Удивительное открытие (1/1)

—?Исчадие! Я?— гений! Послушай, что я придумал! —?Вилле Херманни возник над кухонным пуфом, прямо над спавшей кошкой. Та испуганно вздрогнула, подскочив на месте и зашипев: ?— Ты полудурок, Вилле! Никогда так не подкрадывайся! ?— Я знаю, как я их выгоню! —?будто не услышав замечание, верещало привидение. ?— Опять за свое… —?обреченно проговорило животное и вновь улеглось на место, свернувшись калачиком. —?Что же на сей раз? Опять превратишься в полчище тараканов и будешь ползать по кухне и ванной? Ты тогда хоть в один вид облачайся, для пррравдоподобности… Мур-мяу. Или пррритворишься протечкой унитаза и расползешься по всему этажу? —?напомнила кошка про недавние попытки духа, которые, как обычно, не увенчались успехом. Дело в том, что Вилле Херманни, отчаявшись окончательно, поняв, что привычные ужасы бессильны, осознал, что нужно действовать по-другому. А именно находчивый призрак решил внушить ненавистным Линдеманнам то, что в доме невыносимые условия для проживания, которые буквально, в самом что ни на есть прямом смысле, преследуют! Потому привидение и ?устраивало? все эти неудобства: то насекомые самые разные различных размеров и степени мерзости ползают, то потоп, то пожар, то крысы, то все сразу в один день. Но и эти хитрости не помогли горемычному малютке. Он терпел фиаско за фиаско: то потом чихал от спрея для травли насекомых (привидения тоже умеют чихать), то, как спаниель после похода на пляж, отряхивался от пены из огнетушителя, давясь обидой и придумывая новую пакость. И вот, казалось бы, на призрака, наконец, нашло озарение. Вилле Херманни задумал устроить ни больше ни меньше… психологический террор! *** ?— О, Вилле! Это самый идиотский из всех твоих планов за все сто сорок лет! —?не унималась кошка. —?Какой такой ?психологический террор?? Лучше дальше вон иди таррракашкой ползай, мур-мяу! ?— Чего тут идиотского? Вот смотри: я загноблю толстого до такой степени, что он сам запросит отца уехать, а тот рано или поздно сдастся! И все! —?смеясь, ликовало привидение, паря под потолком просторной кухни, свешиваясь с раскачанного им же плафона, как с турника или тарзанки. ?— Поступай, как хочешь. Надоел! Оно и видно?— безмозглый! —?мурлыкнула кошка, уткнулась плоской мордочкой в лапу и вновь задремала. ?— Так! Все! По местам, он идет! —?неизвестно кому и для чего скомандовало привидение и спряталось в одном из кухонных шкафчиков. На кухню зашел Готлиб в поисках сладостей, которые, как от большинства маленьких сладкоежек, от него прятали, практически как клад. Но юный сыщик уже успел найти заветный тайник и в новом доме, и вот уже на протяжении почти трех недель незаметно, пока отца дома нет, умыкал то конфетку, то печенье, то кусочек шоколада. И ведь сластену не останавливали препятствия в виде высоко прикрепленного буфета, до которого ни так уж и просто добраться: нужно придвинуть стул к столу с раковиной, взобраться на него, встать на цыпочки, не вступив в саму раковину, открыть створки шкафчика и, уже протянув руку, с самой верхней полки достать вожделенные вкусности! Но и на этом ?мытарства? не кончаются: наевшись, нужно все поставить так же, как и было! *** ?— Так… Ну куда же он их запрятал-то? —?оглядывал полки мальчик. —?А! Вооооот он, мешочек-то! —?довольно улыбнулся Готлиб, вытягивая шуршащий бумажный пакет печений с шоколадной крошкой, который на сей раз засунули уж очень глубоко. Но не успел ?воришка? откусить и кусочка от лакомства, как за спиной раздался скрип дверцы шкафчика с мукой, крупами и кухонной утварью: ?— Жиииииирррныыыый! —?смачно, растягивая, точно смакуя, каждую букву, громко выкрикнуло привидение из своего ?укрытия?, высунув оттуда свою растрепанную голову с гадко улыбающейся физиономией. Готлиб же, не убирая печенье, аккуратно слез сначала со стола на табурет, а потом спрыгнув на пол, облокотился на холодильник, скрестив руки на груди. Он посмотрел на наигранно хохочущего, гремящего металлическими мисками и ситом, повторяющим одно и то же слово, кривляющегося призрака, вылетевшего из посудного шкафа, как на дурака и совершенно спокойно спросил, привычным жестом оправив очки: ?— И что? —?привидение опешило, вытаращило свои глаза-крыжовники и выронило миску, в которую только что барабанило. ?— Жирная бочка родила сыночка! —?уже менее уверенно продекламировал дух старую детскую дразнилку. Исчадие лишь хрюкнула, еще сильнее уткнувшись мордой в мягкую обивку пуфа. ?— Ой… —?устало закатил глаза мальчик, махнув свободной рукой. ?— Робин Бобин Барабек скушал сорок человек! —?попытался выйти из своего более чем неловкого положения несчастный малютка, вспоминая старую английскую песенку. ?— Вилле, заткнись уже! —?отмахнулся маленький немец, направившись к двери. —?Ну толстый я, толстый, доволен? А ты?— мертвый! Кому хуже? Да и вообще?— не зря ты?— малютка: ума, как у детсадовца,?— пристыдил надоеду мальчик и направился с печеньем к себе в комнату. Челюсть привидения отвисла от такой невозмутимости, да что там? Откровенной наглости! Как это так: маленький нахал не боится, не обижается, да еще и унижает его в его собственном зернохранилище! Где это видано? Вилле Херманни нагнал мальчишку и спросил: ?— То есть тебе совсем-совсем не обидно?! ?— Именно,?— подтвердил мальчик, не останавливаясь на винтовой лестнице. —?Хочешь печеньку, кстати? —?поинтересовался он у Вилле из этикета. ?— А вот сейчас обидно было! —?разозлился дух, закружившись вокруг Готлиба. ?— А что обидно? Я бы все равно с тобой не поделился, даже если бы ты мог есть. ?— А зачем спрашиваешь тогда, гаденыш?! —?буквально вскипел Вилле Херманни ?— Просто так,?— пожал плечами Готлиб. Наконец компания добралась до детской. Мальчик, не обращая совершенно никакого внимания на Вилле, плюхнулся в кресло перед компьютером, на мониторе которого мерцала застывшая картинка. Мальчишка, щелкнув мышью, ?оживил? изображение, и вот он уже поглощен происходящим на экране, сощурившись еще сильнее. Привидение уже почти исчезло, но вдруг малыш задал вопрос, который обескуражил, затронул несчастную, застрявшую в мире людей душу: ?— Вилле, ты был плохим при жизни? —?а дух действительно не знал, что ему сейчас сказать. Дело в том, что привидение совершенно не помнило все, что было ?до?. Вилле помнил лишь слепую, пронзительную боль, то, как сначала потемнело в глазах, затем?— наоборот стало ослепительно-светло, какие-то шорохи, треск… И свои прозрачные ладони. ?— С чего ты это решил? —?тихо произнес призрак, опустившись напротив мальчика, заслонив собой монитор. ?— Просто ты еще на Земле, хотя и давно умер, а я читал, что это значит: либо у призрака есть незавершенные дела, либо он должен что-то исправить, потому что при жизни совершал дурные поступки. Вилле стал почти прозрачным, в комнате сделалось необыкновенно холодно. Малютке стало действительно грустно. Именно грустно, тоскливо. Нет, не стыдно?— ведь из своей человеческой жизни ему осталось только двойное имя. Он не помнил ни своей фамилии, ни дома, ничего. Привидение, больше ничего не сказав, вылетело из комнаты, отправившись, как обычно, к себе наверх. Готлиб, не зная, как может отреагировать на его извинения дух, не пошел за ним. К тому же, ему пора было собираться на шахматы. Потому он, быстро выключив компьютер и наскоро переодевшись, отправился на выход. Поскольку времени осталось в обрез, мальчишка выбежал из дому и, не взглянув на светофор, выскочил прямо на проезжую часть. В этот день движение было довольно оживленным, что особенно необычно для их тихого района. Пронзительный скрежет шин об асфальт. Оглушительный звук клаксона. Очки в синей оправе сделали не один оборот в воздухе. *** ?— Молодой человек! Молодой человек! Вы меня слышите?! ?Скорую? вызвать? —?возле высокого юноши в старомодном бежевом костюме семенил низенький, щуплый, лысеющий мужичок. ?— Это вы м-м-м-мне? —?наконец, словно выйдя из оцепенения, откликнулся тот. На руках он держал Готлиба, чьи широко распахнутые серо-голубые глаза казались прозрачными от изумления. ?— Ну для вашего братишки… или с-с-сынишки,?— мямлил худосочный автомобилист. ?— Ты живой… —?только и смог прошептать он, сжимая пухлой ручонкой теплую, сухую большую мужскую ладонь. Он не верил своим глазам, когда изо рта тяжело дышащего Вилле Херманни выходил пар из-за ноябрьского холода, а его пушистые кудри касались его щек, когда на них дул ветер. Наконец раздался неприятный звук сирены, возвещающий о прибытии полицейских на место аварии.