюбовался бы, что ли, цветочками, мама ж не зря на середине стола вазу расположила… Фаик поднял глаза. Схлестнулись лед и пламя, шепот и крик, спата и шпага; послышался лязг металла. Раздражение царапало лезвием ребра, Фаик скрежетал клыками. Поговорили… Оставалась надежда на маму: кто-то ведь должен мыслить здраво! Кто-то ведь должен найти выход из положения! Фаик не сомневался: мама?— ангел-хранитель, поможет не упасть в обрыв, но отец… В резкости они с Ами нуждались в последнюю очередь. Точнее, он?— в первую, Ами?— в последнюю. Даша осмелилась подойти к брату, старшие, вроде, не препятствовали. Радужка сменила цвет,?— чудо, не иначе?— карамель обернулась вареной сгущенкой. Может, благодаря свету, а может, Фаика настигли галлюцинации… от волнения. Но сладости в глазах сестры рисовала не пустота желудка?— горечь, что брызнула из хвойно-зеленых мгновениями ранее. Надеялся: Ами простит и примет, не задумывался об ином. Всерьез не задумывался. ?Приму любое решение?; ?Не достоин и не получу!??— кокетство. Улетел в Страну чудес. Не позаботился о билете обратно. Очутился среди руин. Сидел, скрутившись пружинкой, вспоминал поцелуй и стихи в пустоту, пока сестра задавала вопрос за вопросом:—?Откуда щеночек? Вы его на улице нашли или где? —?Секунда молчания. Ноль эмоций. Никакой реакции. —?Фаик! Ясно: Амину захлестнуло волной эмоций и отбросило от штурвала самоконтроля, ?за? и ?против? рассыпались, тряска перемешала, вот и вылезли нежность на грани безрассудства и ?В чем мне тебя обвинять?? А теперь мышление запустилось и вынудило признать: ничего не выйдет. Если Ами боится дядиной реакции, то родители помогут убедить Ахметовых дать разрешение на брак, они-то от ?дочери? так легко не откажутся. А ?зять? в ногах валяться будет до конца дней. И у родственников, и у самой Амины. Если думает: он не изменился, продолжит истерики закатывать, то Фаик готов месяцами, годами добиваться. А если устала, а драгоценный надумал трагедий?— нужно выпить кофе. Мама, угадав ход мысли, задалась вопросом: какой раз за вечер кипятилась вода. Азербайджанцы?— азербайджанцами, но мыть чашки… Нет, Амина, разумеется, помогала, и слава Господу за тропинку, которой вывел к семье недостающий элемент — женщина благодарила Творца за ?дочь?, а ?дочь? за отношение: и шагу лишнего ступить не давала?— ?Мам, сидите, я сама?, - но почему-то сегодня как раз на ?помощницу? и не хотелось взваливать быт. Хотелось накормить в конце концов,?— принесла остатки жульена ?на вечер??— проконтролировать прием лекарств и уложить спать, но увы…—?Это вместо свидетельства о браке? —?полушепотом осведомился отец. Если бы Ами не вышла из ванной, Фаика бы разорвало на микрочастицы. Складывалось ощущение: то и дело цеплять тему свадьбы вошло в обязанности папы и еще нескольких господ. Будили желание убивать и смеялись, шутники… Друзьям-то можно зубы выбить по-дружески, а с отцом проблемка. ?Спасибо? Рауфу: мало того, что в клоунаде не участвовал, так еще и затыкал особей. Намекал: Амине тоже комики мозг вынесли. ?Здесь ничего не сделают, а вот там, где я периодически бываю, одна ошибка,?— и ты ошибся. За юморок на эту тему тебе расцарапают лицо и похоронят заживо. Аккуратнее?. От бури спас щелчок выключателя. Амина и не подозревала, как вовремя появилась, но чувствовала что-то. Руки помыла, лицо окатила водой похолоднее и вышла. Да, в зеркало пялилась с минуту, как иначе? Тут личная жизнь на кону! Несмотря на обстоятельства, Темрокова была уверена: сегодня все решится… или завтра? Узнать бы время… За телефон хвататься? Ну, нет, наверное. К чему окунаться в переживания девчонок, когда с собственными не разобралась? Посыплются вопросы, тему не переведешь, источник ответов станет нервничать. Без того, вон, места не находит, бедный. ?У ?бедняжки? и спроси время, диалог завяжется?. Ого! Не разучилась думать! Цокнув языком, Амина прошла на кухню и села на диванчик напротив Фаика. Даша вмиг сориентировалась и подлетела к ?сестре?:—?Ами, может, хоть ты мне объяснишь, откуда щенок? Интересно же! Темрокова улыбнулась ?сестренке?, измотанность укрылась в чаще ресниц. ?Фаик мне подарил?,?— ?О-о-о… А как зовут???— ?Султанчик?,?— и у матросов нет вопросов. Было бы так с девчонками… Даша потеряла интерес к происходящему?— или побоялась тормошить брата ради игр с Султаном?— и унеслась в комнату. Амина подумала, что неплохо бы тоже ?унестись?, но не шелохнулась. На горизонте топтались два разговора: о семье, любви и верности и о ?Сэм, Дина, я не знаю, как объяснить, но это Султан, теперь он в нашей лодке?. Мнение Динары беспокоило меньше, чем мнение Сэмуайза. ?Ребенок? еще и встречать не вышел… За вечер Амина назвала по имени больше раз, чем за полтора года отношений, и у Мирзаева от хрипловато-картонного ?Фаик? волосы от корней обледенели. ?Ты еще ударение на ?и? начни ставить… Лучше б по фамилии!? Темрокова металась, не зная, как назвать, как подступиться и что делать, а Фаик желал лишь одного: сгрести в охапку, прижать и не выпускать ни-ко-гда. Сидел, смотрел на тонкие пальцы, а на языке вертелся вопрос: ?Сколько ты весишь, малыш?? Молчал из-за последнего слова?— роскошь. Тишина продлилась недолго: о наличии жизни в квартире напомнили шаги и… шипение? Амина напряглась. Даша притащила из гостиной Сэма?— ладно, кот без возражений позволял перебрасывать себя через плечо на манер накидки и хватать за хвост, что за агрессия? ?Сэмик, у тебя нормально все?? Протянула руки, дабы изъять ?дитятко?, и только потом поняла: на кого устремлен взор травянисто-зеленых глаз…—?Не трогаю, никого не трогаю, просто сижу, смотри. —?Фаик чуть отодвинул табурет в знак капитуляции и пояснил для Амины:?— Полный неконтакт. Темрокова забрала кота и принялась наглаживать. Вспомнился разговор с Рауфом давностью в три с половиной месяца: ?…исцарапал всего, кресло порвал и переехал ко мне?. Тогда нежность разлилась по внутренностям кипятком, сейчас?— лавой. ?Неконтакт? спустя время, и пусть те, кто считает животных глупыми, прикусят языки. Защитник нашелся, где не искали. Помощь пришла, откуда не ждали. К Фаику в том числе?— Султан приподнялся на лапах и тявкнул. Сэм ощетинился, когти напомнили о существовании. Темрокова ойкнула,?— впился в ноги?— но уронила:—?Да ты ж мой львенок… Смешок вылетел из гортани без приглашения. Понадеялась: Фаик не обидится, голову опустила куда-то к ушам Сэма. А тот, кто должен был, по идее, стушеваться и задержать дыхание, залюбовался улыбкой невесты и разомкнул губы в ответ. Старшие синхронно вздохнули, Амина не обратила внимания. Руки ходили по шерсти ходуном. ?Защитник? не успокаивался?— разошелся, демонстрировал хозяйке верность. Хозяйка гладила и шептала на ухо что-то, от чего второе подгибалось. Султан тоже передумал баиньки?— кряхтел, скалился. Сражение века… ?Секьюрити, ты чей? Не определился еще?? Даша хохотала, мама гремела кастрюлями, а отец следил за перепалкой с излишним интересом. И не подслушаешь беседу со ?львом?, а! До Фаика долетело мягкое ?Ну, я ж почему-то так себя не веду, м?? и строгое, уже громче: ?Сэм! Перестань!? Сэм ?перестал?: умолк, отвернулся от Мирзаева, дернул хвостом?— ?Я молчу. Я презираю его молча!??— и улегся на колени ?матушки?. Амина почесала защитнику за ушком, шипение сменилось урчанием. Фаик усмехнулся и, следуя примеру, отблагодарил щенка поглаживаниями. И овцы целы, и волки сыты, раньше бы так…Глубокая ночь. Торшер. Гостиная. Сырость на улице вытягивала из организма силы?— до капли, будто сок через трубочку, с хлюпаньем. Ветер забирался под куртку и сдирал когтищами кожу. Фаик вернулся от брата минут сорок назад, но холод не покидал ни у Рауфа, среди друзей с мешками шуток и вагонами галдежа, ни в такси под Стаса Пьеху, ни в спальне, где свернулось клубочком ?разочарование всей жизни?, ни на диване в гостиной. Холод поселился внутри. Ну, не выносил Фаик слез! Истерили тетеньки из телевизора?— фырчал; девочки на концертах?— терялся; бывшие?— не обращал внимания после пары случаев обмана и манипулирования. А с Аминой… с Аминой иначе. Все иначе. Никогда не мог смотреть, как она плачет. Никогда. До ?бури? хватал, заковывал в кандалы рук, гладил, целовал. Во время?— стихал и шагал на кухню: доводил?— и ретировался. Бесчувственная сволочь? Отнюдь. Легкие скручивались в спираль. Задыхался от боли, спасался бегством. Не мог смотреть, не мог… Рушились баррикады и уверенность в правоте. Сбежал. Снова. Чтобы сердце не переиграло мозг, чтобы мольба в хвойно-зеленых не подбила на глупость. Фаик?— взрослый человек, имел за плечами опыт, знал: дать второй шанс, означает протянуть нож стрелку, который не попал в тебя из пистолета. Люди лгут. Плетут паутины с искусностью шелкопрядов. Верить нельзя ни словам, ни глазам, ни жестам. И Мирзаев старался не позволить Темроковой выиграть партию: включал музыку в наушниках, жмурился, много молчал. Бежал из дома, слушая ?глас разума?, но не спешил ставить точки?— уже по глупости. Обжегшись на молоке, дул на воду. Когда-то предали, растоптали и посмеялись, а потом убедили в надуманности выводов. Принял, простил… Зря?— заключения оказались верны. Боялся не лжи, а того, что и его девочка, возможно, умела лгать. Удар со стороны Амины вряд ли перенес бы?— прокручивал в черепной коробке слишком часто. Настолько, что начал искать подвох в пылинках на комоде. Кто ищет, тот найдет. Фаик набрался опыта, но не научился разбираться в людях. Мама, например, слету говорила: от кого и чего нужно ожидать. Знакомишь с человеком, она сканирует его за чашкой чая, а наедине выдает: ?Лицемер!? или ?Этот до поступления в университет, в общежитии вытворять начнет, увидишь?. Поначалу не веришь, оправдываешь ?друзей?, а потом вердикт исполняется слово-в-слово. Задумываешься. Чуть что, бежишь за советом к маме. Веришь… чаще всего. Фаик не верил, когда мама повторяла: Амина не изменит. Фаик не верил, когда отец диву давался: ?Обычно кто-то ест, а кто-то в рот смотрит. Тут зубы друг другу считают оба. Два года, надо же…? Фаик любил Амину, очень любил, но так упорно готовился к измене, что оказался не приспособлен ни к чему, кроме. Фаик?— больной. Замерз. Поднялся, дабы взять плед, и увидел?— закрыла дверь. Значит, не спала. Можно было пойти, выяснить отношения окончательно и не мучить ни невесту, ни родню, ни душу, но… страх съедал. Боялся не увидеть больше. Горел обидой и гневом, но боялся потерять из виду. Путался в противоречиях и пледе. Злился на мир. А к дивану подбирался ниндзя… Какими словами ругался Фаик, когда кот впился бритвами в лодыжку, знали только двое, но ?блинами? не обошлось и примирением не пахло. Мама расставляла чашки с кофе,?— для разнообразия?— Даша стояла над душой у Ами с телефоном,?— оповестила: кто-то написал, принесла?— отец сидел, но тоже над душой, а Сэм махал хвостом. Обстановка давила на уши. Фаик отпустил Султана пройтись по полу. Султан на радостях нырнул в миску с водой, отряхнулся и принялся лакать. Сэму ?хозяйничество? не понравилось. Настроился на разборки?— не тут-то было, сдержали. В общем, присутствующие?— без исключения?— умилялись выходкам зверья, а Фаик копался в вазочке с конфетами?— искал решение проблем. Нужно увести Амину в комнату. Предлог? Ложка звякнула, ударившись о дно чашки. Горячий. Противный. Амина терпеть не могла кофе, но нужда в бодрости не оставляла выбора. Фаик разглядывал мармелад с дотошностью судмедэксперта. Раза четыре открывал рот?— порывался заговорить, но натыкался на взгляд отца, и решительности как ни бывало. Мирзаева-старшая вздыхала. Мирзаева-младшая терла глаза, но не уходила спать. Увы-не-Мирзаева ждала, пока остынет кофе. Думалось: ночь никогда не закончится. Сколько времени? Одиннадцать минут двенадцатого? А у Динки?— три одиннадцать. Амина надеялась: Динара видела сорок седьмой сон, а не зевала в ожидании СМС. Да и Дарине, хотелось верить, новости из жизни Эмине отдых не испортили. К лекциям и нравоучениям Амина готова не была, поэтому, осмелившись-таки взять в руки телефон, мысленно пожелала девочкам спокойной ночи.—?Тебе Дина звонила три раза. —?Даша зевнула и уселась рядом с ?сестрой?, голова очутилась на плече Темроковой. —?И Дарина писала много сообщений в беседе. ?Идиоткой? тебя называла… и другими словами. Началось в деревне утро, петухи запели… Значит, Аська поделилась новостями. Что ж, ладно. Амина собиралась пошутить, но передумала и лишь многозначительно отхлебнула ?зелья? из чашки. ?Фу…? Ладно, что бы Темрокова не прочла в беседе, это не хуже кофе?— утешилась. Сэм спрыгнул с колен ?мамы? с намерением обнюхать гостя, а ?мама? уставилась на дисплей. ?Братва??— Асия с Дариной?— дискутировала о Подгорной. ?Почему о Маше? Нет, хорошо, конечно, не обо мне…?Разблокировала. Фаик запил мармеладного червя ?кофием? и уставился на маму: ?Помоги!? Мама села рядом. Многозначительно повернулась к двери, постучала пальцами по столешнице. Фаик, кажется, понял. Как и то, что отцу пришелся по душе щенок?— наблюдал, показывал Даше, игнорировал ?цирк?. Кофейно-карие захлестнула благодарность: ?Ма-а-ам…??— ?Давай, ломать?— не строить, строить?— не ломать, действуй!? И здесь?— глазами, без шума. Мама?— ангел-хранитель еще не родившейся семьи, мама не останется в стороне. ?Спасибо?. Кивок.Братва????:Аська??:Девчонки, спите?Даруня????:Куда уж там…Запекла гуся, побаловать мужчинкуС корыстной целью, конечно же?— ничего завтра не готовитьДумала, че, вдвоем поедим, останетсяТак нееетЭтот припер своих дружков, налетели толпой, уничтожили МОЕГО гусяСтервятники, заразаАська??:Ахахахах, блинДаруня????:Я ГОСТЕПРИИМНАЯ, ЧЕСТНОПросто устала от всегоАська??:У нас, по идее, многое после Темроковых осталосьДумаю, Ами будет не против поделиться, ахахОна попросила тебя спросить, поедешь ли ты завтра с нами в офисМаша позвонила вечером, сказала приехатьЛокацию предложили для клипа, обсудитьДаруня????:А зачем с ней обсуждать, если это все через тебя делается?ТипаНи Машка, ни Амина напрямую в этом не участвуютМенеджер связывается с человеком, у которого есть предложение, и решает все вопросы, ты ж не первый день работаешьУ продюсера в нашем случае очень маленькая рольУ артиста еще меньшеЧет тут не тоДаруня???? (в ответ на: ?Она попросила тебя спросить…?:А сама она, собстна, где?Спит уже?Аська?? (в ответ на: ?Менеджер связывается с челове…?:Я-то это понимаю, но локацию предложил Машин знакомый какой-тоМало ли, может, она что-то объяснить хочет, предупредить, фиг знаетМеня больше насторожило то, что она сегодня Амину звала, в десять часовЧто за необходимость среди ночи клип обсудить?Не нравится мне все этоОченьАська?? (в ответ на: ?А сама она, собстна, где??):Вот это интересный вопросТы сядь только, ахахахахДаруня????:Дэвушшшка, не пугай ?? Амина усмехнулась, кофе обжег гортань. Губы поджались: сейчас начнется представление. Читала быстро, не тратила времени на раздумья,?— люди вокруг, неудобно сидеть в телефоне?— но слова Дарины о решении вопросов через менеджера выбили из колеи. Правда ведь! Ася?— ?Как точнее выразиться???— вступила в должность, юристы лейбла знали дело, зачем Марии потребовалась Темрокова? Еще и на ночь глядя… Шкляева могла скинуть фото локации, посоветоваться на расстоянии. Что-то не сходилось… Ну, Данька, ну, мозг! Страх осел на языке горечью. Зачем потребовалась? Ох, сколько догадок родилось в секунду! На лбу выступила испарина, а из-за кулис ?вывальсировали? картинки с машиной из региона ?ноль пять? на парковке, офисом, курткой на плечах и криком. Хорошо, что не поехала, Бог уберег. В животе, на месте бабочек, поселилось липкое, склизкое желе?— и затряслось. Амина перевела взгляд чуть левее экрана и столкнулась с Фаиком. Мирзаев учуял беспокойство и встревожился:—?Ами? Что такое? Темрокова убрала телефон?— решила дочитать, когда отойдет. Психотерапевт стал необходимостью, кроме шуток. Да и не шутила Амина никогда: мысли о смерти, одиночестве и бесполезности существования сами собой не исчезнут, пусть мир хоть на уши встанет. Плюс травмы из детства?— мать. Плюс комплексы. Теперь?— паника на ровном месте, замечательно. Психиатрия плакала с зимы. Да уж, увидела буковки, нарисовала картиночку,?— и?— на: сердцебиение участилось, грудную клетку оцарапали скобы испуга. С Софой пару раз случались панические атаки,?— Мин была кладезью заболеваний?— но Темрокова, вроде, чувствовала другое. Просто страх. Просто паранойя в зародыше. Просто ?Я никуда завтра не поеду!? Даже если Маша думать не думала о сговоре с Русланом?— обойдется. А чем объяснить отказ? ?Я боюсь Паргалова до трясучки в коленях, не выхожу из дома без мужчин и вздрагиваю от звука уведомлений? звучит сумасбродно, но правда временами лишена логики. Плевать на смешки и сплетни, что расползутся после, плевать… ?Мама? в недоумении покосилась на сына, на ?дочь??— не заметила того, что заметил Фаик. Мирзаев-старший изогнул бровь знаком вопроса?— насколько возможно. Амина переступила через истерику, сглотнула ком в горле и положила телефон на стол. Пламя на радужке замигало спектром цветов. Вдох. Выдох. Вдох. Может, Рауфа попросить сопроводить? Тогда Машенька узнает кучу информации о Своем Высочестве, Мирзаев дал понять: молчать не намерен. Расторжение контракта, на котором сошлись во время разговора на балконе, уже не пугало. Амина страшилась нажить врага в лице Подгорной?— только и всего. Выход нужно искать в любом случае.—?Да… девочки… —?замялась Темрокова. Не знала: озвучивать опасения или молчать. С одной стороны, пугать родителей на ночь глядя и грузить Фаика, а с другой?— чем больше людей будет в курсе, тем больше в случае чего шансов спастись… или убедиться в диагнозе перед посещением доктора: ?Алло, это клуб параноиков???— ?Что вам от нас нужно?? Еще и Мирзаев уставился, явно не собираясь закрывать тему. Чувствовал, зараза! ?Была?— не была!?—?Незадолго до твоего прихода мне Маша звонила, просила приехать в офис, якобы обсудить локации для клипа. А мы с ней сейчас не в ладах, там свои причины. Я удивилась, что так поздно. Больше ни на что внимания не обратила, договорились на завтра. Сейчас захожу в конфу, а тут девчонки рассуждают: зачем ей со мной обговаривать что-то, если это Аськины обязанности. Еще и среди ночи. Короче, я надумала себе уже… Фаик догадался: что ?надумала?. Сложился паззл. ?У дураков мысли сходятся?,?— как говорится. Жаль, на момент беседы с Русланом не подозревал о планах на будущее, разрушил бы иллюзии. Узнать бы: что конкретно нес Паргалов… Ами впечатлительна, могла додумать, и Фаику легче верилось в фантазию, чем в угрозу жизни невесты. ?Боже, храни ее окружение! Целыми днями рядом, по пятам ходят…? Пока Мирзаев играл в гордеца, его девочка пряталась по друзьям и просыпалась под утро в объятиях ужаса… Пока строил из себя несчастного, рыдала от боли в ноге и осознания: убежать от похитителя не сможет. Пока ныл в жилетку маме, боялась потерять семью в горах Дагестана. Информация взрывалась петардами. Если бы время отматывалось, Фаик бы не коснулся телефона Амины. И женился раньше. ?Если бы да кабы… Исправляй то, что наворотил! Больше ты ничего не можешь! Прекрати пускать сопли! Включи мужчину!? Мама утопила вздох в чашке кофе. Дети обязаны были решить вопросы перемирия сегодня. На кону стояли свобода, счастье, любовь, а возможно, и жизнь. Мама надеялась: Фаик сделал некие выводы о повседневности невесты и о точности выражения ?время?— деньги?. Иногда за пару месяцев человек способен измениться до неузнаваемости, а иногда?— не сдвинуться с места и в ураган, и через года. Обстановка вокруг?— подавно. Антураж к бытию Амины сменился по щелчку, стоило Фаику хлопнуть дверью. Студии, знакомства, софиты?— хорошо, наверное, мечта сбылась, но мечтать тоже нужно с умом. Вряд ли в одиннадцать лет, держа расческу на манер микрофона, Ами грезила о браке с аварцем-алкоголиком. Девушке без характера ?танк? выжить в шоу-бизнесе трудновато. Необходим тыл. Кто-то, кто и подвезет, и проводит, и заберет, и вступится в случае конфликта. А что делать, когда ?тыл? на другом конце столицы оброс обидками? Ладно, Амина могла рассчитывать на Рауфа,?— пересказывала диалог на балконе о ?равной ответственности??— и то не всегда, по ряду причин. О Джамбулате говорить нечего. При всей ?светскости? семьи, посторонний мужчина рядом?— не выход. Сейчас Амина как никогда нуждалась в супруге. И в опоре, и в свидетельстве о заключении брака. Как бы смешно не звучало, бумажка бы решила кучу проблем, и мама понимала: в Ижевск путь заказан, пока ?дочь? не приподнимет фату, дабы разглядеть:После заключения брака присвоены фамилии:Мужу:МирзаевЖене:Мирзаева В том, что Амина будет носить их фамилию, женщина не сомневалась. Мамонтенок искал маму с пяти лет, мама вглядывалась в спутниц сына, на уровне подсознания разыскивая ?мамонтенка?. Дорога заняла четверть века, но свела заблудших, ибо ?…так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети?. Мирзаева-старшая знала: та, другая, со светлыми от природы волосами, выносила, родила, оставила среди улиц?— ее доченьку. Для нее. Для них. ?Я никогда не любила чужих детей. А Амину сразу полюбила, потому что она… моя, я ее чувствую?. Муж, хоть и не ощущал подобного, желал видеть Темрокову невесткой: характер, воспитание, уважение.А если уж родители чего желали… Да и любил Фаик невесту, мама знала, как никто. Сильно любил, до тумана в голове. Аж придурь из щелей повылезала. Проще было обратить любовь в ненависть, чем рассуждать и анализировать, усмирять полет фантазии. Любовь на грани безумия. Всплески, вспышки, хлопки?— юность. Оба импульсивны: он наговорил, она натворила с лезвием меж пальцев. Что поделать, урок обязателен для прохождения. Усугубили, конечно, раздули, но у всех по-разному. Люди ошибаются, ничего необычного: строят, строят дома годами, а потом по дурости сжигают и не знают, как восстановить. Со всеми бывает. Главное?— справиться. Пальцы Мирзаева свело судорогой от желания коснуться ?маленькой?, ободрить. Клетки помнили холодок кожи, проигрыватель без конца отматывал пленку на моменты с ладонями у щек и ?Если ты не справишься?— справимся мы. Я же с тобой, солнце. Я же всегда с тобой, здесь, а они… там, где-то, неизвестно: есть или нет?. Гладила щетину большим пальцем, вмиг забывал о ненависти людей из интернета?— боялся ?не справиться??— и благодарил, благодарил, благодарил Всевышнего… А теперь сидел, ежился и собирал слова из буковок, пока губы корили: без касаний за вечер позволил себе чересчур многое.—?А у тебя осталось то, что он писал? Насчет кражи,?— выкатилось из гортани комом глины. Мартышка из мультиков уселась на связки и саданула по чему-то рядом тарелками. Голос рассыпался на ноты, зашуршал. Фаик подпер голову ладонью. Только бы не обидеть, а то Ами решит, мол, не верит. Мирзаев верил, разумеется. Встреча с Паргаловым продлилась минут сорок, но оставила отпечаток. Случай, когда нутро человека читается по физиономии. Фаика никогда не воротило от акцента, и понятное дело?— другая кровь, другой язык, барьеры. В конце концов, некоторые родственники говорили по-русски не очень чисто, обыденная штука.Фаика никогда не воротило от акцента.До вчерашнего вечера. А стоило представить Ами в чужом доме, без возможности не то что сбежать?— заткнуть уши и не слышать бормотание ?муженька?,?— ?Сплюнуть бы…??— Мирзаев сжимал кулаки до хруста. Потому и спросил о ?доказательствах??— хотелось верить: Темрокова додумала, не расслышала, не поняла. Хотелось утешиться. Потому что страшно, и варианты развития событий сыплются с потолка. Потому что не нужно было идиоту лезть в телефон, нужно было лезть к тетечке из ЗАГСа с деньгами и жениться раньше. Потому что Фаик тонул в ненависти.—?Ты не подумай, я просто… —?запнулся Мирзаев,?— хочу понять: как можно человеку, в которого ты, допустим, влюблен, угрожать такими вещами, и вообще… Темрокова вынула ложку из чашки, почему-то вспомнив о примете, согласно которой ?женихи разбегутся?. Нет, одного отпугнуть стоило, никто ничего против не имел, но со вторым?— аккуратность, аккуратность и еще раз ?аккуратность?. Не видела месяцы, наглядеться хоть, а то сбежит. Суеверия?— суевериями, конечно… Лучше перестраховаться, чем ?недо-?. Усмешка оставила на щеках рубцы. Несколько глотков. Вот и допила. Амина выдохнула и подняла ?зеркала души? на Фаика. Кофейно-карие остекленели, приобрели пару трещинок?— испугался. Интересно, узнай Мирзаев где-нибудь в июле–августе о похищении ?самой юной подопечной ?э-эм?, предпринял бы что-нибудь? О чем бы думал? Винился бы? Красивенькое вышло бы примирение: Амина бьется в истерике, Фаик прижимает ее к груди и шепчет слова раскаяния, а на полу валяется тело Паргалова с пробитой головой?— в фильме случилось бы именно так. Но ?бы??— есть ?бы?. Ох уж эта женская жажда романтики… А о чем Фаик думает сейчас? Зачем интересуется о сообщениях? ?…хочу понять…??— неубедительно. Ясно же: угрожал ?под градусом?, процесс мышления застопорился. Учитывая факт того, что ?градус? Паргалова отпускал крайне редко, можно догадаться: насовсем. Машка заявляла: до знакомства со ?звездой Востока? Руся выпивал дважды-трижды в месяц?— не верилось. То-то пропил мозг, обратился к древности?— любовь опьянила, оказывается! Данька хмыкала: как нажирается ныне, так нажирался и прежде, однако ?ныне? частота мельтешения перед начальством увеличилась. ?Отправила бы лечиться, раз перестал устраивать. За границу, желательно. Года на два? Интересно, беседуя вчера с Русланом, Фаик не морщился от ?наспиртованности? воздуха? Если?— о чудо! —?блюститель традиций нашел причину не дезинфицироваться изнутри, то вопрос, в принципе, обоснован?— Фаик мог не знать о пристрастии оппонента к ?увеселительным?. А если уши заворачивались от перегара?— странно. Нет, просит?— Амина найдет и покажет, сейчас, только дочитает переписку, но смысл-то? ?Ла-а-адно, ему виднее?.—?Сейчас найду, заодно посуду ополосну, пока ты читаешь. —?Темрокова вздохнула, телефон вернулся в руки. —?Секунду… Часы на экране блокировки показывали двадцать три семнадцать. Амина зевнула. Завтра вставать не пойми во сколько, а когда удастся лечь?— загадка. Любовь требовала постоянных жертв, чем напоминала божка язычников. Темрокову периодически называли ?овечкой?, но прочувствовать сходство доселе не удавалось?— вот. ?Интересно, ты когда-нибудь заметишь: на что я иду ради тебя???— вопрос адресовался Мирзаеву, но до адресата не дошел, замешкался на выходе.Аська??:Села?Я предупреждала, если чтоОна ж не у меня сегодня ночует, а со старшими Мирзаевыми у Рауфа, тетя Гульяр позвала утромРауф у ФаикаТак вотЗвонит мне Фаик минут десять назадЯ офигелаБеру, а это не Фаик, АХАХАХАХДаруня????:ЧТОВ СМЫСЛЕПОДОЖДИ, Я ПЛОХО СООБРАЖАЮЧТО…?Дань, у меня была такая же реакция…?Аська??:Дышим глубжеЯ сама только отошлаГоворит, он приехал разговариватьУшли гулять, она телефон не взяла с собойЗвонила сказать про офисДаруня????:То есть, ты хочешь сказать, Минка сейчас шляется где-тоСо своим вот этим вотВот этим…Тьфу тыОна ж щас вернеееется к немуАСЯМы теряем ЭминеАСЯОНА Ж ДУРА ТУПАЯ, ОНА Ж ПРОСТИТ ЕГО СЕЙЧАСИДИООООТКААська??:Ты так реагируешь, как будто не знала, что когда-нибудь этим закончитсяДаруня????:Я думала, мы успеем вправить ей мозг раньше, чем он припрется с извинениямиИли хотя бы будем с ней, когда явитсяА он ночью притащился, продуманный оселДжана ?:Ой, хорош моросить, а, обе Из укрытия показались двадцать шесть зубов?— Темрокова в жизни ничему не радовалась, как тому, что Алибекова вклинилась в диалог. ?Да, душа моя, наведи порядок! Я тогда, может, и писать ничего не стану сегодня?. С Динарой Амине повезло. Ох, как повезло! Слава Богу! Сейчас полетят клочки по закоулочкам! ?Чего это Динка не спит? Зубы у Закир кызы лезут?? Фарида могла похвастать четырьмя бритвами на нижней челюсти, с пятой не ладилось?— днями и ночами выматывала нервы. Фаря ела и плакала. Сидела и плакала. Лежала и плакала. Ползала по квартире Дарины и Джамбулата и плакала. Дина острила: ?Берет пример с любимой тетушки?, Ами глотала возмущение и сменяла подругу на ?ночном дежурстве?: часа полтора-два ходила по комнате, невзирая на боль в ноге, пыталась укачать Фариду.?Минка, мне так с тобой повезло… А говорят: женской дружбы не бывает?. В Новосибирске же Динара не могла ни на кого рассчитывать: родители в возрасте, брат с женой и дочерью?— отдельно. Надо ли говорить о переживаниях Амины?Джана ?:Пиликаете тут уведомлениями зазряВы из Эмине, вон, можете дуру делать, а из меня?— не советуюДаруня ????:О, ДиНоЧкАМодэ еплъи зэ, орп сэ|о?**Аська??:И тебе ?доброй ночи?, Дин??В смысле ?дуру делать??Не понялаДжана ? (в ответ на: ?Модэ еплъи зэ, орп…?):Дариночка, по-русски можно?Джана ? (в ответ на: ?В смысле ?дуру де…?):Ааааськ, хорошВ жизни не поверю, что ты не приложила ручку к их вчерашней встречеЯ не в упрек сейчас говорю, если чтоТы знаешь, как я к тебе отношусьИ ты знаешь, как я отношусь к МирзаевымТеть Гуля сделает все, чтоб они сошлись, это дураку понятноТо, что тебя попросили помочь?— неудивительноВозможно, даже он сам попросил, старшим такая фигня ни к чемуРеспект ему в таком случае, чеЗачем цирк-то устраивать, объясните мне?Удивленные такиеВсе ждали этого Амина нагрузила орган, ответственный за обработку данных, до каления. Думать: кто и к чему ?приложил ручку?, просто-напросто не выходило, информация вытекала через ситечко. ?Завтра. Причины и следствия?— завтра. Или когда я там высплюсь, Бог знает?. Ладно, допустим, Фаик договорился о чем-то с Асей. Разница-то какая теперь? Свершилось, приехал, ждет вердикта. Поиск сообщников ничего не даст, зачем напрягаться? Попросил, значит, захотел, решил что-то. Девочки без цели толкли воду, а Амина наблюдала, хотя следовало бы открыть диалог с Русланом и вымыть чашку. К Асе Дина и вправду относилась гораздо лучше, чем к Дарине: ?Как же меня вымораживает Меретукова, я не могу! Шуточки, шуточки, юмор через слово, а высокомерием за километр прет!? Амина пожимала плечами?— не чувствовала, старалась не думать о плохом, общались-то компанией. Всякое бывает, люди не сходятся. Дина могла навоображать, но факт оставался фактом: к Даньке относилась с подозрением. Ася же, по словам Алибековой, напоминала простотой в общении три рубля. Со Шкляевой не покидала легкость: не нужно было запариваться, подбирать слова, фильтровать мысли. Динара привыкла высказывать домыслы и убеждения, а не копить внутри, благодаря чему вывела теорему по отбору людей: можно не юлить?— друг. Близка с Асией не стала,?— может, время не пришло?— но тепла в отношениях хватало на то, чтобы грызть за нее посторонних. О любви и уважении Динки к семейству Мирзаевых и говорить не имело смысла. Одно ?Эх, Рауфчик, будь ты старше лет на шесть, я б тебя приватизировала…? демонстрировало картину. Алибекова дивилась воспитанию Рауфа, чуткости к Амине и смелости взять ответственность за, казалось бы, чужого человека. Да и Амина поражалась, чего греха таить. До событий февраля контактировали на уровне бесед о насущном и подколов, а потом… Мирзаевы понимали: у Амины никого нет, и пытались занять пустующие места. ?Теть Гуля?— ангел во плоти! Надо же, так к тебе тянется, так переживает… Вот это?— мать!? Амина знала: лучше ?мамы? человека на Земле нет. Одна из причин стремления войти в семью?— титул дочери на уровне документов. Корявым словом ?невестка? в адрес Темроковой Мирзаева-старшая не бросилась ни единожды. Дочь. Доченька. Амина глотала слезы и тонула в благодарности: ждала, искала всю жизнь. Дина видела и чувствовала Мирзаевых, а Мирзаевы видели и чувствовали Дину. ?Ну, ничего, найдешь еще хорошего человека. А с этой грязи алименты требуй, чтоб жизнь медом не казалась?,?— ?Да кому я нужна с больным ребенком…??— ?Динара, взрослый, вроде, человек, нашу дуру учить пытаешься, а ума нет! То, что один ишак потоптался по тебе копытами?— причем не по тебе, а по СВОЕМУ ребенку, значит, в первую очередь, по себе?— не значит, что нет достойных мужчин! Хочешь, с племянником познакомим? Тридцать лет, жениться никак не может…? В плане Мирзаева-старшего?— ясно, как белый день, не правда ли? Дальше?— пятнадцать минут тишины. Видимо, Ася не нашла возражений, а Дарина решила не переводить фразочку. Скорее всего, передала новости Джамбулату, а потом записала аудиосообщение. Амина фыркнула и поднесла телефон к уху. Вообще не время для разговоров с девочками, вообще… Фаик, наверное, думал, Темрокова ищет сообщения, а не ерундой занимается. ?Знаете, че я думаю? Минош щас как выйдет замуж в августе-месяце, а у нас с Джамбиком денег нет на подарок. Надо альбомчик выпускать, по ходу?. Амина прыснула: вот сила дружбы! Или выпендрежа на кавказских свадьбах, вроде ?кто больше денег вбухает?. Написать бы, чтоб не делили шкуру медведя, пока тот в спячке, а то сглазят… И вообще… Амина залезла в сеть ради угроз Паргалова, а не кудахтанья ?братвы?. Диалог закрылся. Список чатов промотался вниз.?Руся?. Амина открыла диалог и листнула вверх, стараясь не фокусироваться на сообщениях. Фаику нужно?— пусть Фаик и читает, а ей накручиваться нежелательно. ?Гулять с мной не хочешь в центре? Кафе сидеть?,?— ?Нет, Руслан, спасибо. Дина Фариду к врачу повела, я с ними?,?— зацепила-таки буковки. Значит, дискуссия о краже близко. Воздух опалил переносицу. Ну, что ж… Амина царапнула ногтем стекло и зажмурилась. Нашла. Телефон перебазировался к Фаику. Ирония гудела роем пчел: помнится, именно чтение переписок оказало услугу… Кто бы мог подумать: на пороге мира придется перепройти уровень. У Творца своя стратегия, разумеется. Спорить с Создателем?— верх глупости, ничего ведь не изменится, истери?— не истери. Он знает: как лучше, Темрокова понимала, но, опуская гаджет в ладонь Мирзаева, до боли закусила щеку изнутри. Даша аж выпрямилась под действием напряжения. Фаик наблюдал процесс знакомства Сэма с Султаном. ?Дети? обнюхивались: подходили друг к другу по очереди, ныряли носами куда-то чуть ниже головы, фыркали и отступали. Щенок пытался рычать, кот сохранял самообладание и холодность. Когда в руке Мирзаева очутился телефон, зависть опутала лентами: в отличие от Сэмуайза, Фаик шаркал носками по краю, а скала под ногами крошилась?— о состоянии удава можно было мечтать. Чудилось: на линии жизни подпрыгивали, оставляя пятна ожогов, раскаленные угли. Не хотел брать в руки, не хотел… Дыхание сбилось. Взгляды встретились. В горле у Амины запершило, кашель вынудил разорвать контакт. Вспомнился бронхит со спичками в легких. Тогда горела грудь, сейчас?— тело целиком. На этаж ниже гланд расселось нечто вроде жабы?— квакало, звук расходился по конечностям вибрацией. Зубы заскрежетали. Амина схватила чашку и метнулась к раковине. Не выдержала. Фаик поджал губу и обратил-таки внимание на переписку. Зачем только попросил? Ушли бы уже десять раз в комнату, разговаривать. Может, договорились бы до чего. По глупости оставил, по глупости чуть не убил, по глупости искалечил, а ныне по глупости уперся кофейно-карими в спину у раковины. ?Воистину, бойтесь глупцов? называется. Ходы умников просчитываются, ходы идиотов?— увы. Переключился на экран смартфона. Надеялся: пробежится по тексту и приступит к кульминации вечера, а нет?— голосовые. Воздух просвистел, влетая в ноздри. Фаик включил первое сообщение и поднес телефон динамиком к уху. По перепонкам стукнули хрюканье и пьяное: ?Амина… ты думай над моим словами. Хорошо думай. Я взрослый человек, хочу серьезно все, семья. Спокойно хочу уже. В Дагестане жить с жена, дети, не ездить гастроли. Деньги есть у мне, у тебе все будет всегда. А он молодой, не понимает любовь, не женится. Не ждать, время теряешь. Думай, пожалуйста. Я пить не буду, мама примет тебе. Думай, Амина?. Фаика передернуло. Хрипы Руслана вздулись в желудке пузырем тошноты. Стоило представить: ?метр с кепкой? в косынке с цветочками семенит за бородатым амбалом по тропинке к магазинчику на краю аула?— за бутылкой, зубы едва не ломались друг о друга. А Мирзаев еще до ?гвоздя программы? не дошел… Всерьез опасался: прослушает разглагольствования о краже и кинется прятать невесту в объятиях, шептать слова раскаяния. А потом из бункера не выпустит, будет по пятам ходить из комнаты в комнату. Картинка нарисовалась без намека на правдоподобность, как, почему-то, и у всех, когда речь заходила о будущем Амины в паре с Русланом. Ну, кто сказал хоть слово об ауле? ?Жить в Дагестане?. В Махачкале, в коттедже, с прислугой и лошадьми во дворе?— человек при деньгах. У Ами были бы украшения в шкатулке, авто, коллекция гитар и… синяков на теле после ссор. Последнее очерняло список, заменяло пункты на более подходящие по атмосфере. Фаик зажмурился и стиснул телефон пальцами. Ами отмыла чашку и вернулась на место. Даша не заставила ждать?— примагнитилась к плечу ?сестренки?. Амине вспомнились сцены из мультфильмов, где герои вставляли в глазницы спички, чтобы не уйти в небытие. Ребенок хотел спать, но, в отличие от солидарных в желаниях взрослых, едва держался. Темрокова поблагодарила кофе и чмокнула Мирзаеву в макушку.—?Иди ложись, котенок. Поздно уже. По логике вещей Амина должна была спать с Дашей в комнате Рауфа, а родители?— в гостиной, но планы менялись в секунду: теперь, судя по всему, Темрокова не планировала ложиться вообще. Зато могла отправить с младшей Султана. Тот обнюхал ноги Мирзаевой-старшей и принялся скулить, напрашиваясь на колени. Дети?— есть дети, и не важно: человеческие или собачьи. Амина слышала, да и по Сэму помнила: в этом возрасте ?мелочь? много спит, вот… Даша отпрянула от Амины, заглянула в лицо и нахмурилась, выражая разочарование. Темрокова ощутила себя Брутом: происходили интересности, родители не помнили о времени,?— и тут… Сонному кажется: мир грезит подушкой и раскладушкой, голодному?— ватрушкой, а одинокому?— подружкой. Мера окружающего мира?— человек. Амина разлепляла веки с усердием, вот и не задумывалась о вероятности того, что кто-то желал находиться в гуще событий, а не под одеялом. Фаик опустил телефон Амины на стол?— передумал впечатляться на ночь глядя?— и допил кофе. Утешиться не получилось: Руслан оправдал ожидания. Не надумала. Явно не надумала. Указательные пальцы подперли виски: война, так война. Если Ами опустила руки, придется поднять и держать под облаками. Много на себя взял? Пускай. Но, если и не восстановят дворцы, где не видно, осадить Паргалова?— долг. В благодарность за счастье. Даша надулась, сложила руки под грудью и заявила тоном ?сразу видно: чья дочь?:—?Пока вы не помиритесь, я никуда не пойду! Старшие не сдержали смешки: командира воспитали, неплохо. Мама от изумления даже подняла Султана на руки. Кто-то же должен положить конец тягомотине, почему не Дарья? Глава семейства, конечно, рвался раздавать пинки для ускорения, но ругаться с супругой, которая втянулась в ?мылодрамку?, было бы опрометчиво, поэтому… Дорогу молодым, дорогу молодым! Амина растерялась. Зыркнула на Фаика в поисках решения. Узрела, как карандашик чиркает от уха до уха улыбочку, насторожилась. ?Что-то будет. Он неисправим?. Мозг фонтанировал персонажами мультфильмов: на этот раз из недр памяти вынырнул Чеширский Кот. Улыбка, нос, глаза, уши?— по очереди. ?Льюис Кэррол, наверное, увидел прототип во сне, а я, вот, наяву. Два года почти любуюсь?. Сие выражение лица Амина лицезрела не единожды: клетки наливались хитростью, становилось ясно: неповиновение?— за гранью возможностей. Сие выражение лица Амина ненавидела из-за собственного перед ним бессилия. Фаик хмыкнул. Взор кофейно-карих скользнул по Темроковой, точно коньки по льду. Планировалось иначе? Ну, на планы рассчитывать нельзя?— прогорят. Нужно ловить момент, пользоваться возможностью, пока срок годности не истек. Говорят же: ?дают?— бери, бьют?— беги?, разве не верно? Верно. Иногда на ?была?— не была? опираются лучшие решения. Почему бы не рискнуть? Локоть очутился на столе, мизинец приподнялся и подогнулся, а поджилки затряслись от волнения. Ну в детстве же помогало! Случалось чудо: обида давила, жизнь теряла краски… а потом друг протягивал палец. Кирпич ломался, начиналась дружба. Срабатывало! И сейчас должно! Не панацеей, ладно. Болеутоляющим. Обстановка, хотя бы, разрядится. Если Ами не откажется участвовать в ?ритуале??— это станет шагом к победе. Огромным. Здесь и касание,?— позволит сплести мизинцы?— и прекращение огня. Пусть, пока фиктивное, для Даши…—?Ситуация безвыходная, видишь, Ами? —?Фаик просиял, несмотря на шторм за грудиной. Смущение приняло форму перышка и защекотало связки. Амина прикрыла лицо левой ладонью и зажмурилась. Улыбка выдала настрой. Темрокова кожей ощутила, как полегчало Мирзаевым. Всем. Будто противник опустил оружие и наконец согласился занять место за столом переговоров. Клубки воздуха распутались, нити повисли над головами ?дождиком?. Кухня выдохнула, обитатели кухни?— подавно. Амина шаркнула молярами по языку и уцепилась мизинцем за мизинец Мирзаева.Свершилось! К потолку взмыли искры, температура в помещении вмиг повысилась. Резь?— не то из-за света и тяги ко сну, не то из-за пляски еловых лап?— щипнула роговицу, Амина опустила кулисы век. Кораблик перебрасывало с волны на волну, матросы хватались за леера и ломали ногти, швабры падали в воду, ведра расплескивали содержимое,?— не отдраили палубу, не отдраили?— а небо разламывал отблеск молнии. Кислота оставляла на позвонках следы зубов?— эмоции не унимались. Темрокова смотрела на Мирзаева, Мирзаев?— на Темрокову, остальное утратило смысл, а заодно и четкость: фокус. Вглядывались друг в друга в попытках что-то понять, а рты изгибались в оскалах подстреленных зверей. ?Спасибо? Всевышнему: со стороны походило на противоположный жест. Дашу устроило, мама тоже не скрыла света изнутри?— не радость, еще нет, скорее, репетиция. Фаик не прерывал контакта в надежде объяснить ?очами черными? то, чего пока не удавалось произнести ?устами нечистыми?. Да и кто не знает: главного вслух не скажешь, главное можно только передать от души к душе через зеркала. Силы, энергию, бодрость?— Фаик бросал к ногам, дабы Ами почувствовала: он готов меняться. И будет. Да, не в момент, не за секунду, работа над характером трудна и длительна, но вместе… А решатся ли на ?вместе?? Фаик боялся. Нет, не Амининого дяди, который, по законам романчиков о горской любви и здравого смысла, должен был запретить им играть свадьбу,?— характер не тот, плюс родители помогут, в случае чего?— Фаик боялся вновь разбить куклу из фарфора. Хрупкая. Его ?маленькая??— сама хрупкость. Фаик боялся, но смотрел на невесту и понимал: больше не сможет порознь. Наигрался. Хватит.—?Мирись-мирись-мирись и больше не дерись…