24. (1/1)

Бэнк остался ночевать у Рю. Они в общем-то об этом не договаривались и ничего не обсуждали, но музыкант просто не мог встать и уйти. Волейболист казался одиноким, подавленным и до ужаса разбитым, от чего бросать его в таком состоянии было сродни предательству.Пускай Бэнк и чувствовал себя дерьмово после собственного праздника, на котором он выпил достаточное количество алкоголя для того, чтобы умирать с утра, но просто вызвать себе такси и вернуться в свою квартиру, он точно не имел права, даже если бы Рю его отпустил. А тот бы отпустил, в этом Бэнк даже не сомневался…Несмотря на свой достаточно открытый и позитивный характер, этот мальчишка, как оказалось, тяжело переживал собственные неудачи и самое главное?— скрывал их от других, тем самым перенося все страхи, сомнения и боль в себе, по итогу еще сильнее усугубляя ситуацию.Как и ожидалось, после откровений про команду и тренера, Рю закрылся, более того, делал вид, что все в порядке, улыбался ему и говорил, что Бэнку просто необходимо поехать к себе и отдохнуть, что сделает и сам волейболист, у которого был долгожданный и законный выходной, только вот Бэнк не верил ни единому его слову.Он прекрасно понимал, что стоит ему только выйти за порог чужой квартиры, как Рю вновь утопит себя в самобичевании, самоанализе и прочем дерьме, которое окончательно бы его добило. Подобного музыкант допустить не мог, именно поэтому и остался рядом с Рю, тайно в душе даже радуясь тому, что ему довелось увидеть такого волейболиста.Раньше Рю казался ему человеком-праздником, ребенком и довольным жизнью мальчишкой, который всегда был на позитиве, улыбался открыто, шел на контакт со всеми людьми и казалось любил весь мир. Однако, теперь, после сегодняшнего дня, Бэнк увидел, что этот человек такой же, как и все остальные: он также мог грустить, мог плакать и мог чувствовать боль.Рю был живым, трепетным и безумно открытым. Честным. И, наверное, именно это окончательно расставило все точки над ?i? в голове Бэнка. Он больше не сомневался, не чувствовал себя неловко с этим человеком и самое главное?— он больше не хотел сравнивать его с Джейми.***Утро выдалось достаточно тяжелым. Голова безумно гудела, во рту была пустыня Сахара, совмещенная с туалетом для кошек, а тело ломило, как будто бы он не просто сидел на крыше с парнями и после провел с ними вечер в ресторане, а как минимум прыгал с моста, без страховки.Бэнк осторожно открыл глаза и тут же не смог сдержать улыбку, только сейчас осознавая, что разбудил его божественный запах любимой пиццы, что стояла на прикроватной тумбочке, рядом с кружкой кофе, а также стаканом воды и таблеткой от головы.Бэнк кое-как поднялся, принял положение сидя, тут же схватил таблетку, запив ее водой и упустил голову на изголовье кровати, умоляя всех богов, чтобы выпитая таблетка поскорее подействовала, тем самым спасая его от раскалывающейся от боли головы и отвратительного состояния.—?Пора прекращать пить,?— усмехнулся Бэнк, повернув голову влево и тут же сталкиваясь с застывшем в дверном проеме Рю, который неподвижно стоял, улыбался устало и не мигая смотрел на него.Стало немного неловко. Бэнк тут же вспомнил вчерашний вечер: сначала свою истерику, после откровенность Рю и поцелуи, с которыми Бэнк на него налетел, желая успокоить, а позже позорно сбежал в душ, проклиная себя и свою несдержанность.Наверное, стесняться подобного было глупо, но Бэнк не мог ничего с собой поделать. У него никогда не было нормальных и спокойных отношений, он не просыпался рядом с человеком, не засыпал с ним в обнимку и никогда не слышал такого искреннего и чистого признания, которое прозвучало от Рю и окончательно размазало его в желе, заставляя растечься лужицей у чужих ног и млеть лишь от одного взгляда этих невероятных, безусловно красивых глаз.—?Где шатался все утро? —?с усмешкой произнес Бэнк, только сейчас бросив взгляд на часы и с ужасом для себя отмечая, что они показывали ровно час дня.—?Я бегал,?— спокойно произнес Рю, отмирая и устало выдыхая,?— обычно я просыпаюсь в шесть утра и выхожу на пробежку, но ты обнимал меня так крепко и сладко, что я просто не смог не насладиться этим вдоволь. После я заказал тебе пиццу, купил безумно вкусный кофе в моей любой кофейне и ушел на пробежку. Честно, я думал, что когда приду, то тебя уже не будет в моей квартире, но… —?Рю посмотрел на него из-под встрепанной челки, совершенно по-детски надул губы, а после закусил нижнюю, явно нервничая,?— я очень рад, что ты еще здесь. Спасибо, Бэнк.—?Вообще-то я только что проснулся,?— усмехнулся музыкант со щемящим сердцем глядя на встревоженного Рю, который смотрел на него испуганным волчонком и явно не понимал, как себя вести.Парню тоже было неловко?— это Бэнк понял сразу. Он явно не знал, как теперь, протрезвевший и пришедший в себя музыкант, отреагирует на его признание, откровения про команду и ту внезапную, проявившуюся у самого Бэнка страсть, которую Рю с упоением принял, тем самым, не оттолкнув от себя пьяного и совершенно точно съехавшего с катушек брюнета.—?Расслабься, я не собираюсь на тебя кричать,?— фыркнул Бэнк, похлопав себя по щекам и пытаясь кое-как прийти в норму,?— спасибо за воду, таблетку и кофе. Пицца пока в меня точно не полезет, но… Откуда ты узнал, что я люблю пепперони?—?Я читал об этом в одном из твоих интервью,?— пожал плечами Рю, все также стоя в дверном проеме и неотрывно смотря на сидящего на кровати Бэнка,?— ты говорил, что обожаешь фаст-фуд и качественно приготовленную пиццу. А еще ты говорил, что продашь душу за пепперони.—?Ты всю информацию обо мне будешь узнавать через интервью? —?ухмыльнулся Бэнк, глядя на отчего-то нахмуренного и до сих пор нервного волейболиста. —?Рю, может ты отомрешь уже? Что-то еще случилось, да?—?Нет, просто… —?спортсмен снова закусил губу, явно не зная, стоит ли говорить или нет, а потом все-таки взял себя в руки и продолжил:?— ты мне ничего о себе не рассказываешь, твои друзья меня ненавидят, поэтому возможности расспросить о тебе через них у меня нет, так что интервью?— это мой единственный шанс стать хоть немного ближе к тебе.Говорить что-либо еще Рю не стал, он просто улыбнулся как-то устало, натянуто и нелепо, после чего бросил хриплое: ?Пойду, приму душ? и вышел из комнаты, оставив Бэнка с четким ощущением того, что он снова неплохо так облажался.Да, они вчера поговорили спокойно и вполне себе откровенно, но неловкость и смущение до сих пор витали в воздухе, и они оба это чувствовали. Но только если Бэнк смущался больше собственных чувств и до сих пор не хотел признавать тот факт, что вот так безрассудно влюбился в этого невозможного мальчишку, то Рю наверняка сомневался в чужих ответных чувствах и попросту не верил Бэнку…Думать об этом было неприятно и больно, но анализируя все свои поступки и поведение рядом с волейболистом, музыкант кажется стал понимать, как, откуда и почему берутся все те мысли в голове этого мальчишки, выливающиеся в пустоту и грусть в его красивых глазах.Все то время, что они знакомы, Бэнк только и делал, что смеялся над ним, язвил, огрызался и оскорблял. Да, Рю тоже не оставался в долгу и раздражал его до зубного скрежета, но при этом все равно умудрялся быть настолько милым, нежным и ласковым, что Бэнка даже мутило от переизбытка сахара в крови. Однако, Рю всегдапервым шел на контакт, пытался обнять, поцеловать и быть ближе.Бэнк же, в свою очередь, только отталкивал его, огрызался и кричал о том, как ему надоел этот ребенок. А вчера… За свое вчерашнее истеричное и злобное поведение, вообще захотелось ударить самого себя, что, собственно, Бэнк и сделал, с силой приложившись затылком о спинку кровати и тут же сдавленно зашипев, от несильной, но отрезвляющей сознание боли.Произошедшее вчера наверняка было воспринято Рю, как жалость со стороны Бэнка. Это объясняло многое: его задумчивое хмурое лицо, усталый взгляд и тоску, которая открыто читалась в его глазах, которые Бэнк безумно привык видеть теплыми и искрящимися, а не потухшими и пустыми.—?Почему все так сложно? —?застонал от бессилия Бэнк, кое-как поднимаясь с кровати и семеня в сторону ванной комнаты, за дверьми которой скрылся Рю.Да, Бэнк понимал, что вламываться к нему в душевую очень странно и глупо, но в тоже время откладывать этот разговор и сдерживать себя он просто не мог, видя состояние Рю, подкрепленное недавней ссорой, недомолвками и переходом в ?Висакху?.А вчерашняя истерика Бэнка наверняка добила спортсмена окончательно, заменив уверенного в себе, вечно улыбчивого и счастливого Рю, на едва похожую копию себя, сделав его тем самым хмурым, молчаливым и растерянным парнем, появление которого дарило одновременно радость и испуг.С одной стороны, было приятно осознавать, что Рю не железный и подвержен страхам, сомнениям и грусти, как и все остальные. Но, с другой стороны, было до ужаса страшно, потому что Бэнк чувствовал себя бессильным рядом с таким Рю и совершенно не понимал, как прочувствовать его и как вывести этого парня на откровенный разговор, который был необходим им обоим. И уже очень давно.—?Если ты подумал, что я остался вчера с тобой, потому что пожалел тебя, то ты мелкий тупоголовый идиот! —?решительно начал Бэнк, отворяя дверь в ванную комнату и тут же замирая на месте, от шока то открывая, то закрывая рот, при этом не в силах сдвинуться с места.Таким придурком Бэнк не чувствовал себя, наверное, никогда в жизни. Как правило он всегда старался планировать перед тем, как что-то сделать и всегда думал прежде, чем что-то сказать, от чего все неловкие ситуации, какие-то постыдные моменты и свои оплошности, он сводил практически к минимуму. Но, наверное, когда дело касалось Рю, то лажать по отношению друг к другу?— это было их личной фишкой, которая музыканту безумно не нравилась, но от нее избавиться не получалось у них обоих.Рю действительно принимал душ, при чем из-за шумевшей в душевой кабине воды, он даже не заметил, стоявшего у зеркала Бэнка, который не мигая смотрел то на свое раскрасневшееся, испуганное лицо в зеркале, то в упор пялился на очертания чужого подтянутого и безумно красивого тела, скрытого за стеклом кабинки, наполненной паром от горячей воды, тем самым скрывая очертания чужого тела и давая возможность Бэнку хотя бы дышать, пускай и через раз.Парень сам не знал почему, но он до сих пор стоял на месте, не в силах взять себя в руки и убраться подальше. Он осознавал, насколько глупо и нелепо себя ведет, но все равно упрямо продолжал стоять, пялясь на душевую кабинку и стоявшего в ней Рю, как кролик на удава. Глупый, маленький кролик, понимающий, что если его заметят, то определенно точно сожрут, но при этом как будто бы очарованный и желающий быть съеденным.Бэнк всегда знал, что Рю хорошо сложен, не раз видел, как он стягивал свою майку после игр и осознавал, что благодаря волейболу у парня достаточно подтянутое, спортивное и красивое тело. Но еще никогда раньше он не ловил себя на мысли, что кто-то может быть настолько идеальным. Лично для него.Рю не выглядел, как подросток, от чего вполне следящий за собой Бэнк, посещающий зал минимум три раза в неделю, снова почувствовал себя слабым и ничтожным рядом с ним. Да, пускай он и не видел чужого тела в полной красе, но очертаний его вполне хватало. И это сводило с ума.Когда-то Бэнк восхищался угловатостью Джейми и ловил чистый кайф от его ключиц и тазобедренных костей, думая о том, что тело Джейми?— это самое прекрасное, что он когда-либо видел. После Джейми вырос, вытянулся, возмужал, нарастил мышцы, как и сам Бэнк, но даже несмотря на все это он не перестал быть самым прекрасным и желанным, просто потому что это был он и никто больше.Рю был совершенно другим. Высоким. Спортивным и до ужаса дурманящим. Он перечеркивал все прошлые отношения Бэнка, оставляя позади Джейми и всех тех, о ком когда-то мечтал Бэнк, купаясь в своем одиночестве и тайно желая встретить того, кому смог бы довериться, открыться и наконец-то отпустить себя, позволяя этому человеку увидеть себя настоящего, такого, каким его воспринимали и принимали только друзья.И сейчас, стоя в чужой ванной комнате и наблюдая исподтишка за Рю, Бэнк поймал себя на мысли, что кажется нашел того, кем он подсознательно не просто восхищался и кого всегда беспредельно уважал за дерзость, силу и храбрость, а того, в ком без остатка захотел раствориться и кому действительно желал подарить себя. Настоящего. Полностью. Чтобы этот человек узнавал о нем не из Интернета и интервью, а лежа с ним в одной постели, обнимая его за плечи и выслушивая все его постыдные секреты, все смешные и грустные истории, которые когда-либо с ним происходили.Такие желания до ужаса пугали. Бэнк никогда и ни к кому не чувствовал подобного, даже к Джейми, а теперь… Теперь он стоял на этом самом месте и действительно ощущал, что хочет довериться и открыться перед кем-то. Первый раз в жизни.—?Решил принять душ вместе со мной? —?раздался насмешливый голос Рю, от чего Бэнк вздрогнул и тут же резко закрыл глаза, испуганно сжимая кулаки и боясь увидеть то, что окончательно снесет ему голову. —?Эй, я уже замотался в полотенце, можешь открыть глаза,?— хрипло рассмеялся Рю.Его слова заставили Бэнка почувствовать себя полным идиотом и все же испуганно распахнуть глаза, чтобы тут же столкнуться с насмешливыми карими омутами, раскрасневшегося после душа Рю, что вышел из кабинки, взъерошивая и без того растрепанные мокрые волосы, которые он продолжал сушить полотенцем, при этом в упор смотря на испуганного и не знающего куда себя девать Бэнка.—?И как давно ты тут? —?продолжал издеваться Рю, откинув полотенце прямо на пол, при этом заставляя музыканта чувствовать себя безумно маленьким и глупым.—?Я только что зашел,?— кое-как взял себя в руки Бэнк, стараясь казаться самоуверенным и дерзким, при этом мысленно умоляя о том, чтобы его щеки не пылали настолько сильно и не выдавали его с головой,?— хотел извиниться перед тобой за вчерашнее. Я действительно наговорил много всякого дерьма.—?А я действительно облажался,?— грустно улыбнулся Рю,?— поэтому мы квиты. Не нужно меня жалеть, Бэнк, я заслужил все это. Прекрати, хорошо? Я ненавижу жалость и сочувствие. Лучше отругай или снова ударь, но не давай мне очередного повода чувствовать себя жалким. Договорились?—?Так я и думал,?— закатил глаза Бэнк, немного раздраженно смотря на вмиг поникшего и нахмуренного спортсмена, что нервно жевал свою губу, вновь растеряв всю свою самоуверенность и браваду.Бэнк сделал глубокий вдох и переборов себя, все-таки сократил расстояние между ними, осторожно беря Рю за руку и уверенно сжимая ее, тем самым стараясь дать понять парню без слов, что он важен и нужен ему, а самое главное, что Бэнк остался не из жалости и желания его утешить, а просто потому, что почувствовал, как это необходимо. Им обоим.—?Прекрати быть таким неуверенным, Рю,?— тихо произнес Бэнк, стараясь найти в себе силы и все-таки сказать все то, что накопилось внутри,?— и в себе, и во мне. Я правда никогда не собирался тебя жалеть. Я остался не поэтому. И сейчас мне действительно стыдно за все то, что я наговорил тебе вчера. Я не считаю так, правда. Даже, если я называю тебя ребенком, я делаю это больше из вредности, по привычке. Ты намного взрослее и сильнее большинства моих ровесников, при этом ты настолько непосредственный, искренний и теплый, что тебя невозможно не любить, понимаешь? Все делом в том, что я боялся. Мне казалось, ты играешь со мной. Вернее, что ты наигрался. Мне стало страшно, что ты забыл обо мне, именно поэтому я накрутил себя и вылил на тебя поток своей желчи, даже не подумав о том, что тебе нужна моя помощь. Я повел себя до ужаса некрасиво и эгоистично, и я раскаиваюсь за это, правда.—?Ты снова даешь мне надежду на взаимность,?— усмехнулся Рю, заставив Бэнка вздрогнуть и напрячься,?— ты всегда так делаешь?— привязываешь меня к себе, заставляешь верить в наши отношения, а потом… Снова делаешь мне больно, окунаешь меня в мои же слабости и показываешь мне, какой я маленький и глупый. Я знаю, что это действительно так, но иногда мне хочется поддержки не только на одну ночь, понимаешь?—?Рю, давай мы просто поговорим спокойно? —?выдохнул Бэнк, стараясь действительно не срываться и не нервничать, от чего-то боясь тем самым разрушить это волшебное и хрупкое, что витало между ними совсем недавно, а теперь находилось под угрозой. —?Мне показалось, что вчера все встало на свои места. Разве нет? Я знаю, что повел себя ужасно и в очередной раз за это извиняюсь, но…—?Мне слишком сложно сейчас,?— резко перебил его Рю,?— я знаю, насколько сильно виноват перед тобой, понимаю, что облажался и мне от этого очень больно, но я правда хотел сделать этот день особенным для тебя, но просто…. Я не могу всегда быть сильным и справляться со всем этим. Я вообще не хотел ни с чем справляться, я просто мечтал играть за любимую команду и быть с тобой, но я не понимаю, куда мне двигаться дальше. И если раньше я мог терпеть твои издевки, твою закрытость и твою желчь, то сейчас… Я не уверен, что выдержу. Я просто не могу постоянно пробираться через твои колючки, потому что они меня ранят. Но при этом, я безумно не хочу тебя терять. Что нам делать в этом случае? Бэнк, перестань меня мучать, пожалуйста, я правда запутался и устал. В этом чужом ?пожалуйста? было так много усталости, отчаяния и тоски, что Бэнк вновь почувствовал себя идиотом, который из-за своих принципов и желания построить недотрогу, снова делал больно человеку, что без остатка отдавал всего себя только ему, при этом не боясь показаться смешным, ребячливым или глупым.И Бэнк сдался. Просто потому, что действительно безумно хотел этого, потому что устал бегать, устал сомневаться и скрывать себя настоящего от Рю, который изначально открыл ему душу и подарил свое сердце, вот так глупо и наивно протягивая его Бэнку, который все это время раз за разом разбивал его по кусочкам и не потому, что не верил Рю и не испытывал к нему симпатии, а потому что боялся, что ему снова причинят боль.Но теперь бояться не хотелось. Наверное, впервые в жизни. Он смотрел в чужие, наполненные любовью и теплотой глаза, и действительно верил им. Тонул без остатка, не желая вновь анализировать и искать подвох в чужом поведении, в чужих признаниях и поступках.Бэнк хотел верить в Рю точно также, как сам Рю верил не только в Бэнка, но в них обоих, в то самое, что могло в скором будущем стать нерушим, сильным и общим ?мы?, если бы Бэнк только захотел. И сейчас, глядя в чужие глаза, он отчетливо понимал, что действительно этого хочет.—?Иди сюда,?— едва слышно произнес Бэнк, стараясь перебороть себя и прекратить вот так глупо смущаться этого человека, позволяя себе открыто залипать на чужие широкие плечи, подкаченную грудную клетку и кубики пресса, к которым безумно и до ужаса отчаянно хотелось прикоснуться.Целовать Рю первым было безусловно приятно. Это Бэнк понял еще вчера. Ловить удивление и восторг в чужих глазах от чего-то неимоверно нравилось, благодаря чему Бэнк понял, что готов хоть каждую минуту целовать этого придурка первым, лишь бы в его глазах вновь загорался привычный, счастливый и такой полюбившийся музыканту блеск.Чужие губы были настойчивыми, но мягкими и не требующими чего-то большего. Рю был настолько нежен и уютен, что Бэнк буквально плавился в руках, которые обнимали его поперек спины и, наверное, благодаря которым он еще позорно не упал к чужим ногам, вновь превращаясь в пресловутую лужицу перед парнем, которого когда-то он считал всего лишь самоуверенным выскочкой, пускай и бесспорно талантливым.—?Ты мне мозги плавишь,?— прошептал Рю, разрывая поцелуй скорее от нехватки воздуха, чем от желания действительно прекратить все это и, тем самым, вызывая у Бэнка мурашки по телу и очередной поток ядовитых шуточек, который он, конечно же, должен был сдержать, но привычно не смог.—?А они у тебя были? —?ехидно произнес Бэнк, распахнув глаза и тут же сталкиваясь с чужими темными омутами, смотрящими на него с привычной насмешкой, теплотой и игривостью, по которым Бэнк уже успел безумно соскучиться.—?Даже несмотря на то, что ты пытаешься казаться скорпионом и все время желаешь ужалить меня посильнее,?— начал Рю, ехидно глядя на стоящего в его объятиях и практически не дышавшего Бэнка,?— в глубине души ты все равно мягкий пушистый котенок, пугливый, но очень искренний. Я вижу тебя насквозь, воробушек. И спасибо, что иногда ты показываешь себя милого со мной, мне это необходимо, правда.—?Отпусти меня, мелкий! —?скривился Бэнк, закатив глаза. —?Хватит милостей для тебя на сегодня. Твоя таблетка подействовала, я немного пришел в себя и хочу есть. Пойдем к моей прекрасной пицце.—?Ммм, кстати,?— спокойно произнес Рю, хитрая улыбка которого не сулила ничего хорошего,?— я совершенно забыл сказать, что у меня для тебя есть потрясающий и безумно вкусный десерт.—?И где же он? —?выгнул бровь Бэнк, при этом уже прекрасно зная, каков будет ответ.—?Прямо перед тобой,?— расплылся в улыбке волейболист, за что тут же был вознагражден недовольным фырканьем Бэнка и легкой затрещиной, которую парень ну просто не мог не отвесить этому идиоту, что вел себя совершенно по-детски, вызывая у Бэнка стойкое желание его убить и поцеловать одновременно.И в данную секунду Бэнк выбрал последнее, вновь с удовольствием отмечая, как расширяются от удивления чужие зрачки, а после тут же закрываются глаза, полностью растворяясь в этом поцелуе и отдавая себя всего без остатка… Отдавая себя Бэнку, что сейчас гладил сильную спину спортсмена, держась второй рукой за его шею, лаская чужой рот своим языком и при этом думая, что если когда-нибудь и Рю его бросит, как сделал когда-то Джейми, то он не будет рыдать ночами и ненавидеть жизнь за несправедливость. Он, наверное, вообще не будет рыдать и кого-то ругать просто потому, что только благодаря этому мальчишке он действительно почувствовал себя живым, наполненным и целым. Впервые за долгие годы.И теперь даже казалось, что все то тусклое, серое и безысходное существование, которое Бэнк когда-то величал своей жизнью, осталось где-то позади, заменяя себя чем-то красочным, ярким и до безумия теплым?— тем, что нес в себе этот искренний и немного сумасшедший мальчишка, которого Бэнк теперь безумно хотел оставить себе. Желательно, навсегда.