Глава первая (1/1)

Горничная, которая не хотела житьАмина медленно шагала по каменистой тропинке пригорода Баку. Погода здесь была гораздо теплее, чем в Москве, но, тем не менее, далекая от жаркой. Внешний холод для девушки стал ничем?— ее морозило изнутри. Не хотелось ни есть, ни пить, ни идти, ни дышать. Ами казалось: еще чуть-чуть?— и она рухнет на землю. Душу рвало на куски.Из-за солдатского строя деревьев показался белый дом с коричневой крышей. Три окна его, словно три глаза, видели все и вся. Вокруг хороводом выстроились бутоны алых роз. За забором, уже слегка устало гоняя носом мяч, резвилась немецкая овчарка. Вечерняя хандра потихоньку настигала и ее.Подойдя к калитке, Амина с силой надавила на запавшую кнопку звонка. Закатное солнце потянулось на иссиня-сером небосводе. Овчарка, узнав гостью, оставила в покое мяч и навострила уши.—?Элза! —?негромко позвала светловолосая.У дяди Темрокова не была уже больше полугода. Во время одного из туров она приводила Фаика знакомиться с семьей. Именно с настоящей семьей?— с теми, кто всегда был рад девушке, кто любил ее и дорожил ею. Не с родителями. Эх, и прекрасный вечер же тогда выдался! Тетушка Эсмахан,?— да, турецкие корни,?— обычно угрюмая и молчаливая, пела с Фаиком народные песни на два голоса, дядюшка Магомед по-отечески наставлял молодое поколение, а младшая сестренка Карина не сводила глаз с заскочившего чуть позже Рауфа. А потом им постоянно было некогда. И где сейчас эти времена?..Повинуясь зову, собака подбежала к забору и приветливо высунула язык. В этот момент из дома вышел полноватый седобородый мужчина.—?Амина! —?радостно воскликнул он, отворив калитку. —?Душа моя, как же я рад тебя видеть!Ами оступилась на ровном месте и буквально упала в объятия дяди. Мощная мужская ладонь коснулась головы девушки, и только тогда она осознала: как жалко выглядит сейчас. Взлохмаченные волосы, бледное лицо, заплаканные глаза и пустой взгляд?— ужас! Будто угадав ее мысли, дядюшка спохватился:—?Что с тобой, Аминочка?—?Я… Я больше не нужна Фаику,?— тихо, ужасаясь собственных слов, сказала девушка. Дядя крепче сжал племянницу в медвежьих объятиях. Блондинке показалось, он старался зашить своим теплом ту дыру в сердце, что оставил Мирзаев. Но не смог. И никто не сможет. Никогда. Амина знала это на все сто процентов.—?Как же так, родная?—?Дядя Мага, мне не к кому больше пойти… —?начала Ами. —?Родители не примут. Я была у Фатимы и Рахиля утром… Выговорили: ?Мы тебе говорили, дочь шайтана, что твоя Москва тебя погубит! Говорили, что красавчик твой наиграется и вышвырнет тебя! Только ты ведь у нас самая умная! У тебя ведь все получится! Неблагодарная дрянь!?…Девушка говорила об этом, захлебываясь в слезах. Внутри все сжалось от боли. Она и так не хотела больше жить?— не видела смысла коротать дни, которые тянулись годами; и года?— длиною в столетия, а тут еще родители,?— даже не сами, а через сестру и ее мужа,?— казалось бы, самые родные люди, отказались от оступившейся дочери. Хотя… Можно ли считать родителями тех, к чьему дому Амина в полуобморочном состоянии прибрела в пять лет, и кто в обмен на кров и фамилию брал с нее слезы?—?Бедная моя девочка… —?вздохнул дядя Магомед. —?Иди в комнату, раскладывай вещи и переодевайся. Я пока чай вскипячу.Он втянул слабеющую на глазах девушку во двор. Выдохнув, Амина поднялась по ступенькам в дом и направилась в комнату своей пятнадцатилетней сестренки Карины.Дом у ее родных был двухэтажным, но второй этаж находился в состоянии хронического ремонта, поэтому и семья, и гости ютились в двух небольших комнатках внизу. Также на первом этаже находились кухня и ванная, где тоже приходилось ночевать гостям, если они приезжали большими семьями, как это чаще всего и происходило.Комната Карины находилась в глубине дома, поэтому звуки из прихожей до нее доходили плохо, и девушка заметила сестру, только когда та уже вошла в спальню.—?Привет, Кариша,?— поздоровалась Амина и поставила сумку на стул.Шатенка, увидев сестру, откинула пыльную книгу ?Мастер и Маргарита? и вскочила с кровати. Вокруг царил творческий беспорядок запущенной степени: тетради, фломастеры, модные журналы?— все это хаотично располагалось вокруг.—?Ами-и-и-и! —?взвизгнула Карина, повиснув на шее у старшей сестры. —?Я так скучала!В последний раз сестры виделись во время последнего тура на концерте Рауфа и Фаика. За эти несколько месяцев Карина заметно вытянулась и, надо сказать, похорошела. Амина вымученно улыбнулась и обняла сестренку в ответ.В глаза блондинке бросилось огромное количество плакатов с Рауфом и Фаиком, коими были завешаны все стены комнаты. Улыбка испарилась с бледного лица.—?Солнце, снимай плакаты,?— тихо сказала Амина. Карина удивленно посмотрела на сестру.—?Почему?—?Он все решил: наша речь не о любви,?— пропела Амина.Меньше всего Темроковой хотелось говорить о расставании с Фаиком. Девушка понимала: если сейчас расплачется?— это будет трехчасовая истерика с элементами суицидальных мыслей, в которую выльется все, что накопилось. Еще не хватало схлопотать нервный срыв…Карие глаза расширились до размера пятирублевой монеты.—?Фаик? Бросил тебя?По щекам Амины все-таки заструились соленые водопады. Ноги затряслись, и она рухнула на колени.—?Он отпустил…Карина села на пол и прижала к себе сестру. Смуглая ладонь с длинными ногтямиовальной формы смахнула слезы со щек. Амина привычно закусила губу, чтобы из гортани не вырвался крик.В комнату заглянула мама Карины,?— худощавая темноволосая женщина с глазами, полными щенячьей тоски?— и, увидев плачущую племянницу, испуганно вскинула брови:—?Что случилось?!Карина мотнула головой так энергично, что показалось, будто она, голова, вот-вот отвалится.—?Не сейчас, мам.Женщина понимающе кивнула и удалилась. Шаги ее были легкими и воздушными, будто ноги ступали по облакам. Но за этой легкостью скрывалось нечто пугающее.Амина закрыла лицо руками и продолжила тихо плакать. Морально она была уже мертва. В голове одно за другим всплывали воспоминания о тех счастливых днях, когда все песни о любви пелись исключительно про них и для них. И от этого становилось в разы больнее.—?Мерзавец твой Мирзаев, вот он кто! —?категорично заявила Карина. —?Ну ничего, он у нас еще локти кусать будет, что упустил такое чудо! Зато займешься наконец-таки собой и своей карьерой! Не всю же жизнь у плиты стоять! Вот станешь известной певицей, возьмешь вместо них Олимпийский, и тогда посмотрим?— кто еще кого ?отпустил?!Ами улыбнулась сквозь слезы. А еще говорят, что восточные девушки тихие и покорные… Да в Карине было столько резвости и амбициозности, что, появись у нее хоть малейшее желание,?— она ?взяла? бы этот самый Олимпийский, безо всяких вокальных данных и знания турецкого, перепев саундтреки к ?Великолепному веку?! А вот самой Амине никогда не хватало упрямства. Темроковой гораздо проще было ?простоять всю жизнь у плиты??— как выразилась ее сестра.Карина решительно встала на ноги, подняла старшую сестру и, взяв за плечи, встряхнула.—?Успокойся сейчас же! —?требовательно проговорила шатенка. —?Еще из-за идиотов мы не плакали, ага! Это он рыдать должен.Видя, что разговоры ни к чему не приводят, Карина усадила Амину на кровать, скомандовала ей достать себе пижаму и пошла набирать ванну. Проходя мимо кухни, девушка крикнула:—?Мам, разогрей плов! И достаньте мне раскладушку! Аминка пусть спит на моей кровати.***С отъезда Амины прошло уже больше суток. Фаик выслушал огромное количество нравоучений и упреков: от Рауфа, от чуть ли не плачущей в трубку мамы, от отца, от младшей сестренки Даши, как бы смешно это не звучало, и от друзей. Но самым настойчивым критиком сложившейся ситуации оказался Сэмуайз: он ни разу не притронулся к мискам с едой и водой после ухода ?мамы?. Мирзаев изо всех сил пытался накормить кота. Чего он только не делал: и насильно тыкал Сэма носом в миски, и пытался поговорить с ним?— все без толку.Когда парень пытался погладить Сэма, тот злобно шипел и выпускал когти. Все руки Фаика были исполосованы глубокими, как обида Сэмика, царапинами. Узнав о бойкоте, Рауф решил забрать хандрящего кота.И вот братья Мирзаевы сидели на неизменной светлой кухне. Сидели и молчали, глядя в пустоту.—?Какой же ты придурок… — вздохнул младший. —?Не мог остановить ее, сказать, что любишь до покалывания в ушах и отпускать никуда не планируешь? Нет! Мы же гордые баклажаны!Фаик гулко выдохнул через нос и хрустнул пальцами пианиста. Какой раз за последние двадцать четыре часа он слышал это? Десятый? Двадцатый? Счета никто не вел. Каждый норовил упрекнуть его. Только вот со стороны судить гораздо проще…—?Хватит,?— Фаик повернулся к окну и выглянул.Прохожие самых разных мастей обыденно спешили неизвестно куда, в самом прямом смысле забывая жить: не звонили близким, не интересовались их жизнью, не говорили, как любят. И ревновали, ревновали, ревновали… А ведь ревность?— убийца счастья! И его, Фаика, счастье она убила. Только прохожим не было до этого никакого дела, хотя среди них и нашлась бы парочка ярых фанатов. Но оные, скорее, изобразили бы ободряющие улыбочки и заговорщически поинтересовались: ?Раз ты теперь свободен, может, дашь мне номер телефона??, ибо в основном это были представительницы прекрасного пола и компании ?Орифлейм?.—?Софа? —?Фаик подошел к окну и пригляделся. —?Точно она! Разве Амина ей не сказала?..Радужноволосая поднялась в подъезд следом за пожилой женщиной с тростью, не переставая кому-то звонить на ходу. Вид у Софы был встревоженный. Рауф догадался: Ами не брала трубку, ибо телефон, как известно, валялся в подъезде без части экрана и корпуса, и ее подруга забила тревогу.Младший снял очки, что означало крайнюю степень бешенства.—?Если она запустит в тебя сахарницей?— я не буду возражать,?— предупредил он Фаика, направляясь в коридор.Вскоре Софа уже яростно долбилась в дверь. Кажется, не только руками. Рауф, тяжело вздохнув, повернул ручку. Парень был очень понятлив, благодаря чему заранее приготовился взять удар на себя. Каждый, кто хоть чуть-чуть был знаком с Софой, прекрасно понимал, что означает выражение ?страшна в гневе?.—?Где Амина? —?с порога спросила девушка.Мирзаев снова вздохнул и сощурился, спасая глаза от яркого света лампы. Нежданная гостья в нетерпении сложила руки на груди и притопнула ногой, отряхивая снег с сапога. Карие глаза в упор смотрели на Рауфа.—?Амина улетела,?— кратко ответил парень.Софа застыла, не в силах сказать ни слова. Сердце, кажется, остановилось, а ноги подкосились. Слова охотничьим ножом резанули по душе. Радужноволосая, конечно, знала о раздорах Амины и Фаика, но даже предположить не могла, что дойдет до такого… К горлу подступил ком. Глаза наполнились крупными слезами.—?Это из-за Фаика, да?Откуда-то взялись силы, и, влетев на кухню, Софа приблизилась к Фаику вплотную. Растерянность на лице сменилась яростью. Дружба, завязавшаяся между ними за те полтора года, что Амина встречалась с Мирзаевым, рухнула, словно карточный домик.—?Ты придурок! —?гневно прокричала девушка, срывая голос.Она размахнулась и дала старшему пощечину. На щеке отпечаталась миниатюрная ладошка и два тонких кольца.—?Как ты мог ее отпустить?!Глаза Фаика округлились от неожиданности, став настолько правильной формы, что можно было подумать: их начертили циркулем. Запоздало схватившись за пылающую щеку, парень ойкнул.—?Впервые в жизни меня ударила женщина,?— отстраненно произнес он.Процесс избиения прервал Сэмик, с диким ?мя-я-я-яу!? опрокинувший миску с кормом. Видимо, бедолаге надоело, что все ругаются без него и не дают вставить свои пять копеек. А он, между прочим, тоже имеет право возмутиться!—?Сэм,?— радужная упала на колени перед котом и крепко обняла.Слезы заструились по ее щекам, смывая тушь и оставляя черные мокрые дорожки. Сэмуайз, который за сутки уже привык к тому, что об него вытирают слезы все, кому не лень, вылизал переднюю лапу и принялся громко мяукать, жалуясь на тоску по маме.—?Маму потерял, м-маленький? Не волнуйся, она в-вернется,?— Софа уткнулась носом коту в живот и продолжила реветь.—?Она не вернется,?— тихо сказал Фаик.***Утром Ами проснулась разбитой: всю ночь они с Кариной снимали плакаты и ревелив два голоса от воспоминаний. А сестрам определенно было что вспомнить… Поднявшись с постели, Темрокова зашаркала босыми ступнями в сторону ванной.Дом кипел жизнью: тетя Эсмахан и Карина готовили завтрак, а дядя, по-видимому, уже ушел заводить машину.За закрытыми дверями кухни жужжал миксер и бряцали ложки. Манящие ароматы кофе, свежего хлеба и корицы вдохновляли стаю китов внутри желудка Амины на исполнение оперных арий.Оказавшись в ванной, Ами медленно подошла к раковине и, усилием воли разлепив полузакрытые веки, посмотрела в зеркало. Единственным, чего девушке захотелось в миг, когда взгляд уперся в красные ввалившиеся глаза, бледное лицо и воронье гнездо на голове, было?— разбить зеркало и СЕГОДНЯ ЖЕ ПОДСТРИЧЬСЯ ПОД КАРЕ. От первого она благоразумно воздержалась, а вот со вторым решила не медлить. Долой старую жизнь с ее приносящими боль воспоминаниями! Долой косы и хвосты!Быстро умывшись, Амина прошла на кухню.—?Доброе утро,?— слабо улыбнулась она. —?Ох, какие запахи… Чем я могу помочь? Карина ловким движением руки перевернула лепешку на сковороде и обернулась.Каштановые волосы были собраны в неаккуратный пучок. Рукава белой рубашки в крупную черно-серую клетку, неряшливо расстегнутые, обвиснув, вытирали плиту. Как ни крути, а Карина была слишком мечтательной для бытового порядка девушкой…—?О, привет! —?с едва заметным, но все же имеющимся акцентом сказала шатенка. Азербайджанский с детства давался Амине с огромным трудом, хотя она и жиласреди носителей языка. Поэтому родственники (большая их часть) вошли в положение и, преодолевая барьеры, говорили с Ами на ее родном языке. Русский был проще. Только это уже совсем другая история…—?Помочь ты можешь только тем, что умчишься одеваться и через пятнадцать минут, уже в образе топ-модели по-азербайджански, вернешься сюда, чтобы быстренько позавтракать и топать на работу. Папа уже ждет.Амина сорвалась с места и быстрым шагом направилась в спальню. Меньше всего она любила заставлять людей ждать себя. От этого попахивало Его Высочеством Чувством Собственной Важности. А Ами терпеть не могла это склизкое чувство.Вернувшись в комнату, девушка огляделась, ища сумку с вещами, которые они с Кариной вчера так и не разложили. Перед глазами Амины предстала неряшливо расправленная кровать и, выругав себя за забывчивость, светловолосая быстро заправила ее.Поиски сумки продлились добрых минут пять, пока та внезапно не обнаружилась под компьютерным столом. Выкатив багаж на середину комнаты, Темрокова достала строгую нежно-голубую рубашку, черные джинсы и пальто неопределенного бежево-песочного цвета.С утренней ленцой стянув пижаму, Амина аккуратно сложила ее стопочкой, а затем убрала в шкаф. Карина выделила сестре шесть из двенадцати полок, благодаря чему той было, где разгуляться.Пару мгновений?— и все мелкие пуговки на рубашке застегнуты. Еще миг?— джинсы обтягивают и без того излишне худые ноги.Ами умела быстро собираться.Когда с одеждой все стало более или менее ясно, девушка полезла в сумку закосметичкой, которая покоилась под одеждой. Чтобы достать ?дамскую аптечку?, как называла ее Диана, невеста одного из друзей Мирзаевых, Амине пришлось вытряхнуть на пол треть своего гардероба. Причем вытряхнуть неаккуратно, копной, как это обычно происходит второпях. И вот в этой куче платьев, блузок, футболок, шортов,?— и еще пять страниц перечисления,?— внезапно обнаружилась шапка. Черная мужская шапка а-ля хиппи. Взяв ее в руки, Амина неосторожно втянула носом воздух. Чуть сладковатый запах парфюма ударил в ноздри.Этот одеколон изготавливался только в Баку, и каждый раз, как кто-то из друзей ездил подышать горным воздухом Родины, он обязательно привозил Фаику флакон в качестве презента.Ами поняла, что, собирая вещи, нечаянно запихнула в сумку шапку возлюбленного. Судьба не переставала шутить с девушкой свои злые шутки. Любой посторонний человек посмеялся бы над этой каверзой жизни, но Амине отнюдь было несмешно. Глаза неприятно защипало. К горлу подступил ком. Амина выдохнула, подумав, что такими темпами скоро превратится в истеричку, рыдающую буквально из-за показанного пальчика. Шапка пролетела по комнате и упала на кровать.***Гостиница ?Айла? находилась недалеко от центра города, в очень привлекательном для звездных туристов месте. Виды из окон здесь были такие, что у любого фотографа текли слюнки и заливали лишенный водонепроницаемости объектив.Амина знала: дядя вкладывал в свою ?Айлу? всю душу и все средства. Это заведение за несколько лет из дешевого хостела превратилось в элитную гостиницу, в которой останавливались такие небезызвестные в определенных кругах личности, как Бабек Мамедрзаев, Elvin Grey и Эльбрус Джанмирзоев, чем очень гордилась напевающая все их песни наизусть Карина.Ами стояла на пороге одного из номеров класса ?люкс? и задумчиво смотрела на швабру. Вода в ведре хлюпала. ?Ну вот, госпожа Темрокова, счастья хотела? Получила полтора года? Плати теперь!??— кричало все вокруг. Боль в душе нарастала.Взяв швабру, девушка принялась елозить мокрой тряпкой по паркету. Все в этом мире было ей безразлично. Голова ныла. Воздуха не хватало. Больно. Жутко больно… Еще и из магнитофона ?хонды? под окнами доносились такие родные голоса. И строчки. И песня, с которой все началось…Ты же хотела узнать, что будет завтра, ноВ голове одно за другим всплыли воспоминания о том самом вечере в питерском караоке. Девочка-фанатка с плакатами на зеленых стенах ?общажной? комнаты встречает кумиров. Главный герой снов, недосягаемый идеал, хвалит ее голос…И сложно же предугадать, кто будет срываться вновь.Едва допев куплет, Амина слетает со сцены и опрометью несется на улицу. Руки и ноги бешено дрожат. Померещилось? Конечно! Это ведь не мог быть Фаик! Что ему делать в питерском караоке-баре?И знаешь, тогда я хотел, и знаешь, сейчас я хочу.—?Как вас зовут?—?А-амина…—?Соня.Не успел я сорваться тогда и сказать тебе: —?В Питере красиво,?— сказала Ами, глядя в окно.Фаик сел рядом с ней. Карие глаза изучающе, но скромно воззрились на девушку.—?Красиво,?— согласился он. —?Но ты намного красивее. Недоуменный взгляд скользнул по Мирзаеву.—?Знаешь, мне кажется, нам не стоит этого начинать… Ты ведь уедешь, забудешь меня, как забываешь тех, кто кричит тебе о любви на концертах, а я буду жить воспоминаниями…—?Если я и уеду, то только с тобой.Я люблю тебя.С тобой хотел прожить всю жизнь. Сейчас я потерял тебя.Не знаю, ли верну.По щекам ручьем лились слезы. Швабра давно уже валялась в стороне. Им не стоило этого начинать…Не отдавая себе отчет в том, что делает, Амина шагнула в ванную. Боль затуманила разум. Перекрыла кислород. Хотелось поскорее закончить все это. Находясь в бреду, светловолосая даже не слышала себя. А губы неустанно бормотали ни к селу ни к городу вылезший детский стишок: ?Зайку бросила хозяйка?. Хозяин. Зайку бросил хозяин…—?Девушка, что вы делаете?! —?вернул Темрокову в реальность испуганный женский голос. —?Немедленно положите лезвие!