Часть 8 (1/1)

Вобщем, часть получилась какой-то корявой, и как-то скомкано все, но, вдохновение, зараза, убежало бухать с музой. Да, здесь должны были быть какие-то возвышенные мысли о семейных ценностях. К тому же, в первый раз это не сохранилось, и пришлось перепечатывать >.<(Все, душу излила, переходим к непосредственно фанфу))

Наутро Франциск проснулся от назойливых солнечных лучей, пробивающихся сквозь неплотно задернутые занавески. В постели он был один. Одевшись, Бонфуа спустился вниз на вкуснейший запах.На кухне у плиты хозяйничала Украина. Она жарила на сковородке пирожки, и в тарелке на столе уже высилась приличная горка ароматного печева.— А, проснулся, — заметила она Франциска, — Ваня просил тебя накормить. — Из ваших рук — хоть цианид, прелестное созданье, — галантно улыбнулся Бонфуа, садясь за стол. — А где Иван? — Да за водой пошел, — ответила Ольга, кладя в тарелку перед французом еще пирожков. На кухню зашли двое юношей. Один был в очках и с умным лицом, а другой — низкий и какой-то зашуганный. "Эстония и Латвия" — догадался Франциск. Прибалты хором поздоровались с французом. Тот ответил тем же. Усевшись на скамейку напротив Бонфуа, юноши захватали по пирожку и довольно зачавкали. Хлопнула входная дверь. — Наверное, Ваня пришел, — заметила Украина, садясь рядом с Франциском. В самом деле, через минуту вошел Иван, неся на плечах коромысло с двумя ведрами. Он был без пальто, только в шарфе и штанах. — Доброе утро, Россия-сан, — хором поздоровались прибалты. — Ты бы не ходил так по улице, Вань, — чуть укоризненно сказала Ольга, — а то в следующий раз не ведра, а девиц влюбленных на плечах принесешь! Брагинский громко расхохотался, а Эстония с Латвией подавились от смеха пирожками. Франциск робко улыбнулся. — Их Наташа сюда не пустит, — все еще посмеиваясь, ответил Иван. — А, кстати, где она? — спросил Украину Эдуард. — Да вроде бы с Торисом на свидание собиралась. — Он все-таки пригласил ее! Сто рублей мои! — шепнул Эстония Латвии. Украина с Россией снова засмеялись. Бонфуа сидел в уголке, давился пирожками и не знал, что ему делать. ...Постепенно все расходились. Прибалты убежали убираться на чердак, а Украина ушла к кому-то в гости. Франциск и Иван остались на кухне одни. — Послушай, Россия... Ты прости, что так получилось... Просто я напился, и... вот... — Не волнуйся. Я все понимаю, — мягко улыбнулся Брагинский. — Спасибо тебе, — сказал Франциск, поднимаясь из-за стола, — я, пожалуй, пойду... — Я провожу. Бонфуа прошел в прихожую, обулся и надел пальто. Иван молча наблюдал за ним, прислонившись к стене. — Россия, знаешь... Мы, там, на собрании, я, и Германия, и... и Англия, — Франциск с трудом сказал это имя, — мы все думали, что ты... вообще один. Что у тебя нет ни друзей, ни семьи...Иван заинтересованно слушал. — А оказалось, у тебя и сестры есть... И прибалты... А главное — они тебя любят. Это мы, дураки, живем поодиночке... — Да, — тихо и задумчиво протянул Брагинский, — они — самое дорогое, что у меня есть... Они для меня — всё. Бонфуа погрустнел. По сравнению с Россией, у него не было ничего. Как и у... Он вспомнил девочку из Лондона. — Спасибо тебе за все, — сказал Франциск Брагинскому, замерев на пороге, — извини, и... — Что? — спросил Иван. — Здесь где-нибудь поблизости есть пристань?