Глава 4 (1/1)

Находясь в подвешенном состоянии, Ифиджения сидела перед туалетным столиком и смотрела на свое отражение. Затянувшаяся конная прогулка изрядно вымотала ее, о чем свидетельствовали и небольшие круги под глазами, и усталость, внезапно навалившаяся на нее после того, как она слезла с седла. И ко всему этому добавилось сильное волнение, которое хорошо отражалось в ее глазах. Как бы гречанка не пыталась успокоить себя, но стоило ей вспомнить о том, что в гостиной сейчас находится Александр в компании ее супруга, как волнение тут же снова возрастало. Понимая, что задерживаться дольше не имеет смысла, потому что если она не спуститься к ужину, то Костас придет и спустит ее вниз, женщина решила все же спуститься к гостям самостоятельно. Еще раз внимательно посмотрев на свое отражение и, поправив волосы, которые были заколоты у нее на затылке двумя небольшими заколками, она поднялась на ноги, поправляя подол платья. Проклиная тот день, когда дала обещание супругу ходить дома при нем только в платьях, Ифиджения вышла из спальни и тихо прикрыла за собой дверь. Стараясь передвигаться медленно и тихо, чтобы цокот каблуков ее туфель не был слышен, молодая особа стала спускаться по лестнице вниз. Когда гречанка спустилась вниз, то услышала голоса, доносящиеся из глубины гостиной, и поспешила проскользнуть мимо гостиной на кухню. Увидев выражение лица Ифиджении, Эвелин нахмурилась, но ничего не сказав, пошла в столовую. Достав из холодильника бутылку охлажденной воды, гречанка залпом практически полностью осушила ее, и громко выдохнула.Держись уверенней! Ты сможешь!Помедлив еще несколько минут, Ифиджения все же направилась в гостиную. Наконец, совладав с волнением, она прошла в комнату, и тут же на нее устремились все взгляды. Стараясь предать улыбке, застывшей на ее лице, более естественный вид, гречанка прошла по гостиной и встала рядом с креслом, в котором сидел супруг, и облокотилась о спинку, обтянутую бархатом. Не отвлекаясь от разговора, Костас взял супругу за руку и потянул ее на себя, и женщине ничего не осталось, как опуститься к супругу на колени, как он это и любил. Почувствовав, как его правая рука сначала опускается ей на талию, а затем спускается чуть ниже, гречанка замерла. Стараясь не показывать своего напряжения, она немного прижалась к супругу, а из-под полуопущенных ресниц взглянула на Александра, который сидел напротив них на диване, в компании Танис и Вилды. Одного взгляда на сестру Костаса хватило Ифиджении, чтобы понять, что девушку заинтересовал македонец. Танис не сводила глаз с Вельянова, невинно улыбаясь ему, и как бы случайно изредка касаясь рукой его руки. Подобное поведение заставило гречанку на несколько секунд прийти в ярость, но тут же она поняла, что ничего подобного никто не должен заметить, поэтому все ее внимание переключилось на разговор.—?Дорогая,?— шепот Костаса заставил Ифиджению обратить внимание на него, а когда его губы коснулись ее шеи, то на ее лице появился румянец,?— ты очень напряжена. Расслабься.—?Я устала,?— так же шепотом ответила гречанка и, взяв супруга за левую руку, переплела их пальцы.—?Ифиджения, а почему ты никогда не рассказывала об этом особняке? —?внезапно раздался елейный голос Танис, и женщина про себя выругалась. —?Это потрясающие место. Вокруг такая роскошь, антиквариат. А ты всегда говорила, что не любишь всего этого.—?А я и сейчас говорю об этом же,?— с улыбкой Ифиджения повернулась к девушке и заметила, как та снова коснулась руки Александра, а тот, чуть повернув голову, улыбнулся ей. —?Я не люблю всю эту роскошь, помпезность, потому что с детства у меня этого было в избытке. Это все,?— она обвела взглядом комнату,?— а так же все остальное в этом особняке из поколение в поколение передается Оллфордам. Это все?— мое наследство, но я никогда не нуждалась в этом. Однако старших не переубедить, у них на все свое мнение.—?Ну раз так, то ты никогда не думала продать этот особняк? —?сверкнула глазами Танис, а Ифиджения мысленно оторвала ей голову и бросила ее в камин.—?Я?— последняя из Оллфордов. И может я не с должным трепетом отношусь к чему-то, но этот особняк часть моей семьи, часть ее истории. И я никогда его не продам,?— спокойно ответила Ифиджения и сильно сжала руку супруга.—?Танис, моя жена устала. Не утомляй ее еще сильнее,?— поняв намек жены, произнес Костас и обратил свое внимание на Вельянова. —?Александр, мы не могли с вами встречаться раньше? Почему-то мне кажется, что хотя бы раз, но мы пересекались?Стоило Костасу задать этот вопрос, как тут же Ифиджения бросила взгляд на подругу, а потом впилась взглядом в Александра. Мужчина выглядел очень расслабленным и, как показалось гречанке, он с неохотой переключил свое внимание на Костаса с его сестры.—?К сожалению, нет. Моя сфера деятельности далека от вашей,?— бархатный голос прокатился по гостиной, и Ифиджения на несколько секунд забыла как дышать, наслаждаясь голосом Александра.—?Значит, моя память меня впервые подвела,?— покачал головой Костас, а Вилда неожиданно хихикнула, чем привлекла внимание грека.Убив подругу взглядом, Ифиджения снова сжала руку супруга, привлекая его внимание к себе. Костас тут же переключил на нее внимание и коснулся губами ее подбородка. Ощущая на себе пронзительный взгляд, гречанка повернула голову в сторону Александра, замечая, что его глаза просто полыхают от злости, хотя внешне он оставался абсолютно спокоен.—?Дорогой, тебя память не подводит,?— нарушила, наконец, молчание Ифиджения. —?Александр музыкант. И это его песни я слушаю последние время, а фотография Александра и его коллеги есть на буклете диска, который я привезла из Мюнхена.Боковым зрением гречанка заметила, как расслабилась Вилда, после ее ответа. В надежде на то, что подобной ситуации больше не возникнет, Ифиджения положила голову на плечо супруга, и он тут же обнял обеими руками ее за талию. Зацепившись за ответ Ифиджении, Танис стала расспрашивать Александра о музыке, о том, чем он занимается, и к большому удивлению Ифиджении, Вельянов стал с интересом отвечать на все вопросы девушки. Скрипнув зубами, гречанка прикрыла глаза и начала вслушиваться в тихое дыхание мужа.Во время ужина Ифиджения то и дело хотела метнуть в Танис то вилку, то нож, а пару раз у нее так и чесались руки швырнуть в девушку что-нибудь потяжелее, к примеру, графин со свежевыжатым апельсиновым соком. Все дело было в том, что Танис ни на секунду не отступала от Ксандера, а он был любезным, обходительным, обаятельным. Гречанку это очень задевало, она злилась, а где-то внутри у нее начало покалывать. Было больно, и откуда-то возникло странное чувство, которое Ифиджения никогда до этого не испытывала. Молодая женщина старалась держаться изо всех сил, но все же эмоции победили ее, и, прервав ужин, она поспешно покинула столовую, зажимая руками рот, чтобы всхлипы не вырвались наружу.Ощущая себя раздавленной, Ифиджения вбежала на второй этаж и закрылась в ванной комнате, предназначенной для гостей. Опустившись на кафельный пол, гречанка почувствовала, что к горлу подкатывается неприятный комок. Она прикрыла глаза и стала часто дышать, обеими руками сжимая подол платья. Несколько минут женщина сидела в полной тишине, после чего неожиданно громко заплакала и, закрыв лицо руками, всем телом опустилась на пол и поджала колени к груди. Единственная мысль, которая на тот момент терзала ее, была: ?Почему он так поступает со мной??. Ей хотелось понять, что за игру затеял Александр. Подумав о том, что македонец может рассказать всю правду Костасу, Ифиджения сильнее расплакалась. Она впадала в панику только лишь от одной мысли о том, что правда может быть раскрыта.Раздавшийся стук в дверь, заставил гречанку успокоиться. Судорожно дыша, она уперлась обеими руками в кафельный пол и попыталась сесть, но все ее тело задрожало от перенапряжения, и ей пришлось снова опуститься на пол. Собрав остатки сил, Ифиджения поднялась на ноги, и дрожа всем телом, приоткрыла дверь. Увидев, в каком состоянии находится подруга, Вилда взяла ее за плечи и отодвинув с пути, вошла в ванную комнату. Закрыв дверь, немка притянула к себе подругу и, крепко обняв ее, вместе с ней опустилась на пол.—?Какого черта он здесь делает? —?всхлипывая, спросила Ифиджения, устраивая голову на коленях подруги. —?Что вообще происходит, Вилда?—?Успокойся, детка,?— тихо отозвалась Вилда и, распустив волосы гречанки, стала методично пропускать их сквозь пальцы. —?Это все моя вина. Просто Александр на меня обиделся и не хотел прощать, пока я ему не позволила слушать наши разговоры. Он как раз тогда болел, и я приезжала к нему, ну, и позволяла ему слушать все, о чем говорим мы с тобой.—?То есть он слышал все наши разговоры? Слышал, что я говорю тебе?! —?пришла в ужас Ифиджения. —?И за все время он ни разу ничего не сказал. —?вздохнула она, устало прикрывая глаза. — Да и ты тоже хороша, подруга. Неужели ты ни разу не могла хотя бы намекнуть на его присутствие во время наших разговоров?—?Он запретил мне говорить с тобой о нем и делать любые намеки.—?А на тебя так сразу начали действовать запреты?—?Прости, Дженни. Мне не следовало тогда идти у него на поводу, да и сейчас тоже. Это ведь он захотел навестить тебя. Александр хотел посмотреть на твоего супруга, посмотреть на твою реакцию, когда мы появимся. Ему было интересно увидеть, как ты будешь вести себя при нем.—?Вот точно он демон! —?простонала Ифиджения. —?Но почему именно сегодня? Он как будто знал, что именно сегодня самый неподходящий день. Еще и эта Танис.—?Да она вцепилась в него, как пиявка,?— зло прошипела Вилда, но тут же ее губы тронула ехидная улыбка. —?Неужели это змея влюбилась? Тогда ее ждет большое разочарование. Сердце нашего менестреля украла одна очаровательная греческая красавица.—?Не продолжай, Вилда. И так тошно, причем во всех смыслах,?— еле слышно сказала в ответ женщина, чувствуя, как ком в горле начинает подниматься все выше.—?Тебе надо спуститься, иначе, Костас поднимется сюда.—?Иди в столовую. Скажи, что я сейчас спущусь.Вилда помогла подруге подняться на ноги, после чего убедившись, что с той все хорошо, покинула ванную комнату. Спустившись на первый этаж и пройдя в столовую, немка обвела всех присутствующих взглядом, после чего прошла к своему месту и опустилась на стул. Заправив прядь волос, которая начала спадать ей на лицо, за ухо, она посмотрела на Костаса и улыбнулась ему.—?Костас, не волнуйся. Ифиджения сейчас спустится.—?Нет, я все-таки пойду к ней,?— решительно произнес грек и начал подниматься из-за стола, опираясь на трость. —?Мне вообще не следовало сегодня ее никуда отпускать.—?Все хорошо, дорогой. Я просто переутомилась сегодня,?— послышался тихий голос Ифиджении, и она вошла в столовую.Внешний вид женщины заставил насторожиться всех, включая Танис. Гречанка выглядела очень бледной, а ее глаза были уставшими и какими-то опустевшими. Костас медленно подошел к супруге, и она тут же приникла к нему, обнимая его обеими руками за талию и прижимая голову к его груди. Когда Ифиджения прикрыла глаза и резко выдохнула, Костас крепко обхватил ее правой рукой за талию, сильнее прижимая к своей груди. Скрипнул стул, и, открыв глаза, гречанка увидела, как Александр поднялся из-за стола. Обойдя стол, мужчина взял стакан, из которого пила Ифиджения, и налил в него из графина сок. Подойдя к молодой особе, македонец протянул ей стакан, внимательно следя за ее каждым движением. Дрожащими руками женщина взяла стакан и стала мелкими глотками пить сок, стараясь не обращать внимание на столь пристальный взгляд македонца.—?Спасибо, Александр,?— делая глубокий вдох, сказала она и подняла голову на Костаса. Грек выглядел очень взволнованным, и Ифиджения поняла, что так просто его не успокоить. —?Все хорошо, муж мой. —?улыбнулась гречанка и положила одну руку на его щеку. —?Я просто не рассчитала свои силы. Мне нужно немного расслабиться и отдохнуть. Думаю, небольшая прогулка по саду меня восстановит.—?Хватит с тебя уже прогулок,?— нахмурился Костас и потянул жену к столу.—?Я тоже хочу в сад,?— протянула Танис и посмотрела на брата. —?Александр, а вы как смотрите на прогулку в саду?—?Лишь бы это только не пошло во вред Ифиджении. Она и так выглядит неважно,?— ответил Вельянов, возвращаясь на свое место.—?Приму это за комплимент,?— с легким недовольством в голосе сказала Ифиджения. —?Последнее слово за тобой, Костас.—?Ты снова начинаешь вить из меня веревки, agapi mou,?— засмеялся Костас, наклоняясь к супруге и целуя ее. —?Но прежде, чем пойти гулять, ты как следует поешь.Так как у Ифиджении не было аппетита, то она очень быстро покинула столовую и отправилась в свою комнату, чтобы переодеться. Прежде, чем пойти в сад, гречанка заглянула в столовую и попросила Вилду проводить остальных в сад, после того, как они завершат ужин. Женщине не терпелось покинуть дом и выйти на улицу. На улице стемнело, и все дорожки на заднем дворе были освещены садовыми светильниками. Осторожно ступая по дорожкам, Ифиджения прошла к саду, который в зимний период был не таким красивым, как в другие. Единственным украшением сада на данный момент являлись морозостойкие кустарники, которые были аккуратно подстрижены.Опустившись на деревянную скамью, она спрятала руки в рукава свитера и стала втягивать носом прохладный воздух. С каждой минутой, проведенной на улице, гречанке становилось все лучше и лучше. Ком в горле пропал, напряжение спало и усталость как рукой сняло. Расслабившись, Ифиджения устремила взгляд вглубь сада, где рос большой, раскидистый дуб. Когда молодая женщина была ребенком, то любила летом во время дождя прятаться под многослойной кроной дерева и ждать, пока дедушка, мама или миссис Эвелин придут за ней. Улыбнувшись воспоминаниям, гречанка поежилась. На улице было холоднее, чем она ожидала, но идти в дом ей совершенно не хотелось.Просидев на улице минут пятнадцать, Ифиджения уже решила вернуться домой, как услышала со стороны дома голоса. Прошло еще несколько минут, и послышались шаги, а затем на дорожке женщина увидела Александра, который держал в руках клетчатый тонкий плед. Когда Вельянов подошел к скамье, на которой сидела гречанка, то набросил на хрупкие женские плечи плед.—?Тебе уже лучше? —?поинтересовался македонец, чуть склоняясь над молодой особой.—?Да, спасибо,?— отозвалась Ифиджения и, закутавшись в плед, посмотрела в глаза Александру. —?А где Вилда и Танис? —?спросила она, делая акцент на последнем имени.—?Танис решила пойти к Костасу и Ставросу, чтобы поторопить их, потому что они удалились в кабинет по какому-то срочному делу,?— мужчина опустился рядом с гречанкой и искоса взглянул на нее. —?Мне показалось, что твой муж трудоголик.—?Костас не трудоголик. Просто он ответственный человек, и очень любит свое дело,?— сказала гречанка и поднялась на ноги. —?Ну, и где они? Я успею замерзнуть, пока они соберутся выйти.—?Может, тебе стоит одеться потеплее, а то так и заболеть можно,?— с теплотой в голосе сказал Александр, и в первые за вечер искренне улыбнулся ей.—?Спасибо за заботу, но мне и так неплохо,?— неожиданно для себя, с резкостью ответила Ифиджения. Внезапно возникшая забота македонца разозлила ее.—?А Александр прав,?— голос Костаса заставил Ифиджению вздрогнуть и обернуться. Когда мужчина приблизился к супруге, то приобнял ее правой рукой за плечи. —?Почему ты не одела что-нибудь потеплее? Свитер сейчас не самая подходящая одежда.—?На себя посмотри,?— хохотнул Ставрос, появляясь на дорожке в компании Вилды и Танис. Костас бросил взгляд на свой серый свитер с высоким воротом и черные джинсы, и его губы изогнулись с улыбке. —?Вот-вот! Сам одет не лучше.—?Но она женщина, и мать моих будущих детей. Ей нельзя переохлаждаться. Так, жена моя? —?Костас вопросительно взглянул на Ифиджению.—?Да, так,?— чуть слышно ответила гречанка. Если бы сад был лучше освещен, то все бы заметили, как побледнело лицо женщины, после реплики супруга.И если от слов Костаса, лицо Ифиджении потеряло цвет, то у Александра все было совсем наоборот. Его лицо резко приобрело багровый цвет, но спустя несколько секунд все вернулось в норму. Македонец был ужасно зол. Он даже стал проклинать идею знакомства с супругом гречанки. Сначала все это затевалось лишь с целью встречи с Костасом, но потом Вельнову стало интересно посмотреть на то, как будет вести себя Ифиджения с супругом в его присутствии и наоборот. Мужчину интересовало, как поведет себя она с ним, когда рядом будет находиться ее супруг. Но, к большому разочарованию Александра, все пошло не по плану. И Ифиджении дома не оказалось во время их приезда, да и вернулась она в изрядно растрепанных чувствах. Ко всему еще Костас каждым своим движением, прикосновением демонстрировал то, что Ифиджения?— именно его женщина. Правда и она показывала то, что принадлежит супругу, а с Александром держалась даже не нейтрально, а скорее холодно и равнодушно. Только это была лишь изнанка Ифиджении, а о том, что творилось внутри у женщины, Вельянов себе и представить не мог.Столкнувшись с равнодушием гречанки, он решил переключить свое внимание на милую девушку, которая всем своим поведением показывала ему то, что она заинтересована им. На первый взгляд, Танис показалась македонцу очень открытой и дружелюбной девушкой. Не мог он не отметить и того, что у нее были хорошие внешние данные, плюс неплохой ум и большой запас обаяния. Девушка приглянулась Александру, как неплохой собеседник, и он обратил все свое внимание на нее, стараясь выкинуть из поля своего внимания Ифиджению. Об этом решении мужчина пожалел достаточно скоро. Как и остальные, он не понял причину, по которой гречанка так быстро покинула столовую, но когда она не вернулась ни через пять, ни через десять минут, Вельянов, как и ее супруг, стал испытывать волнение. И стоило молодой особе вернуться в столовую, как тут же македонец понял, что не зря волновался. Такой, Ифиджению ему не приходилось видеть. Она была изрядно измотана, побледневшая и с отчетливыми следами слез на лице. Как бы женщина не старалась держаться уверенно, было заметно, что вот-вот силы могут оставить ее. Именно в тот момент Александр понял, что не хочет выпускать ее из поля своего зрения и внимания. Именно по этой причине он отделился от Вилды и Танис, и по этой же причине остановил Эвелин, которая решила отнести плед гречанке, чтобы та не замерзла. Ему хотелось показать Ифиджении свою заботу, показать ей то, что не смотря на ее холодность, он с теплотой относится к ней.Во время прогулки, Танис все время находилась рядом с Александром, держа его под руку. И если бы не столь покладистое поведение девушки, то можно было бы подумать, что она делает это, чтобы случайно не упасть, так как место прогулки было не очень хорошо освещено. И Ифиджения с Костасом, и Ставрос с Вилдой прекрасно понимали, что подобное поведение Танис вызвано только тем, что Александр является для нее совершенно новым человеком, который ко всему прочему вызвал у нее неподдельный интерес. Подобное положение вещей не устраивало Ифиджению. И дело было не в том, что она его любила, и не в ревности, которую гречанка так до сих пор и не смогла разглядеть в пучине своей злости. Все заключалось лишь в том, что женщина прекрасно знала Танис, знала ее отношение к мужчинам, и если уж девушка вцепилась в Вельянова, то просто так его уже не отпустит. А означать это могло только то, что чувства мужчины снова пострадают.Александр с интересом продолжал общение с Танис, но уже жалея о том, что продемонстрировал ей свою заинтересованность в ее обществе. Девушка была хорошим собеседником, но то количество вопросов, которое она задала, порядком утомили македонца. Танис была очень общительной девушкой, и эта черта девушки заставила Александра невольно сравнить ее с Ифидженией. Та тоже была общительной, но она с легкостью выбирала момент, когда стоит сделать паузу или вовсе остановиться. Только вот сегодня гречанка была немногословна, и сколько бы раз ее не пытались втянуть в разговор, она все равно практически все время молчала и прижималась к супругу, как будто тем самым защищая себя. ?Только вот от чего???— спрашивал себя Александр, но так и не находил ответа.—?А вы женаты, Александр? —?негромко спросила Танис, в то время, когда остальные были погружены в разговор.—?Нет,?— ответил Вельянов, и отчего-то этот вопрос и его ответ не принесли ему никакого удовольствия.—?Значит, вы, как и Ставрос, ищите ту единственную? —?смущенно улыбнулась девушка и отвела взгляд в сторону.—?Скорее, да,?— неопределенно ответил македонец, а его взгляд невольно приковался к хрупкой фигурке Ифиджении, которая шла чуть впереди него, прижимаясь к супругу, а свободной рукой держа за руку подругу.—?Значит, вы очень рассудительный мужчина,?— сказала Танис, а ее голос стал еще тише. —?Я считаю, что не стоит вот так сразу бросаться в омут с головой. Сначала надо все как следует обдумать, взвесить, а только потом делать ответственный шаг. Вот только жаль, что не все это понимают.—?О ком это вы, Танис? —?задал вопрос Вельянов, уловив в голосе девушки нотки грусти.—?О двух своих старших братьях. Они оба женились необдуманно, и теперь страдают от своих решений.—?Вот как. А мне показалось, что Костас вполне счастлив.—?Костас счастлив? Это вы просто плохо моего брата знаете. Его брак?— коммерческая сделка. И если он делает все, чтобы брак был похож на брак, то вот Ифиджения... Не берите в голову, Александр. Моим старшим братьям особо никогда не везло на женщин. Мой самый старший брат женился, когда его избраннице только исполнилось восемнадцать. Если бы она не была так глупа, и подарила ему хотя бы одного ребенка, то по сей бы день была женой Крисандера Николадеуса и купалась в деньгах. Но она сильно хотела денег, и мало думала, поэтому мой брат очень скоро понял, что с женой ему не повезло, и развелся.—?А что насчет Костаса и Ифиджении? У них есть дети? —?как бы между прочим поинтересовался Александр, хотя все внутри у него сжалось в тугой ком.—?Нет,?— с какой-то небрежностью бросила Танис. —?Когда брак ненастоящий, то и дети ненужны.—?Эта змея так в него вцепилась,?— произнесла Вилда, когда на следующий день Ифиджения приехала к ней в отель, и они прошли в ресторанчик при отеле, чтобы выпить кофе. —?Она была прям милой, прилежной девочкой. Даже не верится, что я все этого говорю про Леди Змею.— Ксандеру, как мне показалось, понравилось с ней общаться,?— ответила Ифиджения и бросила взгляд через окно на улицу. —?Как непривычно. Впервые вижу, чтобы в конце января не было снега. Эвелин даже уже начала некоторые цветы высаживать.—?Знаешь, хорошо, что снега нет. Мне он в Мюнхене порядком надоел. И радует, что дождь не идет,?— фыркнула Вилда и сморщила нос. —?Не люблю я всю эту сырость, грязь.—?Но смею тебе напомнить, что ты в сырости и грязи прожила одиннадцать лет.—?И после этого с большой радостью удрала в Германию.Женщины дружно рассмеялись. Несколько минут они пили кофе в полной тишине, после чего внимание обеих привлек маленький мальчик, который пробежал мимо их столика. С громким криком: ?Папа?, малыш подбежал к высокому молодому человеку, и тот подхватил его на руки. Наблюдая за этой картиной, Ифиджения невольно улыбнулась, и отвела взгляд в сторону. По прошествии шести лет брака они с Костасом, наконец, стали серьезно подумывать о детях, но теперь от этой мысли гречанку бросала в дрожь. Она боялась становиться матерью, брать на себя ответственность за жизнь крохотного создания, который будет всецело на нее полагаться. А как она могла отвечать за жизнь ребенка, когда за свою собственную жизнь не несла ее.—?Дженни, ты где? —?перед глазами Ифиджении несколько раз промелькнула ладонь Вилды. —?Ты меня вообще слышишь?—?Нет… прости. Я отвлеклась,?— встряхнула головой гречанка и внимательно посмотрела на подругу. —?Ты о чем-то говорила.—?Вообще-то, да,?— обиженно бросила Вилда, но тут же улыбнулась. —?Ты видела, какой он еще мальчик, а уже отец? —?понизив голос до шепота, спросила немка.—?Видела,?— кивнула Ифиджения. —?Да не такой уж и мальчик. Он примерно ровесник нашего Тео. А Тео младше нас с тобой на четыре года.—?Вот именно! На целых четыре года он нас младше! Да мы уже старухи.—?Ну, знаешь, здесь я с тобой в корне не согласна. Мы с тобой достаточно молоды.—?Полностью согласен с твоей подругой, Вилда,?— раздался за спиной Ифиджении проникновенный звучный голос.Глаза Ифиджении широко распахнулись, и она вцепилась в свою чашечку с кофе. Неожиданное появление Вельянова заставило ее напрячься, а от его голоса все ее тело задрожало от желания. Тут же сознание гречанки нарисовала ей картину, в котором македонец умело ласкает ее тело, а его чарующий голос говорит о том, как она прекрасна, и как он скучал по ней. Такая картина заставила щеки Ифиджении вспыхнуть пунцовым румянцем, а низ живота опалило жаром.Стараясь сосредоточиться на подруге и своем кофе, Ифиджения повернула голову и, посмотрев на Вельянова, приветливо улыбнулась ему.—?Здравствуй, Александр,?— будничным тоном произнесла она, и тут же отвернулась к окну.—?Здравствуй, ангел,?— с явной насмешкой в голосе отозвался македонец и, отодвинув стул от стола, опустился на него. —?Не ожидал тебя здесь увидеть. Я думал, что ты с супругом наслаждаешься уединением в Саутгемптоне. —?жестом подозвав официанта, он заказал кофе и снова обратил свое внимание на гречанку. —?Что же тебя заставило покинуть родовое гнездо?—?Костасу нужно было вернуться в Лондон, а мне не захотелось оставаться в одиночестве. И если это все, что ты хотел узнать, то мы с Вилдой, пожалуй, продолжим наш разговор,?— с подчеркнутой вежливостью ответила женщина и устремила взгляд на подругу. —?Так на чем мы остановились?—?На вашем возрасте,?— за Вилду ответил Александр, и Ифиджения с шумом втянула воздух, чтобы не сорваться на него.—?Спасибо за напоминание, но мы как-нибудь обошлись бы без твоего вмешательства.—?Как вчера во время нашей прогулки, когда ты так прекрасно общалась со своим супругом?—?Эм-м-м, ребята, кажется, что мне следует вас оставить,?— вмешалась в препирательство македонца и гречанки Вилда. —?Я пожалуй пойду к себе в номер. —?добавила она и поднялась со своего места.—?Нет, Вилда! —?достаточно резко сказала Ифиджения и перегнувшись через стол, схватила подругу за руку. —?Не уходи.—?Ифи, отпусти Вилду. Пусть она пойдет к себе,?— очень мягко обратился к ней Александр и накрыл ее рукой свою руку. —?Не бойся, я не покусаю тебя.Ифиджения разомкнула свою руку, и Вилда тут же направилась к выходу из ресторанчика. Поняв, что продолжает удерживать руку на весу, а ее рука накрыта рукой Вельянова, гречанка отдернула руку и положила ее себе на колено. Выпрямив спину, она чуть вздернула подбородок и искоса взглянула на Александра. Мужчина медленно взял со стола свою кофейную чашку и сделал несколько глотков кофе. Когда он поставил чашку на блюдце, то повернулся в пол-оборота к гречанке и положил правую руку, согнутую в локте, на край стола.—?С каких пор ты боишься оставаться со мной наедине? —?вопросительно повел он бровями, а на его губах возникла небрежная улыбка. —?Если мне не изменяет память, ты еще позавчера была даже очень не против того, что мы были с тобой вдвоем.—?Это было до того, как ты неожиданно возник в моем доме, показав мне всю свою холодность, и был очарован одной юной гречанкой,?— парировала колкость македонца Ифиджения.—?Кто бы говорил о холодности,?— бросил Александр и неожиданно тихо рассмеялся. —?Хотя какая может быть холодность? Такие горячие объятия, какие подарил тебе супруг, стопроцентно растопили весь лед и холод в тебе.—?Ты решил нанести нам с мужем визит только для того, чтобы потом отпускать колкости по поводу наших отношений? —?негодующе произнесла Ифиджения и метнула взгляд в сторону Вельянова.—?Мне было интересно посмотреть на твоего супруга.—?А в качестве бонуса насладиться обществом его сестры.—?Я свободный мужчина, и могу делать, что захочу.Резко поднявшись из-за стола, она бросила на стол несколько купюр, которые достала из сумочки. Поправив подол платья, гречанка со скрипом задвинула свой стул и перед тем, как уйти, наклонилась к Александру и, посмотрев ему в глаза, произнесла:—?А я замужняя женщина. И моему мужу позволительны горячие объятия, прикосновения, поцелуи. Ему позволительно все. И я могу наслаждаться ими, что я собственно и сделаю, как только у меня появится такая возможность.Откинув длинные пряди волос за спину, гречанка, постукивая по полу каблуками своих высоких сапог, грациозно прошла по ресторанчику, привлекая к себе внимание мужчин, и вышла в холл. Направляясь к лифту, чтобы подняться в номер подруги и забрать свое пальто, женщина старалась утихомирить свой внутренний Везувий. Поведение Александра и его слова разозлили Ифиджению. Даже муж не позволял подобного обращения по отношению к ней. Конечно, в чем-то, возможно, она и была не права, но подобного отношения к себе уж точно не заслужила. Тем более, что македонец сам решил приехать и увидеть ее отношения с мужем. И, только одному богу известно, сколько сил пришлось приложить гречанке, чтобы немного усмирить нрав Костаса. Чувства собственничества очень сильно закрепилось в греке, и он всегда и везде, даже когда они оставались вдвоем, стремился показать, что она принадлежит ему.Ифиджения уже вошла в лифт и собралась нажать на нужную клавишу на панели управления, как ее в зеркальную стену лифта почти впечатал Александр. Быстро нажав нужную клавишу, он положил руки на поручень по обе стороны от гречанки, и впился в нее пронизывающим насквозь взглядом.—?Не смей сбегать от меня,?— со страстью в голосе произнес Вельянов. —?Сопротивляйся, борись со мной, скандаль, но не смей поворачиваться ко мне спиной и уходить… никогда. —?сказал он, обрушиваясь на губы Ифиджении со страстью и желанием.Никогда… никогда… никогда… Именно это слово пульсировало в голове Ифиджении, пока Александр пытался не разрывая поцелуй, открывал свой номер. Это слово пульсировало у нее в голове, когда он швырнул ее на мягкие шелковые простыни, и, словно обезумевший, стал избавлять ее от одежды. Вскоре по номеру была раскидана их обувь, платье Ифиджении бесформенным комком лежало посреди комнаты, и к нему в скором времени присоединились рубашка и брюки Александра. Долго не заставило себя ждать и их нижнее белье, а из одежды на Ифиджении задержались лишь чулки. Их Вельянов стал снимать в последнюю очередь и делал он это мучительно медленно. К тому времени гречанка сотрясалась от нестерпимого жгучего желания ощутить его всецело, а он, зная это, все оттягивал и оттягивал момент.Когда в руках македонца оказались ее чулки, в голове Ифиджении не понятно откуда возникла одна безумная идея. Может, у нее не получится заставить его страдать так же, как прошлым вечером страдала она, но у нее точно получится заставить его мучиться. И она с большим наслаждением вкусит все его мучения, прежде, чем позволит ему взять контроль над ситуацией.Выбрав удобный момент, гречанка опрокинула Александра на спину и опустилась ему на обнаженный торс. Выхватив у него из рук свои чулки, она лукаво улыбнулась и склонилась к лицу мужчины. Коснувшись губами его подбородка, Ифиджения выпрямилась и взяла Вельянова за руки, и завели их ему за голову. Стоило молодой особе обмотать одним чулком его запястья, как Александр тут же напрягся.—?Что ты задумала? —?ошеломленно спросил он, когда она крепко связала ему руки и закрепила чулок у металлического изголовья кровати.—?Я хочу окончательно стать порочным ангелом,?— соблазнительный шепот сорвался с губ Ифиджении, после чего она склонилась над лицом македонца и завязала ему глаза вторым чулком. Когда Александр замотал головой, пытаясь что-либо разглядеть, гречанка наклонилась к его уху и аккуратно прикусила мочку, отчего по телу мужчины пробежала волна мурашек. —?Ты даже не представляешь, как было мне больно вчера. Ты так смотрел на Танис.—?Ты тоже вчера была хороша,?— сквозь зубы прорычал Вельянов, всем телом ощущая желание овладеть сумасбродной гречанкой. —?Столько нежности, и она вся только в одни ворота.—?А что ты хотел? —?Ифиджения опалила дыханием его губы, но так и не поцеловала, мучительно медленно соскальзывая по его телу ниже. —?Я не могла при муже позволить себе всего того, что ты ждал от меня.Ее нежные, соблазнительные губы стали порхать, словно рой бабочек, по телу Александра, покрывая его жаркими и влажными поцелуями. От сумасшедшего наслаждения и желания, с губ македонца стали срываться хриплые стоны, что не оставила без внимания Ифиджения. Ей нравилось слышать, что ее игра доставляет македонцу наслаждение. Она и сама была в высшей степени наслаждения от начатой игры. Такого контроля над мужчиной гречанка никогда не получала, и это показывало, что Вельянов доверяет ей. Каждый ее поцелуй, поглаживание рук тут же отражалось дрожью в теле Александра. Несколько раз он просил Ифиджению остановиться, но она все продолжала и продолжала медленно и нежно ласкать его тело.—?Ифиджения, я больше не могу,?— в очередной раз прохрипел македонец, когда гречанка довела его до края и остановилась. —?Если ты не хочешь, чтобы я испортил небольшую часть твоего гардероба, развяжи мне руки.—?Сколько много слов, но они на меня не действуют,?— хрипло рассмеялась женщина и стряхнула с лица несколько прилипших прядей волос.Каждое движение Ифиджении было мучительно медленным. Она двигалась в своем собственном ритме, и Александр двигался ей на встречу. Только это было позволено ему, но этого было мало. Мужчина хотел касаться своего ангела, видеть, как она ловит своими припухшими от поцелуев губами воздух. Ему хотелось прижимать к себе гречанку, ловить губами ее стоны, чувствовать ее мягкие и тонкие пальчики на своих плечах и спине, но вместо этого он мог лишь чувствовать ее и ее движения и наслаждаться протяжными стонами, двигаясь в такт ее движениям.Вельянов стал рисовать в своей голове красочные образы того, как широко распахнуты глаза Ифиджении, и как в них плещется неуемная страсть, как она терзает свою нижнюю губу укусами, изнывая от удовольствия, как ее пышная и упругая грудь покачивается в такт ее движениям. Эти образы еще сильнее возбудили Александра, и в этот момент гречанка остановилась и легла ему на грудь.—?У меня больше нет сил. Эта игра меня утомила,?— простонала она ему в шею, после чего он почувствовал, как ее проворные пальчики развязывают узел у него на затылке.Когда повязка с глаза спала, мужчина несколько раз моргнул, а затем посмотрел на Ифиджению. Лицо гречанки трогал румянец, на лбу проступали капельки пота, губы были чуть припухшими, пряди волос липли к щекам и шеи. Стоило ей развязать узел, затянутый у него на запястьях, как он тут же развел руку в разные стороны. Быстро обхватив Ифиджению за талию, Александр резво опрокинул ее на смятые шелковые простыни и, накрыв ее тело своим, стал яростно и стремительно двигаться в ней. С губ молодой особы начали срываться уже не стоны, а крики, и она крепко вцепилась своими острыми ноготками во влажную кожу его спины. Захрипев от легкой боли, Вельянов запрокинул голову, и тут же горячие и влажные губы гречанки коснулись его шеи.Момента полного освобождения и блаженства они достигли одновременно. С громким стоном македонец повалился на Ифиджению и, не дав ей перевести дух, завладел ее губами. Стоило ему оторваться от ее губ и перекатиться на свободную половину кровати, как она тут же перевернулась на живот, ощущая спиной легкую прохладу. Шумно дыша, молодая женщина стала восстанавливать дыхание и прикрыла глаза, чтобы цветные круги перестали бегать перед ее глазами. Лежа на спине и устремив взгляд в потолок, Александр вытянул руку и положил ее на спину гречанки. Когда ее дыхание заметно стихло, он стал медленно водить пальцами по ее спине, выводя замысловатые узоры.—?Должен признать, ангел, игра мне понравилась,?— сказал Александр, когда его дыхание восстановилось. Перевернувшись на бок, он пододвинулся к Ифиджении и сдвинул золотистые пряди волос с ее шеи. —?Обещаю, что впредь я буду наслаждаться обществом только одной гречанки. —?опустив голову, он слегка прикусил нежную кожу шеи. —?Причем умопомрачительной гречанки.—?Тогда больше не мучай меня так,?— еле слышно произнесла в ответ Ифиджения и перевернулась на спину.Взглянув на нее, Вельянов увидел, как по ее левой щеке медленно катится слеза.— Никогда больше так не сделаю,?— прошептал македонец и смахнул слезу с щеки своего ангела. Затем он притянул к себе полностью расслабленную Ифиджению, и накрыв их тела легким покрывалом, крепко обнял ее обеими руками и переплел их ноги между собой. —?Прости, Ифи. Мне просто вдруг захотелось увидеть того, кому ты принадлежишь.—?И формально, и телом я принадлежу мужу, но мое сердце и душа?— твои,?— находясь в полудреме, отозвалась Ифиджения, а затем устроила голову на груди Александра и окончательно провалилась в сон.