День 12. Ты хочешь пойти со мной? (1/1)
Три дня пролетели незаметно. Артемий вдохновленно корпел над бумагами отца, Даниил безнаказанно рылся в архиве и даже немного гулял по степям. Под дверями все еще находились птичьи лапки — то ли прежние, то ли новые. Если новые, то где бы птиц набрать, чтобы столько пирамид строить.И соль было жалко.Оспина трагично отплясывала с барабаном в окружении рассыпающих что-то и бормочущих Червей. Выла. Требовала. Заклинала. Чего требовала — непонятно, слишком уж много непонятных слов степного языка она использовала. Возможно, еще тех, на которых говорил Бос Турох, и которые затем затерялись под сенью Суок. Артемий почти не обращал на песнопения внимание. Подчеркивал выводы, выделял нумерацию, уточнял у Даниила медицинские термины и выискивал толкования степных.Работалось почему-то легко и просто.Даже дети приходили. Хвалили, что играл хорошо, и с письмом придумал интересно.В день отбытия поезда все собрались на платформе заранее. Артемий пришел проводить Даниила, а Капелла, Ноткин, Мелкий и даже стенающая Оспина пришли проводить Артемия. Даниил был все в том же легком плаще, но под него поддел свитер и даже натянул шапочку в облипку. Смешно смотрелся бакалавр медицинских наук с двухэтажной квартирой где-то в центре Столицы в этой шапочке. Смерть победил, а холод победить не смог.— Ты готов? — спросил Даниил, приподнимая шапку, чтобы почесать лоб. Позади взвыла Оспина, пуще прежнего заколотив в барабан, и метнула Артемию в спину жмень соли с птичьими лапами. Артемий, кажется, все-таки догадался, что это могло значить.— Я не поеду, Даниил, — улыбнулся он.Капелла присвистнула. Мелкий закусил губу. Оспина прервала свои песнопения и прислушалась.Ноткин цокнул языком. Без осуждения, но все-таки цокнул.— Решил остаться?— Это для меня слишком. Вроде правила и традиции у вас есть, но нарушаете вы их, как только душа пожелает. Я ничего не понял и не понимаю до сих пор.Даниил хмыкнул и пожал плечами: такие уж мы в Столице, ничего не поделаешь.Артемий жестом попросил его подождать и обернулся к своим напарникам. И друзьям, конечно.— Мелкий, — позвал он Мелкого. — Ты больше не Мелкий. Я тебя не обучал, но ты сам обучился, так что теперь ты Спичка, и ты молодец. Рецепты твирина я все до единого оставляю тебе. Мой почерк ты разберешь, сможете с Ноткиным гнать без меня, если придется.Спичка сжал книжку, которую держал, чуть крепче и отсалютовал Артемию. Они кивнули друг другу. Тогда Артемий обратился к Капелле. Долго начать не решался, слова подбирая, но решил вообще не мудрствовать:— Виктория, я подвел тебя и твоего отца. И всех подвел. Я знаю это. Мне было без месяца десять, и я не знал, что мне делать. Теперь я все же что-то да знаю. Я пока не врач, — Артемий оглянулся на Даниила, — но я и не только врач, верно? Не буду просить прощения, — покачал он головой, — сперва я займу место Старшины в Укладе, и тогда смогу прийти к вам не с пустыми руками. Говорить уже будем о деле.Капелла, поджав губы, приняла его слова. Она скосила взгляд в сторону, прихватив костяшку указательного пальца зубами, и, спустя несколько секунд, заговорила:— Делай, что считаешь должным, Артем. Ты прости меня, что не верила. Мне тебе помогать стоило, а не укорять. Я теперь вижу, что так и должно было быть. Все, что происходило, специально для тебя уготовано. Ты… точно решил идти в Уклад?Артемий решительно кивнул.— Тогда не трать на нас время, ладно? — посоветовала Капелла. Она выпустила из-под кофты ожерелье, расстегнула нитку и протянула украшение Артемию. — Это на память. Чтобы не тянуло обратно, пока будешь… по ту сторону.Ожерелье — простое, с косточками и бусинами, нанизанными на шнурок, — приятно согрело ладонь. Артемий дернул уголками губ в благодарной улыбке, и спрятал подарок на груди.— Ну а ты, — повернулся он к Даниилу и передал связку тетрадок, в которых расписал расшифровки ко всем полезным бумагам отца, — ты прости меня. Это я втянул тебя, решил, мол, помогать стану, в Столицу уеду, чтоб доктором быть... Сбежать я хотел; сам знаешь, от чего. Только некуда было бежать, все мое при мне всегда, как вон, — консервы на хвосте у пса. Не хочешь, чтоб гремело — не беги, а сиди ровно.— На удивление верно сказано, — безрадостно хмыкнул Даниил. — Мне, наверное, тоже греметь не стоило. Прости еще раз, что втянул в наши столичные разборки. Не для вас они. Чем займешься?— Здесь мало быть врачом, — пожал плечами Артемий и двинул подбородком в сторону Оспины. — Буду учиться большему.— Возьмешь ее в жены?Артемий всхрапнул:— Ты что, нет, конечно. Но она многое знает и должна моему отцу.Даниил поддержал его смех.— Спасибо тебе, Артемий, — произнес он. — То, что я здесь узнал из работ твоего отца, мне на годы вперед хватит.— Это значит, что ты больше не приедешь?— Тебе ведь тоже учиться нужно, вот и учись знахарству. Как знать, может, лет через десять еще свидимся… И спасибо тебе.— А это за что?— За консервы, — улыбнулся Даниил. — Теперь греметь нечему. От Тельмана ты меня спас, давно ему пора было на покой; бывших коллег, считай, больше нет, только ты и остался. Можно найти себе кого-то в помощники… Только просьба у меня к тебе. Если придет кто перчатки метать, ты уж сильно не бей, договорились?Артемий рассмеялся и потянул Даниила в объятия.С грохотом подполз состав и распахнул ржавые двери для посадки. Даниил подхватил свои вещи и вошел внутрь.— Прощай, Артемий, — махнул он из окна, заняв удобное место.— Прощай, Даниил, — кивнул Артемий с улыбкой и покачал головой. Поезд зашипел, так что пришлось повысить голос, чтобы перекричать:— Все-таки вы там, в Столице, все какие-то дикие!— Бывай! — раздалось со смехом из-за клубов дыма.Поезд тронулся.