Часть 4 (1/1)

В зимней темноте раннего воскресного утра старый кирпичный дом в восточном Чаддертоне окружен полицейскими разных мастей: от патрульных констеблей до полностью снаряженных оперативников. На узкой дороге толпятся объемные фургоны, легковой автомобиль детективов и карета скорой помощи в качестве подстраховки. Уличные фонари освещают темные фигуры, стоящие у передней и задней дверей в полной готовности, и ждущие лишь одного – сигнала сержанта по рации. Снаружи жилище кажется безжизненным, что, впрочем, неудивительно: по своим законным выходным люди в половину седьмого утра видят десятые сны – с точки зрения простого прохожего. Если знать проживающую в доме личность, можно предположить о тактическом ходе или побеге, не отбрасывая при этом и первую возможность.Рейчел стоит позади Роба и щурится от порывов морозного ветра. Наконец, Вэддингтон дает старт по общему каналу, подходит к входной двери и нажимает на кнопку звонка. Не дождавшись реакции, он стучит в деревянную дверь и говорит как можно громче: – Полиция, открывайте!Проходит тридцать секунд, сорок пять, минута, две – дверь не только не открывается, но и, как им кажется, изнутри не доносится ни малейшего шороха. Роб кивает стоящему рядом офицеру в форме и отходит, освобождая для него место. Безымянный работник подходит к двери и заносит над замком ручной таран, а затем выбивает его одним точным отработанным движением и впускает внутрь моментально реагирующих полицейских.Главный минус работы в темное время суток – такие же лишенные света помещения, создающие дополнительный фактор риска и отнимающие драгоценное время необходимостью включать лампы. Тем не менее, Рейчел залетает в дом вслед за офицерами с оружием и сразу направляется к лестнице, подсвечивая себе дорогу фонариком. Она забегает на второй этаж и поочередно осторожно открывает двери комнат под редеющие крики ?полиция, выходите?. Они пусты, и их обстановка, на первый взгляд, не вызывает каких-либо подозрений и лишь намекает на хобби обитателя: музыка, фотография, резьба по дереву. Сочетание может показаться необычным, но не более – однако, только не для них.И, все же, ванная комната вызывает у Бейли сильный интерес и заставляет задержаться в ней, позволяя другим идти дальше. Дверцы небольшого шкафа над раковиной распахнуты, ящики тумбы под ней же – выдвинуты, а содержимое разбросано по полу. Рейчел включает свет и присматривается к бардаку, состоящему из обыкновенных предметов быта, что можно найти в любом доме. Она присаживается на корточки и замечает аптечку с выпавшими из нее безрецептурными медикаментами, но, заглянув под ванну, она замечает закатившийся под нее пустой пузырек. Бейли берет его затянутой в плотную перчатку ладонью и разворачивает к себе этикеткой, гласящей ?карбамазепин?. Если ее медицинское образование не обманывает ее, то это значит, что Остин принимает нормотимики – что, впрочем, многое объясняет, – и мог устроить себе передозировку этими самыми таблетками.Не успевает она выпрямиться, как слышит из соседней комнаты крик Криса: – Зовите медиков!Ей не требуется зрительное подтверждение ее догадки, посему она со скоростью спринтера на соревнованиях бежит вниз и на улицу, и говорит первому попавшемуся патрульному: – Иди к фельдшерам и скажи им подниматься на второй этаж дома, там человек с медикаментозной передозировкой.Молодой мужчина в форме уходит к карете скорой помощи, срываясь на бег, а она, в свою очередь, возвращается к Кроули. В комнате, являющейся, судя по всему, спальней, на кровати в бессознательном состоянии лежит Остин, одетый в вещи, в которых вчера в участке давал показания Рейчел. Крис, согласно протоколу, уже перевернул его на бок.– Он живой, пульс есть, – сообщает он, махнув рукой в его сторону. – Неизвестно, сколько он так пролежал уже.Рейчел лишь кивает и оглядывает помещение, которое, опять же, кажется совершенно заурядным и не содержащим в себе ничего преступного. На полу рядом с кроватью она замечает полупустую емкость с остатками жидкости, что при ближайшем рассмотрении оказывается бутылкой из-под виски. Очевидно, Остин понял, что оказался на волоске от раскрытия, поэтому решил избежать наказания единственным доступным способом – совершив самоубийство, выбрав при этом самый ненадежный способ из возможных: люди умирают от передозировки лекарствами лишь в фильмах, в реальности же они лишь испортят себе печень.Через пару мгновений в комнату быстрым шагом входят три медработника, один из которых держит носилки. Самый высокий из них присаживается рядом с путешествующим по седьмому небу неудачливым самоубийцей и сам проверяет пульс, а затем задает вопрос констеблям, открывая укладку: – Отравление, говорите?– Да, скорее всего. Алкоголь и медикаменты в большом количестве, – отвечает Рейчел.– Ясно, – хмыкает мужчина и достает ампулу со шприцем, набирает в него прозрачную жидкость и вкалывает ее Остину, а затем поясняет: – Это для предотвращения необратимых процессов.Он встает на ноги, кивает коллегам, после чего они водружают бессознательное тело на тканевые носилки и уходят, осторожно спускаясь по лестнице. В этот же момент в комнату входит несколько опешивший от подобного поворота событий Роб и уставляется взглядом на Рейчел в молчаливом недоумении.– Он передознулся, – спокойно сообщает ему она. – Живой.– Что?.. ну, хотя бы так… – лепечет Вэддингтон и оглядывается по сторонам.– Нашли что-то? – спрашивает Крис. – У него должен быть пистолет.Рейчел словно ударяют по голове, и на нее сваливается осознание: если у Остина есть пистолет, то почему он решил наглотаться таблеток, а не застрелиться и мог ли он применить его где-то еще – хоть и рано еще задавать подобные вопросы.– Еще нет, но будем искать. Есть ордер на обыск, скоро прибудут криминалисты, – он почесывает затылок и добавляет: – Сообщу Джилл.Рейчел выходит из комнаты, окидывая взором помещение и думая об объеме предстоящей криминалистам работы: даже если существуют материальные доказательства против Генри Остина, их будет трудно найти, ибо он точно постарался в их сокрытии.***– Болваны, – шипит себе под нос Джилл, кладя трубку стационарного телефона.С каждым часом этого рабочего дня ее внутреннее раздражение возрастает: сначала Остин, возомнивший себя сверхразумом, сейчас – лаборанты, которым требуется несколько раз всё вкрадчиво объяснить, прежде чем они начнут выполнять свою работу. Прошло более двенадцати часов с момента поступления образцов подозреваемого в лабораторию, но принялись они за них только сейчас, несмотря на раз за разом повторяемое слово ?приоритет?. Возможно, ей не следовало отказываться от выходного.Одно хорошо: незадачливый самоубийца отделался несерьезным отравлением и несколько испорченной печенью, и в данный момент преодолевает сильнейшее похмелье с медицинской помощью, не зная, что уже этим вечером будет проходить через процедуру допроса. Ей не составило особого труда донести до лечащего врача необходимость передачи пациента полиции как можно скорее, а лучше – в этот же день, посему сейчас Рейчел готовит план дознания, а выделенный юридическим обществом солиситор уже готовится к прибытию.Джилл опускает взгляд на лежащий перед ней блокнот со списком дел: некоторые строчки уже зачеркнуты, некоторым лишь предстоит появиться. Она пробегается по ним взором и добавляет в конец столбца очередное напоминание, о котором едва не забывает: несколько часов назад на ее электронную почту пришло письмо из службы дисциплины и профессиональных стандартов с уведомлением об успешном прохождении сержантского экзамена детективом-констеблем Рейчел Бейли и готовностью провести с ней собеседование на вышестоящую должность. Естественно, она ни на минуту не сомневалась в знаниях и способностях Рейчел, но, тем не менее, вместе с ней испытывала некоторое волнение – негласно.И, должно быть, по завершении рабочих часов в этом мире станет одним счастливым человеком больше – или, по крайней мере, сохранится баланс горя и радости: утром она поставила свою подпись в разрешении на передачу тела убитого в похоронное бюро, что составила компанию росчеркам главного коронера и начальника отдела тяжких. Вероятно, в этот же день родные и близкие соберутся на кладбище в унылой прощальной процессии и будут содрогаться над гробом – если похороны не придется отложить из-за промерзшей земли.Ее размышления прерывает громкий звонок телефона, и она без промедления берет трубку.– Старший детектив-инспектор Мюррей.– Джилл, это Даррен Эндрюс из четвертого синдиката, – представляется знакомый голос на другом конце провода. – Есть кое-что интересное.– Выкладывай.– Этим утром нам передали дело. Самоубийство. Погибший найден у себя дома с огнестрельным ранением. Его обнаружила соседка, которая нашла распахнутую входную дверь подозрительной.– И?– Мои ребята выяснили, что суицидник – Ноэль Уайт. Насколько мне известно, вы с ним работали совсем недавно.Весь кислород будто покидает пространство ее кабинета, заставляя задохнуться и отвечать на реплику собеседника молчанием, а голову за доли секунды заполняют самые разнообразные варианты развития событий произошедшего, но их все объединяет один человек – убийца.Проходит пара секунд – хоть они и кажутся ей вечностью, – и она отвечает, прилагая все силы для того, чтобы звучать спокойно: – Да. Позавчера выпустили из-под ареста.– Точно, – мужчина заминается на мгновение, а затем продолжает: – Я подумал, что, может, у вас есть полезная информация, которая поможет найти убийцу. Это явное убийство, хоть и выставили его иначе. Думаю, специально.– У вас есть пистолет, из которого стреляли? – сразу переходит к делу Джилл. – Или хотя бы пуля?– Да. И пистолет, и пуля. На пистолете только отпечатки Уайта.– Хорошо. Отправь их на баллистическую экспертизу, и пришли мне копию результатов. Думаю, я знаю, кто это мог сделать. Что по подомовому обходу? – спрашивает она, молниеносно записывая новую информацию в блокнот и стараясь не обращать внимания на сдавленное горло.– Еще неизвестно, ребята занимаются этим сейчас. Окей. Удачи, позже перезвоню.– Угу, – прощается Джилл и возвращает аппарат на законное место.Медленный выдох, медленный вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох.Она старается сосредоточиться на дыхании, однако мучительные мысли с завидным упорством находят место в ее сознании и перетягивают на себя всё внимание. Могла ли она предвидеть? Могла ли она знать, что после опроса Остин направится не в свой дом, а прямиком к Уайту? Значит ли это, что мужчин связывало гораздо большее, чем общий интерес и поход на концерт, и Остина мотивировало желание избавиться от потенциальной угрозы, а она упустила это? Значит ли это, что из-за своей личной непереносимости Филдинга она лишила Уайта единственной защиты и буквально поспособствовала его смерти? Если ее версия верна – в чем она уверена на сто процентов, – то Уайт был бы жив, предоставив они ему место в гостинице на пару ночей. Она более чем убеждена в несправедливости осуждения Ноэля, в чем виноват уже почивший старший следователь того дела, но кто виновен в его смерти?Усиливающийся тремор не предвещает ничего хорошего, поэтому она, выждав пару минут, встает на ноги и с деланным спокойствием выходит из кабинета, направляясь к лестнице и молясь о том, чтобы ее никто не окликнул. Медленный вдох, быстрый выдох – не удается, шею сдавливают невидимые тиски, не позволяя дышать размеренно.Ее мольбы оказываются проигнорированными, когда идущая навстречу Рейчел замечает ее и останавливает с явным намерением начать диалог: – Босс! У вас есть минутка? Я тут подумала-– Нет, Рейчел, у меня нет времени. Внизу ждут родители Оуэна, – сделав усилие над своим голосом, бросает она первую пришедшую в голову правдоподобную ложь, не предполагающую возможности для возражений, и уходит вниз, оставляя опешившую Бейли позади.Плюс быть женщиной и работать в полиции – уборная, пустующая практически круглосуточно ввиду подавляющего количества мужчин в этой профессии. В этом она убеждается и сейчас, когда заходит в светлое помещение, не содержащее в себе ни единой души.Резкий стук каблуков по кафелю отдается в ушах боем молота по наковальне, а лампы своей яркостью напоминают беспощадное солнце, что заставляет щуриться в безоблачный день. Джилл поворачивает кран первой попавшейся раковины и пытается сосредоточиться на шуме бегущей воды – снова ледяной. Отблески на ней подобны сварочным искрам, и она закрывает глаза, дыша по секундам, что, несмотря на отсутствие воротника на рубашке, дается с трудом. Всё слишком ярко, слишком громко, слишком тесно, посему она надеется только на одно: что никто не зайдет сюда в ближайшие минуты.Как странно то, что единственное событие – которое она даже не может толком вспомнить – так влияет на, казалось бы, устоявшуюся личность. Тридцать лет – ничтожный срок в рамках Вселенной, но он в мгновение становится огромным, когда речь идет об опыте работы. Десятки лет выслуги – десятки ошибок разной степени тяжести: от незначительных и не требующих внимания, до лишающих жизни – и в прямом смысле в том числе. Такие встречались на пути, но глодали ли ее с таким усердием мысли о них? Нет, конечно. Ситуация уходила от нее, оставляя после себя лишь новое знание, да не более, и никто даже не думал корить ее, ибо таков устав – местами циничный, но являющийся краеугольным камнем системы, что предупреждает о просчетах и предусматривает наказание в случае неопровержимой виновности.Сейчас она сама наказывает себя.Чувство вины гнетет и нивелирует заслуги, сжимает все ее существо и не дает гласу разума издать даже слабый писк, заставляя ненавидеть проделанную работу и видеть в ней изъян, а в случае ошибки возводит всё это в абсолют. Она допустила фатальную ошибку, а сколько допустит еще, если останется на прежнем месте? Как бы она ни пыталась отогнать от себя разъяренных зверей гипертрофированной совести, они продолжают давать отпор и не отступают ни на шаг. Она теряет самообладание, теряет контроль над собой, и кажется, что скоро от ее подлинной сущности останутся лишь крохотные осколки.И резко – тишина. Металлический привкус крови во рту. Она открывает глаза и видит перед со-бой всё то же самое – белая керамика, капли на бортиках углубления, переливающаяся в свете вода, разбрызгивающаяся у миниатюрной стальной решетки. Пальцы вцепились в угол с такой силой, что побелели, а из зеркала на нее смотрит затравленная версия ее самой – смехотворно до жалости.Она не спеша выпрямляется и отряхивает слегка ноющие руки, делая глубокие вдохи уже без особого затруднения, дает себе несколько минут на обработку реальности – сходство с роботом становится пугающим – и закрывает кран. Убедившись в не вызывающем нареканий виде и том, что ее ноги снова принадлежат ей, выходит в коридор и направляется к лестничной клетке, после чего – подъем на верхний этаж.Офис закономерно пустует: количество не опрошенных свидетелей начинает близиться к концу, но все еще довольно велико – не привыкнуть бы ненароком к подобной тишине. Единственным человеком, как ни странно, оказывается Рейчел, ожесточенно стучащая пальцами по клавиатуре: план допроса сам себя не напишет.Взвесив все за и против, Джилл достает телефон из кармана и подходит к столу Бейли, которая тотчас переводит внимание на нее.– Мэм, я тут подумала кое о чем, – начинает она. – Что, если Уайт с Остином уже знали друг друга до концерта? У меня пока нет доказательств для этой теории, но вдруг…– Доказательства есть, – прерывает ее Мюррей, что вызывает у констебля выражение недоуменной заинтересованности. – Скорее всего. Мне только что позвонил старший инспектор Эндрюс из четвертого синдиката. Сказал, что Уайт был найден сегодня утром мертвым у себя дома. Похоже на убийство, которое пытались замаскировать под суицид.– Так вот почему он пытался убиться таблетками! Мне еще у него дома это показалось странным.– И когда ты планировала поделиться с нами этой мыслью?– Я… не знаю. Думала, что надо сначала дождаться результатов обыска, – неуверенно отвечает Рейчел, потирая пальцы. – Он же психованный. Врачи ведь подтвердили, что у него на животе длиннющий шрам. Вряд ли от него стоит ожидать логичных действий.– Ну, – хмыкает Джилл. – Это не помешало ему совершить изощренное преступление.Она разворачивается и уходит в свой кабинет, закрыв дверь: ей точно стоит взять полчаса передышки и спокойно обдумать происходящее. В этом точно нет ничего предосудительного.***Минутная стрелка наручных часов Рейчел медленно, но верно приближается к половине восьмого вечера. С момента ?ареста? подозреваемого прошло практически тринадцать часов, два из которых она проспала в комнате отдыха по наказу Джилл: ?От тебя на допросе не будет никакой пользы, если будешь носом клевать?, поставила она точку в ненавязчивом пререкании, в котором Бейли пыталась доказать, что ей вовсе не нужен сон. Но, тем не менее, едва ее голова коснулась подлокотника мягкого дивана, она сразу провалилась в легкую дремоту.Как ни странно, волнение даже не изволило посетить ее: хоть у них на данный момент и нет неоспоримых улик в пользу виновности Остина, помимо предположения насчет ДНК и рассказа соседа, она чувствует себя более чем уверенно. Вероятно, ей предстоит игра с огнем: согласно закону, они не могут удерживать Генри под арестом дольше суток, и если не смогут доказать его виновность в течение двадцати четырех часов, он будет свободен, и, значит, сможет совершить что угодно.Рейчел заново пробегает взглядом план процедуры и, услышав звон телефона из кабинета Джилл, поднимает глаза на стену комнаты с широкими окнами. Левой рукой Мюррей прижимает трубку аппарата к правому уху – что, к слову, всегда несколько забавляет Бейли, – а правой строчит что-то на небольшом листе бумаги. В основном она молчит, нахмурив брови, и лишь один раз говорит нечто, остающееся беззвучным для Рейчел, после чего продолжает писать, гипнотизируя ее всем своим видом и заставляя забыть обо всем на свете. О том, что Рейчел бессовестно пялится через весь офис – в том числе. Опоминается Бейли лишь когда она заканчивает разговор, снимает очки и слегка постукивает пальцами по столу.Констебль быстро отводит взгляд и создает видимость смертельной увлеченности отчетом на мониторе, а через несколько секунд слышит свое имя. Она встает и на ватных ногах проходит в кабинет старшего следователя.– Мэм?– Пришел рапорт по баллистической экспертизе, – довольным голосом сообщает Джилл. – Оуэн с Уайтом были убиты из одного пистолета. И у Уайта на коже нет порохового следа – значит, не он стрелял. Как мы и предполагали.– А что по отпечаткам?– Ничего интересного. Пистолет покрыт отпечатками последней жертвы, но это едва ли о чем-то говорит. Убийца, кем бы он ни был, постарался.– А обыск у Остина?– То же самое. Ничего подозрительного – пока что. Криминалисты еще не всё посмотрели. По крайней мере, этот придурок не состоит на учете у психиатра или нарколога, так что допрашивать можно, – небрежно бросает Джилл.– Ага, только от этого он менее пришибленным не становится, – незаметно посмеивается Рейчел.– Точно, – усмехается Мюррей и передает ей копию баллистического отчета.Она опускает взор на едва ли полезный для дознания список технических характеристик оружия, когда откуда-то из-за спины возникает Крис.– Без двух минут половина, они уже в допросной, – сообщает он.– Тогда не будем заставлять их ждать, – бодро говорит Джилл, поднимаясь с кресла.Они молча спускаются на нижний этаж, по пути прихватив с собой Митча, и в узком коридоре расходятся в разные стороны: Рейчел с Крисом – в комнату для допросов, Джилл с Йеном – в наблюдательную. В обоих помещениях вершится судьба отдельных людей.Бейли первая заходит в тесную комнату со светло-желтыми стенами и жмет руку поднявшемуся в приветствии адвокату – опрятному, на этот раз. Рядом с ним на стуле сидит довольно помятый Остин, должно быть, изо всех сил пытающийся выглядеть представительно. Дождавшись Кроули, она садится напротив допрашиваемого и кладет перед собой папку.Рейчел дает старт процессу: – Я – детектив-констебль Рейчел Бейли, вместе со мной детектив-констебль Крис Кроули. Вы – Генри Остин?– Да, – спокойно отвечает Остин. – Мы уже беседовали с вами.– Верно. Сейчас мы повторим наш разговор. Напомню, что вы не обязаны говорить что-либо, однако это может навредить вашей защите, если вы не упомянете при допросе то, на что впоследствии собираетесь ссылаться в суде. Всё, что вы скажете, может быть использовано как доказательство. Допрос записывается на диктофон и камеру. Вы имеете право приостановить допрос, чтобы обсудить вопросы с солиситором наедине.– Хорошо.– Перед началом я задам вам пару вопросов. Находитесь ли вы на учете у психиатра или нарколога?– Нет, не нахожусь.– Находитесь ли вы в состоянии алкогольного или наркотического опьянения в данный момент?– Нет. Уже нет. Я был в больнице.– Мы уведомлены об этом, мистер Остин, – уклончиво говорит Рейчел. – Вы готовы начать?– Конечно. Скажу только, что я считаю, что попал сюда несправедливо и необоснованно.– Почему вы так считаете, Генри? – спрашивает она, искренне удивившись. – Я могу называть вас по имени?– Называйте, как хотите. Я считаю так, потому что знаю, что не делал этого. Я никого не убивал, – выпаливает он с возрастающей смесью негодования и испуга.– У нас есть основания полагать иначе. Итак, Генри, я начну с простого вопроса, который не должен вызвать у вас затруднений. Из-за чего вы попали в больницу?– Из-за отравления, – уже спокойнее говорит он.– Чем же вы отравились?– Таблетками и алкоголем.– Зачем вы приняли их в таком большом количестве, что вас потребовалось госпитализировать?– Я хотел покончить с собой.?О как?, мысленно хмыкает она и говорит: – Что побудило вас к такому поступку?– Умер мой близкий человек. Я ужасно чувствовал себя и думал, что так будет лучше.– Может, вам стоит поговорить об этом со специалистом? Вам помогут справиться с утратой, – с притворным сожалением предлагает Рейчел.– Нет, все в порядке, – уголок его губ на долю секунды дергается вверх и с видимым усилием опускается, что могло бы оказаться незамеченным, если бы Бейли не сверлила его пристальным взглядом. – Это был всего лишь аффект.– Хорошо. Есть ли у вас среднее профессиональное или высшее образование?– Да, – с долей удивления отвечает он.– По какой специальности?– Информационные технологии.– Вы работаете в этой сфере?– Да. Я уже говорил об этом, – с некоторым раздражением бросает Остин.Рейчел видит, как от однотипной монотонности вопросов и чрезмерной официальности допроса подозреваемый начинает слегка закипать, при этом всем своим видом выражая глубочайшую скуку от происходящего, однако она не может понять, напускное ли это недовольство или нет. Тем не менее, она решает не возвращать его внимание наводящими вопросами, и лишь продолжает гнуть свою линию.– У вас официальное или неофициальное трудоустройство?– Фриланс.– Вы выполняете частные заказы?– Да.– У вас нет недостатка в клиентах?– Нет, – раздражение становится заметнее.– У вас репутация хорошего специалиста?– Конечно!– Насколько широк спектр ваших услуг? Можете ли вы сказать, что способны выполнить любой запрос?– Достаточно и могу.– Вы взламывали аккаунт Картера Оуэна?– Да, – через миг он осознает цену потери бдительности и восклицает: – Нет! Я не взламывал!Краем глаза Рейчел замечает, что Крис поднимает взгляд от протокола и пару секунд смотрит сначала на нее, затем на Остина. Адвокат, напротив, поворачивает голову к подзащитному и впивается в него выражающим безмолвный вопрос взглядом.– Зачем вы взламывали его профиль?– Я не взламывал! – в его голосе едва заметно сквозит страх, скрываемый притворным негодованием.– У нас есть информация, что аккаунт Картера Оуэна был взломан накануне концерта. Мы считаем, что это были вы.– Но это не я!– Вы знакомы с человеком по имени Ноэль Уайт?Генри слегка дергает бровями и отвечает: – Впервые слышу.– Возможно, я смогу освежить вашу память, – Рейчел достает из папки фотографию седого мужчины и кладет ее перед Остином. – Вы знаете этого человека?– Не думаю.– Наши коллеги поговорили с соседями этого мужчины – Ноэля Уайта. Что вы ответите, Генри, если я скажу, что один из них видел на его пороге человека, который по описанию очень похож на вас? – спрашивает Бейли, чуть наклонившись вперед и прищурившись.– Либо этот сосед ошибся, либо это был не я, – отвечает Генри, облокотившись о спинку стула.– На вчерашнем опросе вы сказали мне следующее, – она опускает взгляд на распечатку протокола по опросу. – ?Я видел человека на балконе… кажется, он был высоким. И у него были седые волосы, которые бросились мне в глаза?. Ваши слова подходят под описание Уайта. Очень интересное совпадение, не так ли?– Это ничего не значит, – фыркает Остин.– А мне кажется, что вы пытались подставить его. Из всех свидетелей только вы упомянули седого человека.– Наверное, потому, что только я заметил его.Рейчел расслабленно вздыхает и медленно произносит: – Видите ли, Генри, этим утром мистер Ноэль Уайт был найден застреленным у себя дома. Баллистическая экспертиза показала, что его убила пуля из того же пистолета, из которого был убит Картер Оуэн. Вас видели у его дома накануне его смерти. Как вы думаете, Генри, найдем ли мы на вашей коже или одежде следы пороха? И я скажу вам, что одежда, которую у вас изъяли при аресте, уже отправлена экспертам.Нижнее веко левого глаза Остина начинает дергаться в нервном тике, а его левая нога – непроизвольно подскакивать. Он открывает рот, и его речь переплетается с истерическими смешками – какова перемена: – Это всё догадки. У вас нет доказательств.Его реплики прерывает звук открывающейся двери, и все присутствующие разом оборачиваются к дверному проему, в котором показывается Митч с несколькими бумажными листами. Он подходит вплотную к Рейчел, отдает ей документы и, наклонившись, почти беззвучно шепчет на ухо: – Только что пришли результаты из лаборатории. На каркасе лесов его кровь.Он выпрямляется и, не обращая внимания на выпучившего в растерянности глаза Остина, выходит в коридор, плотно закрыв за собой дверь.Подавляя улыбку, Рейчел поворачивается обратно к Генри и говорит, смакуя каждое слово: – Еще одно, Генри. На месте преступления, а именно – на лесах, откуда стрелял убийца, обнаружили следы крови. Если верить лабораторной экспертизе, это ваша кровь. Насколько вы помните, вчера мы взяли у вас образец слюны. ДНК совпадают. Поэтому я повторю вопрос: найдем ли мы на вашей коже или одежде следы пороха?Пару мгновений Остин продолжает смотреть на нее широко раскрытыми глазами, после чего опускает взгляд и, сощурившись, разражается тихим и, кажется, несколько истерическим смехом, сквозь который даже не пытается говорить.Понаблюдав за ним еще некоторое время и поняв бессмысленность продолжения этого спектакля, Рейчел бросает взгляд прямиком в одну из камер наблюдения и встает, взяв в руки папку: – Допрос окончен.Подождав Криса, она вместе с ним выходит в коридор и с неповторимым чувством выигранной битвы направляется прямиком в наблюдательную комнату, где ее ждут коллеги, довольные в равной степени.***Стрелки на циферблате только-только преодолевают отметку в девять часов, когда на пороге кабинета возникает Рейчел с листом в руке и лучезарной улыбкой на лице.– Итак, – удовлетворенно говорит Джилл. – Чистосердечное признание.– Ага, – подтверждает Бейли и передает ей бумагу. – Солиситор объяснил ему, что лучше самому признаться во всей херне, чем это потом будет всплывать. Там охуенная история, настоящая драма, – кивает она на исписанный лист и продолжает: – Он барыжил наркотой, и сын Уайта задолжал ему кругленькую сумму. Слег в реанимацию, после нее в нарколожку, долг не вернул. Поэтому он решил, что отец сможет вернуть долг за сына. Договорился с ним, что тот должен будет подставиться, чтобы за убийство закрыли его, а не Остина. Струсил и свалил в последний момент. Этот догадался о подставе, когда я его опрашивала. Решил избавиться от него, а имитация суицида – чтобы подозрение отвести.– А учитывая то, что Уайт уже сидел за убийство, перевалить все на него еще легче, – вставляет Мюррей. – Очередной идиот, который считал себя умным.– Он вообще странный. Солиситор сказал, что он хотел ?стать Оуэном?. Жуть.Джилл кивает, отчаянно стараясь не сокрушаться: в конце концов, не она виновата в убийстве Уайта, хоть и могла предотвратить его – в теории.– Он уже готов выслушать обвинение? – спрашивает она.– Да. В любой момент, – кивает Рейчел.– Значит, пошли.Они идут к лестнице в приподнятом настроении и, кажется, в сотый раз за этот день спускаются на первый этаж.– Кстати, мне позвонили криминалисты с хорошей новостью, – говорит Джилл, смотря под ноги. – Похоже, они нашли еще одно доказательство за книжным стеллажом милейшего сударя.– Да ну? Что же? – заинтересованно спрашивает Рейчел.– Блокнот, исписанный планами и разными вариантами убийства Оуэна. И его адвокат не соврал, он на самом деле хотел… занять его место? Бред, короче, но для анекдотов в самый раз.– Это точно, – прыскает она.Лестничная клетка сменяется коридором, коридор – холлом камерной. Джилл чувствует то самое воодушевление от раскрытого дела и останавливается рядом с сержантским постом в знакомом предвкушении созерцания реакции обвиняемого в момент зачитывания обвинения и пунктов законодательных актов. Работник в форме за постом подзывает надзирателя и говорит ему привести к ним Генри Остина, доставая из глубины стойки протокол. Рейчел берет его, и они вместе встречают взглядами заметно поникшего преступника в участковой одежде.Вчерашний программист встает рядом с ними и не обременяет их каким-либо сверканием глаз, уставившись на половую плитку. Он практически недвижим – лишь указательный палец левой руки дергается в странном ритме.– Генри Джеймс Остин, вы обвиняетесь в преступлениях, указанных ниже, – начинает Бейли. – Вы не обязаны говорить что-либо, однако это может навредить вашей защите, если вы не упомянете при допросе то, на что впоследствии собираетесь ссылаться в суде. Всё, что вы скажете, может быть использовано как доказательство.Остин поджимает губы несколько раз подряд, но при этом он выглядит совершенно жалко.– Вы обвиняетесь в том, что пятого декабря две тысячи тринадцатого года вы убили Картера Оуэна вопреки действующему закону, согласно первому параграфу Акта об убийствах тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. Вы также обвиняетесь в том, что в промежутке с шестого по седьмое декабря две тысячи тринадцатого года вы убили Ноэля Уайта, вопреки действующему закону, согласно первому параграфу Акта об убийствах тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года, – она делает короткую паузу. – Вы также обвиняетесь в наркоторговле, согласно Акту о преступности и судах две тысячи тринадцатого года.Рейчел возвращает протокол на стойку и сцепляет ладони, а сержант кладет рядом с документом ручку и говорит, обращаясь к обвиняемому: – Вы слышали, что сказал офицер. Есть что-то, что вы хотели бы сказать?Остин дергает головой в отрицании и подписывает бумагу, после чего надзиратель берет его за руку мертвой хваткой и отводит обратно в камеру. Правосудие практически свершилось: остался зал суда, однако при наличии неоспоримых улик проблем возникнуть не должно.Джилл скрещивает руки на груди и поднимает взгляд на обернувшуюся к ней Рейчел, на лице которой читается новый вопрос.– Что с ним будут делать? В обычную тюрьму отправят?– Не думаю. Скорее всего, он пройдет курс лечения в специализированной, и уже тогда его отправят в обычную.– А это сработает?– Откуда мне знать? Его выпустят лет через –дцать, но вполне возможно, что он таким и останется. Он хорош в продумывании планов, хотя ?план б? у него вышел паршивый, – хмыкает Джилл, а затем меняет тему разговора: – Думаю, нам всем надо навестить паб где-то через часик, чтобы отметить отправление на нары очередного морального урода. Идешь?– Конечно, – Рейчел возвращает на лицо улыбку и кивает.– Тогда вперед – писать отчет. У тебя есть час, – Джилл добавляет ложку дегтя в бочку меда и уходит в коридор, оставив Бейли позади.Сколько отчетов предстоит написать лично ей – вопрос другой, и ответ на него куда более пугающий. Возможно, она навестит барменов вместе с остальными, после чего вернется в офис и продолжит работать – подобный прецедент имел место быть, и не однократно, – хоть усталость и навалилась на нее многотонным грузом внезапно и без предупреждения.Дойдя до своего кабинета, она успевает продумать несколько вариантов развития событий, и, слегка поколебавшись, останавливается на наименее травмирующем: сегодня написать рапорт заместителю старшего констеблю, а остальным – завтра. Уж кто-кто, а этим вечером Филдинг точно обойдется без непосильных для его мозга объемов текста, ничего при этом не потеряв.Порой отдых требует жертв.***Морозный вечерний ветерок приятно охлаждает после шумного и слегка душного паба, неся за собой частые мелкие снежинки. Снег в Манчестере – редкое явление даже зимой, посему Рейчел не спешит ловить такси, остановившись рядом дорогой.Некоторые ребята, как и она, уже покинули паб и разъехались по домам, но многие продолжают праздновать завершение сложного дела и отходить от шока, вызванного количеством свидетелей, а именно – объемом работы. Бейли была бы не прочь остаться допоздна, если бы не один человек, что своей редкой открытостью и непринужденностью щемил всё ее существо, вызывая смешанное чувство эйфории и печали. Вероятно, ее хватил бы сердечный приступ, останься она там еще на полчаса.Она достает сигарету и закуривает, не обращая внимания на постоянно открывающиеся двери заведения и смех его новых посетителей. Сейчас она вернется домой, включит записи с автоответчика, заварит чай и сядет в гостиной бездумно смотреть новости. А, возможно, вечер продолжится, и одна из бутылок вина откажется открытой и осушенной – благо, завтра выходной, – после чего она уснет часов на десять или, быть может, двенадцать: недосып последних дней дает о себе знать.Погруженная в свои мысли, Рейчел не замечает приближающихся к ней шагов, и вздрагивает от неожиданности раздавшегося рядом знакомого голоса: – Найдется закурить?Она поворачивает голову к источнику звука и видит стоящую рядом Джилл, по некой причине не надевающую шарф, несмотря на холод. Несколько секунд она обрабатывает поступившую информацию, а затем, будто опомнившись, запускает руку в карман, достает пачку сигарет и протягивает ее женщине, пролепетав ?конечно?, после чего возвращает на место и устремляет взор на асфальт под ногами.– Дело в том, что зажигалки у меня тоже нет, – добавляет Мюррей, издав короткий смешок.?Балда?, мысленно ругает себя Рейчел, протягивает ее, ладонью прикрыв огонек от ветра, и, не сдержавшись, брякает пришедший в голову вопрос: – Я думала, вы не курите?– Нет, конечно. Бросила лет семнадцать назад, – с притворной серьезностью отвечает она и затягивается, вызывая у Бейли непроизвольную улыбку.– Неужели это было настолько плохое расследование, что вам понадобилось?Вместо ответа Джилл лишь посмеивается, чем вызывает у Рейчел знакомое ощущение, от которого она, кажется, только-только сбежала. Но, как ни странно, от этой ситуации ей сбегать совсем не хочется.Через несколько секунд Мюррей издает тихий возглас, словно резко вспоминает что-то, и говорит: – Кстати, ты сдала сержантский экзамен. С отличным результатом.На пару мгновений воздух покидает легкие Рейчел, и, попытавшись осознать, она восклицает:– Правда?!– Ага. Завтра перешлю письмо. Они приглашают тебя на собеседование, и если ты успешно его пройдешь, то получишь повышение.– А что потом? В смысле, где я буду?– Не знаю. Скорее всего, отправят в синдикат с открытой вакансией. Вариантов много.Рейчел мрачнеет, не успев обрадоваться: она вовсе не горит желанием покинуть девятое подразделение, его команду, с которой у нее успели сложиться практически родственные связи. Невольно на ум напрашивается сравнение с подросшим птенцом, которому предстоит отправиться из родительского гнезда в свободный полет. Впереди абсолютная неизвестность, и она удручает.– Хотя Роб собирается переходить в другой отдел. Быстрый путь, все такое, – добавляет ремарку Джилл и сразу переключается на другую тему: – До меня тут дошло, что ты давно не брала отгул для посещения брата. Всё в порядке?– А, да, – подтверждает Рейчел, обрадовавшись перемене. – Посещение было на этой неделе, пришлось пропустить этот раз.– Почему?– Дело серьезное, работы много. Не хотела оставлять всех. Ничего страшного, он же не пропадет никуда, – отвечает она, стараясь звучать как можно более непосредственно.– Ясно.В наступившем молчании Рейчел старается смотреть куда угодно, но не на стоящую слева Джилл, волосы и плечи которой чуть припорошены мелкими снежинками. Это получается у нее с переменным успехом: раз за разом мерцающий конец сигареты притягивает ее взгляд, и нечто вынуждает неконтролируемо переводить его от тлеющей и дымящейся яркой точки к лицу женщины, что, кажется, пребывает в редком для нее умиротворении, выдаваемом подрагивающем в улыбке уголком губ. Ее наполненный спокойствием вид заставляет Бейли почувствовать себя причастной к чему-то совершенно личному, а оглушительная тишина рождает навязчивое желание воспользоваться нечастой возможностью и продолжить бессмысленный разговор, который со стопроцентной вероятностью не подведет ни к какому логическому выводу. И, тем не менее, пару раз попытавшись открыть рот и вымолвить хоть один звук, она все же одергивает себя и позволяет не требующему слов безмолвию висеть в воздухе.За затянувшимся молчанием следует неловкость, накрывающая ее с головой, поэтому она достает телефон из кармана и бесцельно проверяет время, даже не посмотрев на цифры – лишь бы занять себя хоть чем-то. ?Ведешь себя, как тупой подросток?, раз за разом повторяется в мыслях язвительная сентенция, однако она не может найти в себе моральных и физических сил, чтобы распрощаться и поймать такси, еще больше ощущая себя великовозрастной идиоткой.И, похоже, Джилл действительно обладает даром телепатии, ибо бросает недокуренную сигарету в стоящую неподалеку урну и оборачивается к Рейчел: – Ну, доброй ночи. Отлично сработано, детка, и постарайся хорошенько отдохнуть завтра, – она быстро, практически незаметно улыбается ей и, не оборачиваясь, подходит к дороге и останавливает проезжающий мимо кэб.Оставшаяся в гордом одиночестве Рейчел с задумчивой улыбкой непроизвольно провожает взглядом уезжающее в ночь такси, а затем сама подходит к дороге, когда машина скрывается за углом.Все же, вечера в пабе – одна из самых приятных частей работы.