Сумерки. (1/1)

Василь?Сумерки – трещина между мирами? Дон Хуан МатусВесь день вторника мы с Никитой разбирали резюме. Нам стоило заранее договориться о приоритетах – мне нужны были честные профессиональные люди, а Никита совал мне анкеты прибалтов и грузин, вероятно, рассчитывая таким образом сыграть на сложившемся стереотипе. К середине дня у меня уже голова раскалывалась от объемов информации. Стало душно, я снял пиджак, галстук и открыл окно. Над Киевом собирались тучи и, наконец, пахнуло свежим ветром. Я расстегнул верхние пуговицы рубашки, жадно вдыхая надвигающуюся грозу, пока Никита ходил за следующей партией резюме. Про обед я решительно забыл - не до того. Но забыл я не только про обед – на некоторое время я забыл о своих странных снах и желаниях, связанных с господином премьер-министром. Ровно до той минуты пока он собственной персоной не вошел вслед за Никитой в мой кабинет. Не то чтобы это можно считать неожиданностью, но на меня накатило какое-то неясное волнение.Я пожал ему руку через стол и поймал его взгляд. Он смотрел в расстегнутый ворот моей рубашки. Смотрел просто непристойно…Никита сунул мне стопку бумаг, пока собирал со стола отработанные анкеты, лишив меня таким образом возможности застегнуться под горло. Я отвел глаза, глядя в документы, но продолжая чувствовать этот хищный голодный взгляд, как тающий трепет в области адамова яблока.Наконец, я едва ли не бросил бумаги на стол и потянулся к воротничку. Самая верхняя пуговица оторвалась и, честное слово, было впечатление, что Юрий Иванович помог ей силой мысли. Он улыбнулся уголком губ и едва заметно подмигнул, будто подтверждая мою догадку. Колдун…Чисто из вежливости, господин премьер поинтересовался успехами в отборе кандидатов и удалился. Я выдохнул и тут же нырнул с головой в изучение биографий и послужных списков, чтобы не думать о том, что здесь только что было. Хотя, сторонний наблюдатель вряд ли бы заметил в нашем кратком диалоге что-то необычное, мои собственные ощущения были таковы, будто между мной и Юрием Ивановичем Чуйко возникает какое-то особое поле и оно наполняется напряжением - уже не просто гравитация обаяния, притягивающая меня к центру циклона, а что-то иное, существующее только между нами. Об этом я думал уже в постели. Я так выебся за день, что на ужин не хватило сил. После душа я рухнул на кровать и под дулом пистолета не встал бы с нее до утра. Сон долго не шел, разум по инерции продолжал работать, внутренний монолог не прекращался, но при этом я не мог пошевелиться. Есть такое понятие ?сумеречные сны? - состояние, когда мозг функционирует в тета-ритме, переход из реальности в сновидение. Эти ?сумерки? - время самых реалистичных снов. Даже так – полуснов. Я чувствую, как рядом со мной под чьим-то весом проминается постель. Серега должен вернуться только послезавтра…Сердце бьется чаще, но я не в силах открыть глаза. Кто-то прижимается ко мне сзади. Этот кто-то одет, а я только укрыт по пояс простыней. Одна его рука скользит под голову, а другая ложится на плечо… И я узнаю эти руки! Я узнаю дыхание! Узнаю свежий холодный запах парфюма с нотами океана…Он гладит мое бедро, целует шею, плечи, спину, а потом кладет на лопатки, нависает сверху и припадает губами к адамову яблоку.Нет, я не вижу со стороны, я просто чувствую, что оно светится. Я истекаю этим светом, он заполняет все пространство, и я теряюсь в нем.Единственной мыслью, все утро не выходившей у меня из головы, было:Как теперь я буду на него смотреть?По дороге на ВДНХ я почувствовал волчий голод и, когда добрался, первым делом зашел в кафе. Накидавшись кофе с бутербродами, я углубился в работу. Как и накануне, забыл пообедать, а к вечеру не имел сил поужинать.Быстро приняв душ, не отвлекаясь на навязчивые фантазии, я лег в постель и почти сразу отключился. Похоже, я обречен на безумные зачаровывающие сновидения. Фрагменты памяти прорастали и распускались в их благодатной среде короткими, но яркими эпизодами. Вот господин премьер входит в мой кабинет. Его рукопожатие – слишком мягкое, почти нежное. Безымянным пальцем он касается середины моей ладони, и почему-то это невинное прикосновение дико меня возбуждает. Юрий Иванович перехватывает мое запястье, подходит вплотную и опускает мою руку себе на плечо, не дав мне опомниться, склоняется, целует в губы, опрокидывая спиной на стол.Пуговицы рубашки разлетаются в стороны, господин премьер-министр нетерпеливо выдергивает из пряжки ремень и запускает руку мне в ширинку.Все! Теперь все… Он может трогать меня везде. Я дрожу под ним, хватая ртом воздух, подставляя грудь под его поцелуи.Почему я проснулся? По квартире разливалась гробовая тишина, за окном еще не пели птицы, на часах было 3-40, сердце билось с частотой сто двадцать ударов в минуту, а стояло так, что было больно.И что мне с этим делать?Ответ был очевиден.Господи, застрелиться… Президент крупнейшей в Европе страны в предутренних сумерках в квартире своего друга, как подросток дрочит на премьер-министра!Тем не менее - так и есть... Я не имел ни малейшего представления о том, какие физические ощущения вызывает входящий в тебя член – наверное, это больно – но я был наслышан об исключительной чувствительности простаты, и хотел почувствовать его в себе. В себе… Его… Если бы я только мог…Что?Отдаться ему…Не мог. Конечно же, не мог - в той первой обыденной реальности. Но я мог это сделать в своих неуловимых и капризных сумеречных снах или где-то рядом с ними – в скрытых от всего мира, постыдных и возбуждающих фантазиях.И я это делал. Делал, сбросив раскаленную, ставшую невыносимо тяжелой, простынь. Я дорисовывал, довершал, внезапно оборвавшееся сновидение, доводя себя до дрожи, до стонов.Лечь под него… Отдаться ему…Он жадно лапает всего меня… Прикусывает сосок и тут же касается его языком…К черту все! Сейчас меня никто не видит… и, я надеюсь, не слышит…… потому что, кончая, я срываюсь на крик…Утром четверга я искренне радовался тому, что вечером должен вернуться Серега - может быть в его присутствии меня оставят в покое эти сны и бесконтрольные всплески желания. Во всяком случае, дрочить при нем я точно не буду…Блажен кто верует…День прошел в том же адском режиме, что и предыдущие, а к вечеру, кроме усталости, я почувствовал какую-то мутную тоску.Я ни разу не видел его сегодня…Мы знакомы чуть больше недели… Что такое он со мной сделал? Почему я так привязался к нему? Ведь пробу ставить негде…Я будто проваливался в трещину между двумя мирами – миром, где я должен требовать с него, как со своего подчиненного, и миром, где я сам готов подчиниться ему.Меня разрывало надвое. Когнитивный диссонанс? Ха! Не то слово!Мне не хватало его взгляда, рукопожатия, голоса. Часто все это лишало меня воли, но, в то же время, давало ту самую силу, о которой говорила во сне мадмуазель де Ланкло.Моя слабость стонала по ночам, а днем нуждалась в его присутствии. Хотя, что уж там, и ночью тоже…Я уехал с ВДНХ чуть раньше, чем обычно, чтобы успеть поменять белье, после моего ночного бдения, ну, и хоть что-то сочинить на ужин к Серегиному приезду. Я как раз был в дороге, когда позвонила мама, и сказала, что завтра Ольга хочет завезти Димку на выходные и ей бы не хотелось, чтобы ребенок провел их без отца.Еще бы! Мне бы этого тоже не хотелось, но выяснять в Димкином присутствии отношения с батей не хотелось еще больше.Мать убедила меня в том, что ей удалось их со Светкой вразумить.Посмотрим…- Хорошо. Я приеду завтра, постараюсь пораньше.До Серегиного возвращения я успел закинуть белье в машинку и сварить картошки к купленной по дороге курице гриль. - О, здорово! – Серега сгреб меня в охапку у двери, - Пожрать сготовил! Вот это в тему, я голодный, как зверь… Там водка в морозилке осталась?- Не знаю, я не смотрел…- Ты чего тут, не пил, не ел и не ебался?- Серег, хорош…- А чо?! Щас, я в душ, и - по пять капель.За ужином Серега затирал что-то о своей поездке на съемки, я слушал его вполуха. В целом все стандартно –одна полноценная пьянка и пара осемененных женских особей. Эх, Мухин-Мухин, как же тебе просто реализовывать свои желания… Никаких сомнений, никаких колебаний, а тут…- Вась! Ты меня слушаешь?- Да, извини, что-то воткнул…- Ты чего такой потерянный?- - Да заебался я с этим конкурсом… Где у тебя чистое белье?- А то, что было, ты чем уделал? – Серега ухмыльнулся и подмигнул, кивнув на стиральную машину.Действительно - чем, если не пил, не ел и не ебался?Я ляпнул первое, что пришло на язык:- Йогуртом облил…- Эт как в том анекдоте – ?ну что, по йогурту и спать??Серега заржал, а я покачал головой и налил еще по рюмке.На следующий день у Мухина был выходной, и ликвидация последствий банкета входила в зону его ответственности.Мы не стали морочиться и вдвоем завалились в одну койку – не в первый раз. Мы знакомы слишком долго, чтобы друг друга стесняться или дистанцироваться из-за глупых предрассудков. Минут через десять Серега уже храпел, а я лежал и думал о том, что вот это как раз - нормально – спать на одной кровати со своим лучшим другом, да почти братом, а НЕ нормально - терять голову от взгляда или прикосновения своего антипода, своего оппонента, фактически – противника в игре, в которой я еще толком ничего не понимаю. И тут возникает странная петля – научить меня этой игре может только он – противник.Как на объемных картинах Эшера – две Вселенные слитые в одну. Две Вселенные, которые не могут сосуществовать вместе ни по каким законам, но признавая реальность одной, невозможно не признать реальности другой. От этого с ума можно сойти. Наверное, поэтому разум сдавался, уступая место инстинктам.Но только ли им?Я не был готов ответить себе на этот вопрос. Но мне казалось, я был готов к другому…Глаза закрывались от усталости, но под веками проплывали образы, которые не давали уснуть. Встать и пойти в душ, чтобы снять напряжение не было сил.Хорошо, что Серега крепко спит – я метался по постели, не находя покоя, пока не занялся рассвет. Из глухого и душного, как комок ваты, сна меня выдернул голос Мухина:- Вась! Будильник!Я открыл глаза, осознавая, что засыпал в одной реальности, а просыпаюсь в другой. - Доброе утро…- Давай, на работу собирайся, - Серега стоял у кровати с кофейной туркой в руке, - и это… - он выразительно кивнул на вздыбившееся у меня ниже пояса одеяло, и усмехнулся, - и бабу себе найди.В Администрации я снова весь день рылся в бумагах, попутно успевая решать какие-то текущие дела. Ближе к вечеру ко мне зашел Юрий Иванович и предложил дать Раде и Кабмину пару дополнительных выходных в начале следующей недели. Именно предложил – сильные не просят.Я подумал, что так, и правда, будет лучше – результат конкурса будет чище. Такое предположение, конечно - верх наивности.И снова, с приходом премьера, на меня накатило, становящееся уже привычным в его присутствии, волнение. И рукопожатие на прощание в тот раз было каким-то… необычным. Я сам не мог бы объяснить почему – толи потому, что он жал мне руку несколько крепче и дольше, не то потому, что господин Чуйко опять смотрел на меня как-то специально, а быть может оттого, что его ладонь, обычно сухая и прохладная, в момент этого рукопожатия была горячей и чуть влажной.Я поймал себя на том, что хотел бы почувствовать ее прикосновение иначе. Да, что там – поймал! Я откровенно этого хотел, тем более, после моих горько-сладких изматывающих снов. И – да, он смотрел так, будто тоже этого хочет. Я отвел глаза, и он отпустил мою руку.Когда Юрий Иванович вышел, я еще полчаса приходил в себя, пытаясь собраться с мыслями и стараясь игнорировать откровенное возбуждение..Может, Серега прав, и это все потому, что у меня давно не было женщины? Но проблема в том, что женщин я не хотел…К сожалению, или к счастью, рефлексировать на эту тему совершенно не было времени, и я снова погрузился в работу.К шести часам я понял, что бумаги осталось еще минимум на два дня, и мысленно простился с ближайшими выходными – придется ехать сюда и завершать начатое.Но сегодня я должен быть дома вовремя.Я правда соскучился по Димке. И по маме. В раскаяние отца и Светки я не очень верил – уж больно они у меня ушлые, рано или поздно все равно достанут, не мытьем, так катаньем, но пока я вынужден пойти на перемирие.В дверях мы встретились с Ольгой. Не скажу, что наш разговор был приятным, во всяком случае, для меня, но во мне точно говорила не ревность – я не мог представить, что моего сына будет пытаться воспитывать чужой мужик. Собой она вольна распоряжаться как угодно, но Димкиной судьбой – нет. Однако, мне кажется, она поняла мои слова совсем иначе. Ну и пусть.Мама встречала меня так, будто я вернулся с войны, и уже заранее готовилась сглаживать углы, если вдруг мы снова начнем бодаться с батей и сестрой.Я не удержался и все-таки подъебал их насчет переезда в Межигорье, Воронцовский дворец или Семигоры. Но мама, вероятно, действительно как следует их причесала, и отец предложил считать инцидент исчерпанным. Это был один из лучших домашних вечеров - семейный ужин, футбол и пиво под тараню. Уже ночью, лежа в постели, мы с Димкой смотрели фильм про Александра Македонского – ну, Ольга же просила не показывать ему про Месопотамию. История древнего царя и полководца поглотила все Димкино внимание. Он смотрел во все глаза, время от времени ставил на паузу и задавал уточняющие вопросы. Что-то я не доглядел – в документальные кадры и анимационные реконструкции битв, были вставлены фрагменты знаменитого фильма Оливера Стоуна. Не сказать, что фильм безупречен с позиции исторических исследований, но, безусловно, очень зрелищен и ярок.- Мне кажется Александр потерял свою… суперсилу, - сформулировал Димка, - когда умер Гефестион… Почему?- Может и так…Я удивился тому, что сам никогда об этом не задумывался раньше. Во истину – устами младенца…- Ну, наверное, потому, что они крепко дружили.- Но ведь у него были еще дети, разве это не давало ему сил?- Он же Александр Великий, наверное, великим нужно больше.Честное слово, я не знал, как объяснить десятилетнему пацану истинную природу их отношений, и не был уверен, что в этом возрасте ему вообще следует ее разъяснять.В следующий раз надо внимательнее отбирать материалы для совместного просмотра…Димка уснул, а я все лежал, глядя в потолок и воспроизводя в памяти монолог Аристотеля из достопамятного фильма. Я смотрел его давно, но сейчас вспомнил этот эпизод очень подробно.Меня тоже затягивало в сон. Я видел седого философа, воплощенного легендарным Пламмером, в окружении мальчишек, одетых в короткие белые туники.?Когда мужчины ложатся рядом, чтобы удовлетворить свою похоть, это не способствует совершенствованию нашего духа, как и любое проявление невоздержанности чувств, например – ревности. Но, когда они хотят поделиться друг с другом знаниями, воспитать друг в друге добродетель – их любовь чиста и прекрасна. Когда они соревнуются в пробуждении добрых, лучших чувств в душах друг друга, любовь между мужчинами способна создавать государства и вырывать нас всех из жабьих болот?.К финалу монолога, я вдруг осознал себя лежащим в собственной постели с открытыми глазами, но я слышал эти слова, теперь обращенные ко мне. Аристотель, как некоторое время назад – Плутарх и Геродот, сидел на кровати, одетый сообразно эпохе, и тихо говорил, глядя куда-то в окно, поэтому сначала я не разглядел его лица.Но говорил он голосом знакомым и завораживающим, голосом, который я не смог бы перепутать ни с чьим другим. В этом полусне я решился прикоснуться к собственному видению и мне удалось. Я протянул руку, обхватив его запястье, и я клянусь – это была живая человеческая плоть!Мой ночной гость обернулся. Я уже знал, чье лицо увижу.- Любовь между мужчинами способна создавать государства… - мягко, едва улыбаясь, выдохнул он, прежде, чем я, поддавшись неконтролируемому порыву, резко поднялся и обвил руками его шею, напрашиваясь на поцелуй.И я его получил. Долгий, глубокий, неистовый.Я не мог опомниться, когда он опрокидывал меня на спину, скользя горячими ладонями по плечам, по груди…Очнулся я от того, что Димка тряс меня за плечо.- Паа! Па! Ты чего?!Теперь я на самом деле открыл глаза и сквозь сорванное дыхание, в секунду сообразив, что происходит, прошептал:- Ничего, ничего, сынок. Приснилась какая-то ерунда…Я погладил Димку по голове, поцеловал в макушку и поднялся.- Я сейчас… Спи…Запершись в ванной, я за три минуты довел себя до финала, прислонившись спиной к прохладной стене, закусив запястье, чтобы не закричать, все еще чувствуя кожей горячие бесстыдные прикосновения.Отдышавшись и приведя себя в порядок, я вернулся в постель.- Па, а что тебе приснилось?Димка беспокойно посмотрел на меня и устроился головой на моем плече.- Да бред какой-то, я и не вспомню уже… Я что, кричал?- Ну, нет… скорее, стонал, будто тебе больно…О, Господи! Еще не хватало… при собственном сыне…- Все нормально, не обращай внимания… Прости, что разбудил…- Да, ладно. Ты же не виноват, что тебе приснилась какая-то ерунда. Но мама, наверное, права – на ночь нужно смотреть что попроще.Что ж – не могу не согласиться…Через два часа вставать…… отметил я, посмотрев на часы, и попытался снова уснуть.… ?поделиться друг с другом знаниями… воспитать друг в друге добродетель?…Ха! ?Добродетель? и ?Юрий Иванович Чуйко? - явления взаимоисключающие… И кто я такой, чтобы это изменить? И как бы я мог это сделать? ?Любовь между мужчинами способна создавать государства?… Любовь… А это… просто похоть, инстинкт…Но давно ли у меня появились женские инстинкты, воплощающиеся в желание отдаться более сильному?Я точно с ума сойду…Кое-как я задремал, а вскоре уже подорвался на работу. Двух выходных – как не бывало, зато к понедельнику, все уже было готово к финалу конкурса. Около полудня мне стали известны имена кандидатов, выигравших тендер. Господи, и я как идиот, пригласил СМИ снимать этот цирк с конями! После официальной части не прошло и пяти минут, как премьер подал мне на подпись список, который никаким образом не мог к нему попасть, если только не он сам его составлял.Я кипел от злости! Столько сил, нервов, времени – и все впустую!Пока я вытаскивал все, что можно на свет, Юрий Иванович наводил тень на плетень и в этой тени плел свои сети. - Наверное, у умных людей, у них мысли сходятся…На несколько секунд я завис, но не от растерянности, как обычно, а от того, что вот-вот готов был взорваться.- Юрий Иванович, вы за идиота меня принимаете или что?- Василь Петрович… - выдохнул он мне в спину, но я решительно удалялся от него.Все. Хватит. Я тут же сделал официальное заявление перед не успевшими еще разойтись журналистами.- Только что стало известно, что механика конкурса не была достаточно прозрачной. Поэтому его результаты отменяются.- И как же теперь вы намерены отбирать людей на министерские посты?Ну, конечно - Яна…- Позвольте мне сообщить вам не о методах, а о результатах. Когда будет что сообщить.До вечера я кипел, как ядерный реактор.По дороге домой я прихватил пару бутылок красного. Ольга приехала за Димкой тоже вся на эмоциях.Ее кавалер оказался извращенцем, мой премьер-министр – карточным шулером, карета превратилась в тыкву, конкурс- в фарс, в общем, мы вместе переживали локальный конец света под Киндзмараули.Вообще, Ольга уже много лет была мне как сестра, мы, по-моему, могли рассказать друг другу все. Ну, или почти все…- А может мне к тебе вернуться? Я хотя бы знаю, чего от тебя ждать…- Это Киндзмараули…- Да, - кивнула она, и мы попрощались. Нет, Оль, я и сам не знаю чего от себя ждать…Пятьдесят оттенков серого… Не к ночи будь помянут этот сюжет…Но он уже был помянут.Наверное, поэтому во сне я чувствовал холодную сталь на своих запястьях, глухую повязку на глазах, а на губах горячее дыхание своего…Нет! Я никогда не произнесу этого вслух!Блядь, мне почти сорок, а я просыпаюсь в постели, забрызганной спермой, потому, что не могу избавиться от этой одержимости.И, главное, сон-то в руку – я действую, будто, с завязанными глазами и скованными руками.Я иду, будто, в сумерках, на ощупь находя дорогу к своим целям и, когда мне уже кажется, что я вышел на финишную прямую, Некто переставляет фишки реальности, перемешивает карты, и я остаюсь ни с чем.Этот Некто – премьер министр Украины Юрий Иванович Чуйко. Аферист и лжец. Мужчина, которого я хочу.