Глава 1 (1/1)

С большим интересом Александр рассматривал виллу Алексакисов, к которой они со Ставросом подъезжали. Территория виллы была огорожена черным железным забором, с замысловатым греческим узором. Подъездная дорожка к дому была вымощена камнями, и высокие железные ворота, с таким же узором, как и на заборе, разделяла дорожку на две части. Сама вилла представляла из себя настоящий особняк, выполненный снаружи в двухцветной гамме. Все стены дома и гаража были белого цвета, а наружные рамы окон, входные двери дома, гаражные ворота и покрытие крыши имели синий цвет. Перед домом росли различные средиземноморские цветы и пальмы.Перед машиной Ставроса железные ворота медленно открылись, и машина проехала по дорожке практически до самых дверей виллы. У входа в дом стояли Алексиус и Костас, о чем-то разговаривая. Когда машина остановилась, греки обратили свое внимание на Александра, вышедшего из машины.—?Здравствуй, Александр! Спасибо, что приехал,?— заговорил с гостем Алексиус, протягивая ему руку.—?Здравствуй,?— Александр пожал протянутую ему руку, про себя отмечая, что брат Ифиджении выглядит старше, чем некоторое время назад в Англии. —?Прими мои соболезнования.—?Спасибо,?— глухо отозвался Алексиус потирая левой рукой щеку, поросшую щетиной.—?Как долетел? —?поинтересовался Костас, пожимая руку Вельянову, которую тот протянул для приветствия.—?Неплохо,?— ответил македонец. —?А где Ифиджения?—?Она вместе с девчонками и Латишей пошла на пляж,?— Алексиус открыл одну из створок широкой входной двери, пропуская Александра в дом. —?Пойдем, покажу тебе пока дом.Экскурсия по дому продолжалась около получаса. В доме оказалось очень много комнат, причем самых разных, но больше всего Александра впечатлили библиотека, которая была такой же большой, как и в особняке Оллфордов, и открытая мансарда на крыше дома, откуда открывался отличный обзор на пляж и море, имеющее такой притягательный и манящий лазурный цвет. С этой мансарды Вельянов и увидел Ифиджению, которая вместе с матерью, Вилдой и Бренной стояла на золотистом берегу у самой воды.—?Как это произошло? —?спросил у Алексиуса Александр, поворачиваясь к нему лицом.—?Сердце,?— с трудом выдавил из себя грек, в глазах которого стояли слезы. —?Мне позвонил Доктор Савакис сказал, что отца привезли в больницу, и что ему плохо. Мы с Ифидженией практически сразу же вылетели в Грецию, но, к сожалению, Ифиджения лишь немного успела поговорить с отцом. —?мотнув головой, Алексиус быстро развернулся и ушел с мансарды.—?У Никоса были проблемы с сердцем,?— заговорил Костас, который до этого молчал. —?Как оказалось, у него в бизнесе не все хорошо было. У него помимо отелей, которые принадлежат Ифиджении, имелось свое небольшое дело. Он недавно вложил деньги в один проект, но проект прогорел. рухнуло строящееся здание, погибли и пострадали люди. Никос почти разорился и, когда он узнал об этом, ему стало плохо с сердцем.—?Как Ифи?—?Держится неплохо. Мы когда приехали, она плакала. До утра проплакала, сейчас немного успокоилась. Правда второй день уже не ест,?— Костас бросил взгляд на женщин у воды и пошел в дом.Когда Вельянов спустился следом за ним на второй этаж, то из комнаты, которая была отведена под детскую, вышел Алексиус, держащий за руку Алтэйу. Девочка выглядела сонной, а ее глаза были красными, и блестели от слез. Что-то говоря отцу на греческом, малышка смотрела перед собой, но когда ее взгляд натолкнулся на носы черных туфель, то подняла голову.—?Ксандер! —?радостно воскликнула Алтэйа и бросилась к Вельянову.—?Привет, малышка,?— широко улыбаясь, македонец подхватил девочку на руки.—?Папа, я проголодалась,?— теребя волосы Александра, обратилась малышка к отцу.—?Беги на кухню. Тина тебя покормит,?— сказал в ответ Алексиус.Александр поставил Алтэйу на пол, и она тут же поспешила на первый этаж, а мужчины не спеша спустились следом за ней и прошли в гостиную.—?Выпьете? —?спросил Алексиус, подходя к мини-бару, стоявшему у одной из стены.Костас с Александром отказались, а Алексиус налил себе в стакан виски и сел в кресло рядом с мини-баром. Вздохнув, Костас прошел по гостиной и вышел через открытую дверь на задний двор и заговорил с кем-то по-гречески.Гостиная была очень просторной и светлой. В центре комнаты лежал большой синий ковер, на котором буквой ?П? стояли три диванчика, а перед ними небольшой стеклянный столик. По всей гостиной были расставлены различные комнатные растения в фарфоровых горшках. На стене за мини-баром висели несколько картин, а остальные стены были увешаны большим количеством фотографий.Александр не спеша подошел к одной из стен и стал рассматривать фотографии, висевшие на ней. Почти на всех фотографиях на этой стене были запечатлены Алексиус с Ифидженией, а на некоторых фотографиях с ними была Алтэйа. Смотря на улыбающуюся Ифиджению, глаза которой светились счастьем, Вельянов улыбнулся, а по его телу прокатилось тепло. На смежной стене висели фотографии Ифиджении и Алексиуса в разном возрасте. Когда македонец остановил свой взгляд на фотографии гречанки, которая была запечатлена сидящей в сугробе, то невольно вспомнил их поездку в Швейцарию. Тогда молодая женщина была такой же счастливой, с горящими глазами, как и на этой фотографии.—?Она сейчас совсем другая,?— навалившись плечом на стену рядом с фотографией, произнес Алексиус. —?Это фотография была сделана за полгода до того, как произошел взрыв на яхте.?Когда я познакомился с сестрой, это был уже не ребенок с счастьем в глазах.—?Здесь столько много фотографий Ифи,?— переходя от фотографии к фотографии, заметил Вельянов.—?Отец очень любил Ифиджению. Хоть его поступок и был чудовищным, но, не смотря ни на это, ни на что другое, он любил ее.Сняв со стены фоторамку с фотографией Ифиджении и Никоса, грек вернулся в кресло и залпом допил виски из стакана. С улицы послышались шаги, и в гостиную вошел Костас, держа в руках две корзины, в которых лежали апельсины. Следом, в гостиную прошел Ставрос, у которого в руках находилась большая миска, доверху наполненная клубникой.—?Ифиджении это должно понравиться,?— с неким задором сказал Костас, ставя корзины с апельсинами на пол.К возвращению женщин с пляжа, мужчины успели выпить кофе и немного поиграть с Алтэйей. Первыми в гостиной появились Бренна и Вилда. Увидев Александра, немки застыли на месте, отчего, шедшие позади, Латиша и Ифиджения чуть не врезались им в спины.—?Девочки,?— произнесла Латиша, кладя руки на плечи Вилды и Бренны,?— вы чего?—?Здравствуйте, Латиша,?— поздоровался Вельянов, вставая с дивана. —?Привет, девочки.—?Александр? —?еле слышный сиплый голос Ифиджении послышался из-за спин женщин, и гречанка нетвердой походкой обошла их, и взглянула на македонца, стоявшего посередине гостиной.Вельянов шагнул вперед, неуверенный в том, что следует это делать. Ифиджения выглядела измученной и очень расстроенной, и было неясно, как она отреагирует на его появление. Но к удивлению не только Александра, молодая женщина подошла к мужчине и прижалась к нему, обнимая его руками за талию. На несколько секунд македонец опешил, после чего обнял ее и прижался губами к ее затылку.Улыбнувшись, Латиша вышла из гостиной и поманила за собой Алтэйу. Девочка с готовностью последовала за женщиной, рассказывая ей о том, что папа купил ей новую куклу. Тем временем зазвонивший телефон в кармане шорт Ифиджении, заставил ее разомкнуть объятия и ответить на звонок. Пару минут молодая особа сосредоточенно слушала звонившего, после чего отступила на несколько шагов в сторону и присела на подлокотник дивана.—?А где Виктория? —?наконец заговорила Ифиджения, смотря перед собой. —?Кто дежурит на ресепшене?.. Пусть Виктория сменит его, а он поднимется к номеру. И еще пусть кто-нибудь из охранников тоже там останется. Если что-то выйдет за рамки разумного, вызывайте полицию… Тут ты прав. Нет, я имела в виду, что если он этим не ограничится, то тогда вызывайте полицию. Я скоро приеду.—?Что случилось? —?нахмурившись, тихо спросил Алексиус.—?Ничего особенного,?— ответила ему Ифиджения, закончив разговор по телефону. —?Постоялец немного разбушевался.—?Может с тобой поехать? —?предложил Алексиус.—?Не надо. Я поеду одна. Ты лучше побудь немного с дочерью. И не пей, пожалуйста, так много.Ифиджения встала со спинки кресла и вышла в коридор. Быстро поднявшись по лестнице на второй этаж, она поспешила к своей комнате, на ходу распуская волосы, которые до этого были собраны в хвост. Когда гречанка практически вошла в комнату, ее руки коснулась рука. Повернув голову, женщина взглянула на Вельянова, стоявшего рядом.—?Тебе не стоит сейчас одной ездить. Ты выглядишь очень уставшей,?— негромко произнес он, бережно удерживая руку молодой особы в своей руке.—?Хочешь составить мне компанию? —?Ифиджения вопросительно вздернула бровями, а ее губы изогнулись в легкой усмешке.—?Если ты этого захочешь,?— сказал ей в ответ Александр.—?Проходи. Я сейчас переоденусь, и можем ехать.Гречанка вошла в комнату, одна из стен которой была полностью стеклянной, а двустворчатая дверь вела на небольшой балкон. По среди комнаты стояла круглая кровать, застеленная бежевым атласным покрывалом, а над ней располагался полог из тонкого, полупрозрачного материала, цвета бронзы. У противоположной от входной двери стены, стоял туалетный столик из белого дерева, который по цвету немного контрастировал со стенами в спальне, имевшие цвет на несколько тонов светлее. Рядом с этим столиком находилась межкомнатная дверь из дерева цвета слоновой кости с витражными вставками. У смежной с входной дверью стеной стоял массивный шкаф-купе, по цвету совпадавший с цветом туалетного столика. Рядом со шкафом располагалась еще одна дверь. На всех стенах, как и в гостиной, висели различные картины и фотографии.Александру показалось, что эта комната долгое время была нежилой. Создавалось такое впечатление, что эту комнату Ифиджения заняла совсем недавно. Пока Вельянов разглядывал комнату, гречанка скрылась за дверью гардеробной и прошлась мимо вешалок с костюмами. Выбрав костюм из темно-синего шифона, состоявший из брюк, классического кроя, свободного топа с тонкими бретелями и болеро без завязок, молодая женщина переоделась и, обув черные босоножки на невысокой платформе, вернулась в спальню. Бросив взгляд на Александра, стоявшего неподалеку от кровати, она опустилась на пуф у туалетного столика и, взяв расческу, стала аккуратно водить еюпо волосам, как-то отстраненно смотря на свое отражение. Видя, что с Ифидженией творится что-то неладное, македонец направился к ней, и она тут же встала с пуфа, и рванулась к нему, обхватывая его руками за шею.—?Как хорошо, что ты приехал,?— прошептала гречанка, пряча лицо у него на шее.—?Я не мог не приехать,?— отозвался Вельянов, стискивая женщину в объятиях.Когда Ифиджения остановила свой желтый спорткар на служебной парковке афинской ?Эллады? и вышла на улицу, Александр с облегчением выдохнул и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Он впервые ездил в машине с Ифидженией, когда она занимала водительское место, и пришел к выводу, что после нескольких таких поездок у него начнет появляться седина. Сердце Вельянова замирало как минимум дважды, пока они ехали от виллы Алексакисов до центральной части Афин. От неожиданных маневров гречанки, и лавирования между машинами, македонец невольно вспомнил все слова, которые относились к грубой ненормативной лексике.—?Ты долго еще сидеть будешь? —?спросила Ифиджения, постукивая правой рукой по лобовому стеклу своего любимца. —?Или ты в сиденье врос?—?Ничего и не врос,?— буркнул себе под нос македонец, отстегивая ремень безопасности и открывая пассажирскую дверцу. —?Предупреждать надо. —?уже громче добавил он, оказавшись снаружи.—?О чем? —?удивилась молодая женщина, нажимая на кнопочку на пульте сигнализации машины.—?О своей манере езды,?— с некой нервозностью произнес мужчина, запуская руки в карманы брюк.—?Тебя Алексиус предупреждал, чтобы ты в моего 911 не сажался. Сам сел, так что никаких претензий.Победно улыбнувшись, Ифиджения поспешила ко входу в отель, осматриваясь по сторонам. Лишь покачав головой, Вельянов последовал за ней, не сводя глаз с ее золотых кудрей, которые в лучах солнца переливались и блестели.Действительно золотое руно.Златовласка моя.Александр не мог оторвать взгляд от Ифиджении. Сейчас, когда они вошли в отель, она выглядела такой сильной, уверенной в себе, как будто не было в ее жизни последних месяцев. Каждое ее движение, слово, несло в себе столько сдержанности и твердости, что Вельянов даже ей позавидовал. Про себя македонец отметил, что такой сдержанности и твердости ему никогда в себе не выработать. А то, как легко гречанка прятала свои эмоции, вообще поразило его. Для него молодая женщина всегда была такой открытой, эмоциональной особой, а тут, в самый тяжелый для нее момент, она держалась очень холодно.Четко отдавая приказы подчиненным, Ифиджения оставила Александра на попечение Виктории, которая была очень встревоженной из-за инцидента, произошедшего с клиентом. Слушая одного из охранников, который до ее приезда оставался у номера постояльца, гречанка вошла в лифт. Когда, спустя несколько секунд, двери лифта открылись на нужном этаже, молодая женщина опешила. Коридор этажа напоминал поле военных действий. Вокруг был сплошной хаос: осколки бутылок и зеркал, поломанная мебель, разбитые вазы с цветами, земля, клочки каких-то бумаг и одежды, и это не говоря об отвратительном запахе алкоголя, который витал повсюду.Когда Ифиджения оказалась в номере постояльца, который к ее приезду умудрился разгромить бар в холле, коридор и свой номер, а еще попытавшийся приставать сначала к горничным, а потом и к Виктории, пришедшей, чтобы утихомирить буйного клиента, то сам виновник погрома спал на диване, одна из ножек которого была сломана. Помимо него в номере находился еще один мужчина, который представился адвокатом горе-постояльца. К слову сказать о номере постояльца, то он выглядел еще хуже, чем коридор. Абсолютно все в номере было разгромлено, перевернуто, все что можно было сломать?— было сломано, все что можно было разбить?— разбито. После того, как адвокат объяснил причину, по которой его клиент устроил настоящий разгром, гречанка пришла в ярость. Выпустив пар отборным многоярусным и заковыристым матом на греческом языке, Ифиджения взяла себя в руки и с нескрываемым раздражением взглянула на адвоката постояльца.—?Слушай, защитник,?— произнесла она, голосом, наполненным презрения,?— твой клиент настоящий козел. Он разгромил мой бар, коридор и номер моего отеля, приставал к горничным и управляющей отелем, и ты думаешь, что можно все тихо уладить?—?Милейшая госпожа Николадеус, войдите в положение моего клиента.—?Как замечательно! Вашего клиента бросила жена, и он чуть не разгромил мне половину отеля. А у меня вчера умер отец, и я, вот из-за этого мудака, который храпит на диване, вынуждена была приехать сюда. И я даже не подумаю войти в его положение. Сейчас весь ущерб будет посчитан и оценен, после чего вашему клиенту выставят счет. Если сегодня, максимум завтра, ущерб будет не оплачен, мой юрисконсульт обратится в суд, а ваш клиент будет вынужден платить еще и компенсацию. И передайте ему, что он больше никогда не остановится ни в одном нашем отеле.Развернувшись, Ифиджения вышла из номера. Дав распоряжения администратору и дежурному по этажу, она спустилась на первый этаж. Сотрясаясь от дрожи, гречанка быстрым шагом прошла к бару и села на барный стул. Осмотрев ущерб, нанесенный брошенным мужчиной барным стулом, молодая особа присвистнула и попросила у бармена яблочный фреш. С подошедшим к ней юристу, она стала обсуждать сложившуюся ситуацию, не замечая того, что к ним подошли Виктория и Александр. Лишь когда Виктория приобняла ее, Ифиджения обратила на них внимание, и то всего на несколько секунд.—?Нужно было его стулом по голове ударить и все,?— отозвалась гречанка, когда бармен в деталях ей рассказал о том, как начался погром. —?А ты, Виктория, не расстраивайся. С кем угодно могло такое произойти. Он не первый и далеко не последний буйный постоялец.—?Еще одного такого я не выдержу,?— простонала Виктория, присаживаясь на соседний стул.—?Такого не будет, будет другой,?— хмыкнул юрисконсульт, забирая у бармена свой кофе. —?Госпожа Ифиджения, я пойду к ребятам наверх, помогу им все правильно оформить. Я за всем прослежу, не волнуйтесь ни о чем. Все будет сделано в лучшем виде.—?А я и не сомневаюсь,?— улыбнулась Ифиджения, захватывая губами трубочку, торчавшую из стакана с яблочным фрешем.После того, как юрисконсульт ушел, Ифиджения с Виктория быстро обсудили несколько важных вопросов, после чего Ифиджения отпустила управляющую домой.—?Хорошо держишься,?— отметил Вельянов, присаживаясь рядом с Ифидженией, когда Виктория оставила их.—?Я сама готова сейчас все разгромить,?— прыснула в ответ гречанка. —?Кофе хочешь? —?спросила она у македонца, и, когда он в ответ отрицательно покачал головой, спрыгнула с барного стула. —?Тогда поехали, пока я сама что-нибудь не сломала здесь.Поездка в обратную сторону для Вельянова прошла куда спокойней. Он уже не так бурно реагировал на то, что они с бешеной скоростью пролетают мимо других машин, а когда Ифиджения вдруг резко свернула с дороги на какой-то пыльный проезд, и спорткар слегка занесло, то Вельянов даже не дернулся. Ему начало казаться, что он стал привыкать к манере езды Ифиджении, а в какой-то момент ему даже понравилось. Столько азарта и адреналина было в этом.Ифиджения остановила машину на пустынном каменистом пляже и вышла наружу. Скинув босоножки с ног, она прошла к воде. Потянувшись, гречанка шагнула в воду, а ее брюки тут же намокли. По примеру женщины, Вельянов разулся и, закатав брюки, вошел в воду по щиколотку. Взглянув на Ифиджению, Александр увидел, как по ее правой щеке катится слеза. Протянув руку, он смахнул слезинку с ее щеки, а затем преодолел совсем небольшое расстояние, которое разделяло их друг от друга.—?Обними меня,?— попросила Ифиджения и прильнула к его груди.Когда его руки сомкнулись у нее на на талии, она спрятала лицо у него на груди и расплакалась. Крепко сжимая руками его рубашку, молодая женщина чуть ли не кричала от боли, которая теснилась в ней. Казалось, что эта боль с каждым часом все больше разрастается, что больше нет ничего. Женщина никак не могла смириться со смертью отца. Ей казалось, что это неправильно, что так не должно быть. Она твердила себе, что ему было еще рано умирать.—?Так не должно было быть,?— начала всхлипывать гречанка. —?У отца были такие большие планы. Он так много еще хотел сделать.—?Мы не всегда властны над своей жизнью,?— произнес в ответ Александр, одной рукой продолжая обнимать ее за талию, а второй поглаживая ее волосы, которые трепал легкий ветерок. —?Ты должна принять это, Ифи. Тебе сейчас очень больно, очень тяжело. Так будет какое-то время, но потом станет легче. Ты должна понимать, что постепенно все начнет снова меняться.—?Я все это понимаю, но мне не легче от этого.—?Знаю, милая, знаю. Ты у меня сильная. Наберись сил, и немного потерпи,?— Александр прижал к себе плачущую гречанку и изо всех сил обнял ее.Какое-то время они так и стояли, пока Ифиджения не начал успокаиваться. Когда поток слез прекратился, а дрожь перестала сотрясать ее тело, она отстранилась от Вельянова и, зачерпнув ладонями воду, ополоснула лицо. Не спеша выйдя из моря, гречанка побрела по берегу, то забираясь на какой-нибудь небольшой валун, то спускаясь с него.Александр все время бродил рядом с ней, а в какой-то момент осмелился взять ее за руку, после чего они еще около часа слонялись по берегу. Никто из них ничего не говорил, лишь Ифиджения изредка бросала на него взгляды, а он отвечал ей взглядом и легкой улыбкой, которая так и не сходила с его лица. Сейчас молодая особа выглядела куда лучше, чем в их последний разговор в Англии. Это очень радовало македонца, потому что было видно, что она больше не пытается сторониться всех, не прячется в темных комнатах и не избегает общения.—?Значит, ты бросил все свои дела и прилетел,?— нарушила затянувшееся молчание Ифиджения, задумчиво смотря на Александра. —?Зачем?—?Потому что я тебе нужен,?— с заметной самонадеянностью заявил Вельянов, расплываясь в улыбке. —?И не пытайся это отрицать.—?И в мыслях не было,?— тихо рассмеялась гречанка и, подойдя к спорткару, открыла водительскую дверцу и на несколько секунд заглянула в салон.Когда послышалась музыка, Ифиджения выпрямилась и подошла к Вельянову. Как-то странно взглянув на него, она закусила нижнюю губу и робко обвила его шею руками.—?Потанцуй со мной,?— смущенно попросила она, опуская голову, но Александр все же успел заметить румянец, проступивший на ее щеках.Ничего не ответив, македонец положил руки ей на талию и притянул к себе. Прижавшись губами к ее лбу, он прикрыл глаза и стал двигаться в такт мелодии, вслушиваясь в слова песни.You and me / Ты и я,We used to be together / Раньше мы были вместе,Every day together always / Каждый день вместе, всегда.I really feel / Я, правда, чувствую,I’m losing my best friend / Что теряю лучшего друга,I can’t believe / И не верю,This could be the end / Что это может быть концом.It looks as though you’re letting go / Похоже на то, что ты меня отпускаешь,And if it’s real, / Правда ли это?Well I don’t want to know / Я не хочу знать.Don’t speak / Молчи,I know just what you’re saying / Я знаю, что ты хочешь сказать.So please stop explaining / Пожалуйста, перестань объяснять,Don’t tell me 'cause it hurts / Не говори мне ничего, ты делаешь мне больно.Don’t speak / Молчи,I know what you’re thinking / Я знаю, о чём ты думаешь,I don’t need your reasons / И мне не нужны твои объяснения,Don’t tell me 'cause it hurts / Не говори мне ничего, ты делаешь мне больно.Our memories / Наши воспоминанияThey can be inviting / Могут быть приятными,But some are altogether / Но некоторые из нихMighty frightening / Безумно страшные.As we die, both you and I / И поскольку мы умираем, оба, ты и я,With my head in my hands / Я сижу, обхватив голову руками,I sit and cry / И плачу.Don’t speak / Молчи,I know just what you’re saying / Я знаю, что ты хочешь сказать.So please stop explaining / Пожалуйста, перестань объяснять,Don’t tell me 'cause it hurts / Не говори мне ничего, ты делаешь мне больно.Don’t speak / Молчи,I know what you’re thinking / Я знаю, о чём ты думаешь,I don’t need your reasons / И мне не нужны твои объяснения,Don’t tell me 'cause it hurts / Не говори мне ничего, ты делаешь мне больно.It’s all ending / Всё заканчивается.I gotta stop pretending who we are… / Мне пора перестать притворяться, кто мы друг для друга,You and me / Ты и я,I can see us dying… are we? / Я вижу, что МЫ умираем… Это так?Don’t speak / Молчи,I know just what you’re saying / Я знаю, что ты хочешь сказать.So please stop explaining / Пожалуйста, перестань объяснять,Don’t tell me 'cause it hurts / Не говори мне ничего, ты делаешь мне больно.Don’t speak / Молчи,I know what you’re thinking / Я знаю, о чём ты думаешь,I don’t need your reasons / И мне не нужны твои объяснения,Don’t tell me 'cause it hurts / Не говори мне ничего, ты делаешь мне больно.*Когда Александр открыл глаза, то солнце уже начало садиться. Встряхнув головой, мужчина огляделся. Он сидел на небольшом песчаном островке, прижимаясь спиной к небольшой, неровной, каменной глыбе. Рядом с ним на песке лежала Ифиджения, а ее голова покоилась у него на коленях. Машина гречанки стояла неподалеку, и из нее все еще слышалась музыка, которую женщина так и не выключила. Вот уже почти полдня они провели на берегу, и что-то подсказывало Вельянову, что их уже потеряли, а так как их телефоны остались в машине, то это лишь осложняло их положение.Поначалу, македонец хотел перенести Ифиджению в машину и отвезти ее на виллу, но потом он понял, что так и не запомнил путь до виллы, поэтому ему все же пришлось будить гречанку. Молодая особа долгое время отходила ото сна и пыталась понять, что она делает непонятно где, так еще и с Александром. Когда ее разум немного просветлился, то она вспомнила, как оказалась на берегу вместе с Александром, но тут же пожалела об этом. Вместе с этим она вспомнила и все остальное, и от этого все внутри у нее болезненно сжалось.—?Алексиус нас убьет,?— со вздохом сказала она, садясь в машину. —?Хотя, если ты скажешь ему, что я уснула, то он сменит гнев на милость.—?Но потом он вспомнит, что ты ничего не ела, и…?— закатил глаза Вельянов.—?А я обниму его, и он перестанет злиться,?— улыбнулась Ифиджения. —?Моя любимая песня. —?гречанка засияла и прибавила громкость, и в салоне машины зазвучала легкая и красивая мелодия.I feel so unsure, / Я чувствую себя таким неуверенным,As I take your hand, / Когда беру тебя за рукуAnd lead you to the dance floor, / И веду на танцпол.As the music dies, / А когда музыка стихает,Something in your eyes, / Твои грустные глазаCalls to mind a silver screen, / Напоминают мне сцену прощанияAnd all its sad goodbyes. / Из какого-то голливудского фильма.I’m never gonna dance again, / Я больше не буду танцевать.Guilty feet have got no rhythm, / В чувствующих вину ногах нет ритма.Though it’s easy to pretend, / И хотя легко притвориться,I know you’re not a fool, / Я знаю, что ты неглупая.I should have known better than to cheat a friend, / Я должен был знать, чем всё обернётся, но я обманул другаAnd waste a chance that I’d been given, / И упустил свой шанс.So I’m never gonna dance again, / Поэтому я больше не буду танцеватьThe way I danced with you, / Так, как танцевал с тобой.Time can never mend, / Время никогда не излечит раны, оставленныеThe careless whisper of a good friend, / Беззаботным шёпотом близкого друга.To the heart and mind, / С точки зрения ума и сердцаIgnorance is kind, / Незнание безобидно.There’s no comfort in the truth, / В правде нет утешения.Pain is all you’ll find. / Она может принести только боль.I’m never gonna dance again, / Я больше не буду танцевать.Guilty feet have got no rhythm, / В чувствующих вину ногах нет ритма.Though it’s easy to pretend, / И хотя легко притвориться,I know you’re not a fool, / Я знаю, что ты неглупая.I should have known better than to cheat a friend, / Я должен был знать, чем всё обернётся, но я обманул другаAnd waste a chance that I’d been given, / И упустил свой шанс.So I’m never gonna dance again, / Поэтому я больше не буду танцеватьThe way I danced with you, / Так, как танцевал с тобой.Tonight the music seems so loud, / Сегодня музыка кажется такой громкой.I wish that we could lose this crowd, / Жаль, что мы не можем покинуть толпу.Maybe it’s better this way, / А может, наоборот, так лучше.We’d hurt each other with the things we want to say, / Иначе мы бы причинили друг другу боль словами, которые хотим сказать.We could have been so good together, / Нам могло быть так хорошо вместе,We could have lived this dance forever, / Мы могли бы вечно жить этим танцем.But now who’s gonna dance with me, / Но кто же теперь будет танцевать со мной?Please stay. / Пожалуйста, останься…I’m never gonna dance again, / Я больше не буду танцевать.Guilty feet have got no rhythm, / В чувствующих вину ногах нет ритма.Though it’s easy to pretend, / И хотя легко притвориться,I know you’re not a fool, / Я знаю, что ты неглупая.I should have known better than to cheat a friend, / Я должен был знать, чем всё обернётся, но я обманул другаAnd waste a chance that I’d been given, / И упустил свой шанс.So I’m never gonna dance again, / Поэтому я больше не буду танцеватьThe way I danced with you. / Так, как танцевал с тобой.Now that you’ve gone, / Теперь ты ушла,Now that you’ve gone, / Теперь ты ушла,Now that you’ve gone / Теперь ты ушла.Was what I did so wrong, / Неужели я настолько ошибся?So wrong that you had to leave me alone. / Так сильно, что ты меня оставила…