2. (1/1)

?Меня зовут Луис Рамон?Отняв от губ горлышко опустошенного меха, он поднял голову, глядя на бескрайние скалистые пустоши вокруг. Тусклое черно-багровое солнце клонилось к закату. Налетевший ветер принес тяжелый серный запах с источника. Спуск в долину был тяжелым, но дрова почти кончилось, да и воды совсем не осталось. Нужно было запастись на ночь.– Меня зовут Луис Рамон! – рыданием вырвалось из горла. Ободранную щеку защипало от слез.Израненная, покрытая подсохшей кровью и гноем нога плохо подчинялась, но он кое-как доковылял до кустика и принялся ломать высохшие ветви. При везении дров должно хватить до утра, когда посереет небо и призраки ночи уберутся в свои норы. Эти кусты, покрытые серными отвратительными шишками, горели очень медленно, отвратительно смердели, но давали хороший жар. И на них можно было вскипятить воду, чтобы промыть гноящуюся рану на ноге, или приготовить еду - сморщенные черные плоды, росшие прямо на камнях и обломках скал. Обычно серные кусты попадались в ущельях, но этот вот, поди ж ты, вырос на открытом пространстве. Да ещё такой развесистый.Луис принялся ломать стебель, выкручивать его, шипя от боли в исцарапанных руках. Кучка ветвей рядом росла. Затем он снял кожаный пояс, превратив его в веревку для дров. С трудом взвалил на плечо свою вязанку и поплелся за водой.Источник смердел серой, но его вода неплохо заживляла раны, хотя и была горькой, точно полынь и вызывала вспышки памяти. Он набрал полный мех и заткнул пробкой.Шатаясь от усталости, поднялся в пещеру, где прятался от чудовищ, появлявшихся по вечерам. На теле ещё не зажили раны, оставленные их когтями и зубами, а лицо… он боялся смотреться в черно-алую гладь источника и прикасаться к саднящему, истерзанному ошметку на месте левой щеки.Нестерпимо хотелось пить. Он переждал немного, пытаясь подготовиться к тому, что ждало его, затем все-таки, сделал глоток, другой, третий. Он знал, что последует за этим. Волна памяти, душная, заставляющая биться от боли, нахлынула и расколола саму его суть. Он словно находился на границе между прошлым и будущим, голый, душевно освежеванный, испытывающий всю остроту чувств и эмоций, всю остроту душевной боли.– Меня зовут Луис Рамон! – застонал он, вцепившись в мех и задыхаясь.…Губы Левассера на его плече, гибкое мускулистое тело, словно защищающее его от жестокого внешнего мира. Биение его сердца.– Иди ко мне, Лу… ты – всё, что мне нужно…Он зарыдал, глядя, как угасает во мраке лицо того, кого сам он любил больше жизни.Воспоминания теснились, рвались к нему, обрушиваясь одно за другим. Под их тяжестью он заскулил и сжался в комок в углу пещеры. Он хотел бы помнить лишь плохое, но проклятая память услужливо подсовывала то прекрасное и радостное, что довелось ему испытать за недолгие недели жизни с Левассером. Слишком яркие, слишком сладостные были те дни…И день, когда впервые он очутился на берегу бескрайнего моря и нашел умирающего человека……Боль была мгновенной, а потом не было ничего. В громадной тоскливой и удушающей пустоте он пребывал целую вечность. Но и эта пустота была благословением для истерзанной души. В ней тонула, растворялась память, отчаяние уходило далеко-далеко, осыпаясь пеплом. И, в конце концов, остались лишь неверные смутные грезы, полусны, полубред о высоком человеке в черной маске. Но и это далекое воспоминание сгинуло в небытие.Он очнулся от того, что рядом кто-то стонал. Тело казалось совсем невесомым, и вместе с тем он не смог с первого раза даже пошевелиться. По щеке что-то пробежало, и он дернул головой, чтобы стряхнуть это. Попытался разлепить веки и тут же снова зажмурился – в глаза попал песок. Пахло морем, гниющими водорослями, недалеко слышался плеск волн. Это вызвало в какой- то части помраченного рассудка вначале ужас, а потом странное облегчение. И вместе с облегчением пришло осознание того, что он жив. Он, Луис Рамон, алькальд Лос-Анджелеса.Стонавший смолк, и теперь слышалось лишь хриплое рваное дыхание, переходящее в жуткое бульканье. Наконец-то, Луису удалось открыть глаза и повернуть голову.Солнце почти зашло, последние лучи его гасли, обращаясь в зеленую полосу у самого горизонта. В зеленом пламени профиль незнакомца показался выточенным из мрамора. К восковому лицу прилипли песчинки и вьющиеся пряди черных волос. Рубашка на груди была в размытых пятнах крови.– Нет… Ле Сан… – хрипением вырвалось из горла раненого. – Ле Сан…Луис сел с третьей попытки, голова кружилась, и больше всего на свете хотелось лечь на мокрый песок. Но рядом умирал человек, а вокруг не было ни души. Ужас исподволь прокрался в сердце. Скоро сгустится тьма, и он останется в ней совсем один, рядом с незнакомым мертвецом. При мысли об этом Луиса прошиб холодный пот. Мало чего он боялся так сильно, как темноты. В ней оживали все те монстры и призраки, которых удавалось прогнать при свете дня. Даже спал он только при свете лампы.Незнакомец рядом снова застонал. Луис взглянул на него и почувствовал, как сильнее забилось сердце. Редко доводилось ему видеть подобную мужскую красоту. Чуть грубоватые черты казались вытесанными из желтоватого мрамора, тяжелые ресницы почти касались щек.– Сеньор, вы можете встать? – спросил Луис и поразился тому, как жалобно прозвучал его голос.– Ле Сан, – пробормотал незнакомец, открыв глаза, – Ле Сан, я не… – он перешел с английского на французский, которого Луис почти не знал.– Сеньор, – взмолился он, сжав ледяную руку раненого в своих ладонях, – очнитесь, прошу вас. Я не знаю, как помочь вам!Он не надеялся на ответ, но неожиданно незнакомец сжал его пальцы и посмотрел вполне осмысленно.– Вы не Блад, – произнес он, глядя в глаза Луису, – кто вы?– Я нашел вас здесь. Хотя сам не знаю, как тут оказался. Вы сможете встать, сеньор?– Не знаю, – пробормотал незнакомец, – помогите мне.Луис подсунул руку под неимоверно тяжелое тело и с трудом усадил его.– У нас есть кремень и огниво? – раненый устало прислонился к плечу Луиса. – Надо разжечь огонь.Вскоре небольшой костерок из обломков дерева запылал у подножья скалы, под естественным козырьком. Это была выемка в скале. Не пещера, а скорее ниша, огороженная камнями. Раненый, измученный переходом, лежал у костра в полубеспамятстве. Луис сидел рядом, вслушиваясь в хриплое булькающее дыхание. Ему было жутко, и тепло, шедшее от костра, не согревало его.– Откуда вы? – полусонный голос вырвал Луиса из тяжких раздумий. – Что происходит?Луис наклонился и подбросил пару обломков в огонь. Ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями.– Я алькальд Лос-Анджелеса. Но где мы сейчас, я не знаю, – признался он, внутренне содрогнувшись от этого понимания.– Лос-Анджелес… не слышал никогда про такой город, – незнакомец глубоко вздохнул и Луису показалось, что клокотанье в его груди стало меньше. – Как вы здесь оказались? Я думал, берег пуст.– Не знаю, – Луис покачал головой, – последнее, что я помню, это падение и удар. Человек, которого я спас, даже не попытался помочь мне.Последнюю фразу он произнес через силу, задохнувшись от обиды и боли. Отвернулся, глядя в костер.Где-то закричала птица, разрывая тишину и треск костра.– Я дрался с человеком, который был моим партнером и другом, – голос раненого прозвучал безразлично, устало, – дрался из-за девчонки, которая, сказать по чести, была мне совершенно не нужна. Я не думал, что он всерьез…Луис невольно перевел взгляд на собеседника и вздрогнул, встретившись с ответным горящим взглядом. Раненый поджал губы и отвернулся.– Поспите, – сказал Луис, подтягивая несколько обломков дерева поближе, – я пока покараулю костер.Пробуждение оказалось не сказать, чтобы приятным. Луиса кто-то жестоко тряс, сжав плечи. Открыв глаза, Луис столкнулся с горящим яростью взглядом серо-голубых глаз.– Кто вы и какого черта тут делаете? – прорычал давешний незнакомец, тряся злосчастного алькальда, как пёс крысу.Неожиданное насилие в ответ на помощь взбесило Луиса. Конечно, он был тоньше и куда слабее этого большого и мускулистого человека, но нахлынувшая ярость придала ему сил. Он буквально отшвырнул от себя незнакомца, так, что тот попятился и сел на мокрый песок. Рядом было круглое пепелище от вчерашнего костра. Очевидно, он прогорел, когда Луис задремал под утро. Рамон схватил круглый камень, валявшийся рядом и припорошенный пеплом.– Вижу, благодарность вам несвойственна, – резко сказал он, сжав это жалкое оружие, – вы поправились за эту ночь, хотя я и не понимаю, как. И поэтому идите своим путем, а я пойду своим...…Он плохо помнил то, что было потом. Дикарь кинулся за ним, схватил за руку с такой силой, что едва не раздавил. Кажется, назвался Левассером. Окончательно взбешенный Луис оттолкнул его и уселся на здоровенный валун, скрестив руки на груди. Дикарь медленно опустился на колено перед ним.– Похоже, я ваш должник, месье, – мягко произнес он, – вставайте, здесь довольно опасно. Идемте.– Куда?– Здесь недалеко есть небольшая харчевня, где на ночь можно снять комнату.– У меня нет денег.– Это неважно. Идемте. Переночуем там, а завтра утром отправитесь домой.– У меня нет дома, – ответил Луис, нервно теребя рукав рубашки.На сей раз Левассер просто протянул руку, помог ему встать. Он больше не проявлял грубости и Луиса, напуганного и рассерженного предыдущей вспышкой, это вполне устраивало.– Я скоро ухожу в море, но постараюсь вернуть свой должок жизни. Однако я всё ещё не знаю вашего имени.– Луис. Луис Рамон.Левассер кивнул.– Идемте, Рамон. А то в темноте ноги побьем, пока доберемся. Дорога тут каменистая.…Они спускались по жутковатой каменистой дороге, тонувшей в зеленоватом тумане. Луис не смотрел по сторонам, боясь выдать свой страх. Просто шел, нахохлившись, рядом с пиратом. Потом они очутились у невысокого обрыва.– Обопритесь об меня, – сказал Левассер, спрыгивая вниз и протягивая руки. Луис нехотя оперся руками о его плечи, твердые, как будто под тонкой тканью рубашки был камень. Левассер обхватил его за талию и легко снял с уступа. Но выпускать не торопился, порядком смутив Луиса, который сам себе боялся признаться, что стоять вот так, лицом к лицу с этим красивым варваром чертовски приятно...– Отпустите меня, – тихо сказал он, – я сам… справлюсь…Левассер нехотя разжал объятия и Луис отступил, пытаясь справиться с нервной дрожью.– Идемте, - пробормотал пират, как-то странно глядя на него.– Да… идемте.Они шли молча, бок о бок. Левассер придерживал Луиса за руку чуть выше локтя, помогая обходить опасные места. И от его прикосновений у бедняги на теле волосы становились дыбом.– Вы странно одеты, – сказал Левассер, пока они поднимались по довольно отлогому пригорку к небольшому строению, крытому дощатым настилом. – Никогда не видел такого.– Вы тоже, – Луис только сейчас сообразил, что казалось ему таким странным, – вы одеты, как одевались сто лет назад.Он остановился, испуганно глядя на Левассера.– Что это за место? Кто вы? Ведь не может же быть, что…Луис замолчал, с ужасом глядя на француза.– Чего не может быть? – спросил пират, глядя на него с любопытством. – Говорите, Рамон!– Вы – Левассер, пират! – Луис едва выговорил эти слова. Он чувствовал, как медленно сходит с ума от происходящего.– Можно и так сказать, – улыбнулся Левассер, – вижу, вы слышали обо мне.– Да… – Луис сел на землю, сжав виски руками. – Господи, этого не может быть! Не может!– Чего именно?– Вы жили почти сто лет назад! Я читал в хрониках про ту эпоху. Боже, что за безумие здесь творится?– Сто лет назад? – Левассер нахмурился. – Черт подери, парень, что за бред ты несешь?На какие-то мгновения Луис потерял сознание от шока. Привела его в себя боль в слишком сильно сжатых плечах.– Очнитесь, Рамон! Посмотрите на меня!– Откуда бы вы ни пришли, – Левассер серьезно посмотрел на него, – это ничего не меняет. Держитесь рядом со мной, и все будет в порядке.…Харчевня была грязная, пропитанная запахом худой стряпни и немытых человеческих тел, мочи, блевотины и спиртного. Луиса едва не стошнило от всех этих ароматов, он прижал ко рту и носу носовой платок, который каким-то чудом ухитрился не потерять, и потащился следом за Левассером. Толстый хозяин проводил обоих мужчин несколько удивленным взглядом, но ничего не сказал, обратив все свое внимание на серебряную монету, брошенную на стойку.– Боюсь, здесь не слишком шикарные апартаменты, – Левассер задумчиво обозрел комнату, – но, по крайней мере, есть кровать и даже ванна.– Я бы не отказался помыться, – Луис брезгливо оглядел жуткого вида корыто, стоящее посреди комнаты. – Но в эту гадость не полезу, хоть на куски режьте.– Чистюля, – фыркнул Левассер, и подошел к двери, громко призывая какую-то Мэгги.Мэгги оказалась дочкой хозяина заведения, щекастой разбитной девицей с пышными формами, грозящими покинуть низкое декольте, и развратной улыбочкой. На приказание Левассера выскоблить корыто и наполнить его, девчонка насмешливо хрюкнула.– Лив, с каких это пор ты стал таким привередой?– Это не для меня, куколка, – ухмыльнулся Левассер, – это для него.– Ммм… симпатичный, – вынесла вердикт наглая девица, оглядев бурого от смущения Луиса с головы до ног. – А девчонка ему не нужна случаем?– Нет, благодарю! – прорычал Луис, не зная, куда девать глаза.– Не знаю, как ему, а мне точно нужна, – проворковал Левассер, без особых церемоний запуская руку в пышное декольте трактирщицы, – тут есть свободная комната?– По соседству, – Мэгги шлепнула француза по упругому заду, обтянутому кожаными бриджами, и развратно хихикнула, – я пошлю Кайла, чтобы отскреб это гребаное корыто, пока ты будешь скрести меня, красавчик. Давненько тебя сюда не заносили черти. Я уж соскучиться успела.Луис отвернулся к окошку, пытаясь взять себя в руки. Его уши пламенели похлеще рассветного неба, и он порадовался, что длинные волосы это скрывают. Хлопнула дверь и спустя короткое время из-за стенки донеслись жизнеутверждающие звуки. Дверь снова хлопнула. Луис повернулся и увидел невероятно грязное и оборванное маленькое существо. Длинные патлы закрывали маленькое злое личико с недовольно поджатыми губами. Существо, хромая, проковыляло к корыту и принялось тереть его железной щеткой.– Эй, парень, послушай, – Луис не без труда подбирал верные слова на английском, который был здесь чудовищно устаревшим. – Где это я нахожусь? Что это за место?– Тортуга это, – буркнул мальчишка, продолжая возить щеткой по почерневшему от времени дну корыта, – а вы откуда взялись, сударь, что не знаете? С небес, что ли, рухнули?Луис сел на край постели, обхватив себя руками, словно пытаясь защититься от снова обрушившегося на него ужаса.– Сам не знаю, – сказал он, в отчаянии глядя на маленького паршивца, – так говоришь, это Тортуга? А какой год сейчас?– Так какой же, – мальчишка повернулся к нему и присел на край корыта, с любопытством глядя черными глазами-пуговками, – год тысяча шестьсот восемьдесят седьмой от Рождества Христова, какой ещё.Луис хрипло вздохнул, пытаясь справиться с головокружением. Его снова затрясло. Прошлое! Он каким-то образом очутился в прошлом почти за сотню лет до собственного рождения!– Да вы, сударь, вот-вот в обморок ляпнетесь, – удивленно заметил мальчишка, – погодите, я воды принесу.Он вышел из комнаты и скоро вернулся, неся кружку, наполненную водой. Луис сделал несколько глотков, и это помогло ему собраться с мыслями и справиться с нахлынувшей паникой. Значит, вот он, Ад! Дикое время грязных немытых чудовищ, промышлявших разбоем и кровью. Время кошмаров, становившихся явью.Мальчишка снова вернулся к мытью корыта, звуки за стеной утихли. Луис сидел на краю постели, бессильно уронив руки на колени. Неожиданно что-то выпало из нагрудного кармашка его жилета. По полу покатилось кольцо, то самое, что Луис когда-то приготовил для девушки, так и не ставшей его женой. Для Летисии Морено, узнавшей правду о своем женихе и просто ушедшей, не сказав ни слова. Он так долго таскал в кармане этот тонкий золотой ободок с маленьким изумрудом, что совсем позабыл о его существовании. И надо же было случиться, что именно этот жилет он надел перед самым длинным днем своей жизни… и перед своей смертью.– Эй, вы уронили, – мальчишка поднял кольцо, подкатившееся к его ноге, – ого, чистое золото!Позже Луис не мог бы сказать, что именно заставило его сделать то, что он сделал. Он сомкнул пальцы мальчишки на кольце, сжав его кулачок в своей руке.– Продай его, парень, и возьми себе половину выручки. А на остальную половину купи мне одежду, какую здесь носят. И обувь. Только смотри, бери новую, не ношенную.– Ох, сударь, – глаза парнишки широко распахнулись, – да оно ж, поди, дорогущее!– Делай, что говорю, – Луис взглянул на корыто, – но прежде домой ванну и наполни её горячей водой. А потом беги в город.– Слушаюсь, сударь! – мальчишка весело улыбнулся.Луис лёг на постель, свернувшись клубком и не обращая внимания на укусы клопов, которые успели проникнуть под одежду. Ему было страшно, чертовски одиноко, и сердце ныло от засевшей в нем обиды. Но исподволь он чувствовал, что дороги ему открыты. Все дороги этого мира, где он может начать всё с начала. Пусть даже этот мир – Ад. Давным-давно он не чувствовал себя таким свободным от прошлых страстей, нагим душевно, словно все его чувства и эмоции были лишены покровов и обострены до предела. Он не цеплялся больше за положение, за деньги, за все, что имело значение в Лос-Анджелесе, в его прошлом. Здесь было что-то, чего он не осознавал раньше. Но это было намного важнее всего, во что он привык верить. Почему-то перед глазами возникло красивое лицо Левассера, и сердце забилось быстрее……Луис очнулся от того, что по камням скрежетали когти. Ужас ударил под дых, заставив его сжаться в комок. Мгновением позже он был уже на ногах. Большой плоский кусок пемзы служил ему дверью, но он был так измучен, что позабыл его задвинуть. С порога пещеры он видел насмешливые рожи своих мучителей, торопливо взбиравшихся по скалам. Один из них засмеялся кошмарным смехом, словно пришедшим из далекого прошлого.– Ты пришел ко мне, сынок, – скрежещущий голос резанул по нервам, заставив Луиса утроить усилия, – почему же ты бежишь сейчас? Иди ко мне, мой мальчик! Иди к своему отцу!Подкатила тошнота и Луиса едва не вывернуло прямо на гранитный пол. Последним усилием он задвинул пемзой вход и просунул длинную палку между нею и противоположной стеной, используя в качестве своеобразного засова.– Открой, маленький ублюдок! – гневный голос Мигеля Рамона, донесшийся из-за ?двери?, заставил его забиться в угол и сжаться в комок. – Открой, не то получишь хлыста!Луис не мог сбежать, не мог спастись от этого кошмара. У него оставался лишь один путь, чтобы не слышать гневных воплей снаружи. Потому он поднес к губам мех с водой и сделал большой горький глоток, позволив воспоминаниям снова унести себя. И пусть были они не о самых приятных мгновениях их жизни с Оливье, всё лучше, чем слышать отвратительный голос монстра……Несколько дней пролетели как одно мгновение. Луис приходил в себя, понемногу осознавая случившееся с ним, хотя осознать это было нереально тяжело. С задворков какой-никакой цивилизации оказаться вдруг в кошмаре прошлых веков, где пираты правили бал и человеческая жизнь не стоила ломанного гроша – даже мысль об этом была невыносима. Единственным, что хоть как-то помогало скрасить сумрачные унылые будни, были беседы с Левассером, иногда игра в карты. Правда, игра все-таки прискучила, играли-то они не на деньги.– Что-то вы мрачноваты, – хмыкнул Левассер, однажды заметив, с какой тоской Луис смотрит в окно, за которым полыхали багровые небеса, – оно понятно, конечно, но может, мне удастся развеять вашу печаль.Он залихватски подмигнул и ухмыльнулся. От его жадной злобной улыбки у Луиса душа ушла в пятки, а в паху противно заныло. Понемногу изучив своего покровителя, он примерно представлял себе, чего от него ждать. И ему совсем не понравилось выражение лица Левассера, когда тот встал, сунул замасленную колоду в бархатный мешочек с вензелем и протянул Луису руку.– Идемте, пресвятой ангел!– Куда? – Луис сам не знал, как ему удалось вытолкнуть застрявший в горле вопрос. – И не зовите меня ангелом!Левассер ухмыльнулся ещё шире.– Стряхнуть пыльцу невинности с ваших белых крылышек, мой дорогой друг, – промурлыкал он с плохо скрытой иронией.?Пафосный ублюдок!? – с дрожью подумал Луис, поднимаясь со стула.Они шли через дурно пахнущие проулки и улочки, сворачивая в самых неожиданных местах, пока не уткнулись в небольшой домишко с облупившимися стенами и неожиданно цветными стеклянными окнами. В городе Луис успел заметить, что в большинстве домов окна были затянуты рыбьим или бычьим пузырем, либо полупрозрачной слюдой, что встречалось очень редко. Здесь же окна были из цветного стекла, словно в противовес общему непрезентабельному виду. Да и сам домик, несмотря на облупившуюся побелку, был очень мил.– Сейша! – заорал Левассер, стукнув кулаком в дверь. – Открывай, красотка!Луис невольно вздрогнул, услышав нежный голос из-за двери.– Иду! Уже иду!Дверь распахнулась. На пороге стояла тоненькая изящная юная женщина или девушка. Выглядела она совсем юной. Огромные глаза прозрачно-зеленые, как морская вода, грива пышных волос, полная грудь, едва прикрытая тонкой газовой тканью.– Я не ждала гостей, – красавица отступила вглубь прихожей, позволяя мужчинам войти, – Оливье, прости, я не подготовилась.В её голосе прозвучала дрожь. Луис бросил внимательный взгляд на девушку. Она явно смертельно боялась. Левассер, не обратив ни малейшего внимания на её страх, прошел в гостиную и со стоном удовольствия плюхнулся на широкую кушетку.– Тебе нет нужды готовиться, – заметил он, по-хозяйски оглядевшись, – принеси вина и закусок. Да поживее.– Сейчас принесу, – девушка торопливо выбежала из гостиной.– Ну у вас и лицо, – хмыкнул Левассер, взглянув на Луиса, – неужели вы впервые в гостях у красивой мадемуазель?– Нет, – Луис покачал головой, – не впервые. Но не скажу, что готов сейчас к этому.– Ничего, – пират рассмеялся низким, чуть хрипловатым голосом, – привыкнете. Сейша – лучшая из моих шлюшек. Она знает, что нужно сделать, чтобы расшевелить даже самого робкого мужчину.Луис немного расслабился. И даже улыбнулся красавице, когда она вошла с подносом, уставленным кувшином, серебряными стаканами и различной закуской.– Крошка, познакомься с моим другом. Это Луис. Луис, это Сейша, – церемонно представил Левассер. Подождав, пока девушка поставит поднос на стол, он звучно шлепнул её по пышному заду, едва прикрытому несколькими слоями полупрозрачной ткани, и потянул к себе.– Луис у нас особенный гость, – сказал пират, ухмыляясь и поглаживая Сейшу по бедру, – гость, который должен остаться доволен.Девушка улыбнулась, мягко высвобождаясь из его объятий и скользнув к Луису.– Добрый вечер, мсье Луис, – произнесла она, касаясь его плеч своими маленькими ручками, – если у вас есть особые пожелания, я буду рада исполнить их все.Девушка пленительно улыбалась, но, заглянув ей в глаза, Луис содрогнулся. Собственные горькие воспоминания всплыли, оставив ощущение грязи в душе. Когда-то сам он так же улыбался… и смотрел так же, отчаянно, горько. Только вот тот, кому предназначалась эта улыбка, предпочитал крики боли и слезы. Луис осторожно накрыл ладони девушки своими руками, останавливая их. Он едва сдержал стон.– Вам нет нужды делать это через силу, сеньорита, – сказал он, глядя через её плечо на француза, который невозмутимо прихлебывал вино из бокала. – Я предпочитаю быть с девушками по их воле, а не по принуждению.Луис с улыбкой коснулся губами руки Сейши, которая в растерянности переводила взгляд с него на Левассера и обратно. Пират хмыкнул, глаза его вспыхнули мрачным весельем.– А может, вам вообще не нравятся женщины? – поинтересовался он, поднимаясь с кушетки. Сейша инстинктивно прижалась к груди Луиса, который молча обнял её, намереваясь защитить от её жестокого покровителя.– Успокойтесь, Левассер, – Луис старался говорить спокойно, – у меня много недостатков. Но я никогда не брал женщин против их воли. Пытался подставить, отправить на виселицу, однажды по моей вине женщина чуть было не сгорела живьем, это было. Но насилие куда хуже смерти. Это омерзительно, – он содрогнулся, прикусив губу от обрушившихся на него тягостных воспоминаний.– Ну что ж, будь по-вашему, – Левассер положил ему руку на плечо. – Тогда эта красотка отправится на мой корабль, к команде.– Нет!Крик получился хором. Побелевшая как мел Сейша судорожно вцепилась в Луиса, который сам был мертвенно бледен. Его затрясло от гнева и накатившей душевной боли. Он не отдавал себе отчета, как сильно реагирует на страшную угрозу для девушки. Она не была ему даже знакома толком, но при мысли о том, что ждет её на корабле, у Луиса темнело в глазах.– Чего вы хотите? – выдохнул он, с ненавистью глядя на француза. – Чего добиваетесь, Левассер?– Добиваюсь, чтобы вы прекратили корчить из себя благородного героя и сделали то, чего требует ваше естество! – рявкнул Левассер, вперив в него свирепый взгляд. – Не стоит корчить из себя ангелочка там, где растут рога и хвост!– Как остроумно! С шуточками отправить девушку в лапы своей дикой своре? Да будьте вы прокляты! Лучше бы я оставил вас на берегу! – выкрикнул Луис, заранее содрогаясь от ужаса при мысли о том, что может сделать с ним этот безжалостный пират за подобные слова.– Но вы не оставили, – голос пирата снова стал мягким, вкрадчивым, – и потому мы здесь… втроем. И поверьте мне, Сейша уже совсем не дитя.Луис с трудом вдохнул, едва переводя дыхание. В конце концов, кто ему эта девица? Никто. Он может взять её. И она обязана будет сделать для него все, что нужно… Вот только сможет ли он потом смотреть на себя в зеркало? Не увидит ли он там жестокое, холодно-красивое лицо Мигеля Рамона, совратителя и мучителя собственного сына? Но когда он попытался освободиться из объятий Сейши, девушка упала к его ногам, обняв за колени.– Пощадите, сударь, – взмолилась она, – я не вынесу, если меня отправят в команду. Умоляю вас, позвольте мне… позвольте сделать вам приятно!Луис положил руку ей на голову, пытаясь не столько успокоить её, сколько привести в порядок собственные чувства.– Я сделаю это, будь по-вашему, Левассер! – наконец произнес он. – Но с одним условием!Пират отступил на шаг, глядя в глаза Луису.– С каким, мон ами? – вкрадчиво промурлыкал он.– После этой ночи вы освободите сеньориту и позволите мне отвезти её туда, куда она пожелает.Левассер задумчиво провел пятерней по волосам, глядя на девушку, которая была на грани обморока. Затем медленно, словно нехотя, кивнул.– Хорошо, я позволю вам отвезти мадемуазель туда, куда она пожелает. После того, как прямо здесь и сейчас она ублажит нас обоих… одновременно.Луис в растерянности взглянул на Сейшу, но, к его удивлению, она слабо улыбнулась.– Соглашайтесь, мсье, – прошептала она, – поверьте, это куда меньше того, что мне доводилось делать. Вы добры и красивы, мне будет приятно доставить вам удовольствие.Луис кивнул.– Я согласен. Пусть будет по-вашему, сеньорита.За окном было багрово-серо, когда Луис пробудился от тяжелого, наполненного кошмарами сна. Дышать было тяжело, и, покосившись вниз, он понял, что на его груди лежит растрепанная голова Левассера. Чуть дальше, среди смятых простыней свернулась клубочком Сейша. Она уже проснулась и смотрела на Луиса своими огромными глазами, в которых смешались отчаянная надежда и страх.Луис осторожно выскользнул из-под Левассера, стараясь не думать о том, что в какое-то из мгновений они с Сейшей поменялись местами и пират занял её место подле него. Он не хотел думать об этом, о мощном гибком теле, вжимающемся в него, о чужих властных губах на своих губах, потому что при этих мыслях становилось неимоверно стыдно, а внизу живота горячо и тяжело, и голова начинала кружиться.– Одевайся, – шепнул он девушке, которая бесшумно соскользнула с кровати, – быстрее.Он не верил Левассеру и его обещаниям. Он сам не знал, почему эта маленькая нежная девушка так важна, но он должен был вытащить её из этого притона. Не столько для неё, сколько для себя. Его терзало то же чувство, что пришло в таверне, при виде оборвыша Кайла. Он не очень осознавал, что именно с ним происходит, но творилось что-то странное. Он чувствовал себя змеей, сбрасывающей старую кожу. Это было горько, болезненно, но иначе было невозможно. Всё то, что было для него важным там, в Лос-Анджелесе, оказалось неважно здесь. Деньги, власть, всё это было так призрачно. Не призрачной казалась лишь маленькая ладонь Сейши в его руке.Вдвоем они потихоньку выбрались из дома и пошли к конюшне. Сейша сжимала пальчиками руку Луиса, и от этого прикосновения, от этой доверчивой теплоты у него внутри становилось легко, он чувствовал себя сильным. И чувство это было чертовски приятным.– Куда ты поедешь? – тихо спросил он, помогая Сейше седлать небольшую белую кобылку. – Тебе есть, где остановиться?– Мои родители и маленький сын живут за теми скалами, – ответила она, глядя ему в глаза, – они примут меня даже после того, что было. Не бойся за меня, всё будет хорошо. Возвращайся в дом. Если Оливье проснется…– Не думай обо мне плохо, девочка, – мягко произнес Луис, гладя её по пышным волосам, – то, что было ночью… мне пришлось это сделать. Ради нас обоих.– Я никогда не подумаю о тебе плохо, – ответила Сейша, глядя ему в глаза, – никто никогда не был ко мне так добр, как ты. И теперь благодаря тебе я свободна. Но будь осторожен, помни, Оливье – жестокий человек. Упустив добычу, он непременно постарается возместить свою потерю.– Поторопись, пока он не проснулся, – Луис вывел из загона маленькую белую кобылу.– Спасибо тебе, – Сейша обвила руками его шею и привстала на носки, чтобы поцеловать. Он ответил, но без страсти, просто принимая её благодарность.– Трогательно, – раздался насмешливый знакомый голос, от которого у Луиса по спине потек холодный пот. – И куда это вы собрались?Луис ободряюще сжал задрожавшую ладонь Сейши.– Я всего лишь исполняю свое и ваше обещание, – ровно сказал он, поворачиваясь к Левассеру.– И что же я обещал? – пират выглядел словно кот, поймавший мышь и забавляющийся с нею.– Вы обещали отпустить сеньориту туда, куда она захочет поехать, – спокойно ответил Луис, хотя колени его немилосердно тряслись. – Сдержите слово, Оливье, или...– Или что? – Левассер ухмыльнулся, продемонстрировав два ряда безупречных зубов.– Или мне будет впредь трудно считать вас мужчиной, – выпалил Луис и сам вздрогнул от собственной храбрости. В следующий миг Левассер шагнул к нему и грубо толкнул к деревянной подпорке.[Прикосновение]– Да неужели? – прошептал он в приоткрытый рот Луиса и в следующий миг поцеловал его зло, яростно. Луис не сделал попытки отстраниться, но и на поцелуй не ответил, хотя его колотило и голова кружилась от наглых прикосновений пирата. Он откинул голову, глядя через плечо Левассера на перепуганную девушку, и сделал ей знак уходить. Она заколебалась, но повинуясь его молчаливому приказу, влезла на спину кобылы и тронула пятками её бока. Луис закрыл глаза, позволяя Левассеру творить все, что тому вздумается. Тело его словно превратилось в огонь под прикосновениями пирата.– И ты готов на это ради шлюхи? – донесся до его воспаленного рассудка голос Левассера. – Готов лечь со мной ради неё?Луис посмотрел на него мутными глазами. Затем медленно покачал головой.– Нет… не ради неё… ради себя, – произнес он чужим усталым голосом. – Может, тогда я смогу… освободиться… ?…от того, что сделал отец…?, – подумал он, но не сказал.– О да… и для начала освободиться от одежды, – Левассер грубо рассмеялся и впился в шею Луиса, рванул рубашку, разнимая на две половинки. Луис дернулся было, пытаясь отодвинуться, когда ладонь пирата накрыла через плотную ткань штанов его промежность, но Левассер тут же занес вторую руку для удара. Луис вжался спиной в столб, в отчаянии глядя на пирата.– Не бей! – едва выговорил он побелевшими губами.Левассер неожиданно отстранился, тяжело дыша. Он словно стряхнул с себя наваждение, отступив и глядя на бледного как смерть испанца. Луис ощутимо дрожал, хотя и старался смотреть в глаза пирату, старался скрыть владевший им страх. Левассер смотрел на него с каким-то странным выражением, затем стащил с себя жилет и набросил на плечи Луису.– Одень.Луис молча подчинился, лишь со второго раза попав в проймы.– Тебя кто-то бил раньше? – вопрос прозвучал резко, без предупреждения. Луис сглотнул, плотнее запахнув на себе жилет. Отвечать не хотелось, но это был не тот вопрос, который следовало оставлять на потом.– Да… – Луис с трудом заставил себя смотреть в лицо пирату, – его зовут… звали… Зорро.– Он… у тебя было с ним что-то?– Ты издеваешься? Разумеется, ничего не было. Больше того, – Луис горько рассмеялся, сам не заметив, как окончательно перешел на ?ты?, – он позволил мне умереть спустя лишь несколько минут после того, как я спас ему жизнь.Левассер придвинулся, глядя ему в глаза.– Ты его любил?Луис покачал головой, медленно сполз, сев у подножья столба. Старая обида нахлынула, сжав горло, вызвав злые слезы. А следом за ней снова выдвинулись тяжкие воспоминания из тех, что он бы предпочел забыть.– Нет… – он с вызовом посмотрел на пирата, – как можно любить того, кто тебя предал? Разумеется, я не любил его.Левассер опустился на одно колено напротив него.– Ты ведь… тебе нравятся женщины, но… – он вздохнул, подбирая слова, – мужчины тебе нравятся больше, верно?Луис сглотнул, чувствуя, как горят щеки. Он не ответил, но ответ и не был нужен.– А я тебе нравлюсь? – новый вопрос прозвучал вкрадчиво и мягко.– А разве это важно? – устало спросил Луис. – Мне некуда пойти, и я полностью в твоей власти. Я не знаю ничего об этом мире. А это значит, что поневоле мне приходится держаться тебя. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.– И все-таки ответь, – большая ладонь легла на его руку, – скажи, я тебе нравлюсь?Луис вздохнул. Ему хотелось схитрить, ответить уклончиво, но он чувствовал, что лишь искренность принесет свои плоды. Хорошие или плохие, он не знал.– Я не знаю, – честно ответил он, – иногда я ненавижу тебя сильнее, чем Зорро. После того, как ты хотел отдать девчонку команде… ты здорово упал в моих глазах, я не знал, что думать…– Ну надо же мне было как-то тебя затащить в постель! Сейша – нежный цветочек, я бы никогда не отдал её команде. Ты все ещё ненавидишь меня?– Я не… я не ненавижу тебя. И сейчас я не хочу ни о чем думать… о твоей жизни, о твоих женщинах… и о Зорро меньше всего.Левассер поднялся и протянул руку.– Вставай, пойдем в дом.Луис ухватился за его запястье и спустя миг очутился в горячих крепких объятиях.– Не хочешь думать об этом? – спросил Левассер, целуя его.– И об этом тоже, – ответил Луис, – я никогда особенно не верил в Бога. Но то, что было этой ночью… это грех.Левассер провел ладонью по его волосам, пропуская мягкие пряди между пальцев.– Пусть будет грех, – сказал он, без улыбки глядя в глаза Луису, – я согласен ответить за него, когда придет срок. Одним больше, одним меньше…