Часть 2 (1/1)

- Сопливая ты дрянь, - сплевывает Солдат, едва Баки закрывает за собой дверь. Вид у того на удивление цветущий для едва не подохшего от истощения и ран, и это бесит. Зимний оглядывает Барнса с головы до ног, подмечая дрожащие пальцы и румянец на бледных щеках, и злость становится совсем неконтролируемой. Где-то за стенкой весело шумит телевизор: Роджерс смотрит очередной дурацкий ситком о людях, которые не знают, что такое настоящие проблемы, и пропускает целую бразильскую мелодраму, которая разворачивается в его собственной квартире.- Доволен, да? - вопреки собственной ярости, говорит Солдат спокойно, и поза у него расслабленная, дружелюбная, только Баки знает его не первый год и поджимает губы, предчувствуя ссору. Они в доме Стива всего три дня, но эти три дня становятся настоящей пыткой, потому что Зимний не пытается ужиться с Роджерсом и делает все, чтобы у Джеймса не получилось тоже. - Тискаетесь, как педики, смотреть тошно.- Мы друзья, - тихо отвечает Барнс, но это не помогает: его с головой выдают красные пятна смущения, с новой силой вспыхивающие на щеках, и сцепленные в замок пальцы. - Он думал, что я погиб. Ему необходимо чувствовать меня рядом снова.Баки не знает, зачем пытается объяснить, но чувствует, что так надо. Зимний хмурится, не веря ни единому его слову, и это грозит катастрофой.- А тебе? Ждешь не дождешься, когда до Капитана наконец дойдет, как крепко у тебя стоит на его задницу, и вы заживете долго и счастливо в своем радужном пряничном домике? - Солдат не стесняется грубости своих выражений, и хотя Джеймс и сам не робкого десятка, он все равно тушуется под чужим презрительным взглядом и отводит глаза. - Ты не забыл, что я тут и мне приходится видеть все это сопливое дерьмо?- Тебе-то какое дело? - этого не стоило спрашивать, но осознание, как и все хорошее в этой жизни, приходит либо никогда, либо слишком поздно, и Барнс получает удар по лицу прежде, чем успевает прикрыться руками.- Если бы я знал, что ты только ради этого пытался выбраться, я бы бросил тебя давным-давно, - шипит Солдат сквозь зубы, стискивая чужие отросшие пряди в железном кулаке, - я бы не стал помогать тебе выбраться. Подох бы счастливым в своих фантазиях, и всем бы от этого было только лучше. Мне бы не пришлось с тобой возиться.Джеймс касается ударенной щеки пальцами, чувствуя онемение; если будет синяк, Стив наверняка будет задавать вопросы, неудобные для них обоих. Для всех троих. Он думает над этим, чтобы не вслушиваться в то, что говорит ему Зимний, и тогда Солдат тянет его за волосы снова, вынуждая посмотреть себе в лицо. - Если бы я знал, что мне придется терпеть все это, я бы не позволил тебе сюда вернуться. - Это звучит почти как признание, если бы он действительно умел ревновать, но Солдат знает только злость и привычку безраздельно обладать тем, что ему принадлежит, а Баки входит в зону его ответственности и вынужден нести груз этой заботы, спасшей его однажды, но с каждым днем становящейся лишь все более и более неприемлемой и проблемной. - Ты делал все, чтобы мне стало лучше, - воевать с Зимним - заведомо проиграть, спорить с ним то же самое, что пытаться переубедить Роджерса - вещь, в которой Барнс поднаторел достаточно, чтобы не совершать подобной ошибки, поэтому он говорит, и голос у него почти ласковый, как может быть мягким завернутый в ткань стальной прут, - а здесь мне лучше. С ним мне лучше. Если тебе это не нравится, ты можешь уйти.Это подлый удар, потому что они оба знают, что Солдат никуда не уйдет, но пройтись ответно по чужим чувствам в отместку за исплеванные свои - редкая радость их совместной жизни, и Барнс не отказывает себе в удовольствии, видя, как Зимний отводит глаза, и чувствуя, как слабнет хватка стальной руки.- Слишком многое произошло с тобой, чтобы ты смог снова жить так, как раньше, - голос у Солдата глухой и усталый, - я просто стараюсь тебя уберечь. От завышенных ожиданий, от идеализации прошлого, которого больше нет. Скажи мне, что я неправ.Но Зимний прав, Барнс это не столько знает, сколько чувствует, но признаваться в этом даже себе не хочется абсолютно. Особенно когда за стеной Стив: свой, родной до каждого жеста и улыбки, знакомый до крошечной морщинки и родинки. Стив, который пока еще не отказался от попытки вернуть их прошлое, от которого остались лишь искореженные воспоминания и желание теплоты. - Не говори мне потом, что я не предупреждал, - Солдат любит оставлять за собой последнее слово, и Баки позволяет ему это и на этот раз, предпочтя проглотить обиду, больше похожую на правду, которую он почему-то отказывается принимать.- Ты мог бы просто за меня порадоваться, - напоследок роняет он, прежде чем выйти из комнаты, вернуться обратно к Стиву, и пытается выбросить из головы чужое предостережение. Черт возьми, это ведь Роджерс. Что может пойти не так, если рядом Роджерс? Все, отвечает разум и напоминает ему о том, что рядом с Солдатом Барнсу не приходилось задумываться о будущем и беспокоиться о том, чего еще не случилось: самим фактом своего существования Зимний умел уверить, что будущее настанет и волноваться о нем не придется, поскольку Солдат сделает все, чтобы сделать его светлым, счастливым и безопасным.