2-1 (альтернативная концовка) (1/1)

Едва живого и почти синего от холода лиса возвращали назад с длинной процессией. Пара десятков волков, гончие и бросившиеся на помощь лисы теперь устало направлялись домой. Стаи столпились одной давящей массой, гулко переговариваясь шепотом, который тут же подхватывал ветер. Ропот проносился над головами, создавая монотонный неразборчивый шум, пока любопытные старались углядеть, что же случилось с лисом, которого заносили в шатёр. Произошедшее сулило большую беду для Белой стаи. Своим поступком Хань нарушил законы, которым волки подчинялись издавна. Замять случившееся в присутствии трёх стай не представлялось возможным. Давящая тяжёлая аура неизвестности нависла незримым тёмным облаком. Всё словно замерло в ожидании. Исин и лекари обеих стай надолго скрылись в шатре, спасая белого лиса и щенка, которого Хань чудом не потерял. Судя по всему, у изменившегося организма человека превосходно сработали инстинкты выживания и иммунитет. Чанёль и Рорш успокоили стаи, разогнав любопытных по шатрам. Никто из них не осмеливался первым начать разговор о том, что делать, а Сэхун и вовсе словно плевал на всё происходящее, стараясь прорваться в шатёр к лекарям. Волк в самом деле не думал о том, что будет дальше. Сердце его разрывало чувство вины и страха, из головы никак не шла картина белого, как полотно, Ханя, шепчущего его имя синеющим губами. Лис в беспамятстве цеплялся за него озябшими пальцами, пока огненный пытался как можно скорее отнести его в шатёр. Потом было тепло объятий и горячие угли в очаге, объяснения и укоры. А позже и принятие решений. Как бы ни рассудил совет вождей, лиса нужно было спасти, к тому же щенок в нём цеплялся за жизнь так же отчаянно, как и нерадивый родитель за белую шерсть несостоявшегося мужа. Время шло, из шатра Белого не было слышно ни звука, только нестерпимая уже тишина сжимала сердце полной неизвестностью. Вожди ходили кругами, притаптывая снег, то и дело отряхивая свои тяжёлые шубы, чтобы не превратиться в сугробы окончательно. Из ближайших шатров периодически высовывались взволнованные и любопытные лица, некоторые осмеливались задавать вопросы, в ответ получая мрачные взгляды и суровое молчание. Ни у кого не оставалось выбора, кроме как покорно ждать. Белого вождя это изводило, как и его собственное полное бессилие. Все попытки вломиться в шатёр пресекались Каем, который за время своего возвращения так и не обратился человеком, охраняя вход по наставлению Исина. Сэхун тоже не обращался, носясь белым вихрем по территории, то и дело кидаясь на брата. Пару раз рыже-белый клубок сцепившихся катался, приминая снег в коротких стычках. Чонин откидывал от себя брата, но тот бросался снова, получая мощной рыжей лапой по морде. ?Пусти меня!? – Сэхун рычал, скаля клыки, и метал гневными мыслями. Шерсть на его загривке стояла дыбом, демонстрируя полную решительность вождя. Чонин лишь фыркал, внутренне напрягаясь и заранее готовясь к новым атакам брата. ?Чем ты сейчас поможешь? Сделаешь больше, чем Исин?? – огненный отвечал ему раздражённо и виновато одновременно. Он понимал, что Хун действовал от бессилия и просто не мог больше ждать. Чанёль то и дело поглядывал в их сторону, тяжело вздыхая. Ожидание убивало и его: он переживал и за жизнь лиса, и за состояние брата в дальнейшем. Если Хань выживет, Сэхун ведь не даст его наказать, а значит все наказания примет на себя. За свершённое лис полагалось остричь и перебить лапы, или же высечь у позорного столба кнутом, которым погоняли быков. Разумеется, уже после того, как он понесёт щенка. Сэхун как раз готовился для нового рывка, и Чонин пригнулся, чтобы дать ему отпор в который раз, когда из шатра наконец показался потрёпанный Исин. Отвлёкшегося на него Чонина отбросило мощным ударом в снег, и Сэхун в один прыжок приземлился перед лекарем, не смея даже выдохнуть. Исин немного вздрогнул от неожиданности, осторожно кладя ладонь на пушистую морду. – Они живы. И Хань, и щенок. Он уснул, можешь пойти…Белый вождь так и не дослушал, наконец обратившись человеком и рванув в шатёр. Чонин, несмотря на удивлённые взгляды, последовал за ним, ненадолго задержавшись возле Исина. – Спасибо, Син… – тихо поблагодарил гончий. Рорш и Чанёль так и не заговорили ни о совете, ни о хоть каком-либо решении. Это тяжело, ведь обе стаи уважали Белого вождя, они понимали слишком хорошо: что бы ни выпало на долю Лу Ханя, никто не причинит ему вреда. Лис со щенятами не трогают, рука не поднимется наказать, зная, как крохи первые три года жизни нуждаются в родителях. Да и Сэхун не дал бы его на расправу, даже заслуженную. Даже если Хань лишился бы щенка. Все помнили случай с Кёнсу. Вожди расходились по шатрам, каждый унося свои тяжёлые мысли. Чанёль не сразу почувствовал преследователя, а когда обернулся, тоже не увидел никого, кто мог бы нагнать со спины. Он напряжённо выдохнул, чтобы тут же вздрогнуть, сталкиваясь нос к носу с Бэкхёном, что вырос будто из-под земли. – Если Сэхуна высекут, его посчитают трусом. Что за волк, которого секут вместо непутёвого лиса? И тогда они придут, все, кто точат на него зуб. Придут красные волки, придут восточные, которых возглавит отец Минсока. Придут шакалы-отступники, охочие до лёгкой наживы. И тогда погибнут все. Чондэ, Чунмён, я… Бэкхён тяжело выдохнул, отводя в сторону глаза и совершенно не чувствуя былой неловкости перед всё ещё любимым черным. – Они заберут лис, а потом придут за тобой. ?Раз слаб твой брат, значит и ты такой же?. Придут за твоим Кёнсу… Выпалив всё на одном дыхании, Бэкхён обратился и унёсся прочь, чтобы через пару секунд огласить зимний лес коротким воем. Чанёль обречённо закрыл глаза. Он был в полной растерянности.? ? ?Хань спал, укутанный тёплыми шкурами по самое не могу, так что видно было только лицо. В шатре стойко пахло отварами из лечебных трав, что у вошедших с мороза волков даже головы закружились от концентрированного аромата.Это не помешало Сэхуну сразу кинуться к замотанному по самый нос Ханю. Согревая руки собственным дыханием, Хун даже не потрудился набросить что-нибудь на себя, ведь обратился он лишь у самого входа в шатёр. Опустившись на колени перед лежанкой, он осторожно отодвинул шкуры, обхватывая лицо Лу ещё холодными ладонями. Вождь молчал, глубже вдыхая запах своего лиса и чувствуя, как в уголках глаз собирались слёзы.Чувство вины смешалось с обострённым инстинктом защитить истинную пару и потомство, образуя внутри кашу из разных эмоций. Где-то на периферии сознания зрели и мысли о безрадостных дальнейших событиях. За случившееся он обязан был ответить, тут ничего не поделаешь, и осознание этого, уже потихоньку начало грызть нутро.Сэ прижался к Ханю, невесомо обняв за шею. Он уткнулся носом лису в висок, зажмуривая глаза в попытке убрать слёзы. Вождь злился: на себя, на Чонина, что сопел в спину, на то, что ничего не смог сделать, допустив произошедшее. Злость быстро сходила на бессилие, проигрывая никак не утихающим чувствам, и Сэ всё-таки всхлипнул, тут же коротко зарычав, словно одёргивая сам себя.Хань чуть зашевелился в его руках, обнимая в ответ и сжимая волосы на затылке в слабый кулак. Он хотел что-то сказать, но слова вырвались таким же всхлипом, и лис вымученно выдохнул, цепляясь за несостоявшегося мужа и второй рукой.Наблюдавший за происходящим Чонин тяжело выдохнул и отвел взгляд в сторону.– Хватит, всё уже хорошо, – тихо произнёс гончий.Он заметил, как плечи Сэхуна покрылись мурашками и, подойдя, стащил с Ханя одну шкуру, набросив её брату на плечи.– Не надо, слышишь? Ты сейчас должен дать ему уверенность, Хун.Чонин уселся позади Белого и упёрся головой в его затылок.– Мы справимся, я обещаю…Хань осторожно разжал руку, сжимающую волосы Сэ, и подушечками пальцев коснулся губ гончего. Он верил ему, чувствуя смятение Сэхуна.? ? ?Чанёль откинул тяжёлый полог, входя в шатёр. Его встретило уютное тепло очага и запах родного лиса. Кёнсу подбрасывал сухие веточки в огонь, чуть поёжившись от впущенного Чёрным холода.– Холодно? Принести ещё дров?Су отрицательно покачал головой.– Не нужно.Тонкие веточки потрескивали, встречаясь с огнём и разнося по шатру запах древесины. Подпитываясь от нового источника, языки пламени отбрасывали на бледное лицо лиса причудливые тени, больше подчёркивая его задумчивость. Чан глянул на него, до сих пор слыша последние слова Бэкхёна в голове.К переживаниям за брата добавился страх потерять лиса, ведь Бэк, по сути, был прав. Как только другие стаи узнают, что сына Белого вождя позорно высекли, это сработает моментально. Они придут, зная, что отпор им дать больше некому. Они непременно воспользуются слабостью Сэхуна.Какими бы сильными не были волки его стаи, против всех они не выстоят, и тогда визит к Чёрному станет лишь вопросом времени. Всё это давило, разбивая голову мыслями, а сердце – тревогами. Чанёль маялся, изводя себя, и чувства эти раздражали своей безнадёжностью. Кёнсу тоже переживал, это было слишком очевидно. Лис притих, усевшись у очага, и отсутствующим взглядом смотрел на огонь.– Я не хочу, чтобы ты тоже изводил себя. – тихо произнёс Чанёль, усаживаясь позади лиса и притягивая его за плечи к себе.Кёнсу шумно выдохнул и убрал руки мужа.– Уже извожу. Это нельзя контролировать. Мне не может быть всё равно, речь идёт о Сэхуне, и это коснётся тебя напрямую.Су говорил немного раздражённо, злясь скорее на саму ситуацию, чем от нелепых желаний Чана. Он попытался встать, но Ёль настойчиво удержал его на месте.– Ты мне нужен прямо сейчас, или я с ума сойду.Вождь принялся настойчиво стягивать с Кёнсу плотный тёплый халат, подаренный им самим не так давно. Оголив полоску белой кожи, волк осторожно тронул её губами, сразу ткнувшись носом в шею. Он прикрыл глаза, сильнее сжимая руки на худых плечах. Запах Кёнсу до сих пор кружил голову настолько, что все проблемы будто отступили на полшага назад.Вождь требовательно потянул лиса к тебе, но тот не поддавался, вновь убирая от себя его руки, теперь уже более резко.– Не надо. Я не хочу. Как ты вообще можешь об этом думать сейчас? – Су взвился, наградив Пака осуждающим взглядом через плечо, и вновь попытался встать.Но вождь был настроен иначе. Переживания и нервы в купе с отказом собственного лиса вывели его из себя окончательно. Он грубо дёрнул Кёнсу за подол, заставляя неуклюже завалится на него спиной, и сжал одной рукой его шею, притягивая к себе и тихо рыча.– Не играй со мной.Не сказать, что До боялся грубости Чёрного, у них вообще до неё практически никогда не доходило. Но сейчас она пришлась весьма некстати.– Хватит, Чанёль! Я не хочу! Кто с тобой играет? Или тебя вообще не волнуют мои желания?Лис в третий раз отшвырнул настырные руки, для надёжности отвесив любимому подзатыльник, и гневно запахнул халат.– Ведёшь себя как непонятно кто!Чан подорвался с места, резко вскакивая на ноги и угрожающе нависнув над До. Потемневшие глаза смотрели требовательно, в ответ получая неизменно упрямое ?нет?, что всем своим видом выражал лис.– Лучше бы выход нашёл из положения, а не строил тут великого волка перед собственным лисом, – тихо, голосом полным укора произнёс Кёнсу, смотря в глаза мужу, даже и не думая показывать малейший испуг перед таким поведением.– Раз так за бывшего переживаешь, может, пойдёшь пожалеешь? А то ему, кажется, опять с лисом не повезло! –выплюнул Чанёль в лицо Кёнсу, моментально превращаясь из грозного волка в обиженного супруга. Су вздрогнул, быстро отводя в сторону полный обиды взгляд.– Может, и пожалею. Со старшим братом ему тоже не повезло, хорошо, что Чонин никогда его не подставлял, как ты.Чанёль схватил было Кёнсу за шиворот, грубо дёрнув к себе, но тут же опустил, фыркнул и вылетел из шатра. Лис привычно поправил халат и устало выдохнул.Чёрный больше всего на свете ненавидел, когда его сравнивали с Чонином. Огненный с лёгкой подачи подарил ему титул вождя, поддавшись тогда на поединке. Чанёль слишком хорошо это помнил. Позор до сих пор жёг его где-то внутри, вместе с эгоистичной обидой. Они с Сэхуном были сыновьями белой лисы, а вождём по праву и рождению должен был стать Чонин. Этот факт больно задевал самолюбие старшего волка. Да и Сэхун никогда не считал Чанёля примером для подражания. От его покровительства он отказался, зато за огненным волком бегал как привязанный, очищая его репутацию тщательнее самого Кая. Про детство и говорить не стоит.Если подумать, Чан и в самом деле был плохим братом. Он не верил, что младший соберет стаю, откровенно смеялся, когда Хун с парой волков ушёл из его селения, а потом и вовсе отбил у него лиса. От этих мыслей стало ещё тоскливые, чем раньше. Кёнсу ведь был прав, как бы обидно это ни звучало из его уст.Уровень раздражения и полной неудовлетворенности грозил перерасти все границы, когда Чёрный заметил Бекхёна, скрывшегося в пещере для топки льда. Не понимая почему, и не отдавая никакого отчёта в своих действиях, Чанёль двинулся следом.Бён таскал глыбы и сбрасывал их в большой котёл, под которым уже успел развести огонь. Присутствие Чанёля он заметил сразу, но не подал виду, продолжая заниматься своим делом. Чан молча наблюдал, стараясь понять, что за чувства руководили им в данный момент. Он бы слукавил, сказав, что молодой гончий не задевал его до сих пор. Но это явно были не те чувства, что он испытывал к Кёнсу. Бэк страдал, и Чанёль знал, какую боль ему причинил, добавив к этому и то, что вышвырнул его из своей стаи, как использованную дворнягу. Чанёль также знал, как Бекхён скучал по родителям…– Лёд пришли потаскать, Великий Чёрный, или так, посмотреть, как другие работают? – Бэк не обернулся, продолжая манипуляции со льдом.Чан же наоборот вздрогнул от его голоса и сильнее впился взглядом в узкую спину. Он виноват, и ему даже больно, хоть и сделать он ничего с собой не мог. Кто же знал, что он так полюбит лиса своего брата.– Можешь приходить ко мне в селение когда захочешь, тебе будут рады. Твои родители просили… – Чёрный вождь начал нелепо, выдавая голосом свою неуверенность, но договорить ему гончий не дал.Он с силой бросил кусок льда в котёл, так что брызги тёплой воды разлетелись в разные стороны, парочка из них достигла лица Чанёля, согрев на мгновение кончик носа и тут же давая холоду лизнуть его.– Спасибо за великодушие, Великий Чёрный, как только позволит мой вождь, я непременно навещу родителей, – Бэк говорил с неприкрытой обидой и злостью в голосе, упрямо не поворачиваясь к Чанёлю лицом. А тот не смог совладать с порывом и быстро приблизился, резко развернул его к себе и схватил за холодную ладонь.– Бэкки, прости, что всё вышло вот так. Я сожалею, хоть и сделать уже ничего не могу…Он всё такой же обманчиво хрупкий, с грустными глазами и тёплой улыбкой. Чан знал это, даже несмотря на то, что сейчас гончий смотрел с презрением, резко вырвав свою руку.– Да подавись ты своим прощением, Пак Чанёль. От всего сердца. – Бэкхён максимально приблизился к лицу вождя, чётко произнося каждое слово. – Я сожалею, что когда-то повёлся на все твои нелепые сказочки о большой любви. Так вышло? Предупреждать надо, что твои обещания – до ближайшего задранного лисьего хвоста. – Бён давился ядом, захлёбываясь своей обидой и не чувствуя, что от сказанного становилось хоть как-то легче.Чан же застыл, смотря, как темнели такие родные когда-то глаза. Гончий отступил на полшага, снова поворачиваясь спиной и собираясь браться за лёд, но Пак требовательно дёрнул его за локоть, повернув к себе.– Бэкхён.Слишком тихо для того, чтобы не понять, зачем он пришёл. Бён чувствовал, как внутри все разъедала невыносимая тоска и желание разрыдаться, но не позволил и мышце дёрнуться на лице, зафиксировав на нём презрительное выражение.– Ну и чего ты хочешь? Неужто и правда пришёл за прощением? Собственного лиса уже не в состоянии…Бён подался ближе, произнося оставшиеся слова шёпотом в самые губы Чёрному и не отнимая у него свой локоть. Чан попытался поцеловать его, нетерпеливо рыкнув, но Бэкхён оттолкнул его, отвечая таким же рыком и скаля белые зубы. Взгляд его приобрёл металлический отблеск, и вся мнимая хрупкость испарилась в момент. Пак будто заново увидел, что перед ним волк. Тот самый, его волк, которого хотелось подчинить, его Бекхён, который никогда не говорил ему нет.– Я возьму то, что хочу, ты ведь знаешь. – Чанёль уверенно шагнул к нему, не сводя с глаз.От настолько сильной ауры у Бэкхена закружилась голова, а ноги сами подкосились, и он рухнул на колени, а после и вовсе на четвереньки, подстёгиваемый страхом на уровне инстинктов зверя. По теле волной прошла крупная дрожь, но гончий через силу поднялся, тут же падая обратно на колени, готовясь к неприятному удару о ледяную землю пещеры.Его не последовало. Чан поймал его, удерживая за руки выше локтей, и развернул к себе спиной, вжимаясь пахом в чужие ягодицы. Бекхён громко выдохнул, сжимая руки в кулаки и роняя голову на грудь.– Ты жалкий… – с трудом произнёс он, скорее самому себе, но Чанёль воспринял это на свой счет.– Я уйду, если попросишь. – Чан уткнулся ему в макушку, чувствуя, как сердце вновь заполнило поглощающее чувство вины.– Давай…По ответу сложно угадать, но Бэк произнёс это слишком уверенно, а Чанёль, как ни старался, не смог совладать с собой. Остатки чувств играли против обоих, обещая вылиться невероятной моральной болью для Бэкхёна потом.Гончий ненавидел себя и свою сущность в тот момент, а Чанёль настолько потерялся в ощущениях, что не смог ухватиться хоть за что-то, чтобы понять свои желания. Можно ли ему поступать так, как он собрался?Обоих отрезвил запах Кёнсу и тихое рычание Сэхуна. Белый вождь с нечитаемым выражением на лице застыл статуей у входа в пещеру. За его спиной прятался Су, стараясь сдержать слёзы и противное чувство горечи с мерзким ощущением предательства.– Сам не мог их растащить, До? Ты побежал за мной, чтобы я осадил твоего мужа и своего гончего? Чтобы лишний раз я увидел, как переживает обо мне старший брат, ища утешения в заднице Бэкхена, тоже, видимо, сильно переживающего.Сэхун в полоборота смотрел на притихшего Кёнсу, уставившегося в землю. Он видел, как тот никак не мог совладать со слезами и тихо шмыгал носом. Су трясло от непередаваемого чувства обиды и подступающей злости. Он виновато поднял глаза на Хуна.– Простите, Белый вождь. Мне жаль, я поступил как идиот, зная, в каком состоянии Лу Хань. Вам всё же повезло, что один из ваших гончих готов умереть за вас и стаю, в отличие от…Не договорил, Кёнсу попытался встать перед Сэхуном на колени, но тот поймал его за локоть.– Успокойся и разберись со своим мужем. – Хун едва коснулся его подбородка, подняв лицо, и быстро смахнул слезу со щеки лиса.– Бэкхен...Вождь одарил гончего осуждающим взглядом и поспешно вышел, направляясь обратно к своему шатру. Чанёль с Бэкхёном наконец отмерли от сковавшего обоих ступора. Словно облитые ледяной водой, они отскочили друг от друга. Чёрный поражённо уставился на лиса, в момент понимая всю низость своего поступка.– Кёнсу…– Не отвлекайтесь, Чёрный вождь. Продолжайте.Лис круто развернулся и бросился прочь из пещеры. Чанёль мельком глянул на Бэкхена и сразу рванул следом, в очередной раз его бросая. Пак снова сделал выбор, оставляя Бёну порцию новой боли. Словно присыпал солью ещё совсем свежую рану. Гончий медленно опустился на холодную землю, схватившись рукой за голову. Та будто потяжелела в разы, разломившись болью и застелив темнотой зрение. Сердце забилось в самом горле, отзываясь дрожью в коленях и руках. Бён очень хотел закричать, не видя трясущиеся руки выставленные перед собой, но из горла вырывались лишь жалкие хрипы, словно кто-то невидимый душил его, добивая. Он много лет носил в себе боль. Много дней убеждал себя, что справится с одиночеством. Много раз отдавался любому, кто попросит, стараясь болью физической вытеснить моральную. Когда терпишь очень долго, начинает казаться, что ты даже сможешь вынести, вот только еще немного, еще чуть-чуть и тяжелый камень упадет с души, подарив легкость свободы… Но в итоге прошлому достаточно поманить тебя, и тот самый камень задавит своей неподъёмностью. Гончий чувствовал, что больше не выдержит. Его боль стала сильнее него.Уже подходя к шатру, Сэхун заметил носящихся по территории Чанёля и Кёнсу. Лис старательно убегал от мужа, изредка сбивчиво на него гавкая, а Чанёль с подвывом носился за ним. Маленький бурый был явно быстрее, то и дело уворачиваясь от настигающих мощных лап, но Чанёль был сильнее и выносливее. Он поймает его, это очевидно.Остановившись и наблюдая за быстрой гонкой, Сэ едва заметил боковым зрением, как Бён пробежал по направлению к озеру, скрывшись за стволами могучих деревьев. Сердце в миг пронзила тревога. Хун попробовал дозваться до гончего мысленно, но Бэкхён оборвал свою связь со стаей. Не став медлить, вождь бросился вдогонку, успевая только приказать Чонину:?От Ханя ни на шаг!?.Кёнсу обессилено упал на мёрзлую землю той самой пещеры, где топили воду. Судьба насмешливо распорядилась, чтобы в итоге он все равно оказался в точке отправления. Лапы дрожали, а дыхание вырывалось шумными хрипами. Лис истратил все свои силы, не оставив себе даже возможности подняться на ноги. Он убегал от Чанёля слишком отчаянно, стараясь отбиться от догоняющих его чувств.Он предал родителей, опозорив семью, предал Сэхуна и разрушил жизнь Бэкхену, сделав непосильно трудный выбор в пользу Чёрного. Он пожертвовал всем, что имел, получив в итоге плевок в душу. Если бы сегодня он не пошёл за мужем, Чан предал бы его, не задумываясь.Кёнсу передёрнуло от этой мысли и услужливого воображения, подкинувшего картины сегодняшних воспоминаний, где Чанёль с таким желанием вжимал в себя Бэкхёна. Коротко проскулив, лис понадеялся лишь на то, что Чанёль его не найдёт, что вождь не видел, куда он убежал, потому что больше у него не осталось сил, чтобы хоть как-то сопротивляться. Даже просто оставаться зверем сил уже не было, и бурый обратился, чувствуя кожей соприкосновение с ледяной землёй. Холод сковал моментально, заставив сжаться в позу эмбриона.Су пытался встать, чтобы кое-как подобраться к тёплому котлу, но не мог. Он предпринял попытку мысленно позвать на помощь, но холод настолько парализовал, что мысли путались, не складываясь в предложение. Уже совсем отчаявшись, чувствуя, как начинает засыпать, До обреченно закрыл глаза, прошептав синеющими губами:– Чанёль…Из полудрёмы лиса выдернуло понимание, что кто-то закутал его в шкуру и поднял на руки, вынося из пещеры.– С ума все посходили? Ты в порядке, Кёнсу? – будто через вату слышался голос огненного волка.Чонин занёс бурого лиса в их с Чанёлем шатёр, делая всё остальное на автомате. Он пытался дозваться Сэ, не понимая, что произошло, но явно чувствуя неприятности. Гончий уложил Су на постель, укрыв ещё одной шкурой, и поставив в ноги казан с горячими углями. Кёнсу мелко дрожал, стараясь расслабиться, чтобы согреться быстрее. Он закутался плотнее, подтягивая шкуру к самому носу, и с наслаждением грел ноги о жар углей.– Спасибо, Чонин, если бы не ты… – До грустно замолчал, только сейчас осознав, что запросто мог погибнуть. – Чонин, ты спас мне жизнь, я…– Да брось ты, молчи, грейся, потом поговорим.Огненный сосредоточился на своих мыслях, чувствуя, как Сэхун мчался со всех ног, чувствуя его волнение.?Стой, Бэкхён!? – чётко уловил Чонин мысль брата.– Бэк? Он побежал за ним? – гончий задал вопрос скорее сам себе, непонимающе соображая, в чём же может быть дело, и не забывая при этом греть для Кёнсу настой из трав, опасаясь, как бы лис не заболел.Кёнсу уже собирался было сказать о произошедшем, но в шатёр влетел запыхавшийся Чанёль в шубе, накинутой на голое тело.– Чонин, ты должен мне помочь! Кёнсу пропал! Мы поссорились, я… – с порога начал Чёрный вождь, требовательно хватая огненного за руку. Голос его был настолько взволнованным, что казалось, ещё немного, и Чан разрыдается от бессилия.– Сэхуна будут сечь, Хань едва не потерял щенка, с Бэкхёном что-то случилось, а твой лис едва не погиб от холода в пещере! Что всё это время делаешь ты, Чанёль? Мне бы сейчас очень пригодился старший брат.Чонин отошёл в сторону, открывая вид на постель, которую загораживал спиной, показывая Чанёлю его пропажу. Пак облегченно выдохнул, благодарно глянув на брата.– Спасибо, Кай, ты…Гончий молча оттолкнул Чанёля от входа и вышел из шатра, снова концентрируясь на своих мыслях.