Глава 15 (1/1)

Александр стоял чуть позади Ифиджении, наблюдая за ней. Гречанка выглядела столь спокойно и безмятежно, что мужчине не хотелось обращать ее внимание на себя. Рядом с Мавро, с которым отправилась на прогулку, она была не такой отстраненной и безразличной к происходящему вокруг. И это радовало македонца. Ему было невыносимо больно видеть молчаливую, замкнутую в себе и опустошенную Ифиджению.Когда гречанка стала удаляться с Мавро вглубь леса, Вельянов последовал за ней, но не заметив под ногой ветку, наступил на нее, и раздался характерный хруст. Этот звук сразу же привлек внимание как Ифиджении, так и Мавро. Не дожидаясь, пока молодая особа обратил на него внимание, Александр пошел к ней. Гречанка не спешила поворачиваться, как будто зная, кто идет за ней. Остановившись рядом с женщиной, Вельянов поначалу захотел взять ее за руку, но очень быстро передумал это делать и убрал руки в карманы брюк.—?Думаю, что нам нужно поговорить,?— с заминкой произнес македонец, поглядывая на гречанку, которая ничего не ответила ему и даже не взглянула на него. —?Правильно. Молчи. Говорить стоит мне. И для начала мне следует попросить прощения за то, что я так поступил с тобой, предал нашу любовь, за то, что изводил тебя нашей с Танис игрой на публику. Ну, что поделать? Ревнивый, самовлюбленный идиот.—?Сам диагноз поставил или кто помог? —?иронично бросила в ответ Ифиджения и вместе с Мавро пошла дальше.—?Злишься,?— покачал головой Вельянов, догоняя женщину. —?Понимаю. Как и понимаю то, что мое общество мало приятно тебе, да и слышать ты меня особо не желаешь. И все это понятно. Я заслужил такое отношение к себе. Я использовал тебя. Брал от тебя все то, что ты мне давала, и считал, что этого мало. А сам же ничего не пытался дать тебе. Я требовал от тебя многого, не желая при этом давать тебе самую малость. Можно было сказать про ревность, потому что она действительно была, но я не хочу свой отвратительный поступок прикрывать хотя бы потому, что далеко не ревность заставила меня прогнать тебя.—?Все это уже не имеет смысла, Александр.—?Нет, ты не права. Это сейчас как раз имеет смысл.—?А какой в этом смысл? —?Ифиджения резко остановилась и повернула голову к Вельянову. —?Между нами все кончено. Ребенка уже нет, да и он не был твоим. А возвращать наши прежние отношения я не хочу. Я вообще ничего не хочу. Не хочу видеть тебя. Уезжай, Вельянов. Оставь меня.Отвернувшись, она зашагала по тропинке дальше, уводя за собой мустанга. Александр стоял пару минут на месте, стараясь совладать со своими эмоциями, после чего поспешил за гречанкой. Догнав ее, а затем и обогнав, он остановился перед ней, преграждая ей путь.—?Боже, неужели ты меня не слышишь, Александр? —?измученно проговорила молодая женщина, обхватывая голову руками.—?Все я слышу, дорогая,?— Александр положил руки ей на плечи и привлек ее к себе. —?Но для меня это ничего не меняет. Я никуда не собираюсь уходить и тем более оставлять тебя. Я для себя все решил. Я больше не хочу быть один. Я хочу свою жизнь делить с тобой, хочу делать тебя счастливой. Понимаю, что звучит это неубедительно, особенно после того, что было между нами последнее время. Но я прошу тебя проявить ко мне немного милосердия. Я знаю, ты способна на это. —?Ифиджения дернулась, пытаясь вырваться из объятий, но македонец лишь сильнее прижал ее к себе. —?Ифи, послушай меня. Я больше никогда не уйду и не отпущу тебя. Мы будем вместе. Я не намерен больше тебя отдавать никому: ни Костасу, ни любому другому мужчине, ни одиночеству, ни этой чертовой депрессии, которая так тебя изменила.—?Да не изменила она меня! —?выкрикнула гречанка, отталкивая от себя мужчину. —?Пойми ты, Александр, никто и ничто меня не меняло. Я давно такая. Мне пришлось стать такой. Современный мир не щадит тех, кто пытается быть милосердным, добрым, терпеливым, открытым. Такие качества легко стираются под натиском боли, жестокости, человеческой подлости. —?попятившись к Мавро, она стерла рукавом толстовки одинокую слезу, катящуюся по левой щеке. —?Я устала от такой жизни. Я устала от всех этих игр.—?Никаких больше игр,?— Вельянов решительно шагнул к Ифиджении, протягивая к ней руки. —?Я хочу и я готов зайти так далеко, как ты того пожелаешь. Теперь в приоритете будешь лишь ты и твои желания. Я готов дать тебе все, что ты пожелаешь: мое имя, мой дом, мои деньги, а если тебе будет чего-то не хватать, я приложу все усилия, чтобы это тебе достать. Пойми, я готов и я хочу дать тебе все, что ты пожелаешь. И взамен я лишь попрошу о возможности быть рядом. Хотя, если ты этого не захочешь, ничего не поменяется. Я с готовностью отдам тебе все.—?Зачем тебе это, Александр? Если ты хочешь таким образом загладить вину, то этого не нужно. Ну, а если ты решил изменить свою жизнь и остепениться, погляди вокруг. Во всем мире столько женщин, которые намного лучше меня. Они с большой радостью разделят с тобой жизнь, станут примерными женами и прекрасными матерями.—?Замолчи, Ифиджения! Ты хоть понимаешь, что говоришь?! Какие к черту другие женщины? Плевать мне сколько их вокруг. Люблю-то я только тебя одну.—?Что?—?Что слышала. Люблю я тебя. Люблю! Я достаточно понятно изъясняюсь?—?Нет, это не так.—?Это так, Ифи. Это именно так. Уж поверь мне, такое спутать я не мог. Я предостаточно чувств испытывал в этой жизни, но такого еще не было.—?Хватит! Не говори ничего больше. Уходи. Уезжай в свою чертову Германию, а меня оставь в покое,?— всхлипнула Ифиджения и опустила голову.Александр двинулся вперед и в следующую секунду обхватил лицо Ифиджении руками, прижимаясь лбом к ее лбу. Шумно выдохнув, гречанка вцепилась руками в запястья мужчины и попыталась убрать его руки со своего лица, но все ее попытки потерпели фиаско. Вельянов чуть отстранился от женщины и заглянул ей в глаза. В ту же секунду молодая особа замерла, не в силах отвести взгляд от карих глаз македонца, наполненных слезами. Стоило ему один раз еле заметно моргнуть, как тут же из глаз покатились крупные капли слез, оставляя на лице мужчины влажные дорожки, тянущиеся от глаз до подбородка.—?Я хочу чтобы ты поняла лишь то, что я никуда не уйду,?— нарушил затянувшееся молчание Александр. —?Я уеду в Мюнхен, но ненадолго. У тебя будет немного времени, чтобы обдумать мои слова. Ты так просто от меня не отделаешься. Я сделаю все, чтобы ты отчетливо поняла, что у нас с тобой есть только один вариант?— мы будем вместе. —?Александр потянулся к губам Ифиджении, замирая в нескольких сантиметрах от них. —?Meine Liebe, mein Leben und Licht*. —?прошептал он и, запечатлев на губах гречанки целомудренный поцелуй, отстранился от нее и быстрым шагом направился в сторону особняка.Вернувшись в особняк, Александр принялся собирать свои вещи. Так как все его вещи находились в особняке, он принял решения ехать сразу же в аэропорт, не возвращаясь в Лондон. Билет на рейс ?Саутгемптон?— Мюнхен? уже был забронирован, и македонцу осталось лишь собрать вещи и вовремя прибыть в аэропорт. Разговор с Ифидженией получился немного не таким, каким планировался, но Вельянов не расстраивался по этому поводу, окончательно убеждаясь в том, что отъезд в Мюнхен происходит как нельзя вовремя. После разговора гречанке требуется время, чтобы все осмыслить, а ему нужно отвлечься и вернуться к работе, которую забросил несколько месяцев назад.Застегнув чемодан, Александр обвел взглядом комнату, еще раз убеждаясь, что ничего не забыл. Раздался стук в дверь, и тут же в комнату вошли Алексиус и Костас. После возвращения в особняк он так никому и не рассказал о разговоре с Ифидженией. Да и желания делать это у него не было. Все равно разговор получился с нулевым результатом, потому что достучаться до женщины у него не получилось.—?Послала? —?спросил Алексиус, наваливаясь спиной на стену у двери.—?Нет,?— покачал головой Вельянов, а его губы растянулись в улыбке. —?Но определенно дала понять, что я ей не нужен.—?Знакомо,?— хмыкнул Костас. —?Когда Ифиджения в ком-то нуждается, то старается изо всех сил оттолкнуть этого человека. Вот такая женская логика. Хотя я где-то читал, что такого понятия, как ?женская логика?, не существует.—?О какой логике ты говоришь? Мы говорим о моей сестре, а она самый нелогичный человек из всех, кого я встречал. Ифиджения?— это сплошной набор эмоций и непростого характера. Так что, Александр, не бери в голову все, что наговорила тебе эта сумасбродная эмоционально нестабильная полугречанка.—?Ты так добр к своей сестре,?— рассмеялся Александр, спуская чемодан с кровати на пол.—?Уже собираешь? —?Костас кивнул в сторону чемодана. —?Ифиджения знает, что ты уезжаешь?—?Я ей сказал. Правда предупредил, что ненадолго. Надеюсь, что она не решит сбежать, чтобы не встречаться со мной.—?Сомневаюсь, что она захочет сбегать,?— отозвался Алексиус. —?Если будет все, как в прошлый раз, то скоро ей понадобится жилетка для слез и крепкие объятия, то есть ваш покорный слуга. —?улыбнулся грек и театрально поклонился.—?На счет покорности я сомневаюсь,?— со стороны двери раздался женский голос, и мужчины обратили свое внимание на Вилду, которая вошла в комнату. —?А что дальше, мальчики? Я надеюсь, что вы больше не станете играть в перетягивание Ифиджении. Еще раз она такого не выдержит, поэтому решайте уже что-нибудь.—?Решать особо нечего,?— удрученно ответил Костас, держа руки в карманах джинсов. —?У нашего брака больше нет шансов. Моя сестрица разрушила все до основания, поэтому не вижу больше смысла пытаться собрать то, что превратилось в пепел. —?покачав головой, мужчина пошел к двери, но в дверном проеме повернул голову к Вельянову. —?Счастливого пути. Только вернувшись в Мюнхен не забывай про Ифиджению. Ты ей нужен больше, чем любой из нас. И, черт возьми,?— искренне улыбнулся грек,?— ей нужен такой, как ты. А если быть точнее, то ей нужен ты.Когда Костас ушел, в спальне наступила тишина. Алексиус то и дело поглядывал на Александра из-под полуопущенных ресниц, наблюдая за его реакцией. Сказанное греком никак не укладывалось в голове Вельянова. Столько времени Костас показывал то, что Ифиджения его, и в один момент просто отошел в сторону. ?Я бы так не смог??— признался сам себе македонец.—?Вау! Это было сильно! —?восторженно выдохнула Вилда и подошла к Вельянову. —?Костас уступил тебе. Теперь все зависит только от тебя. —?немка обняла друга за шею правой рукой, левой рукой похлопывая его по спине. —?Сделаешь что-нибудь не так, и я тебе голову оторву. —?прошептала она ему на ухо.—?Я умею учиться на своих ошибках, Вилда,?— сказал в ответ Александр, крепко обнимая женщину.Ифиджения всю ночь не могла сомкнуть глаз. Как бы она не была безразличной ко всему происходящему, но Александру удалось задеть то, что было запрятано глубоко внутри нее. Его слова были наполнены искренностью, а его глаза, наполненные слезами, лишь доказывали, что македонец говорит искренне. Теперь, спустя несколько часов после их разговора, молодая женщина поняла, что не может не верить словам Вельянова. Однако прошло не так много времени с момента их разрыва, и ее душевные раны все еще порядком болели, а желания снова оказаться преданной у нее не было. Как бы ей ни хотелось верить Александру, но страх предательства был куда сильнее. Сейчас она желала лишь спокойствия и уединения с самой собой. С нее было достаточно и любви, и ревности, и обмана с предательством. Впервые у Ифиджении появилось желание оказаться подальше от людей.Выключив ?Generators*?, которая последние полтора часа в повторе играла у нее в плеере, Ифиджения сняла наушники и перевернулась на спину. Голос Александра все еще продолжал звучать у нее в голове. За бессонную ночь, гречанка раз за разом прослушивала любимые песни Deine Lakaien только для того, чтобы слышать голос Вельянова.Александр уехал, и ей стало плохо.Она прогнала его, а он пообещал вернуться.И как его после этого не любить?Несколько раз вздохнув, женщина заставила себя подняться с постели и напевая ?Love Me to the End?, она пошла в ванную комнату. При помощи холодного душа она избавилась от напряжения и, переодевшись, решила покинуть спальню. Правда от этого Ифиджения не испытывала большой радости. Шаркая ногами по полу, гречанка прошла по коридору и вошла в спальню к Алексиусу. Ей было одиноко, и только Алексиус мог спасти ее. Только ему было под силу выдернуть ее из этого состояния.Ифиджения легка позади брата и обняла его рукой за талию. Он был таким теплым, таким родным и особенным. Именно в нем она сейчас нуждалась как никогда раньше. Алексиус имел над ней определенный контроль. Грек с легкостью влиял на нее. Он знал ее куда лучше, чем она сама.—?Как же я этого ждал,?— сонным голосом произнес Алексиус, поворачиваясь к сестре и обнимая ее. Мужчина прекрасно знал, что сестра все равно придет, когда вся сложившаяся вокруг нее ситуация отпустит ее. —?Это все скоро пройдет. Не будет так больно. Только тебе нужно немного потерпеть.Жгучие слезы покатились по щекам гречанки. Посильнее прижавшись к брату и, спрятав лицо у него на груди, она дала волю слезам. Хоть Алексиус и не выносил женских слез, но он в полном спокойствии ожидал, когда Ифиджения выплачется. Ей это было необходимо.—?Алексиус! —?внезапно дверь в спальню распахнулась, и на пороге комнаты показался встревоженный Костас, облаченный в пижамные штаны и футболку. Увидев супругу, прижавшуюся к брату, грек с облегчением выдохнул и вошел в спальню, закрывая за собой дверь. —?А я уже перепугался. Думал, что она снова сбежала.Услышав всхлипы Ифиджении, Костас нахмурился и подошел к кровати. Присев на кровать со стороны жены, грек положил руку ей на плечо и взглянул на Алексиуса.—?Все нормально,?— поспешил заверить Костаса Алексиус. —?Она в себя приходит. Скоро совсем успокоится.—?Это хорошо. Может стоит вернуться в Грецию?—?Не самый лучший вариант. С отцом ей сейчас лучше не видеться. Пусть Ифиджения лучше останется здесь.Кивнув, Костас погладил Ифиджению по руке. Гречанка еще несколько минут плакала, после чего внезапно успокоилась. Медленно сев, она стерла ладонями слезы с лица и навалилась на спинку кровати. Шмыгнув носом, молодая женщина посмотрела на брата и взъерошила рукой его волосы. Алексиус рассмеялся и потянул сестру за руки. Когда она легла ему на грудь, он стал щекотать ее. Ифиджения дернулась и попыталась вырваться, дергая руками и ногами. Костас, наблюдавший за этим, стал посмеиваться, но спустя пару минут он охнул и согнулся пополам.—?За что? —?хрипло спросил он, держась руками за живот.—?Что? —?удивился Алексиус, прекращая щекотать сестру.—?Ифиджения меня в живот ногой пнула,?— со стоном Костас откинулся на постель, держа руки на животе.—?Прости,?— Ифиджения поджала губы и виновато посмотрела на супруга. —?Это Алексиус виноват. —?гречанка села на постели, поджимая под себя ноги, и погладила Костаса по голове.—?Тебе уже лучше? —?спросил у супруги Костас.—?Да,?— кивнула головой гречанка.—?А скажи нам, дорогая моя сестра,?— Алексиус сел и приобнял сестру за плечи,?— зачем ты прогнала Александра?Вопрос брата заставил Ифиджению вскочить с кровати и отойти к окну, поворачиваясь к мужчинам спиной. Сложив руки на груди, гречанка взглянула на сад, где уже зацвели розы, и слегка закусила нижнюю губу. Столь прямой вопрос, так еще заданный при Костасе, загнал женщину в тупик, и она не знала что ответить, потому что не знала ответа на вопрос. Не знала, почему прогнала Александра. —?Знаешь,?— спустя пару минут заговорила Ифиджения,?— я сейчас понять этого не могу, а на тот момент мне казалось это правильным. Я больше не хочу любить и страдать. Я впервые всерьез полюбила, а эта любовь принесла мне одну только боль. Возможно, уехал бы Александр в Мюнхен, и я бы через какое-то время остыла, успокоилась. Но вместо этого он решил сделать еще больнее. Его роман с Танис причинил мне боль, конечно, не сравнимую с той, что я испытывала в последнее время, но мне было больно. И я не могу ему этого простить. Я не могу простить ему страдания, которые он мне причинял раз за разом, появляясь у меня на глазах с Танис.—?Ифиджения, послушай,?— решился вмешаться в ее монолог Костас.—?Дай мне договорить,?— оборвала его молодая особа, продолжая смотреть в окно. —?Но хуже всего было то, что на тот момент я думала о том, что он мог быть отцом моего ребенка. И это было просто ужасно. Я изменяла мужу с любовником, который предпочел сестру моего мужа, и возможно этот самый любовник являлся отцом моего ребенка.—?Но у Александра ничего не было с Танис,?— Костас поднялся с кровати и подошел к гречанке. —?В тот день, когда они вернулись, в библиотеке выяснилось, что ни он не любил Танис, ни Танис не любила его. Александр пытался забыться, как-то изменить свою жизнь, а Танис умело воспользовалась этим. Это была еще одна возможность навредить тебе. Она так умело все делала, что никто даже не понял, что это игра. И эта игра возможно бы закончилась иначе, не разорви Александр с ней отношения.Следующие полчаса Костас и Алексиус посвящали Ифиджению в то, что она упустила. Информации оказалось слишком много, и вся она была неприятна гречанке. Все это казалось ей таким диким и чудовищным, похожим на ночной кошмар, но если кошмар легко побеждался пробуждением, то суровую реальность было непросто победить. И если с Танис все было просто и понятно, то вот поступки отца женщина никак не могла понять. Любя обоих своих детей, он вредил одному ребенку во благо другого. Такая любовь была неприемлема для гречанки. Она не могла принять ее. Раньше Ифиджения очень часто вспоминала изречение Демокрита: ?Благоразумие отца есть самое действительное наставление для детей?, но теперь оно ей казалось каким-то нелепым, потому как у их с Алексиусом отца благоразумия точно не было, и им с братом это самое благоразумие перешло от матерей.Не зная куда деть себя от разрывающих голову мыслей, Ифиджения решила немного прогуляться по саду. Не хотелось ей больше думать об отце. В ее голове до сих пор не укладывалось то, что он мог так поступить с ее матерью.Каким чудовищем должен быть человек, чтобы так поступить?Срезав одну розу, Ифиджения опустилась на скамью и вытянула ноги. Оглядевшись, молодая женщина вспомнила день, когда впервые за много лет приехала сюда. Тогда на улице было достаточно прохладно, а в саду ничего, кроме кустарников и деревьев, не было. Сейчас же сад наполняли красками самые разные цветы, начиная от простых фиалок и гортензий, заканчивая примулами, нарциссами и розами?— любимыми цветами англичан. Все эти цветы навивали на гречанку особенно теплые воспоминания, связанные с бабушкой и дедушкой. Они оба очень любили этот сад и могли часами пропадать в нем, ухаживая за цветами. Первое воспоминание Ифиджении о бабушке и дедушке связано как раз с этим садом: маленькая Ифиджения вместе с бабушкой высаживают в саду цветы, в то время как Аллистер Оллфорд с Брауном подстригают кусты и обсуждают возможность сделать в саду искусственный пруд. Эта идея с прудом долго преследовала пожилого мужчину, но он так и не успел воплотить ее в жизнь.Улыбнувшись своим воспоминаниям, Ифиджения повернула голову в сторону дома, и ее взгляд тут же натолкнулся на Костаса, стоявшего у куста с розами. Губы мужчины трогала улыбка, а его серые глаза блуждали по лицу гречанки. Когда она обратила на него внимания, он отошел от роз и присел рядом с ней на скамью.—?У тебя был такой мечтательный вид. Не хотелось тебя беспокоить,?— тихо сказал он, бросая взгляд на жену. —?Может ты и зла на него, но ты его любишь.—?Люблю. Он, конечно, ревнивый, самовлюбленный идиот, но я его люблю,?— согласно кивнула головой молодая женщина,?— Знаешь, — повернувшись вполоборота к греку, она навалилась на спинку скамьи,?— я, когда его только увидела, просто обомлела. Редко можно встретить мужчин с такой необыкновенной внешностью. С одной стороны такой строгий, утонченный, можно даже сказать величественной, но с другой стороны весь такой открытый, чувственный. У меня просто дух захватило. Когда я услышала его голос, то растаяла и чуть ли не превратилась в лужицу желе у его ног. —?вспомнив свои впечатления, Ифиджения тихо хихикнула, а Костас в голос расхохотался.—?Ты и желе,?— прыснул он со смеха. —?Теперь-то ты хоть меня понимаешь. Я тоже чуть не превратился в лужицу желе у твоих ног во время нашего первого свидания. А ты еще смеялась надо мной, когда я тебе рассказал об этом. Вот такая она, любовь, Ифиджения.—?Я раньше вообще не понимала, как можно потерять голову от кого-то, потому что вроде бы как сама влюблялась, но ничего такого со мной не происходило. И вот теперь, спустя почти девять лет, я поняла, что, ни разу до встречи с Александром, я не любила по-настоящему. А от Александра я потеряла голову,?— свистящий выдох сорвался с губ Ифиджении, и она поджала губы. —?Когда я увидела эти глубокие, наполненные чувствами и эмоциями, глаза, то окончательно и безоговорочно влюбилась. Ну, только тогда я этого еще не поняла. Даже после того, как провела ночь с ним и проснулась в его постели, мне все это казалось дикостью. Мне вообще в тот момент умереть хотелось, но потом я четко осознала, что я хочу большего. И это меня так ужасно пугало. Я, замужняя женщина, вдруг влюбилась в первого встречного.—?Хороший такой первый встречный.—?Я ведь тогда о нем ничего не знала. И я думала, что мы с ним больше не увидимся, но тут он пришел в отель… Ой!—?Что ?ой??—?Я тут сижу, о своей любви рассказываю, а ты… —?Ифиджения виновата взглянула на Костаса, а тот лишь улыбнулся.—?Все в порядке, Ифиджения,?— заверил ее мужчина и взял за руку. —?Я уже давно научился относиться к тебе, как к другу. И наш брак я стал рассматривать, как дружеский союз. Конечно, любовь к тебе никуда не ушла, и мне какое-то время будет очень непросто, но я готов сделать все, чтобы ты была счастлива. Я люблю тебя, и для меня нет ничего важнее твоего счастья, пусть даже этим счастьем является любовь к другому мужчине.—?Ты потрясающий мужчина, Костас,?— гречанка улыбнулась и провела левой рукой по правой щеке мужчины. —?Ты способен на то, что большинство мужчин никогда не сделало бы.Посмотрев на Ифиджению, Костас заключил ее в объятия и устроил голову у нее на плече. Сделав глубокий вдох, молодая женщина обняла супруга в ответ и закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться.… Спустя несколько дней…С каждым днем Ифиджении становилось все лучше. Она уже не сидела взаперти целыми днями, но по-прежнему предпочитала одиночество. У нее не было тяги к общению с кем-либо, но если кто-то начинал с ней разговор, гречанка старалась поддержать беседу, но все равно старалась побыстрее завершить разговор. Даже с Алтэйей гречанка стала общаться намного реже. Общаясь с девочкой, женщина невольно представляла, как через несколько лет она могла бы так же общаться с собственным ребенком, и от этой мысли слезы наворачивались у нее на глазах.Гуляя по окрестностям, Ифиджения решила зайти в дом родителей. В последнее время за садом ухаживали Эвелин и Латиша, поэтому гречанка решила в этот раз сделать все самой. Работы в саду практически не было, поэтому уже через четверть часа она сидела на траве у одной из клумб, рассматривая розовые астильбы, которые посадила в этом году. Внезапно у нее в голове появилась мысль о том, что именно о доме с таким садом она и мечтала. Конечно, сад на их с Костасом вилле тоже был хорошим, но все-таки было что-то не так.—?Снова ото всех сбежала? —?внезапно у нее за спиной раздался мужской голос.—?Нет,?— ответила Ифиджения, поворачиваясь лицом к собеседнику. —?Привет, Сантьяго.—?Привет, Ифиджения,?— улыбнулся мужчина. —?Я не помешаю?—?Не помешаешь.Сантьяго прошел в сад, закрывая за собой калитку. Подойдя к Ифиджении, он опустился рядом с ней на траву.—?Как ты себя чувствуешь?—?Я себя чувствую потерянной. В один момент моя жизнь крутанулась на все триста шестьдесят градусов, и я теперь не знаю, как мне дальше жить.—?Что собираешься дальше делать?—?Пока я хочу спокойно пожить здесь, в Саутгемптоне.Мужчина понимающе кивнул в ответ. Пару минут они сидели молча, после чего их разговор переключился на сферу современного туризма. Как оказалось, эта тема была им обоим очень интересна, и достаточно скоро разговор перетек в серьезную дискуссию. Каждый из них рассматривал туризм под определенным углом, поэтому их мнения в этом вопросе не совпадали, что делало их общение еще более интересным. Про них можно было бы сказать: ?они нашли друг друга?.Их дискуссия могла бы продлиться очень долго, но Сантьяго вызвали по делам в Лондон, и было решено их разговор перенести на другое время. В этот раз в дом родителей Ифиджения пришла пешком, поэтому мужчина настоял на том, чтобы отвезти ее домой. Поначалу гречанка отказывалась, но когда Сантьяго подхватил ее на руки, чтобы отнести к машине, она изменила свое решения. По дороге до особняка Оллфордов они практически не разговаривали, потому что все темы их разговоров сводились к туризму.К большому удивлению Ифиджении, дома практически никого не было, за исключением Эвелин, хлопочущей на кухне, и Костаса, который делал вид, что работает, тем самым пытаясь избежать разговора со старшим братом. Немного посидев с Эвелин на кухне, гречанка поднялась к Костасу. Мужчина от скуки делал из листов бумаги самолетики и пускал в свободный полет по кабинету. И один из самолетиков угодил в молодую особу, не успела она открыть дверь.—?Спасибо,?— хмыкнула гречанка, держа в руках пойманный самолетик. —?Это ты так работаешь?—?А что мне делать? —?взмахнул руками Костас. —?Я уже ничего не могу слышать о Танис, а Крисандер как будто специально мне названивает. Я прекрасно знаю свою сестрицу.—?Костас,?— Ифиджения подошла к столу и присела на край столешницы,?— а что с Танис теперь? Она натворила очень много, но она не виновата в том, что я упала с лошади.—?К чему ты клонишь?—?Я знаю тебя и знаю, что ты порой бываешь очень строгим. И я просто хочу знать, что ты решил сделать?—?Ну, за то, что она помогла нашему братцу продать проект, я отправил ее мыть полы в нашем офисе. Это вызвало такую истерику у нее.—?Неудивительно,?— расплылась в улыбке гречанка. —?Ну, а что насчет Мавро и Алтэйи?—?Не знаю,?— пожал плечами мужчина и взглянул на супругу. —?Первые дни у меня руки чесались прибить ее. Я не знаю, как ее можно наказать за то, что она натворила.—?Ну, а что если поселить ее в ту квартиру, где раньше жил Тео, а ее пентхаус, вместе с коллекциями платьев, украшений и машин пустить на благотворительность? Ну, а Танис пусть продолжает работать у вас в офисе до обеда, а после обеда на волонтерской основе работает в кризисном центре, который вы спонсируете. На зарплату уборщицы особо не разгуляешься, а в кризисном центре она хоть немного соприкоснется с другой жизнью.—?Ты ее убить решила? —?повел бровями Костас и рассмеялся. —?Она же при такой жизни долго не протянет. —?расплывшись в улыбке, мужчина взял свой телефон и набрал номер старшего брата. —?Замечательная идея. Лучше и придумать нельзя.Пока Костас разговаривал с Крисандером, Ифиджения спустилась в гостиную и вышла на террасу. Бросив взгляд на сад, она увидела Георга и Латишу. С момента возвращения, Латиша жила в особняке, а Георг каждый день приезжал к ней. Гречанка с интересом всегда наблюдала за ними. Георг казался ей подходящим мужчиной для ее матери. Он заботился о Латише, оберегал ее, и с отеческой любовью относился к самой Ифиджении. Находясь рядом с ним, молодая женщина чувствовала огромную разницу между ним и своим отцом. Рядом с Георгом, и Латиша выглядела иначе. Гречанка это успела заметить, хотя с матерью и Георгом она практически не общалась. Георг воспринимался ею еще пока чужим человеком, а к общению с матерью ей пришлось привыкать заново. Сейчас у них уже не было тех отношений, что были прежде, но Латиша стремилась изменить их, а Ифиджения не сопротивлялась.Спустившись с террасы, Ифиджения обняла себя за плечи и пошла в сторону сада.—?Ифиджения,?— улыбнулся Георг, замечая гречанку.Смущенно улыбнувшись, молодая особа подошла к Георгу и матери. Латиша протянула руки к дочери, заключая ее в объятия. Ифиджения прижалась к матери, крепко обнимая ее за талию.—?Тебе Александр звонил,?— сказала Латиша дочери, поглаживая ее по волосам.—?Знаю,?— вздохнула Ифиджения.—?Почему ты ему не ответила? Он расстроился из-за того, что не смог поговорить с тобой.—?Я боюсь с ним разговаривать, и не знаю, что ему сказать. И не хочу я с ним разговаривать.—?Почему?—?Не знаю,?— Ифиджения пожала плечами и, отстранившись от матери, сложила руки на груди.—?Чем больше мы любим человека, тем сильнее стараемся оттолкнуть его от себя,?— заметил Георг, обнимая Латишу за талию. —?Тебя что-то тревожит?—?Мне эта любовь столько боли причинила. Я не думала, что любить бывает так больно,?— нехотя призналась Ифиджения. —?Да и зачем я ему? Вот что он во мне нашел? Он уже увидел, что я далеко не такая, какой он меня представлял.—?Тебя любят не за то, какая ты, а за то, что ты просто есть,?— улыбнулась Латиша и взяла дочь за руку. —?Александр любит тебя, и это видно. Ты даже не представляешь, как сильно он переживал, пока тебя Алексиус не привез.—?Что мне делать? —?спросила гречанка у матери.—?А чего ты хочешь, девочка моя? —?спросила в ответ женщина.—?Впервые я не знаю, чего хочу,?— со вздохом произнесла в ответ молодая особа. —?После школы я хотела всерьез заняться музыкой?— не получилось. Захотела заниматься туризмом?— диплом получила и все на этом. Хотела выйти замуж и стать матерью?— замуж вышла, а ребенка не смогла родить. Хотела любить и быть любимой?— любила и была любима, но все закончилось печально. —?шмыгнув носом, Ифиджения отвела взгляд в сторону. —?Теперь я побаиваюсь своих желаний.Сложив руки на груди, Ифиджения пошла в дом. Ей больше не хотелось разговаривать ни мамой, ни с Георгом. Она вообще больше не желала ни с кем разговаривать.Закрывшись в спальне, Ифиджения переоделась и легла на кровать. Закинув руки за голову, женщина стала буравить взглядом потолок, пытаясь ни о чем не думать, но мысли, как назло, роем кружили у нее в голове. Чтобы хоть немного отвлечься, гречанка решила послушать музыку, но только она включила плеер, как услышала голос Вельянова. Быстро выключив плеер, она потянулась к ноутбуку, стоявшему на прикроватной тумбе. Дождавшись пока ноутбук загрузится, она открыла папку с клипами и включила первый попавшийся клип. Когда заиграла музыка, гречанка откинулась на постель и прикрыла глаза, вслушиваясь в музыку и мужской голос…Tonight we escape / Сегодня же мы сбежим,Just you and me / Только я и ты.We’ll find our peace /Мы отыщем для себя мирный уголокSomewhere across the seas? / Где-нибудь на морском побережье?Enough of the fright / Хватит бояться,Enough of the fuss / Хватит беспокоиться.I’ll be awake if he finds us / Я буду настороже, если он отыщет нас.Needless to say / Нет нужды говорить?—I’ll stand in your way / Я приму твою сторону,I will protect you / Я буду защищать тебя,And I… / И я…I’ll take the shot for you / Я сделаю попытку ради тебя.I’ll be the shield for you / Со мной ты будешь, как за каменной стеной.Needless to say / Нет нужды говорить?—I’ll stand in your way / Я приму твою сторону,I’ll take the shot for you / Я сделаю попытку ради тебя,I’ll give my life for you / Я отдам свою жизнь за тебя,I’ll make it stop / Я остановлю это,I’ll take the shot for you / Я сделаю попытку ради тебя,For you / Ради тебя…Tonight we’ll be free / Уже сегодня мы будем свободны.I’ll find us a home? / Найду ли я прибежище для нас?Tonight we will be / Сегодня же мы, наконец, будемFinally on our own / Полностью предоставлены самим себе.Enough of the hell / Полно адского огня,Enough of the pain / Полно боли.I won’t let him touch you / Я не позволю ему прикоснуться к тебе,I love you / Я люблю тебя.Needless to say / Нет нужды говорить?—I’ll stand in your way / Я приму твою сторону,I will defend you / Я буду защищать тебя,And I’ll… / И я…I’ll take the… / Я сделаю…Enough of the scars / Довольно ран,Enough broken hearts / Довольно разбитых сердец,I will protect you / Я буду защищать тебя,And I. / И я…I’ll take the shot / Я сделаю попытку ради тебя,I’ll make it stop / Я остановлю это…I’ll make it stop / Я остановлю это,I’ll take the shot / Я сделаю попытку ради тебя…****Александр вышел из ресторана, закидывая пиджак на левое плечо. Взглянув на наручные часы, он нахмурился. Из-за деловой встречи, которая затянулась, он не смог позвонить Ифиджении. Мужчина продолжал надеяться, что однажды она все-таки ответит на его звонок, но из-за работы и деловых встреч, на которых он бывал вместе с Хорном, количество звонков сократилось до одного в день. Это очень не устраивало македонца, из-за чего он стал раздражительным.Когда Эрнст вышел из ресторана, они вместе отправились к парковке.—?У тебя что-то случилось? —?поинтересовался Хорн, замечая напряженность Александра.—?Скажи, зачем я тебе понадобился? Неужели без моего участия нельзя все решить? —?стараясь держать себя в руках, ответил Александр. —?Меня сейчас это не интересует.—?Да тебя вообще последнее время ничего не интересует!—?А может я устал?—?Все дело в той гречанке? Ведь у тебя с ней что-то было?Александр вздохнул. Сейчас он не особо желал делиться с Хорном информацией о своей личной жизни. Однако пристальный взгляд Эрнста говорил о том, что так просто он не отстанет от Вельянова.—?Разве Вилда тебе не рассказывала? —?решил сменить тему македонец.—?Рассказывала, но ничего конкретного,?— ответил Хорн. —?Сначала говорила, что у тебя голову от любви сорвало. Потом как-то позвонила и столько комплиментов в твой адрес сказала, а потом добавила, что знать тебя не желает.—?Этингер в своем репертуаре,?— усмехнулся Вельянов.—?Значит, все-таки что-то было.—?Было. У нас с Ифидженией случился роман, а потом выяснилось, что она замужем. Да там много чего было, ну, а в итоге Ифи меня не хочет видеть. И у меня был шанс все исправить, но ты вызвал меня.—?Ну, Извини. Но я тоже не могу всем один заниматься. Ты как уехал в Англию, так и пропал.Перепалку мужчин прервала трель телефона Александра. В надежде на то, что это Ифиджения, македонец достал телефон из кармана брюк и увидел, что это вовсе не гречанка.—?Алексиус, здравствуй. Что-то случилось с Ифи? —?взволнованно спросил он.—?Случилось, но не совсем с Ифидженией,?— тихим и каким-то глухим голосом ответил Алексиус. —?Мы с Ифидженией в Греции. Два часа назад отец умер.—?Боже! —?выдохнул Вельянов. —?Как Ифиджения?—?Сидит, молчит, никого не замечает. Она только начала приходить в себя, а сейчас стало хуже, чем было.—?Я постараюсь прилететь в ближайшее время.—?Спасибо, Александр.Закончив разговор с Алексиусом, Александр нахмурился и повернул голову к Хорну, стоявшему рядом.—?Мне нужно улететь ненадолго.—?Да ты издеваешься! —?взмахнул руками Эрнст.—?Понимаешь, мне очень нужно лететь в Грецию.—?Ты из-за своей гречанки совсем голову потерял.—?Слушай, я в любом случае полечу в Грецию,?— повысил голос Александр. —?И либо ты даешь мне улететь на некоторое время, либо можешь искать нового вокалиста! — выкрикнул последние слова македонец, направляясь к своей машине.Находясь на грани истерики, Вельянов дрожащей рукой завел машину и быстро выехал с парковки. Стараясь следить за дорогой, мужчина набрал номер Алексиуса. Словно через толщу воды он услышал голос грека и произнес:—?Алексиус, я прилече первым рейсом. Скажи, пожалуйста, Ифи, что я люблю ее и скоро прилечу.