4. Тони/Питер (1/1)
Питер давится пиццей под тихий шелест газеты, которой Старк отгораживается каждое утро, точно щитом. Пеппер давно упорхнула на совещание, в офис, к очередным поставщикам чего-то там супер-важного, бросив дома на произвол судьбы двух мужчин: того, что старше и лишь немного наглей, и мелкого, шебутного. Пусть сами уладят свои разногласия. В конце концов, кто из них носит юбку?— На автобус не опоздаешь? Вроде, пора, — вместо кофе с утра широкий стакан, в котором кубики льда и виски. На палец, не больше, но все же. — Сам решу, когда надо. Было бы вам не плевать, хотя бы убрали газету. А то как орать и стращать среди ночи — горазды. А теперь голову в песок, чем не страус? Только вместо пустыни у нас желтая пресса.— Не трещи с набитым ртом, попадет не в то горло. А мне потом оплачивать похороны, панихиду. Слушать причитания Мэй. Оно все мне вообще надо? Отложит газету и даже очки приподнимет, внимательно глядя на мальчишку, втянувшего голову в плечи, как будто от страха. — Мистер Старк, я просто...— Ты просто опять решил в одиночку спасти эту планету. Я все понимаю. Давай договоримся, что ты делаешь это отныне до десяти? И все вылазки согласовывать со мной лично.— Но Хэппи...— Про Хэппи забудь. Комендантский час и личный отчет. Вопросы?— Почему вы постоянно придираетесь, злитесь? Если так меня ненавидите или вам все равно...— Глупый мальчишка. Почему-то Тони даже сейчас не психует. И даже слезет со своего высокого стула, подойдет... Питер испуганно вздрогнет. Обнимет? Хлопок по плечу, взъерошит вихры на макушке. — Пошли, я тебя до школы подброшу. Обед не забудь. Пеппер что-то говорила про общие хобби. Может быть, утром вокруг дома или в парке пробежки? Это определенно надо обдумать.*Питер уже не рассекает по крышам небоскребов Нью-Йорка в разноцветном трико. Питер не выслеживает злодеев и даже не готовится к академическому десятиборью, чтобы поразить Лиз бездной своего интеллекта. Питер стал старше. Он носит строгие костюмы и узкие галстуки. От него больше не пахнет хот-догами и газировкой — ноздри щекочет терпкий аромат de Lacoste. У него запонки на рукавах и всегда начищенные до блеска ботинки. Тони Старк может гордиться. Тони Старк на всех приемах его представляет, как сына. Тони Старк, что неизменно под руку с Пеппер. Тони хвалит и одобрительно хлопает по спине. Питера от этого каждый раз разряд прошибает. Все двести двадцать. Иногда в разгар какого-нибудь из светских приемов пихает незаметно ему в нагрудный карман пару сотен и, подмигнув из-под очков, советует затусить где-нибудь, оторваться, подцепить красотку и пуститься в разнос. "Тебе же здесь, должно быть, скучно смертельно. Развлекайся, сынок". Благословляет. Питер неизменно отвечает широкой ухмылкой и исчезает через заднюю дверь на ватных ногах. Питер сползает по стене в какой-нибудь подворотне и воет, пытаясь заткнуть рот кулаком. Херачит им о твердый кирпич и холодную землю. А после вливает в себя шот за шотом в каком-нибудь занюханном баре. Трахает кого-то в тесной кабинке, где воняет мочой, и плесень по стенам. В дом Старка возвращается неизменно под утро. Расхристанный, как бродяга, со следами помады на белой рубашке, сбитыми костяшками и синяками на шее. Старк опять подмигнет из-за плеча неодобрительно хмурящейся Пеппер. Пеппер, что целует Тони так часто, привстав на цыпочки и запуская в волосы тонкие пальцы. Пеппер, что свободно может скользнуть рукой под рубашку или просто склониться к нему и дышать, насыщая легкие запахом Тони. Впитывать в кровь, оставляя под кожей. Пеппер — ведь она неземная. — Мы с Пеппер наконец-то решились, — небрежно обронит Старк на одном из приемов в перерыве между шампанским и длинной речью перед владельцами акций. Питер как-то с ходу поймет, о чем речь. Он ждал этих слов долгих два года. Он готовился даже — учился натягивать на лицо самую яркую из улыбок, такую, чтобы вокруг ослепли все нахуй. Отрепетированный хлопок по плечу и восторженное: "Мистер Старк, наконец-то!". Может, он переигрывает, потому что мисс пока-еще-Поттс через весь зал смотрит так странно... Или все дело в том, что хрустальная ножка бокала в пальцах ломается легко, будто спичка. Осколки — по полу, и брызги — на костюм и рубашку. — Ох, я такой неловкий простите.— Ерунда, сейчас приведем тебя быстро в порядок. Ты же будешь шафером? Питер?Отчего в его голосе вдруг нотки тревоги? Ах да, ведь Питер вцепился в руку и держит. Давит так, что, наверное, кости трещат и крошатся. Своей безудержной, сверхчеловеческой силой. В уборной ярко, здесь много зеркал, много позолоты и хрома. Треклятые лилии всюду, и от их сладкого, душащего аромата, что петлей закручивается вокруг шеи, так кружится голова. Вода ледяная — в лицо. Будет лучше. — Кажется, кто-то так и не научился пить. Всего-то бокал шампанского, Питер. Кажется, я умираю. Распадаюсь на субатомы просто. Скоро меня здесь не будет. Останется только воздух с запахом de Lacoste. Еще, может быть, запонки и часы, что вы, мистер Старк, подарили. — Порядок?— Что? Ох, да, разумеется. Полный. — А что насчет?..— Шафер? Конечно! Это огромная честь для меня. Перегнул или наоборот, не дотянул? Не хватило воодушевления или восторга? Почему Старк смотрит так въедливо, будто вовнутрь, и опять трет кончик брови и висок? Он делает так, когда волнуется или растерян. Я буду, Тони. Буду лучшим шафером в мире. Сыном, другом, слугой — кем угодно. Я буду рядом с вами все время. И однажды, мистер Старк, время настанет.Однажды вы увидите или, может быть, просто поймете. Однажды...