Глава 61. Где твои ушки, которые нравились мне? (1/2)

Прошлая глава была от 7 января, сейчас уже 11.Барсов не хотел смотреть на себя в зеркало. Отражающийся в нем человек не имел с ним ничего общество. И все же Ягге, под угрозой зомбирования, заставила его посмотреть на себя и хотя бы побриться перед экзаменом. Так как Артур не хотел никого видеть, слышать и ни с кем разговаривать, то попросил старушку продержать его в магпункте до понедельника. И это сработало.

В себя он пришел девятого числа, за десятое оклемался окончательно, так что только одиннадцатого утром, до подъема, пришел в свою комнату. Учебники по нежитеведению, которые он прочитал за два дня, Артур сложил в стопку на кровати, а потом пошел в душ, не понимая, зачем это делает.

Из зеркала на Ильина смотрел осунувшийся, с кругами под глазами, которые потеряли свой экзотический окрас и стали просто грязно-зелеными, уставший от жизни и с тоской во взгляде парень. Он словно стал меньше, сдувшись. Раньше в нем был стержень, Дашка, но теперь оборотень его потерял. Слишком привязался к ней, прикипел всем телом и душой, и потому отрыв произошел настолько болезненный. Потому что Барсов не верил, что она сможет его простить. И не хотел этого сам. Он не заслуживал прощения.Разбив ненавистное зеркало кулаком, порезав костяшки, парень поплелся в комнату одеваться. Сразу после завтрака был экзамен. Порезы, которые раньше бы затянулись через секунду, теперь затягивались в течении всего времени, сколько Артур потратил на одевание.Ягге не знала, что с ним, и как ему помочь. Физически Барсов был здоров. Морально – уничтожен. А лечение души в компетенцию старушки не входило.Потянув за край футболки из сумки, парень вытащил ее вместе с зудильником и книжечкой, упавшей на пол и обжегшую ему глаза невыносимым свечением. Видимо, Тернова много писала в дневник. Он не хотел этого читать, но до завтрака еще оставалось время, которое, как не старайся, нельзя потратить на натягивание майки.Усевшись прямо на пол, Артур раскрыл книжку, сразу натыкаясь на запись от седьмого января. Четыре дня назад.

«Ставлю сто фишек на черное,Вставши у края упорная,Кто мне сказал, - не получится?Если мне хочется, сбудется.(Земфира «Девочка-скандал»)

Мам, привет, с Рождеством тебя. Денек выдался что надо. Новостей много. Боюсь, ни одна тебе не понравится. Я сама сейчас себя боюсь. Начну по порядку.Во-первых, судя по всему, мне теперь на веки вечные запрещен въезд в Иран. Почему? Подозреваю, все дело в том, что я вырвала и раздавила в руке сердце Сане… этой сучки, предварительно заставив Кармен отречься от четырнадцати собственных «котят», в том числе и от Него. Я убила, мам. Первый раз в жизни. Жалею ли я свою жертву? Нет. С удовольствием воскресила бы ее, чтобы убить снова. На этот раз куда как медленнее. Стоило только представить, как она извивается под ним, дарит ему удовольствие, касается там, где было позволено лишь мне… Ненавижу. Я так и заявила Кармен «Ее смерть – плата за мою боль». Я никогда раньше не думала, что окажусь настолько ревнивой, но… это было слишком больно, до сих пор больно и не прошло за неделю.

Дедушка объясняет все проще. Моя некромагическая сущность физически не в состоянии смириться с тем, что кто-то, кроме нее, был с ее мужем, потому что основа сущности = хищник, хищник=собственник.

Во-вторых, стоило мне увидеть уже-покойницу-к-сожалению-всего-один-раз-пусть-бы-сдохла-хотя-бы-трижды, как моя некромагическая сущность сформировалась в зверя. Рысь. Мам, я рысь. С очень длинными кисточками на ушах и коротким хвостиком.

В-третьих… Когда я заставила Кармен отречься от Артура, то в зале, стоя среди всех этих мужчин-оборотней, с волосами мисс «вырванное сердце» на кулаке, я поняла, что не все они служат этой стерве добровольно. Оказалось, права. Заставила ее отречься от семи оборотней, которые просто хотели быть свободными и еще от пяти, которых достала она, и они будут искать себе другого альфу, оказывается, такое возможно… А еще я отняла у нее одного мальчика, Тимура. Ему двенадцать и он – русский… Он так умолял меня забрать его с собой, что, мам, это просто невыносимо… Бедный, он сирота, очень соображалистый, но, как я уже успела понять, жутко вспыльчивый и матершинник в энной степени. Нужно будет придумать, как с этим бороться. Деду он понравился. Мы немного посидели, поразговаривали, он решил его усыновить… Тимур хочет выполнять каждое мое желание, постоянно повторяет, что я его «госпожа», пытается поцеловать мне коленки и поклониться на каждое слово… Буду работать, перевоспитывать…

В-четвертых, я нашла свою кость мертвеца. Кто бы мог подумать, что ей окажется половина ребра той, что подходила Ему больше. Завтра будем думать, что из нее смастерить. У Глеба трость, у некромагинь украшения, а я... не знаю, что хочу. Точнее, что хочу знаю, но это невозможно. Уже невозможно.Кстати, о госпоже. Один оборотень-ягуар, их тех, кого я, получается, освободила, пообещал откликнуться на любой мой зов и привести остальных по первому же крику, и за три минуты обрушил на меня столько флирта, прозвав «маленькой кошачьей госпожой»… Хорошо, что дед нас с Тимуром вовремя телепортировал, а то за этот краткий срок этот наглец успел высказать, что не смотря на то, что я не оборотень, он бы сразился с моим мужем за право обладания мною, видишь ли, я сладко пахну и с виду весьма неукротимая… фр… И это не смотря на то, что я ответила, что со мною ему светит только дружба. Упрямые ягуары. Упрямые мужчины. Упрямые мужчины-ягуары.Но это все не отменяет того, что в душе по-прежнему пустота. Да, я убила ее. Возненавидит ли Он меня за это? Настолько ли она понравилась ему? Я не знаю. Возможно, поймет. Ведь поменяйся мы местами, я не думаю, что Он стерпел бы саму мысль о том, что где-то существует мужчина, ласкающий меня лучше, чем он. Мне очень жаль, что я оказалась недостаточной для Него во всем. Нежеланная жена, все та же никчемность.»Барсов погрузился в ступор, пытаясь заторможенным сознанием осознать все новости. У Даши появился ручной ягуарчик ему на замену, другой к ней кадрился, и она убила Санеру. А потом еще и заставила Кармен отречься от него. Поэтому его так колбасило в тот вечер, когда, казалось, ломались кости и Ягун был белее простыни, испугавшись за него. Даша лишила его не только себя, но и возможности быть в стае. Она не спрашивала его, хочет ли он уйти. Она отрезала все нити, оставив его в одиночестве, сама найдя замену. Артур не почувствовал ничего. Ни радости, ни горя, ни ненависти или ярости. Барсов давно проклял сам себя и теперь не жил, а существовал, делая что-то, потому что так было принято. Потому что его убить было невозможно, а для самоубийства ему не хватит сил – кошачий инстинкт самосохранения был выше, чем у человека.

Сама смерть Санеры так же не нашла отклика в душе Ильина. Ему было по барабану. Машинально перелистнув страницу, он стал читать дальше.«Моя веселаяМоя смешная больЯ обезьянка ноль(t.A.t.U «Обезьянка ноль»)

Привет, мам. Утро восьмого января началось… интересно, хотя я встала с опухшими, все еще багровыми, глазами, и как всегда урод уродом. Тимур съел две кастрюли борща, два батона и три миски салата, запив все двумя литрами компота. Объяснился тем, что он «растущий организм». Поговорила с ним относительно того, что не стоит целовать мне колени и кланяться и вообще лучше вести себя нормально. Бедный мальчик, он, должно быть, забыл, что это такое.

Полдня, пока Тимур-мур-мур (это я так его позвала к обеду и что-то не смогла остановиться на одном «мур». Теперь зову его Мур. Ему нравится, он в ответ мурлычет на это сокращение.) осваивался и бегал по лесу, наслаждаясь снегом, мы с дедом работали над моей костью мертвеца. Деда сказал, что она у меня сильная, и сила ее не от возраста покойника, а от силы оборотня и человека, так что я и тут отличилась. Как будто мне это надо. Из кости сточили мне кулон. Угу. Дедушка съюморил. Кулон в виде длинного клыка, сделанного из кости и внутри с истолченными ее остатками, моим волосом и крошками лунного камня. Крышка кулона плотно заварена серебром, само украшение так же украшено им, для усиления. Пока дед разговаривал со мной, отвлекал, я вроде даже казалась себе живой. Но…Стоило только подняться к себе в комнату, как она снова накатила. Моя смешная боль. Можно подумать, я первая, кому изменили. Можно подумать, я первая кому изменили и кто при этом любил свою половину. Можно подумать, я первая, кто по-прежнему любит своим глупым сердцем, которое Ему не нужно со своей любовью, потому что ее недостаточно. Я как заезженная пластинка, но ничего не могу с собой поделать.Зачем Он так со мною?

Жажда ее крови покинула меня вместе с тем, как я раздавила ее сердце. Покинула и злость, и ненависть. Лучше бы они остались, но ушла боль.

Зачем он прислал мне этот подарок со своей матерью? Я смотрю на этот пакет и боюсь заглядывать в него. Не знаю, почему. Может, там что-то, что вызовет воспоминания, к которым ошметки моей души не готовы. Достаточно того, что я помню его поцелуи и руки на себе.Сейчас уже вечер, мы все в гостиной у потрескивающего дровишками камина. Я лежу на полу, пишу тебе, мам, дед на диване читает книгу (одна обложка ужаса нагоняет), а Мур лежит у меня под боком, мурлыкает что-то себе под нос, положив пятнистую голову на лапы.Немного о Муре еще. Он очень вспыльчивый. Чуть что, так сразу «Да правда, что ли?» или «Вот как?», и матюкается еще. Заставила его (почему-то меня он слушается беспрекословно, хотя и артачится иногда) после каждого матюкания брать мыло в рот. Теперь вот таскает кусок мыла в кармане джинсов. Дед уже связался со своими должниками в Магществе, скоро нам пришлют все необходимые документы, чтобы Мур стал Терновым и, чисто технически, моим дядей. Это его веселит. Одеждой тоже затарились, дед попросил Ильину, та не отказала. Я помню, что она сказала мне, но не знаю, к чему все это было, хотя благодарна ей за понимание.А. Поняла, почему сейчас Мур в зверином обличье. Они забились с утра с дедом на том, что он сможет поймать трех мышей в доме. Дед говорит, что не получится, Мур, конечно же считает себя всемогущим. Я сначала думала, как дед… В конце концов, ягуар, пусть даже молодой оборотень, это не маленький котенок с везде достающими лапками. Шиш там. Он уже сбацал двоих, теперь, вроде как, сидит в засаде, забавно шевеля хвостом, поджидает третью, не иначе… Мур-мур. »После прочтения этого куска, Артур отстраненно подумал, что перекусить горло котенку не составит труда. Тот даже не успеет ничего осознать. Просто – хрум!, и нет головы. Даже кровь шкуру не попортит. А потом пришла мысль – зачем? Ей он нравится, пусть вытягивает ее и защищает, раз Барсов не смог. Каждый раз, желая спасти Дашку, он топил ее глубже, а так, может стоит позволить другому помочь? Ему-то все равно дорога к ней заказана.

«В комнате с белым потолкомС правом на надеждуВ комнате с видом на огниС верою в любовь(Наутилиус Помпилиус «Я хочу быть с тобой»)

Вот и еще один день без Него, мам. Я схожу с ума и позволяю себе отравляться фантазиями. В чем это проявляется?Ну… Сегодня ночью я не могла заснуть. Холодно. Где-то в час пришел Тимур-мур-мур (кстати, третью мышь он-таки поймал), заявил, что клацанье моих зубов слышно на другом конце леса, и он не собирается лежать и слушать, как я медленно превращаюсь в ледышку. Обратился ягуаром и залез ко мне на кровать, лег под бок… А я… А я смалодушничала. Потому что перед глазами, в голове, всплыло совершенно другое.

Обняла Мура за шею, уткнулась носом в мех и зажмурилась, убеждая себя, что на самом деле это совершенно другой ягуар, черный, шелковый, мой любимый, тот, которому я нужна, просто он лежит чуть по-другому, потому не такой большой. Убедила.Ночью, часа в три случился казус. Я не знаю, как это случилось, но Мур нечаянно кольнул меня когтями прямо в з…пятую точку. Причем кольнул так реально… Бедный! Он так смутился, так извинялся, бормотал, что, наверное, во сне слишком увлекся, отмахиваясь от кошмаров и аж проколол мне одеяло и пижамные штаны... Не знаю, кто из нас смутился больше. Финиш настал, когда он на полном серьезе предложил мне зализать царапинки из которых выступило немного крови. Наверное, я была как рак красная и, по-моему, завопила. Он вообще растерялся, перекинулся обратно в ягуара, сел передо мной по струнке, обнял лапы хвостом и посмотрел в глаза своими огромными широкими и блестящими глазищами с такой виноватой мордахой… Ну как тут… Погасила свет, мам, снова улеглась с ним спать, погружаясь все в ту же фантазию.А утром это аукнулось, мам. Оказалось, что всю ночь я почти без перерыва шептала одно единственное имя. Нетрудно догадаться, чье. Мур сказал, что я умоляла Его не уходить от меня и сказать, что все неправда. Тимур спросил, что такого мой муж сделал (он знал, за что я убила ту-похожую-на-меня-и-умершую, но не думал, что все так серьезно), а дед ответил, не дав мне и слова вставить, что он изменил мне, объяснив мальчику все о магическом браке заодно, сказав, что теперь Тимур может смело заводить себе девушку, связывать ее магическим браком и шастать с кем ни попади, все равно все будет отражаться только на ней, да к тому же она-то ни к кому не уйдет. Да, дед зол на Него. Я разозлилась на деда… поскандалили. Почему он не поймет, что в моем состоянии смертушки, как зовет меня деда, нет Его вины? Просто меня, скажу это снова, недостаточно и я слишком поздно это поняла, через силу и ожог. Так и не зажил до конца, кожа вся красная от кольца. Вот и хорошо. Я даже довольна этим с каким-то отстраненным садизмом постоянно напоминая себе о причине его возникновения.Господи, мама, это даже писать больно… А Мур так посмотрел на меня, в таком шоке и удивлении, а потом спросил «А разве тебе можно изменить, Даш?» При этом он слишком сильно сжал стол и сломал его. Разозлился. Не знаю, кем меня считает этот ребенок. Не нашлась что сказать кроме как: «Изменить можно всем, Мур». Проплакала два часа, пока гуляли с ним по лесу. Он понимающе не лез, давая держаться рукой за его меховую шею. Написала Тане письмо, сказала, что мы с Муром (подробно объяснила ей, кто это) будем в Тибе одиннадцатого часа в четыре и что я поговорю с ней обо всех ее письмах и том, что она мне доверила, и что у меня самой есть что ей рассказать, просто тема совершенно не для почты.Страшно. Древнир, мне так страшно возвращаться туда и ходить с Ним по одним коридорам… Может повезет, и я умру в ту же секунду, как взгляну в его глаза. А рысь нетерпеливо топчется во мне. Не понимает, глупая, что ничего не вернуть. Она снисходительна к Муру, но хочется ей тепла совершенно другого меха. Глупая она, глупая я.»Ильин захохотал, громко, страшно, во всю глотку, с примесью истерики, а потом застонал, так как вой не его профиль, а рычание не могло передать ту тоску и боль, что он чувствовал. Эта маленькая идиотка обвиняла себя в его поступке. Защищала его перед дедом, хотя всем было бы лучше, если Павел Егорыч его просто убил там, в просеке. Просто довел до конца то, что начал. И все. Артур удалил астральную каплю дневника, так как больше не мог этого читать. Не хотел видеть, что думает Дашка. Не хотел чувствовать еще большую боль от осознания того, что она любит его. Все еще любит. А он не достоин ее любви и вообще чьей-либо.

Тяжело дыша, лежа на полу без сил, Артур по капле собрал себя и поставил на ноги, беря сумку и выходя из комнаты, отправляясь в Зал Двух Стихий. Таня с Глебом уже были там, с какой-то двенадцатилетней девочкой, но Барсов незаметно сел за самый дальний стол на темной половине зала, подальше от всех.

- А это правда, жар-птица? – Удивленно расспрашивала Аня, и счастливо смеялась, от чего по колоннам распускались цветы и лозы.

- Правда, Анечка. – Улыбнулась Таня, а потом привлекла внимание девочки к Ягуну, который раньше не видел сестру Глеба. Да и старшие сестры тоже не видели Аню, так как прилетели с ней Бейбарсов с Гроттер поздно вечером, и сейчас у Ани был первый день в Тибидохсе. Почему поздно вечером? Потому что родителям было трудно отпустить своих детей.- А это, наша звезда. Великий Ягуний. – Стараясь не смеяться, представила друга девочке. – Если будет спрашивать про пылесос – беги, этот дядечка маньяк пылесосов. Кстати! Ягуний! Познакомься, это Анна Бейбарсова. – Гроттер с великим удовольствием наслаждалась упавшей челюстью комментатора и чуть менее опущенными челюстями Лены с Жанной. Они-то про семью, разумеется, знали, но Глеб весьма скрывал свои мысли от них, по всей видимости, так что новость о сестре и ее прибывании в Тибидохс стала действительно новостью.Артур быстро поел, даже не глядя и почти выбежал из столовой, направляясь в кабинет Медузии на экзамен.

- Хм… Ребят, вы помните, что у Артура сегодня экзамен? – Напомнила Таня, пытаясь сложить в голове воедино два образа – веселого, рассыпающего вокруг свет и счастье от жизни оборотня, и того угрюмого, мрачного и замкнутого парня, кем он стал. Картинки упорно не складывались, заставляя рыжую морщиться и тосковать.- Кстати, я вам не сказала, нет? Дашка сегодня прилетает, и не одна! Там такая история!

- Ну что же, у темного отделения на первом курсе еще один ученик, - проговорил Сарданапал, вручая Тимуру магический перстень.Парень вызывающе посмотрел на него, мол, это что, не катит, но, поймав недовольный взгляд Дашки, тут же исправно нацепил перстень.- Добро пожаловать в Тибидохс, Тимур, - кивнул Сарданапал, после чего, пожав руку Тернову старшему, подписавшему все необходимые документы и телепортировавшего Дашку и Мура в замок, отпустил всех троих.- Ну что, успехов, парень, - хлопнул по плечу нагруженного вещами Мура Павел Егорович. – Если какие вопросы, звони. Внуча, ты сама все знаешь, - приобняв внучку, мужчина тихо сказал ей на ухо. – Я горжусь тобой, девочка. Не многие в семнадцать лет разоряют кошачий прайд и оставляют с носом взрослую альфу.

Дашка крепко обняла деда, пытаясь набраться от него стойкости и силы, уверенности. Ноги уже сейчас начинали потрясываться. Где-то здесь был Артур. На мгновение Терновой даже показалось, что где-то в коридоре пахнет им.

Павел Егорович телепортировал в синих искрах (особенность всех некромагов), а Дашка развернулась, поправила на плече чехол с гитарой – единственное, что несла сама, и медленно двинулась в сторону Жилого Этажа, на ходу отвечая на вопросы Тимура.- Зачем ты отпорола ушки, а? – поинтересовался парень, поморщившись. – С ними же было совершенно другое дело!- Отстань! С ним я выглядела совсем уж…- Ты и так рысь, куда же больше? – хмыкнул парень. Дашка недавно выяснила, что оборотни, оказывается, прекрасно чуют и порой видят сущность некромага. Так что во дворце Кармен ее рысь ни для кого не стала секретом. – Ты отпорола черные ушки, стоя лицом к стене… И я вижу свежие швы на гладком как бархат капюшонЕ…Мне хочется плакать от боли…Или забыться во снеее… Где твои черные ушки, которые нравились мнеее, - загорланил Тимур, на ходу сочиняя кавер на «Наутилиус Помпилиус».- Отстань! – покраснела Дашка, ткнув юного оборотня в бок, не причинив ему никакого вреда.Предметом спора были плюшевые уши, еще утром покоящиеся на капюшоне бархатного комбинезона девушки, пока та, не решив, что это слишком, не отпорола их. Сейчас же Тернова вышагивала на ботильонах с тонкой шпилькой, в обтягивающем ее, словно перчатка, бархатном черном комбинезоне с длинными до середины ладони рукавами, почти прикрывающими ожог. У комбеза спереди была молния, берущая свое начала сантиметра на два ниже пупка и доходящая до самой шеи. Бархатный капюшон был перекинут через ворот кожаной куртки, накинутой поверх комбеза, придающей образу еще большей брутальности.

Рыси внутри Дашки очень и очень нравился такой образ. Кошачий, сексуальный, независимый, дышащий уверенностью. Тернова уступила некромагической сущности, прячась за созданным обликом, как за стеной. Перекинув распущенные волосы через плечо, свободное от гитары, Дашка преодолела половины лестницы до Жилого Этажа, понимая, что момент истины все ближе.- Разве я могу от вас отстать, маленькая кошачья госпожа? – промурлыкал Мур.- Я тебе сейчас как заеду шпилькой в бок… - пробурчала Дашка, вызывая смешок подростка.- Где твои черные ушки… которые нравились мнеее… - снова запел Тимур, повторяя все тот же куплет, очень собою довольный.- Оп-на, Тернша! – присвистнул Пень, на которого Даша и Тимур наткнулись в коридоре перед гостиной. – Где тебя носило-то, капитан-капитан? Говорили ж мы тебе все, что кавалергардов век не долог, то есть Барсова твоего… Променял тебя, а?

Дашка вытаращилась на Дыра, поняв, что разлад и причина разлада их с Артуром отношений каким-то образом просочилась в массы. Пока она созерцала главного хама Тибидохса, тот созерцал ее прикид, остановившись на обтянутой груди. В тишине прошло секунды три, а потом хук справа от Тимура заставил Пня подбитой ласточкой пролететь в гостиную.Глеб, выпрямившийся на диване (вся компания сидела в гостиной убалтывая его сестру и пытаясь уболтать его), проследил за полетом Дыра, следом за которым в комнату залетел пятнистый ягуар, раза в два меньше Барсова. Злобно рыча, распушив шерсть, он застыл перед полузащитником сборной Тибидохса, готовый прыгнуть. В полной гостиной народа раздался визг, а потом все перекрыл властный крик Терновой. Бейбарсов точно узнал ее голос, хотя пока сама девушка в поле зрения не появилась.- Тимур! – рявкнула Дашка, наконец, сообразив, что произошло и куда слизало двух парней, только что стоявших рядом с нею. Все было слишком быстро, а амулет, утраивающий реакцию, лежал в рюкзаке вместе с браслетом. Дед все подарил ей.

Цокая шпильками ботильонов, Тернова выскочила в гостиную, мельком заметив своих друзей и то, что комната полна светлых и темных. Мур навис над Пнем, рыча тому в лицо, явно намереваясь откусить темному магу как минимум пол лица. На большее ширины пасти пока бы не хватило.

- Тимур, оставь его!Вызывая вздохи и почти слюнепускание со стороны мужского контингента своим видом, Тернова решительно подошла вплотную к своему «дяде» и с силой дернула его за пятнистое уху. Рысь внутри нее зафыркала. Ей было смешно, в отличие от самой Дашки.- Ауч! – воскликнул Мур, перевоплотившись и потирая ухо. Сейчас он был чуть пониже Дашки (мерси длинной шпильке). – Че Тимур-то, сразу?- Это что? – указала Дашка на окровавленное лицо Пня.

- Это? Пи****с, - невозмутимо ответил мальчишка, скрестив руки на груди.

- С лицо у него что, я спрашиваю? – рыкнула Дашка, совершенно не желавшая, чтобы первый день у Тимура в Тибидохсе был ознаменован дракой. Чувствовалось какое-то дежавю.

На невозмутимый вид Тимура больше не хватило. Он рьяно зажестикулировал:- Да правда, что ли? Он первый начал!

- Он первый начал! – передразнила Даша. – Потрясающий аргумент! Амикус нашатырюс.Тимур умудрился отправить старшекурсника, семнадцатилетнего парня, в нокаут.- С х*ра ли он тебе все это говорил, да еще и пялился, куда ему не положено!? – возмутился Мур.Даша выразительно посмотрела на мальчика и приподняла бровь, скрестив руки под грудью, ибо сделать это на ней было физически невозможно. Тот мигом понял, к чему это его освободительница. Тяжело вздохнув, гневно выдохнув, сморщившись, он достал из кармана джинсов кусок мыла и вставил его себе в рот.- Фафольна? – упер он руки в бока.- Фафольна! - передразнила раскрасневшаяся от пристального внимания Дашка Тимура. – Ты разговаривай поменьше, а то пена мыльная изо рта пойдет!Рысь внутри Дашки упала на спину и засучила лапами, явно в приступе кошачьего ржача. Сама же Дашка, тяжело дыша, посмотрела на приходящего в сознание Пня. Его слова больно обожгли ее.Барсов вышел из кабинета Медузии примерно в четыре часа, весь день отвечая на вопросы доцента Горгоновой по всем темам нежитеведения за все курсы. И он заслужил свою оценку. Правда, никакого удовлетворения от этого все равно не получил.

Пока он доковылял до гостиной, совершенно в нее не торопясь, подумывая, может идти куда-нибудь спать на чердак (перевоплощаться ему абсолютно не хотелось, просто до тошноты), там уже развернулась битва, которую Артур мог наблюдать, прислонившись к входной арке. Из-за того, что он воспользовался длинным ходом, то смог выйти прямо напротив Даши, медленно впитывая ее внешний вид. Ее душа приобрела форму, став рысью. Об этом Барсов уже читал, но знать и увидеть – разные вещи. Ягуар внутри поднял слабую голову, а потом Ильин почувствовал ее запах, отчего ноздри расширились, а в голове застучала кровь.

Артур вышел из своей тени, ступая бесшумно и видя, как первым на его появления отреагировал этот пацан, чье горло действительно было таким манящим, что хотелось сцепить на нем зубы. Но приказа вытаскивать мыло не было, так что довольно невнятно Тимур или как его там принялся жестикулировать, обращая внимание Даши на Ильина.

Барсов не смотрел на девушку, зная, что на ней и зависнет. Он просто шел, и от его былой игривости домашнего кота ничего не осталось. По гостиной ступал зверь, дикий зверь, беспощадный в своей жестокости и страшный именно из-за безразличия. Артур сломался, став хуже, чем был в Москве. Сейчас бы он убил только потому, что ему понравилось убивать, а не преследуя какую-то великую цель.

Оборотень еще раз взглянул на Тимура, который моментально опустил глаза, правильно чувствуя, когда надо запихнуть свои амбиции подальше. И Барсов вспомнил его. Это был тот самый мальчишка, который преследовал его в коридорах дворца. Осклабившись, Артур присел над Пнем на корточки, а потом за горло поднял на вытянутую руку, глядя только ему в глаза. Наклонив голову, наблюдая за хрипами и попытками выбраться из стальной хватки, Барсов безэмоционально тихим голосом обратился к сегодняшнему главному неудачнику.- Она моя жена. За все слова и действия ты будешь отвечать передо мной. Ты принял к сведению мои слова, Семь-Пень-Дыр? – Артур посмотрел на него с другого бока, сжимая пальцы на горле, уже представляя, как сейчас вырвет ему трахею. Ни за что. Просто так. Потому что ему так захотелось. Дыр захрипел и посинел, пытаясь кивнуть и хоть на каплю ослабить хватку одной руки оборотня.

- Никого из присутствующих не должны волновать наши отношения с Дашей. Никого. Кроме нас двоих. Я тебе уже говорил, Пень, не лезь. Синяков тебе мало было? Так доходит лучше? – Барсов внезапно ударил его об пол и придавил коленом грудь, так же сжимая горло и холодно глядя в глаза.

- Он же его убьет! – Тихо-тихо воскликнула протестующе Гроттер, и тут же задохнулась под безжизненным взглядом Артура, совершенно его не узнавая.

- Я могу его убить. – Спокойно подтвердил Ильин, прекращая смотреть на Таню и снова обращаясь к своей жертве. – Только не здесь. И не сейчас. – Парень отшвырнул Пня в стену, где уже там на полу Семь принялся кашлять и хрипеть, пытаясь восстановить дыхание, держась за горло в паническом страхе. Одним тягучим движением Артур поднялся на ноги и взглянул в глаза Терновой, не обращая внимание на ее шпильки, и все равно глядя на нее сверху вниз.

- Выйдите все вон. – Тихо попросил (таким тоном только приказы отдавать) Барсов, и как-то у всех дела нашлись. Пня подняли Гуня с Жикиным и занесли в комнату. Даже Таня попыталась успокоить напуганную Аню и вместе с Глебом увести ее в спальню, оглядываясь на друзей.