Глава 7 (1/1)

Как я мог сломать крылья ангелу? Ангелу, которого я люблю.Ифиджения не сводила глаз с Костаса. Она не знала, что следует говорить, и стоит ли вообще что-то говорить. Оправдываться в подобном случае гречанка не видела смысла. Измена?— это не разбитая машина и не крупная сумма денег, потраченная в пустую. За шесть лет брака молодая женщина не рассматривала отношения с супругом с подобной стороны, и не имела представления, как вести себя в подобной ситуации. Боль и злость, которые возникли в ней после разговора с Александром, уже стали угасать, и разум ее немного просветлел. Теперь она уже стала понимать, что действия на эмоциях в данном случае лишь мешают. Разгромив спальню и ванную комнату и напугав до полусмерти Жаклин, Ифиджения не нашла выхода из сложившейся ситуации, а к душевной боли добавила еще и физическую. Понимая, что в глазах супруга она сейчас выглядит не лучшим образом, гречанка решила поставить все точки над ?i?, чтобы больше не мучить ни себя, ни его.—?Что теперь, Костас? —?почти неслышно спросила она.—?Не знаю,?— покачал головой грек, смотря перед собой. Через несколько секунд уголки его губ дрогнули, и на его лице возникла грустная улыбка. —?На нашей свадьбе Спирос сказал мне: ?Любить ее может каждый, но не каждый получит ее любовь?.—?Камень в мой огород,?— вздохнула Ифиджения. —?Понимаю.—?Я не это имел ввиду, —?мужчина повернул голову и остановил свой взгляд на лице супруги. —?Я с самого начала знал, что в нашем браке может произойти две вещи: либо пройдет какое-то время и ты полюбишь меня, либо ты полюбишь другого. Твоей любви невозможно не заметить. Как друга?— ты меня полюбила, но вот как партнера, как своего мужа?— нет. —?устремив взгляд в глаза жены, грек как будто стал искать в них какой-то ответ. —?Что произошло между вами? —?наконец спросил он, но гречанка предпочла бы, чтобы он ее ударил.—?Ничего особенного,?— поежилась женщина, все сильнее кутаясь в пиджак супруга. —?Все закончилось вполне логично… наверное. А как ты узнал, что это все со мной,?— и она показала супругу израненные руки и ноги,?— и погром в спальне из-за Александра?—?Честно? —?Костас вопросительно поднял правую бровь. —?Когда только Жаклин позвонила, я даже предположить не мог, что с тобой могло произойти. Ну, а потом восторженная Танис упросила меня и Крисандера взять ее в Лондон, потому что ей позвонил Александр, и тут я уже заподозрил, что между вами могло что-то произойти. Сейчас в комнате я увидел разломанные диски, и уже окончательно во всем убедился.Ифиджения закусила губу и прикрыла глаза, а по ее щекам покатились слезы. Шумно выдохнув, Костас отвернул голову в сторону. На террасе стала образовываться давящая тишина. У обоих пропало всякое желание что-либо говорить. Внезапно возникло такое чувство, что они друг для друга совершенно незнакомые люди и общих тем для разговоров у них нет. Эта мысль угнетала Ифиджению, а она сама чувствовала себя раздавленной и полностью опустошенной. Было лишь желание сбежать и укрыться где-нибудь от всего мира.Медленно поднявшись, гречанка застонала от боли в области пяток, где тоже были несколько глубоких порезов. Сжимая зубы и часто дыша, она сняла с себя пиджак и положила его на колени супругу, а сама поднялась на террасу, где прижала обе ладони к стене дома и зажмурилась. Стараясь сдержать стон боли, который рвался наружу, женщина с шумом втянула носом воздух и бросила взгляд на Костаса, который продолжал сидеть на ступени крыльца.—?Ты назвал меня ангелом,?— нерешительно произнесла Ифиджения, и грек тут же повернул к ней голову.—?Люди так устроены, что к чему-то очень быстро привыкают. Я, конечно, далеко не все знаю о том, что и как было у вас с Александром,?— Костас напрягся, как будто превратился в сильно скрученную пружину, и медленно поднялся со ступени,?— но он достаточно часто называл тебя ангелом. —?грек внимательно посмотрел на свою супругу, и она еле заметно кивнула ему. —?Между вами было такое простое, естественное общение, что мне поначалу казалось, что ты просто симпатична Александру, но в какой-то момент он назвал тебя ангелом, и ты абсолютно спокойно к этому отнеслась, как будто для тебя это было не ново. Подобная ситуация повторялась несколько раз, и, похоже, что только я обратил на это внимание. —?надев пиджак, мужчина запустил руки в карман брюк и подошел к двери. —?Ну, а недавно я решил послушать музыку, взял один из твоих дисков, а на внутренней стороне обложки прочитал: ?Моему ангелу?. Как ты понимаешь, со вторым диском произошло то же самое. Тут уж последние сомнения у меня отпали, хотя до этого я постоянно убеждал себя в том, что моя жена верна мне, а я просто стал мнительным и ревнивым. —?сказав это, он вошел в дом, и дверь за ним с громким стуком закрылась.После того, как Костас покинул дом, Ифиджения долгое время просидела на террасе, не обращая внимания ни на холод, ни на ветер, ни даже на снег, который внезапно повалил хлопьями. Если бы не Жаклин, которая была очень обеспокоена самочувствием хозяйки, гречанка бы могла пробыть на холоде еще очень долго. Когда молодая женщина все же вошла в дом, то ощутила, что все ее тело просто разрывает от боли, а ноги в районе ступней вообще с трудом ощущаются. Пока она поднялась в спальню, то споткнулась добрый десяток раз. Оказавшись в спальне, которая стараниями домработницы превратилась из места побоища в более менее приличное подобие комнаты, гречанка окинула ее взглядом. Стараясь не вспоминать того, как, после возвращения из больницы, на нее накатила волна ярости, вследствие чего были полностью разгромлены ванная комната и спальня, Ифиджения подошла к шкафу и достала из него свой чемодан и дорожную сумку.Под недоумевающий взгляд Жаклин, молодая особа стала старательно упаковывать свои вещи, которые снова были аккуратно разложены и развешаны в шкафу и комоде. Убедившись в том, что вся одежда упакована, она быстро сложила в несессер всю свою косметику, которая осталась цела, и убрала его в чемодан. Сделав перерыв на несколько минут, она закрыла чемодан и выкатила его из спальни, прося Жаклин спустить чемодан на первый этаж. Когда женщина с чемоданом отправилась вниз, Ифиджения вернулась в спальню и внезапно разрыдалась. Только сейчас молодая особа осознала, что ее спокойная и тихая жизнь с Костасом окончена, а она осталась не только с разбитым сердцем, но и потеряла абсолютно все, что у нее было. Причем это касалось не только материальных благ, завещанных Аллистером Оллфордом, но и самоуважения, репутации, которая обязательно испортится, когда всем станет известно о их разводе с Костасом. Но больше всего гречанка боялась того, что отношения с отцом будут окончательно и бесповоротно разрушены. Он не примет ее обратно, тем более когда узнает, что именно она стала виновницей распада союза с Костасом.Сотрясаясь от плача, Ифиджения попросила Жаклин вызвать такси, а сама продолжила укладывать в дорожную сумку свои вещи. Так как основная часть вещей находилась в Саутгемптоне, то в сумке у нее оказалось не так много вещей: ноутбук, несколько книг и шкатулка с украшениями. Поставив сумку на кровать, гречанка стянула с себя домашнюю одежду и надела джинсы и бесформенный свитер крупной вязки. Убрав вещи в сумку и застегнув ее, Ифиджения прошла в ванную комнату. Остановив свой взгляд на угловой полочке у ванны, она взяла корзину для мусора, стоявшую под раковиной, и подошла к ванне. Находясь мыслями в Саутгемптоне рядом с братом и племянницей, женщина стала скидывать в корзину свои флаконы с шампунями, бальзамами, гелями и кремами. Обведя взглядом ванную комнату, чтобы удостовериться в том, что здесь больше нет того, что принадлежит ей, она вернулась в спальню.По прошествии двадцати минут Ифиджения взяла свою сумку и отправилась на первый этаж, чтобы узнать у Жаклин, когда же, наконец, приедет такси. Спускаясь по широкой, полувинтовой лестнице, отделанной мозаичным покрытием белого и бежевых цветов, гречанка услышала, что хлопнула входная дверь.—?Жаклин! —?громко позвала домработницу молодая особа, услышав шаги. —?Такси уже приехало?—?Что творится у тебя в голове, Ифиджения Николадеус? —?прокатился по гостиной хриплый мужской смех. Хромая и шаркая ногами, в гостиную прошел Костас, который выглядел иначе, чем когда появился в доме первый раз. Волосы грека были взъерошены, глаза как-то странно блестели. Белая рубашка, в которую он был одет, была расстегнула почти до середины груди, манжеты тоже были расстегнуты, а рукава закатаны до локтя. Пиджак мужчина закинул на плечо, поддерживая его правой рукой. —?Куда ты собралась? —?нахмурился Костас, подходя к лестнице и останавливаясь перед супругой, которая в нерешительности застыла на нижних ступенях.—?Я решила уйти, Костас,?— напряженно ответила гречанка, старательно отводя взгляд от мужа.—?Ах, значит ты решила уйти! —?зло прыснул мужчина и резко выхватил у Ифиджении из рук сумку и отшвырнул ее, а она с громким стуком и треском приземлилась на пол. —?Кажется я что-то разбил,?— ехидно улыбнулся он и махнул рукой в сторону дорожной сумки.—?Ноутбук,?— с трудом смогла произнести Ифиджения.—?Ну, эта мелочь, да? Ведь разбитый ноутбук это мелочь, по сравнению с нашими разбитыми сердцами?—?Костас…—?Твое сердце же так же разбито, как и мое, или я не прав?—?Костас, прошу, не надо. Просто дай мне уйти.—?Что?! Дать тебе уйти?!Гневно смерив супругу взглядом, Костас с силой схватил ее за руку и резко потянул на себя. Сбежав по оставшимся ступеням вниз, гречанка чуть ли не налетела на мужа, но так и не подняла на него взгляд. Обхватив большим и указательным пальцами Ифиджению за подбородок, мужчина повернул ее голову к себе и пронзительно взглянул ей в глаза. Глаза грека потемнели, и это означало лишь то, что он очень зол.—?Ударь меня,?— чуть слышно прошептала Ифиджения, и тут же грек оттолкнул ее от себя, и она приземлилась на одну из ступеней лестницы.Раскатисто и как-то обреченно рассмеявшись, Костас отшвырнул пиджак в сторону, и обе руки запустил в свои волосы.—?Неужели ты такого мнения обо мне, zoi mou? —?с горечью произнес он, не сводя глаз с молодой женщины. —?Ты думаешь я смогу ударить тебя? Смогу дать тебе уйти? Ты моя жена! Ты… моя… жена! Черт тебя дери, Ифиджения! Да что с тобой такое? —?сотрясаясь от нахлынувшей злости, Костас схватил супругу за плечи и рывком поставил ее на ноги. —?Посмотри на меня! —?сквозь зубы прошипел он, встряхивая гречанку за плечи.—?Вот, я посмотрела! —?неожиданно прокричала Ифиджения и посмотрела на мужа. —?Что, тебе от этого стало легче? Тебе стало легче от того, что женщина, изменившая тебе, стоит перед тобой и смотрит тебе в глаза?!—?Замолчи! —?гневный крик Костаса сотряс гостиную, и гречанка зажмурилась и затряслась, когда мужчина занес правую руку вверх для удара.Стоя в полной тишине, слыша шумное дыхание супруга и бешеный стук собственного сердца, она ожидала неминуемой боли, которая обязательно последует следом за ударом. Сжавшись, она ждала дальнейших действий, и спустя несколько мучительно долгих секунд они последовали, но эти действия не принесли ей никак физической боли. Широкая и горячая мужская ладонь накрыла ее левую щеку, а большой палец скользнул по скуле. Это прикосновение было очень нежным, но почему-то Ифиджения ощутила огромную внутреннюю боль от этого.Прошло несколько минут, прежде, чем гречанка решилась открыть глаза, ощущая перед супругом некую неловкость за свое поведение. Костас был прав, и с ней действительно было что-то не так. Уже много лет она не боялась мужчин, не боялась их реакции на свое поведении, но сейчас в ней проснулся какой-то дикий, прямо-таки животный страх. Они с Костасом были женаты не один год, и ссорились бесчисленное количество раз, а порой ссорились так, что по дому летала вся посуда… НО… но при этом Ифиджения никогда не боялась того, что супруг может причинить ей какую-то боль. Сейчас же все было иначе, и это пугало ее.—?Ты явно сейчас не в себе,?— подметил Костас, заметив в глазах жены застывший страх. —?Даже самый хороший итог нашего разговора может быть трактован в отрицательном свете.—?Тебе не нужна такая жена. Нам нужно развестись.—?Ты вот так просто взяла и все решила за нас,?— совершенно спокойно сказал в ответ грек. —?Я разве говорил, что не хочу, чтобы ты была моей женой? Разве я говорил, что хочу развестись? —?устало вздохнув, мужчина взъерошил волосы супруги, а уголки его губ медленно поползли вверх. —?Ифиджения mou, я чертовски вымотался и предостаточно выпил, поэтому давай пойдем сейчас спать. У нас обоих был непростой день, нам нужен отдых. —?обойдя супругу, Костас стал подниматься на второй этаж, придерживаясь рукой за лестничное ограждение. —?И еще одно… —?добавил он, перед тем, как шагнуть на последнюю ступень.—?Что? —?Ифиджения повернулась и, впервые за вечер, беспрепятственно взглянула на супруга.—?Нам обоим сейчас будет очень трудно, но не выстраивай между нами стены,?— произнес Костас и скрылся на втором этаже.… Прошло несколько дней …?Я беременна!??— с подобной мыслью Ифиджения просыпалась последние два дня. Вся эта история с Александром изрядно захватила ее, а потом и выяснение отношений с Костасом, так что о себе гречанка практически не думала. Обратила на себя внимание молодая женщина лишь тогда, когда пару дней назад у нее появилась тошнота по утрам, а от запаха парфюма Костаса, который она покупала сама, ее начинало мутить. Это уже не говоря о том, что по нескольку раз за день ее чуть ли не наизнанку выворачивало. Ко всему прочему ее любимый электронный ежедневник всеми возможными сделанными заметками сигнализировал о том, что о возможной беременности стоит задуматься всерьез. Последней каплей для Ифиджении стали ее любимые джинсы. Если раньше молодая особа радовалась тому, что эти джинсы ей даже чуть-чуть велики, то сейчас она стала ощущать себя в них слегка скованной. Не выдержав больше терзаний и мучительных мыслей, она вызвала из Саутгемптона Алексиуса и попросила его отправиться с ней в клинику.Стараясь держаться как можно более спокойней и уверенней, Ифиджения с трудом смогла дождаться момента, когда окажется в клинике, чтобы переговорить со своим бывшим одноклассником. На данный момент он был единственным человеком, с которым гречанка могла поделиться своими предположениями. Как и в прошлый раз, мужчина с радушием встретил свою бывшую одноклассницу. Когда молодая женщина устроилась на стуле напротив его стола, он открыл папку с результатами обследований гречанки и стал их внимательно изучать.—?Я беременна? —?напрямую спросила Ифиджения у мужчины, когда тот в очередной раз взглянул на нее поверх папки.—?Должен сказать, что поводов для волнений у тебя нет,?— наконец произнес мужчина, откладывая папку в сторону. —?Те гормоны, о которых мы говорили, сейчас никак не могут беспокоить тебя. И да, ты скорей всего действительно беременна. Ты делала тест?—?Нет.—?А как ты поняла?—?Ну, понимаешь, Даниэль, просто мой цикл внезапно остановился, недавно по утрам начало тошнить. От запаха парфюма своего супруга меня то и дело тащит к фарфоровому другу. Про то, сколько воды я стала пить, я молчу. Как и молчу о перепадах настроения, о раздражительности, о постоянной быстрой утомляемости и о любимых джинсах, которые мне стали малость тесноваты. Плюс есть еще кое-какие симптомы, которые были и у моей невестки на первом триместре.—?Судя по результатам твоего гормонального исследования, несколько гормонов у тебя повышены до определенного уровня, что может говорить о твоей беременности,?— кивнул головой Даниэль и, поднявшись из-за стола, взял в руки папку. —?Давай мы сейчас пройдем в другой кабинет.Следующие сорок минут Ифиджения слушала, кивала головой, отвечала на вопросы и снова слушала. Она не зацикливалась на том, что говорит ей врач, о чем он ее спрашивает. Гречанка как будто выпала из реальности на определенное время, и пришла в себя лишь тогда, когда пожилой мужчина в кабинете ультразвуковой диагностики сказал:—?Пока никаких отклонений я не замечаю. Плод развивается в приделах нормы. Могу поздравить вас, миссис Ифиджения. Вы беременны. Ваш срок составляет девять недель.—?Девять недель!?— сипло прошептала Ифиджения, все еще продолжая смотреть на экран монитора, где был зафиксировано нечто маленькое. —?Вы уверены?—?Я уже тридцать лет практикую, и за это время научился выставлять точные сроки. На каждой недели плод выглядит совершенно по-разному. Я могу вас уверить в том, что ваш срок девять недель.—?Спасибо, доктор.Ифиджения находилась в подвешенном состоянии. Новость о беременности стала для нее полной неожиданностью. Даже строя предположения о своей беременности, она не представляла, что предположения могут стать правдой. Находясь в противоречивых чувствах, молодая женщина сжимала в руках документы, спускаясь в холл клиники. Еще один поворот произошел в ее судьбе, причем этот поворот оказался одним из самых резких и неожиданных.Алексиус терпеливо ожидал сестру в холле клиники. Мужчина переживал за сестру, и желал лишь того, чтобы она скорее вернулась. Он пролистал множество разных журналов, пытаясь хоть немного отвлечься. Когда, наконец, в холле появилась Ифиджения, Алексиус сорвался с места и поспешил к ней. Заметив, что сестра выглядит очень растерянной, грек привлек ее к себе и крепко обнял.—?Я беременна,?— прошептала молодая женщина, и Алексиус тут же положил руки ей на плечи и отстранился от нее. Внимательно осмотрев сестру, он остановил свой взгляд на ее глазах, в которых блестели слезы. —?Девять недель уже.—?Так это же замечательно,?— широко улыбнулся Алексиус, снова заключая сестру в объятия. —?Поздравляю тебя, дитя солнца.—?Спасибо, но это далеко не замечательно,?— тяжело вздохнула Ифиджения.—?Почему? Что не так?—?Ребенок может быть как Костаса, так и Александра.—?Серьезно?—?Более чем,?— гречанка отстранилась от брата и, отдав ему свои документы, обняла себя за плечи. —?Даниэль сказал, что я могла забеременеть буквально перед отъездом из Греции, либо в первый день в Мюнхене.—?Только не говори, что вы с Александром не предохранялись.—?Давай не будем говорить на эту тему.Озвучив свои сомнения брату, Ифиджения стала думать над тем, что ей теперь делать дальше. Последние дни они с Костасом часто и подолгу обстоятельно разговаривали. Мужчина настаивал на том, что желает сохранить их отношения и брак, а гречанка говорила о разводе. Их отношения понемногу заходили в тупик, по крайней мере так думала Ифиджения, а теперь тупиковых отношений и ситуации не избежать. Но больше всего женщину терзала мысль о том, что отцом ее ребенка может быть Александр. Эта мысль не только терзала ее, но она еще и пугала.Алексиус с Ифидженией были уже посреди холла, направляясь к выходу, когда в клинику ворвался Костас. Все присутствующие в этот момент в холле устремили взгляды на высокого грека, который искрился от переполнявших его эмоций. Отыскав взглядом супругу, мужчина двинулся к ней. Когда он остановился от нее на расстоянии вытянутой руки, она взглянула на него и поджала губы.—?Что врачи сказали? —?спросил он, и на его лице промелькнула тревожность.—?Откуда ты узнал, что я здесь? —?удивилась Ифиджения, но увидев, что глаза супруга снова темнеют, решила не затягивать с ответом. —?Костас, ты не волнуйся. Со мной все хорошо. Просто,?— гречанка не смогла сдержать улыбку,?— я беременна, Костас.Костас раскрыл рот, чтобы ответить, но вместо это стал судорожно хватать ртом воздух. Запустив руки в волосы, грек часто заморгал, пытаясь справится с нахлынувшими эмоциями. ?Громовержца молнией поразило??— промелькнула у него мысль. Вокруг него как-будто стены и пол заходили ходуном. Медленно с него стало сползать оцепенение, и теперь все внимание Костаса было сосредоточено на Ифиджении. Она стояла перед ним вся сжавшаяся и побледневшая, и такая хрупкая.Неожиданно холл наполнился громким мужским смехом. Смеясь, Костас решительно шагнул к супруге и внезапно обхватил ее руками под коленями и оторвал от пола. Все присутствующие в холле наблюдали за тем, как радостный грек, удерживая на руках супругу, кружит ее. Когда он, наконец, остановился, то поднял ее еще чуть выше, и она громко охнула. Костас широко улыбнулся и на несколько секунд прижался лицом к животу жены, после чего поставил ее на пол. Ифиджения хихикнула и бросила взгляд на брата. Алексиус с широкой улыбкой на лице наблюдал за сестрой и ее супругом.—?Ты даже не представляешь, как я счастлив,?— произнес Костас, заключая гречанку в объятия.—?Согласна, не представляю,?— улыбнулась Ифиджения, устраивая голову на плече супруга. —?Даже на нашей свадьбе ты такой радости не проявлял. —?ощутив на себе взгляды, гречанка окинула взглядом холл, замечая, что многие из людей в холле наблюдают за ними с Костасом. —?Давай уже уйдем из клиники, а то за нами все наблюдают.—?Идем,?— Костас тут же взял супругу за руку, и они вместе с Алексиусом поспешили покинуть клинику.Ифиджения с Костасом раздумывали над тем, чтобы вернуться домой или поехать в Саутгемптон, когда позвонила Вилда. Немка была просто вне себе от злости, и умоляла и Ифиджению, и Костаса, и даже Алексиуса забрать ее из больницы. Так как у женщины после небольшой аварии еще не прошли головокружения и головная боль, врач не решался выписать ее, а вот она не желала оставаться в больнице. ?Тем более по-соседству с этим бездушным человеком??— прокричала Вилда, разговаривая с подругой. Так как мисс Этингер была очень настойчивой и порядком утомила своего врача, он согласился отпустить ее, но с условием, что за ней будут постоянно присматривать. Услышав эту новость, немка тут же стала звонить Ифиджении, и та не смогла ей отказать.Гречанка хотела сама отправиться к подруге в отделение, но Костас все равно пошел с ней, и кроме этого он настоял на том, чтобы все порезы супруги осмотрел врач. Как бы Ифиджения не сопротивлялась, но все же ей пришлось согласиться на осмотр. Пока Вилда занималась сбором своих вещей, Ифиджения вместе с супругом находилась этажом выше, где молодой доктор внимательно осматривал ее раны. Мысленно, молодая женщина проклинала своего мужа, который разводил панику на пустом месте, и была очень рада тому, когда спустя десять минут в кабинет внезапно заглянула Танис, и Костас вышел к ней. Дав врачу спокойно закончить осмотр и выписать все нужные назначения, гречанка позволила медсестре обработать раны и некоторые из них перевязать.Поблагодарив врача и медсестру, Ифиджения забрала листок с назначениями и свой жакет и покинула кабинет. Улыбаясь и радуясь тому, что теперь можно успокоить Костаса, женщина прикрыла за собой дверь и, повернувшись, с изумленным видом застыла на месте. Вместо ожидаемого супруга, в коридоре рядом с кабинетом она застала Александра. Мужчина, в серых брюках и белом свитере, стоял у стены и рассматривал плакат. Старательно делая вид, что никого и ничего не замечает, Ифиджения направилась в сторону лифтов, чтобы отправиться в отделение к Вилде. Стоило ей поравняться с македонцем, как тут же он повернулся к ней, и она услышала, как он нервно сглотнул, а затем нерешительно произнес:—?Здравствуй.—?Добрый день, Александр,?— подчеркнуто вежливо отозвалась Ифиджения, продолжая идти по коридору.—?Откуда это все? —?мужчина внезапно возник перед гречанкой и стал изучающе смотреть на порезы и повязки на ее руках.—?Вас это не касается,?— холодно бросила молодая особа и, обойдя Вельянова, подошла к одному из лифтов нажимая на клавишу панели управления.—?Ифи…—?Ифиджения.—?Ифи, послушай.—?Что тебе нужно, Вельянов? Оставь меня! —?повернув голову к Александру, сказала в ответ женщина. —?Костас все знает. Он дал нашему браку еще один шанс, и я хочу им воспользоваться. —?сказав это, она шагнула в лифт, поспешно нажимая клавишу нужного этажа.Появления Александра и его спокойное поведение безумно разозлили Ифиджению. Говоря себе, что нужно все выкинуть из головы, она быстрыми шагами направлялась к палате Вилды. Ей очень хотелось забрать подругу и вместе с ней уехать подальше от этой больницы и от Вельянова.Да как он смеет появляться и еще о чем-то меня спрашивать?!Красноречиво ругаясь на своем родном языке, Ифиджения вошла в палату подруги. Самой Вилды там не оказалось, а вот сумка с ее вещами стояла на кровати. Решив забрать сумку и дождаться подругу на выходе из отделения, гречанка подошла к кровати и в этот момент ощутила приступ тошноты и удушья. Часто дыша, она прошла в ванную комнату, находившуюся в палате, и открыла кран с холодной водой. Навалившись на гладкий край раковины обеими руками, женщина опустила голову и прикрыла глаза.Немного придя в себя, Ифиджения сполоснула руки водой и прижала холодные и мокрые ладони к пылающим щекам. В палате неожиданно раздался голос Вилды. Женщина громко и нелицеприятно выражалась на своем родном языке. Поспешно закрыв воду, Ифиджения вышла из ванной комнаты и увидела Вилду, которая держала в руках сумку с вещами, красноречиво объясняла Александру какого она о нем мнения. Александр же стоял напротив женщины, пытаясь успокоить ее, но она все продолжала сыпать "комплиментами" в его адрес. На самом пике этой сцены для всех, включая саму Вилду, стало неожиданностью то, что она отвесила Вельянову пощечину.— Вилда! — ошеломленно прошептала Ифиджения, прижимая ладони к щекам.— Что? — резко ответила немка, поворачивая голову в сторону подруги. — Может ты его сейчас еще пожалеешь?— Нет.— Это хотя бы радует. Да ты на себя посмотри! В кого ты превратилась из-за него? Что у тебя с руками и ногами? — Но...— Никаких "но". Ты готова? — Да. — Ну, и тогда что стоим? Вперед! На выход!Ифиджения прошла по палате и вышла в коридор, все еще находясь под пристальным взглядом подруги. Выйдя из палаты, гречанка стала наблюдать за тем, что происходит внутри. Вилда подошла в плотную к Александру и несколько секунд всматривалась ему в лицо, после чего произнесла:— Ты хотел быть для нее на первом месте, а что ты для этого сделал? Дженни делала все, чтобы видеться с тобой, а ты этим пользовался, ничего не давая взамен, кроме себя. А этого мало, Александр. Спокойствие, стабильность, уверенность — вот что еще нужно. Нужно быть уверенным, что сделав следующий шаг, ты потеряешь все, но не останешься один. Нужна уверенность, в том, что будет дальше. Любовь приходит и уходит, а жить нужно дальше. И жить не на обочине жизни никому ненужным, — Вилда обошла македонца и подошла к двери, но остановившись, обернулась. - Ты, не получив того, что желал, сломал ее. Моим жизненным правилом всегда было одно: ни о чем не жалеть, но сейчас я жалею об одном. Сейчас я жалею, что в тот день привела ее на вечеринку. Она не должна была быть там, не должна была знакомиться с тобой, и между вами ничего не должно было быть. — выйдя в коридор, она взялась за ручку двери. - Я никогда не жалела о нашей дружбе, Герр Вельянов, но видеть тебя я больше не желаю. — с этими словами немка закрыла дверь палаты.Ничего не сказав подруге, Ифиджения обняла себя за плечи и направилась к выходу из отделения. Про себя она повторяла, что нужно все выкинуть из головы, и думать сейчас только об одном. Ей нужно думать о ребенке, который уже девять недель живет в ней и нуждается в ее любви, заботе, спокойствии и внимании. Нужно перелистнуть эту страницу жизни и начать писать новую главу.Главу, пожалуй, самую важную в жизни.Ну, здравствуй, малыш! Я очень люблю тебя и сделаю все, чтобы ты был самым счастливым и любимым ребенком во всем нашем большой и порой непростом мире. Когда вечером Алексиус уехал в Саутгемптон, а Вилда и Жаклин разошлись по своим комнатам, Ифиджения пошла в кабинет к супругу. Костас погряз в работе, по уши зарывшись в какие-то бумаги и чертежи. Тихо прикрыв за собой дверь, гречанка бесшумно приблизилась к креслу, стоявшему напротив массивного письменного стола, и опустилась на подлокотник. Облокотившись о спинку кресла, она стала наблюдать за супругом. Таким Костаса Ифиджения видела не часто. Мужчина был полностью погружен в работу, ничего не замечая вокруг, а морщинка, залегшая между его бровей, говорила о том, что он о чем-то усердно думает.Ифиджения уже начала засыпать, когда по кабинету прокатился короткий писк электронной почты. Костас сразу же оживился и повернул голову к экрану ноутбука, после чего обратил внимание на супругу. Широко улыбнувшись, он протянул руку к супруге, но она отрицательно покачала головой. — Ифиджения mou, я же просил не возводить между нами барьеров.— А я и не возвожу. Просто... просто нам нужно поговорить о ребенке.— О ребенке? — Костас поднялся со своего места и подошел к супруге. Присев перед ней на корточки, он стал смотреть на нее снизу-вверх, держа за руки. — Что-то с ребенком не так?— Нет, с ним все хорошо. Дело в другом. Нам снова предстоит очень непростой разговор, — нахмурилась Ифиджения и опустила голову. — Костас, ребенок может быть как твоим, так и Александра.