Бывший и настоящий (1/1)
Февральская темень рассасывалась медленно. Рыков не спал до утра, наблюдая, как мучительно долго тает зимняя ночь. Ему казалось, что, как только он уснет, Ольга уйдет навсегда, и проснется Рыков в ином мире, где Ольги больше нет. Пусть никогда не кончается день, в котором она была живая. В этом дне Ольга будет дышать, и ее сердце биться.Когда, наконец, наступило утро, Рыков не знал, зачем ему вставать, и что теперь делать.—?Оля, зачем я теперь без тебя? Зачем все? Людей, говоришь, спасать? А нет больше никаких людей. Я не чувствую, что они есть. Если тебя нет, то никого нет.На тумбочке зазвонил Ольгин телефон. Павел доковылял до него и скривился?— бывший муж?— Арефьев. Рыков смотрел на звонящий телефон, не собираясь отвечать. А вот Ольга бы ответила.—?Ты собираешься его навестить, Оля? У меня сегодня выходной. Так уж и быть, поехали вместе к твоему бывшему. Только в самый последний раз! Договорились? Ключ от его квартиры я сам возьму, ты ж так и не сняла его со связки.Ключ пригодился, дверь Рыков открыл сам, поскольку Арефьев не отреагировал на дверной звонок.Арефьев валялся на диване посреди гостиной, мокрый, бледный и всклокоченный. Рыков подозревал, что он сам выглядит примерно так же.—?Где у тебя тонометр, Рома? —?имя бывшего произнес с ядовитой издевкой, потянув ?р? и ?о?. Взял с журнального столика медицинскую карту, сверху результаты ЭКГ, свежие, вчерашние.—?Ты скорую вызывал, Рома? —?вопрос серьезно, имя опять с издевкой.Арефьев с трудом зафиксировал блуждающий взгляд на лице Рыкова. Поначалу взгляд ничего не выражал:—?Да, вызывал, ночью. Подожди… Я вчера был в клинике, мне сказали, что последствия отравления не прошли. Я позвонил Ольге, чтобы посоветоваться. Трубку взял… неважно. Он сказал, что была авария. И Ольга погибла. Это правда?Арефьев попытался сесть. Рыков хотел уложить его обратно точным ударом в челюсть, но вместо этого только придержал рукой за плечо:—?Да, правда. Лежи, Арефьев, тихо. Я посмотрю кардиограмму.Подошел к окну, чтобы было посветлее, после бессонной ночи в глазах стояла муть, и просмотрел дорожку кардиограммы. Ничего хорошего: блокада левой ножки пучка Гиса, нарушение проводимости. Возможно, предынфарктное состояние.—?Ты почему от госпитализации отказался, Рома? —?Павел сел напротив дивана на стул и сцепил пальцы замком. —?И не говори, что не предлагали. Почему отказался?—?Не твое дело.—?Слушай, Рома, тебе в больницу надо,?— Рыков почему-то только сейчас почувствовал, что чертовски устал, и на этот раз произнес имя бывшего уже без издевки. Просто ?Рома?. Как это Ольга говорила. —?У тебя проблемы с проводимостью, нарушение сердечного ритма. Пока ничего серьезного, но надо прокапать: кардиомагнил, панангин.—?Я не поеду в больницу,?— Арефьев упрямо мотнул головой.Рыков промолчал. Что он нянька ему что ли? Роман снова с трудом сфокусировал взгляд на Павле.—?Уходи. И верни ключи от моей квартиры. Я тебе их не давал.—?Как хочешь! —?Павел поднялся и пошел к выходу.—?Постой! —?окликнул Роман торопливо, как будто испугавшись, что не успеет сказать. —?Я себе не прощу, если не приду с ней попрощаться. Если я лягу в больницу, то меня могут не отпустить, когда будет нужно. Мы прожили с Ольгой полжизни. Я не могу не придти на похороны. Где и когда это будет? Я… прошу тебя.—?Я сообщу, у меня есть твой телефон,?— буднично ответил Павел. Людей больше нет. Нет Ольги, и людей никаких нет, а это страдающее недоразумение на диване есть. Еще не хватало, чтобы с инфарктом свалился.Ключи со связки Павел не снял. Пошел в аптеку за лекарствами. Хрен с ней, с больницей. В самом деле, зачем его туда упекать, можно и дома пролечить.—?Хорошо, Оля, хорошо. Я понял. Я прокапаю его. Если ты хочешь, то поможем. Но только в последний раз. Он твой бывший, Оля, быыыывшиииий! А я настоящий.И внутренний голос сорвался. Рыков не успел выйти из Арефьевской парадной на улицу. Сполз по стене на ступеньку и первый раз по-настоящему разрыдался, с таким гулким лающим эхом, что какой-то мальчишка, вышедшей из квартиры, испугался, и шмыгнул обратно.А Рыков рыдал и рычал, раздирая ладони до крови о шершавую бетонную ступеньку со сколотым краем.—?Вам плохо? —?выглянула женщина из той же квартиры, откуда пытался выйти школьник.—?Нет,?— Рыков даже не обернулся, чтобы посмотреть ей в лицо. Было стыдно, муторно, страшно и хотелось спрыгнуть на автостраду с виадука. Вместо этого встал и в тумане слез, подвывая, как раненый пес, наклонившись вперед, как против сильного ветра, потащился в аптеку.Вернулся через полчаса с лекарствами. Открывая дверь, всерьез усомнился, что сможет поставить бывшему Ольги капельницу, потому что даже ключом в скважину попал не с первого раза. Руки тряслись как у наркомана при ломке.Арефьев вздрогнул от неожиданности, когда понял, что снова не один.—?Зачем вернулся?—?Лечить тебя буду, Рома,?— раздраженно ответил Рыков. —?В больницу не хочешь, придется здесь.—?Да какого тебе от меня надо?! —?возмутился Арефьев. —?Я просил только позвонить и о похоронах сообщить. Ах да! Деньги на похороны я переведу. Номер карты СМС-кой сбрось.—?Рома, тихо-тихо, успокойся, все будет хорошо,?— Рыков включил режим ?доброго доктора?, сосредоточился и попал-таки в вену иглой с первого раза. Подвесил капельницу на придвинутый к дивану торшер. —?Все в порядке? Не больно? Нигде не тянет? Если что, зови сразу, не стесняйся. Я помогу.—?Зачем ты это делаешь? —?спросил Арефьев.—?Считай, что меня Ольга попросила за тобой присмотреть.—?Дай мне телефон,?— попросил Арефьев. —?Мне же нельзя вставать.Рыков выполнил просьбу. Когда сидел на кухне, раздался звонок в дверь.—?Открой, пожалуйста! —?попросил Арефьев.У Рыкова мелькнула мысль, что Арефьев вызвал полицию, но за дверью оказался доставщик пиццы. Курьер вручил остолбеневшему Рыкову две пахучие коробки.—?Возьми у него еду,?— подал голос бывший со своего дивана. —?Я уже оплатил заказ с карты.Закрыв за доставщиком дверь, Рыков повернулся к страдающему Арефьеву:—?А ты не треснешь? Ладно-ладно, я на кухне оставлю.—?Это тебе,?— отозвался, глядя в потолок, Арефьев. —?Чтобы руки не тряслись.Рыков посмотрел на свои руки. Исцарапанные, дрожащие, с внезапно проступившими косточками на фалангах пальцев. Есть по-прежнему не хотелось. И спать не хотелось. Только внезапно Рыков почувствовал такую сшибающую с ног боль во всем теле, как та опоясывающая, накануне вечером, только в сто крат сильнее, что испугался, что помрет прямо здесь и сейчас в квартире Арефьева. И даже капельницу не успеет снять.—?Ешь давай,?— равнодушно кинул Роман.Рыков подчинился. Не потому что почувствовал голод. Он просто понял, что если ничего не съест, то не сможет добраться до дома. Испустит дух в подворотне как бродячий кот. Запихнул, давясь, в себя несколько кусков пиццы, совершенно не чувствуя вкуса, запил водой из-под крана. А потом вдруг задремал, уронив голову на стол. Разбудил его Арефьев, у которого закончилось лекарство в капельнице.Рыков снял систему, пообещал, что завтра приедет рано утром, и поехал домой. Эту ночь он спал плохо, но все же спал. Ведь нужны были силы для похорон.