Дэй (1/1)

Саравату всегда везло больше, чем мне. В четвертом классе он выбил плечо одному мальчику, который стоял на воротах противоположной команды, и с тех пор у него появился лучший друг Мэн. На одной из школьных вечеринок, когда Вату было пятнадцать, он пригласил на танец парня, и на следующий день вся школа узнала о его ориентации (только я знал всё с самого начала). Сарават не стал скрывать своей бисекуальности, и как ни странно, родители её приняли.Может, дело было вовсе не в везении Вата, а в его умении манипулировать людьми. Рядом с нами постоянно крутились одни и те же люди, но они выбирали его. Всегда его, не меня.Сарават никогда не останавливался. Хотя нет, тормозной педалью в его жизни был я. Вытаскивал его с уличных передряг, отмазывал перед родителями и даже несколько раз перед полицией. Я был рядом всегда. Но никогда не чувствовал себя по-настоящему близким.Я был его тенью, и так считал не только Ват. Родители, друзья, знакомые. Все в один голос зудели о том, насколько мы разные. Он?— талантливый, смелый, целеустремленный. А я… просто другой. Но самым обидным было то, что мне никогда не позволяли достигнуть его уровня. Мне так хотелось хоть на одно мгновение стать чуточку лучше его. Неважно где, в учебе, дома или на очередной тусовке. Просто быть таким, как он, и даже лучше.Надеюсь, восемь месяцев назад он почувствовал хотя бы что-то. Что-то похожее на страх, от которого трясутся коленки. Что-то похожее на боль, которая раздирает грудную клетку. Будто у тебя из груди шмат сердца вырывают. Ведь так обычно переживают расставание с близкими людьми?Как чувствует себя брат-близнец, когда лишается второй части себя? Мы никогда не были половинами одного целого. Я чувствовал всё, что чувствовал он, но Сарават никогда не испытывал и сотой части той боли, которая разрасталась внутри меня.Боль была мной, моим зеркальным отражением и вечным наказанием.Кем был для Саравата я, его брат? Я был Дэем Гунтитаноном. Точной копией своего брата снаружи и абсолютной противоположностью внутри. Я был тем, кого не хотели узнавать, потому что Вата в их жизни было более чем достаточно.Сарават встретил его, когда меня уже не было рядом. Он не был похож на его друзей, падких на алкоголь, девушек и футбольные матчи. Он не принимал того, чем Сарават наслаждался и жил. Он верил в то, что настоящие чувства способны изменить любого, даже такого раздолбая, как Сарават Гунтитанон.Мой брат познакомился с Тайном Типакорном в сентябре, в начале первого курса. Они учились в одной группе на юридическом факультете. Со дня моего отъезда из Бангкока прошло ровно пять месяцев.—?Что бы ты хотел на день рождения? —?Тайн долгие пять минут мялся у Вата за спиной, прежде чем задал этот вопрос.Это было обычное утро. До последнего экзамена оставалось меньше двух часов. Сарават торопливо перечитывал конспекты Тайна, потому что из-за очередной вечеринки вернулся домой только несколько часов назад. У него в голове шла атомная война, и всё, о чём он мог мечтать в то весеннее утро понедельника, была банка холодного пива. Точно уж не ведение скучных дискуссий с Типакорном. Ничем хорошим его расспросы не заканчивались, потому что Тайн всегда затрагивал тему, которая была для Вата табу.Тайн всегда вспоминал моё имя. Имя брата Гунтитанона, которое было совсем не похоже на его собственное, но невыносимо раздражало. За столько месяцев Сарават привык жить без меня. Привык к тому, что о нём перестали неустанно заботиться.—?Серьёзно, Тайн? —?Ват ехидно повёл бровью, прикусив край шариковой ручки. —?Ты до сих пор не купил для меня подарок?В этом был весь Сарават. Одним предложением мог убить бодрый настрой, стремление заговорить и желание жить. Одному Богу было известно, почему Типакорн терпел его мерзкое поведение. На самом деле я уже знаю ответ на этот вопрос, поэтому Тайна можно было понять.Мой брат никогда не пытался кого-то понять. Он был настолько зациклен на своей жизни, что даже умудрился пропустить мой рейс. Сарават приехал в аэропорт, когда мой самолёт уже поднялся в небо. Я почти не удивился этому и подумал тогда, что всё к лучшему.Мне на самом деле было трудно прощаться с моим братом. А ему было всё равно. Наверное. Я так и не узнал правды, пока жил за границей.—?Я не хочу дарить тебе очередную фигню,?— Тайн примостился рядом с ним, закинув рюкзак на стол. Они сидели вместе на лекциях и на семинарах уже второй месяц, и по университету стремительно расползались слухи об их связи. Тогда ещё они были просто друзьями. —?Что-то типа бутылки рома.На лекциях по гражданскому праву, когда в аудитории собирали весь курс, Ват виделся и с Мэном. Лучший друг Саравата учился на том же факультете, только в другой группе. Ещё до моего отъезда я на все двести процентов был уверен, что Мэн поступит в тот же университет. Не из-за того, что они были вправду хорошими друзьями. На то были и другие причины, о которых знали только я и он.—?Именно этот подарок пообещал мне Мэн,?— Гунтитанон пнул Мэна локтём в бок, и тот качнулся в сторону. Он двадцать четыре на семь находился только в одном состоянии: с похмелья, подвыпивший или пьяный в доску. На часах было не больше восьми, а его уже потряхивало, как в лихорадке.Вату было удобно верить в историю о разбитом сердце. Когда мы учились в выпускном классе, Мэн несколько месяцев встречался с братом Тайна. Пока все воспевали их светлую историю любви, я только пристально наблюдал. За тем, как Мэн украдкой поглядывал на моего брата. За тем, как он волочился за ним собачонкой. За тем, как он его опекал.В мире существовало только два сказочных идиота, которые любили Саравата. Я и Мэн. Я любил его, потому что Ват был моим братом. А Мэн… просто его любил. Отношения с Тайпом были всего лишь прикрытием, и достаточно удачным, если быть честным.—?Заткнись! —?Мэн протёр сонные глаза, зевнув в кулак, и потянулся за своим рюкзаком.—?Ты что там делаешь? —?Гунтитанон крепко ухватился за его плечо, заметив у Мэна в руках фляжку. —?Опять пьешь без меня? А ещё лучший друг называется.Мэн злоупотреблял алкоголем, и только такой слепой олух, как мой брат, мог не заметить, что послужило тому причиной. Чем теснее Сарават общался с Тайном, тем больше Мэн выпивал. Казалось, он перестал выживать без нужной дозы виски с утра.—?У тебя уже есть лучший друг,?— Мэн буркнул тихо себе под нос, отпив ещё один большой глоток.—?Нет, с Тайном меня связывают другие отношения,?— Ват притянул Типакорна к себе за плечи, едва не поцеловав его в щеку на глазах у половины потока.Наверное, он вряд ли кого-нибудь удивил бы подобным проявлением нежности на людях. Разговоров с каждым днем становилось всё больше, а подробности их отношений описывали только красочнее. Сарават и Тайн так часто появлялись вместе, что сомнений ни у кого не осталось. Мэну всё труднее было справляться.От лучистой улыбки моего брата у Мэна ком тошноты к горлу подкатывал.—?Что ты несёшь? —?Тайн выпутывался из его рук откровенно неохотно. —?У него и так сейчас не самые лучшие времена после отъезда Тайпа.На последнем предложении Типакорн прикусил язык, почувствовав колючий взгляд.—?Тайн, я тебя слышу,?— Мэн почти прорычал, и Типакорн испуганно спрятался за спиной Вата.Столько ненависти и обиды кипело в этом взгляде. Столько задавленных ругательств шкварчало у него во рту. Мэн не понимал в тот момент, кого он ненавидел больше?— Тайна или своего лучшего друга. Сарават всегда был кем-то большим, чем друг, но тому даже в голову не приходило, что у него с Мэном может что-то быть.Никто в городе не знал о том, что у Гунтитанона и Мэна было намного больше общего. Им обоим одинаково нравились девушки и парни. Только вот Мэну нравился один конкретный человек, очень сильно нравился и достаточно долго.Я был знаком со многими секретами Мэна, как бы ему того не хотелось. Кто знал, что их станет ещё больше, если я надумаю вернуться. Наверное, я был в шаге от серьёзной ошибки и уверенно направлялся в ловушку.Ни одна ошибка не сравнится с той, которая случилась почти восемнадцать лет назад. Когда я родился в один день со своим братом Сараватом Гунтитаноном. Ничего уже не изменить.* * *До появления моего брата в жизни Тайна было по горло проблем. Развод родителей, поиск съёмной квартиры, болезнь матери. Наверное, он сошёл бы с ума, если бы не познакомился в первый день учёбы с Ватом. Но персона моего брата была настолько противоречивой, что найти в его характере недостатки и достоинства было одинаково трудно. В жизни Типакорна стало одной проблемой больше, когда они с Сараватом стали близки.Они никогда не были друзьями. Даже в тот день, когда познакомились. Тайн был застенчивым всезнайкой, а Ват был просто недостаточно умен, чтобы заполучить его сердце. На самом деле он даже не пытался.Тайн почти что решился сделать первый шаг накануне дня рождения Саравата. Накануне нашего с ним дня рождения.—?Ты уже решил, что скажешь Вату? —?Фонг во второй раз за вечер выбивал у Тайна из рук бургер.Фонг, лучший друг Типакорна, раскусил его первым. Когда он увидел Тайна в одной компании с Ватом впервые, карты раскрылись. И туз, к сожалению, оказался не у Типакорна в рукаве. Он неосознанно выполнял все прихоти моего брата, и его чувства были настолько очевидными, что Фонг буквально за волосы оттащил его от стола в тот вечер.Тайн с тяжелым вздохом запустил бургер в мусорное ведро и покосился на Фонга. Второй испорченный гамбургер за последние десять минут. Он знал, на что подписывался, когда согласился поиграть с ним в приставку в его квартире. Один на один с Фонгом, без свидетелей и сторонних ушей. Он спустил бы с Тайна три шкуры и глазом бы не моргнул. У Типакорна был мировой друг.—?Когда? —?Тайн больше не рисковал притрагиваться к фаст-фуду. Он не мог избежать этого разговора.Типакорн решил признаться моему брату в его день рождения. Романтичность момента должна была растопить его сердце, но железо, как известно, непросто расплавить. Он слишком долго оттягивал этот разговор, чтобы в последний момент съехать. Чем больше Тайн об этом думал, тем сильнее хотелось сбежать.Фонг демонстративно выложил ноги Типакорну на живот.—?В субботу,?— его пятка больно проехалась по коже, и Тайн, скривившись, перекатился на другую половину кровати. —?Это будет лучший подарок для него.—?Я не хочу, чтобы мы разошлись врагами,?— Тайн напоминал ребёнка, который спрятался от родителей, чтобы избежать наказания. Он заворачивался в одеяло, словно в кокон, и никак не реагировал на сердитое сопение Фонга.—?Тайн, он запал на тебя, как только увидел,?— Фонг навалился на Типакорна всем телом и выкрикнул ему в ухо. —?Если ты ему не скажешь, это сделаю я.Тайн сорвался с кровати прямо в одеяле. Только уши выглядывали и глаза. Грустные, уставшие, злые. Он понимал, что Фонг ни в чём не виноват, но в тот вечер вся горечь вылилась грязной волной на него. Типакорну хотелось быть рядом с Сараватом, но страх уничтожал и без того слабую надежду. За четыре месяца он слишком хорошо выучил моего брата.К тому времени меня не было дома почти восемь месяцев.—?Не лезь, я как-нибудь сам разберусь,?— Тайн поплёлся на кухню, хлопая босыми ступнями.У него, как и у меня, была вредная привычка. Тянуться к сигарете, когда не оставалось сил дышать. Я всегда считал сигареты бесполезной тратой времени и здоровья, но в умении ломать жизни близким мой брат был силён больше всего. Сначала был я, потом Мэн, а со временем и Тайн. Никотин был всего лишь кратковременным отвлечением.Всё могло стать ещё хуже, если бы я не вернулся, ведь так? Или всё-таки наоборот?* * *До моего, точнее до нашего с Сараватом, дня рождения оставалось три дня, и Тайн снова рискнул заговорить обо мне. Он поднимал ненавистную Вату тему стабильно два раза в неделю, как будто у него в календаре были отведены для этого специальные дни. Чем меньше дней оставалось до двадцать четвертого мая, тем больше намёков всплывало.Первым сигналом был тот разговор в понедельник о подарке для Гунтитанона. Подарок был куплен ещё в конце марта, и Ват далеко не сразу докопался до сути. Тайн всего лишь хотел лишний раз напомнить ему обо мне.Второй сигнал Типакорн выпустил в субботу. У моего брата не было никаких шансов.—?Ты Дэя поздравлять собираешься? —?прозвучало, как контрольный выстрел в лоб.У Тайна была несносная привычка спрашивать всё прямо, не таясь и не изворачиваясь, как иногда поступали друзья Вата. Несмотря на то, что несносной она казалась только моему брату, Типакорн всегда находил к нему нужную дорогу. Сколько бы ухабов и зарослей на ней не было, он всегда знал, что Саравату не удастся соврать или удрать.—?Мы уже месяц с ним не общались,?— Гунтитанон мирно попивал какую-то темно-коричневую жидкость из кофейной чашки, но кофе в ней и не пахло. Тайн, как и я, привык приструнивать нервы сигаретами, а у моего брата для таких случаев всегда была припасена бутылочка чего-то покрепче.Лицо Вата словно затянуло толстым слоем льда, и он не отрывал глаз от кухонного стола. Он выдерживал паузу, как будто играл у Типакорна на нервах.—?И ты так спокойно об этом говоришь? —?Тайн крепко уцепился ладонями за стул, чтобы не упасть. Он всегда был чрезмерно эмоциональным, и эта черта вызывала у моего брата двоякие ощущения. Мужское эго твердило о том, что Тайн будет страстным в постели, а забытые раны только пугливо потрескивали.Сарават никогда не позволял забираться слишком глубоко. Рыться в его воспоминаниях и чувствах, которые отдавались жжением в груди. Прощупывать его слабые места, срывая все предохранители и шурупы. Испытывать его доверие, нажимая на болючие точки. Я не раз обжигался на этом, рискуя его потерять. Но Ват был умнее меня. Он знал, что у меня никогда не хватит смелости бросить его в беде.Я смог его просто бросить.—?Тайн, давай обойдёмся без лишних эмоций,?— Гунтитанон брезгливо отодвинул чашку в сторону. Моему брату был неприятен тон, в котором говорил Тайн, но ему он был готов простить многое. —?Дэй хотел самостоятельной жизни?— он её получил. Мама до сих пор плачет из-за него по ночам.Сарават даже тогда, спустя восемь месяцев, называл меня тем самым угодливо-теплым ?Дэй?, как будто я украдкой подглядывал за ним из-за угла. Возможно, в этих словах была доля правды. О нём мне было известно многое, и кое-что знать совершенно не хотелось. Всё это время у меня были уши и глаза в Бангкоке, но подобная авантюра не могла затянуться надолго.Я её и разрушил.Тайн стыдливо опустил голову, наливая в чашку горячий кофе. Он не отказался бы хлебнуть того, что реяло в чашке моего брата, но разговор с Ватом и без того не ладился. Типакорн знал не меньше меня, как много значила для моего брата семья. Всё это напоминало нелепый каламбур, потому что я тоже был его семьей. Но для него ею я никогда не был.—?А папа как? —?Тайн продолжал так осторожно, как будто Сарават в любой момент мог его ударить.Мой брат выглядел паршиво в тот вечер: темные круги под глазами, посаженный голос и содранные костяшки. Он будто вернулся после очередной стычки во дворе, но я точно знал, что после моего отъезда Гунтитанон перестал связываться с плохими компаниями. Если бы родители потеряли и второго сына, они не смогли бы этого пережить.Я всё ещё был живым, но мертвым для моей семьи. Особенно для отца.—?Он делает вид, что ему всё равно, но я знаю, как он переживает,?— Ват впервые за весь вечер посмотрел Типакорну в глаза. —?Дэй натворил дел. Даже не верится, что он уже восемь месяцев не появлялся дома.Сарават говорил так, как будто ему было не всё равно. Судорожные движения его пальцев, тревожный блеск в глазах, дрожащий голос. Всё в нем говорило о том, что он сожалел о прошлом. О том, что не смог меня остановить в тот день. Что не отговорил родителей. Что позволил мне улететь из страны.Может, Ват и вправду сожалел о своём поступке. Но он никогда не признал бы, что потерял брата. Сарават отпустил меня, чтобы занять своё прежнее место. Любимого сына, лучшего друга, крутого парня. Статусов у него был бесчисленный список, и ни одним из них он никогда бы не поделился со мной.Я был чужим.Наполовину нужным.Наполовину любимым.Я был обузой.—?А что чувствуешь ты? —?Тайн вдруг заговорил тише, почти шепотом, и его ладонь скользнула по коленке Гунтитанона. Он хотел услышать правду, как и я. Он хотел быть к Вату ближе, чем остальные.Я завидовал Тайну. Потому что никогда не получал от моего брата столько любви, сколько тот отдавал Типакорну. Может, всё это получалось как-то неосознанно, на уровне скрытых инстинктов и желаний, но Тайн рядом с ним чувствовал себя защищенным. Словно ты выходишь под открытый огонь в бронежилете, и не единая капелька страха не шевельнется внутри. Тебя не зацепит даже ненароком, ведь ранить сильнее, чем тот, у кого твоё сердце, всё равно никто не сможет.—?В каком смысле? —?Сарават широко распахнул глаза и заерзал на стуле, согнув ноги в коленях. Он впервые не сдержался, когда услышал моё имя.Сегодняшнему мне, как и восьмилетнему Дэю, которого родители вместе с братом привели на футбол, невыносимо хотелось поверить в то, что между нами крепкая связь. Что нас не разлучат друзья, которые могут быть у каждого свои. Что нас не забросит на противоположные берега. Что Ват от меня не откажется ради кого-то другого. Я думал только о том, что рядом был человек, который был ближе остальных. Ближе даже мамы и папы.Сарават рвал нашу связь день за днём, пока я не исчез. Из города, из страны, из его жизни.—?Как ты без него? —?Типакорн заглядывал в его лицо и почему-то не решался коснуться. Его пальцы так и повисли в воздухе, в сантиметре от руки Вата. —?Он всё-таки твой брат-близнец.—?Мы с ним совсем не похожи,?— Сарават как лезвием бритвы по горлу полоснул. Резко, больно, ядовито. Со всей злостью, которая запеклась у него в груди за долгие восемь месяцев.Тогда Ват люто ненавидел меня за то, что я пропустил самые важные события его жизни. Школьный выпускной, поступление в университет, знакомство с Тайном. Он никогда не хотел сохранить общие воспоминания, которые свяжут нас ещё сильнее. Ему просто нужно было знать, что я плетусь за его спиной.Я позади, а он впереди. Закон всегда был один.—?Ты должен его поздравить,?— Тайн скривил губы в попытке скрыть горечь. Он так переживал за Саравата, что я завидовал ему ещё больше. —?Это не только твой день рождения.Мой брат не знал, что восемнадцатый день рождения будет принадлежать не только ему. Он ошибался, когда верил, что избавился от меня навсегда. В этот раз я не мог ему позволить сломить меня. Я слишком долго исцелялся, чтобы вернуться к началу.За началом наступит конец.* * *До двадцать четвертого мая оставался один день, и Мэн выпивал ещё больше. Он не отвечал на звонки моего брата, игнорировал сообщения Тайна. Он сидел в углу темной комнаты часами, и только бутылка виски была ему верной советчицей. Что ему нашептывала эта хмельная ведьма? Пить без остановки, чтобы сердце остановилось? В одиночку сходить с ума, отказавшись от помощи близких? Может быть, всё так и было. А может, было ещё хуже.Мэну надоело сражаться. Он знал, что не сможет ничего исправить, и дело было не только в его чувствах к Саравату, которые он прятал годами.—?Блять, ты снова пил,?— Гунтитанон крадучись пробрался в его спальню и щелкнул включателем на стене.Мэн почти покончил с виски, только несколько капель болталось на дне. Его пьяные глаза заблестели ещё ярче, и губы искривились в пьяной улыбке. Он напоминал дешевого клоуна, который пытается рассмешить детей. Мой брат знал Мэна слишком хорошо, чтобы поверить. Его игра всегда была слабой, и Вату с трудом удавалось сдерживать себя. Чтобы не схватить его за грудки и не грохнуть посильнее о стену, оставляя на полу осыпавшуюся штукатурку.Он хотел выбить из него всю дурь. Но чувства Мэна к моему брату были страшнее наркотиков. Чем сильнее, тем опаснее. Я проверил на себе.—?Перестань играть в заботливую мамочку,?— слова Мэна путались, как клубок нитей, и дергались в разные стороны. Звуки прыгали на языке, проваливаясь в пустоту, но Ват разбирал каждое слово, каждый взгляд.Жалящий, как змея. Мэн всегда был таким, когда напивался. Я помнил его таким ещё со школы. С того дня, как увидел другую его сторону, о которой не знал даже мой брат.—?Тайп уехал четыре месяца назад,?— Гунтитанон потянул его за шиворот рубашки на диван. —?Может, хватит за ним убиваться?Бутылка покатилась по ковру, отбивая блики света. Мэн лицом завалился на диван, подкладывая сомкнутые ладони под щеку. Он был таким смешным и одновременно беззащитным. Сарават бесшумно опустился рядом, натягивая ему на ноги одеяло. Плевать, что Мэн был одет. Мой брат привык заботиться о нём, как о лучшем друге.О ком угодно, только не обо мне.—?Это не твоё дело,?— едва шевеля языком, бормотал Мэн себе под нос.—?Лучше найди себе нового парня,?— Ват откупоривал бутылку виски и на засыпающего Мэна почти не смотрел. —?С ним хуже не будет, поверь.Мэн так резко поднялся, что у Саравата бутылка выскользнула из рук. Он шумно дышал и едва не рычал. Мэн ничего не говорил, только смотрел, нахмурив брови, и сжимал в кулаке плед. Гунтитанону казалось, что он слышал, как лопаются волокна ткани под его пальцами. Он вспыхнул в одно мгновение, как спичка.—?Какого? —?Мэн наклонился вперед, ткнув пальцем точно Вату в солнечное сплетение. Мой брат ошарашено смотрел на него сверху вниз, не издавая ни звука. Другая сторона Мэна впервые дала о себе знать, впервые на глазах у моего брата. —?Такого же самовлюбленного говнюка, как ты? Я лучше оставлю всё, как есть.Гунтитанон судорожно сглотнул слюну и отодвинулся к краю дивана.—?Как скажешь, друг,?— он выдавил через силу и закрыл глаза.Мой брат надеялся, что всё это было дурным сном или вспышкой воображения. Мэн никогда не был с ним таким. Он был единственным человеком, который ни разу не указал на недостатки моего брата. Он был единственным человеком, который знал всего его тараканы наизусть, по именам и пропускал через себя.Мэн делал всё, чтобы мой брат стал чуточку лучше. Он старался, как и я, и поплатился за это. Как и я.* * *Двадцать четвертого мая мой брат неожиданно остался один. Нет, его поздравили наши родители, его друзья и знакомые. Даже Пэр, девушка, с которой он встречался в девятом классе, написала до ужаса слащавое сообщение. Он остался один на вечеринке.Сарават не слышал ничего, кроме стучащего в висках баса и алкоголя, рвущего вены. Он как будто горел изнутри, в этом было что-то запредельно магическое. Он впервые за весь день перестал думать обо мне. Его волновал только Тайн, который почему-то отказывался пить и смотрел подозрительно.Мой брат притворялся, что ничего не соображал. Он притворялся пьяным, чтобы не замечать злого взгляда Типакорна, который кричал только об одном: ?Ты не поздравил Дэя!?.Он не поздравил меня ни утром, ни после обеда, ни вечером. Разница во времени у нас была одиннадцать часов.—?Ват, по-моему, тебе уже хватит,?— Тайн сдался, когда мой брат потянулся за бутылкой водки. —?Я хотел поговорить с тобой.Кое-что заставило Типакорна забыть о своей злости. Ненадолго, может, на несколько минут. Ведь так просто было глубоко вдохнуть и произнести. Признаться в том, о чем гудел весь поток уже несколько месяцев. Освободить себя от груза, который висел у него на шее. Он хотел сделать моему брату подарок, но моего ему было не перебить.Музыка гремела уже под его ребрами, и Тайн шатался из стороны в сторону, будто мог упасть в обморок.—?Ты меня уже поздравил,?— Сарават крепко обнял Типакорна за шею, и его рука прилипла к горячей коже. Он не один сходил с ума в тот вечер. —?Теперь пришло время выпить за моё здоровье.Ват доверху наполнил его стакан водкой и мазнул губами по щеке. Тайн едва не рухнул на пол, утянув за собой моего брата. Он и капли в рот не брал, но держаться на ногах с каждой минутой было всё труднее.—?Мы уже пили,?— Тайн отставил стакан на стол.—?Ты же хочешь, чтобы я был здоровым? —?Сарават насильно совал его Типакорну в руки и пьяно улыбался.Тайн крутил головой по сторонам, словно кто-то мог его услышать. Никому не было дела до его чувств. Много алкоголя, оглушительной музыки и поцелуев. Так проходила каждая вечеринка моего брата, и его, точнее наш, день рождения не был исключением.Если только не считать один момент…—?Ват, я хотел сказать…Гунтитанон всё время смотрел в толпу, и пьяные лица расплывались у него перед глазами в свете разноцветных огней. Но одно лицо он не спутал бы ни с чьим другим. Потому что он видел это лицо в зеркале каждый день.Это было моё лицо.—?С Днем рождения, брат.Это была первая фраза, которую Сарават услышал от меня вживую за восемь месяцев. Его лицо было застлано чугунным ужасом, и он не мог сдвинуться с места. Мы будто перенеслись в другую вселенную, где не осталось ни одной живой души, кроме нас двоих.Я бросил дорожную сумку на пол и приблизился к Вату. Тогда я впервые увидел улыбку Тайна, прижавшегося к плечу моего брата. Мэн сбежал почти сразу, как только меня увидел.Всё изменил тот вечер, наш день рождения. Я вернулся к брату, которому никогда не был нужен.