Глава 1 (1/1)

Ранним вечером, когда солнце над Сент-Мари только начало садиться, окрашивая небо в нежные оттенки алого и оранжевого, инспектор Ричард Пул повернулся в кресле и возмущенно спросил:— Флорист? Зачем нам флорист? — Для свадебного букета, — терпеливо повторила Камилла. Инспектор дернул рукой в сторону двери.— Да здесь цветов — на каждом углу! — Ричард Пул, ты хочешь, чтобы я шла к алтарю с веником, надерганным с клумбы перед участком? — Можно взять садовых роз у Фиделя, — буркнул инспектор, но не слишком уверенным тоном. — С розами из сада Фиделя к алтарю будешь идти ты. И без меня. Ричард Пул представил себе картину, содрогнулся и уже тише сказал:— Но где мы возьмем этого флориста? За два года на острове нам ни один не попадался… ээээ, то есть такой вообще существует на Сент-Мари?— Существует, и его лавка за два дома от маминого бара, — торжествующе ответила Камилла и шлепнула перед ним на стол брошюру. — Можешь ознакомиться.Инспектор посмотрел на брошюру с плохо скрытым неодобрением, но благоразумно ответил:— Ну раз он есть, то я тебе доверяю.Камилла моргнула.Свадьба инспектора Ричарда Пула и сержанта Камиллы Боде обещала стать событием года на острове Сент-Мари. Будущую супружескую чету знала добрая половина жителей острова, и даже регулярные правонарушители вроде Джека Маллигана, владельца злополучной козы, считали, что они созданы друг для друга. Как именно, мнения разделялись — базарные тетушки, несколько монашек и хиппи с северной части острова, которым покровительствовала мама Камиллы, считали, что брак их запланирован на небесах как пример для живущих, и обсуждать тут нечего. Три вора-карманника, отсидевшие каждый по паре суток в камере, Джек Маллиган и завсегдатаи бара мамы Камиллы придерживались противоположного мнения и заявляли всем, кто готов был их слушать, что в день свадьбы на острове наступит конец света, небо прорежут молнии, и надо запастись выпивкой и спичками, потому что непременно выбьет пробки. Комиссар же Паттерсон с высоты прожитых лет и большого руководящего опыта порой признавался в избранном кругу, что его устроил бы любой вариант, только поскорее. Но общее мнение сходилось на том, что женитьба неизбежна. Поэтому, когда однажды утром инспектор с порога участка выпалил, что он и мисс Боде помолвлены, и это официальное объявление, комиссар только на секунду округлил глаза и важно сказал:— Мои поздравления, инспектор. Я надеюсь, это прекрасное событие не снизит раскрываемость?— Никогда! — пафосно ответил инспектор и споткнулся о топор эпохи позднего палеолита, конфискованный у черных археологов.— Чудесно, — заключил комиссар и уступил очередь сослуживцам.— Начальник! — воскликнул Дуэйн, улыбаясь как чеширский кот. — Я так и знал.— Желаю вам счастья, инспектор, — тепло сказал Фидель. — Вам и Камилле, вы отличная пара.— Правда? — жадно спросил инспектор и снова споткнулся о топор.— Правда, — хором заверили его подчиненные. Комиссар поднял позднепалеолитическую улику.— Думаю, эта музейная вещь должна храниться у меня, пока на остров не прибудет консультант из министерства, о котором нас предупредили. Нельзя подвергать риску историческое наследие, — сказал он и исчез в дверях. Инспектор проводил его кривой полуулыбкой, явно не имевшей отношения к наследию любой степени историчности.— А где Камилла? — напрямик спросил Дуэйн и подвигал бровями, но осекся, как только инспектор прищурил глаза. — Полагаю, что дома, — отрезал он, и больше никаких вопросов ему никто не задавал.Новоиспеченная невеста прибыла в участок через двадцать минут, и полицейские немедленно почувствовали необходимость сделать обход на рынке. — Как бы на свадьбе землетрясения не случилось, — заметил Дуэйн.— Или убийства, — рассеянно поддакнул Фидель и арестовал козу вместе с попугаем. — Ментида амур де лока! — завопил попугай. Зловредная коза, собственность Джека Маллигана, по расписанию ушедшего на две недели в запой, с некоторых пор стала наносить базарным тетушкам еще больший ущерб. Прекратив бодать столики с товаром, она привозила попугая, который воплями распугивал покупателей. Попугай был ярко-красной расцветки, имел несносный характер и выражался на цветистой смеси английского, французского и староиспанского. Как попугай попал к Джеку, оставалось тайной — говорили, что его пропил филолог из мадридского университета, но подтвердить этот факт никто не мог. Сам филолог покинул остров в невменяемом состоянии, а попугай летал по хозяйскому двору, обогащая словарный запас соседей, пока коза не догадалась привезти его на площадь, где их арестовывали уже вместе. Джек лежал дома и не был доступен для общения даже телепатически.— Что он сказал? — Любовь зла, — подумав, перевел Дуэйн.— Это точно, — вздохнул Фидель. — Интересно, а каким же образом он сделал ей предложение? Через месяц стало ясно, что предложение руки и сердца было сделано не иначе как при участии потусторонних сил, так как жених и невеста не могли сойтись ни в одном пункте относительно свадьбы, не поспорив перед этим на весь участок. Спокойствие настигало будущих супругов только в баре у мамы Камиллы, где та, посмотрев на инспектора с точки зрения тещи, с первого же вечера после помолвки начала ставить ему на столик молочник к чаю. Инспектор заморгал и был покорен, Камилла прелестно улыбнулась, и посетители бара спаслись. Оставался флорист.— Ты его наверняка видел много раз, — прошептала Камилла, склонившись над столиком, — просто не обращал внимания.— М-гм, — промычал инспектор, сосредоточенно наливая молоко в чашку. — Если я его не арестовывал, то скорее всего. — А меня ты тоже запомнил, потому что подозревал?— Я тебя запомнил, потому что… потому что вообще. Нельзя было не запомнить, — проворчал инспектор, но Камилла решила не заострять внимание на тоне, которым это было сказано. По сравнению с предыдущими комплиментами в этом явно наблюдался прогресс.Мама Камиллы, очаровательно поблескивая глазами, поставила перед дочерью яркий апельсиновый коктейль и проверила, хватает ли в кувшинчике молока. — Чай с молоком! — быстро проскрипел инспектор, стараясь добавить в голос побольше счастья. Мама Камиллы слегка покачала головой, сохраняя приятное выражение лица, и ушла к стойке. Будущий зять тихо выдохнул. Камилла пихнула его под столом ногой. — Нельзя требовать от меня невозможного, — пробормотал инспектор и собрался добавить, что он и так сказал все, что нужно, когда предложил Камилле выйти замуж, но от скандала его спас полный седоватый мужчина, шумно вошедший в бар.— Катрин! — воскликнул он на пороге. — Скажи, отчего ты хорошеешь день за днем?— Билли! — ответила мама Камиллы, развернувшись к нему. — Может оттого, что меня кормят отборной лестью? Билли отразил атаку.— Не льстил никогда в жизни, — сказал он и забрался на высокий барный стул. — На тебя так действует островной климат, что ты цветешь как мои розы? Мама Камиллы улыбнулась и не спрашивая налила ему виски.— Это — флорист? — потрясенно спросил инспектор.— Да, — ответила Камилла. — А кого ты ожидал?— Такого, — ответил инспектор и пошевелил пальцами над столом. — Ну, такого… артистичного. — Флористы и артисты — это часто разные люди. Но у него есть помощница, Эбби, очень артистичная девушка. Может сплести тебе браслетики из бисера или набить татуировку.— Не надо.— А я хочу.— Татуировку?— Браслет, — успокоила Камилла. Билли уже успел выпить налитое и попросил еще, взмахнув рукой, и на толстом отставленном мизинце блеснул перстень-печатка. — А он всю жизнь был флористом?— Скоро сможешь спросить у него сам. Нам нужно составить букет и выбрать тебе цветок в петлицу.— Может… ты без меня?— Ричард Пул! — возмущенно сказала Камилла. — Ты боишься цветов? — Не боюсь, но зачем тратить столько усилий? Возьмешь букет, выдернешь из него один цветок, и будет мне бутоньерка в петлицу.Взгляд, которым его одарила Камилла, не обещал ничего хорошего.— Я не разбираюсь в цветах, — поспешно сказал инспектор. Близость Камиллы и молочника делала свое черное дело.— Именно, — царственно согласилась та. — Поэтому мы пойдем вместе. Я не хочу, чтобы у тебя на лацкане красовалась какая-нибудь крапива.— Откуда на острове крапива? — возмутился инспектор, но Камилла уже призывно махала рукой.Через два часа инспектор почувствовал, что скоро возненавидит все цветы на острове вплоть до последнего чертополоха. Лавка, куда они зашли, напоминала, по его мнению, фантазию взбесившегося художника, Билли был совершенно не похож на флориста, а Эбби хоть и показалась ему довольно разумной девицей, имела на плече татуировку пирата в полицейском котелке. — Чтобы выражать дух острова, — беззаботно сказала она, поймав взгляд инспектора. Камилла не могла решить между нежно-желтыми розами и лавандой, и инспектор наконец решился задать мучавший его вопрос.— А вы всегда были флористом?Билли был рад отвлечься.— Нет, — сказал он, усмехнувшись, — да вы что. Я машины продавал в Манчестере, а в саду так копался, для удовольствия. Это уже после смерти жены сюда переехал, накопил я порядочно, а цветы после машин полегче кажутся.— Ну да, ну да… — кивнул инспектор, и тут на него снизошло счастье: зазвонил телефон. — Мы выезжаем. Спасибо вам, Билли, за советы, мы все учтем, — радостно сказал он через минуту. — Джек Маллиган вышел из запоя! Никогда еще владелец козлино-попугайской бандитской парочки не вызывал в нем таких восторженных чувств.— Джек! — М-м…— Джек Маллиган, ты выпил целую бутылку пива, хватит притворяться!— Ты уже проснулся, открой глаза!— Мадам, — хрипло пробормотал Джек и приподнял пальцем веко.Инспектор сверился с блокнотом.— До следующего запоя у нас две недели, — задумчиво сказал он. — Этот профессор-консультант может не успеть. А если запретить через суд продавать ему алкоголь?Камилла, Дуэйн и Фидель, стоявшие над кроватью с бренным телом Джека, синхронно подняли головы и уставились на него.— Начальник, — сказал Дуэйн, — мировой судья это ходатайство не поддержит, вы же понимаете.Инспектор вздохнул. — Можно чаем его поить, как только начнется, — предложил Фидель. — Можно послать письмо в министерство, — заметила Камилла.— И что мы там напишем? Владелец участка, на котором нашли ваш топор, уйдет в запой через две недели, если не прилетите вовремя, мы не сможем официально оформить передачу?— Пусть пишет комиссар.— Он найдет нужные слова. — Он найдет столько нужных слов, что даже профессор их не прочитает.— А может профессор все-таки приедет вовремя?..— Когда это профессора приезжали вовремя?— И когда они уезжали трезвыми, вы мне скажите… — Хватит, — сказал инспектор, выпятив челюсть, — обойдемся без комиссара. Достаточно, что у него наш топор. Мы не будем во всем полагаться на него. Фидель, следи за попугаем и козой, сегодня опять поступила жалоба.— Да, это фиолетовой тетушке разогнали покупателей.— Тем более, они подрывают экономику острова и его добрую репутацию, мы не можем этого допустить.Фидель посмотрел на начальника с уважением и кивнул.— Дуэйн, на тебе Джек. — Две недели он точно не запьет, начальник.— Постарайся внушить ему, чтобы вообще не пил. Не смотрите на меня так.— А вы?— А мы с Камиллой нанесем визит мировому судье. — Он нам не обрадуется, — сказала Камилла. — Участок спорный, это мог быть его топор. Инспектор выпрямился и громко захлопнул блокнот. Джек икнул.— Если закон стал на сторону мистера Маллигана, то мы как служители закона обязаны повиноваться. — Он покосился на Джека, который все так же придерживал глаз пальцами. — Даже если сам мистер Маллиган воплощение беззакония. Инспектор имел все основания подозревать мирового судью Бернара Пелисье в смертных грехах. Он не только был французом, но вел происхождение с Корсики, а ждать хорошего от соотечественников Наполеона ему казалось глупым.— Ну почему же, — иронично сказала Камилла, паркуясь у дома судьи, — а вдруг он живет на этом острове, чтобы искупить грехи императора и показать, что даже корсиканцы достойны уважения англичан?— Никогда, — ответил инспектор, — если французы еще как-то, то корсиканцы никогда.Камилла громко хлопнула дверью машины, и в дом судьи они вошли в полной боевой готовности.— Мадемуазель Боде, — пропел судья, низко склонившись к руке Камиллы, и неприязнь инспектора к Корсике выросла до космических масштабов. Камилла улыбнулась самой обольстительной из своих улыбок.— Простите, что приходится навещать вас по делу. — Ах, — притворно вздохнул судья, отчего инспектора передернуло, — разве может такой старый сморчок, как я, надеяться на визиты прекрасной дамы не по делу? Прошли мои славные деньки. Выпейте со мной коньяку, я знаю, о чем пойдет речь.Инспектор принял от него бокал, но пить коньяк его не заставила бы никакая сила.— Полагаю, вы знаете, — без обиняков начал он, — что топор с участка Джека Маллигана передается в Оксфордский университет для дальнейшего изучения. Судья повернул к нему лицо, украшенное шрамом на левой щеке. Когда он улыбался, шрам придавал ему зловещий вид.— Признаюсь, я бы хотел, чтобы этот топор отправился в Сорбонну. Но раз моя апелляция отклонена, я не могу вам воспрепятствовать. Инспектор фыркнул. — Конечно. И вы не будете ставить палки в колеса, когда приедет профессор?— Нет, — улыбнулся мировой судья. — Не буду. Хотя не пропущу возможности посмотреть, кому будет поручено изучать мой палеолитический топор.— Не ваш, — ответил инспектор, игнорируя страшные глаза Камиллы, — раз владение участком, на котором его нашли, подтверждено за Джеком.— Этим самозванцем и пьяницей!Камилла вмешалась.— Но раз суд так решил, мы можем только подчиниться. Мы рады, что вы это понимаете. Судья склонил голову в поклоне. — Простите, я был несдержан. Полагаю, на этом вопрос следует считать исчерпанным. И позвольте мне принести свои поздравления вам и вашему жениху в связи с приближающейся свадьбой.Камилла снова сделала страшные глаза инспектору, и тому ничего не оставалось.— Спасибо, — сказал он и скривился. Судья подмигнул Камилле.— Не разочаруйте остров, мы ждем этого выдающегося события.— Не разочаруйте остров!.. Они что, думают, будто я для острова женюсь?.. то есть мы женимся?— Признай, ты просто ревнуешь.— Я не ревную. Я выше этого.— Да? — Ну хорошо, тогда я ревновал. Но это был толчок в нужном направлении.— А иначе ты бы еще пять лет стеснялся?— Я этого не говорил.— Осторожно!— Что это за занавеска тут валяется?— Ричард Пул, иди… из моего дома. Иначе я за себя не отвечаю.