Детство Паши (1/1)
Если Ольга хотела слышать какую-нибудь мелодраматическую историю о родителях Рыкова, то она была бы разочарована. Паша любил своих родителей, но для него все было не так красиво, как на этих чуть выцветших от времени фотографиях. Да, родители любили его. И были счастливы вместе. Маленький Паша жил так, как подавляющее большинство детей могли в то время только мечтать. У мамы была почти номенклатурная должность: она заведовала цехом готовых лекарственных средств на огромном химико-фармацевтическом комбинате, и она была первым претендентом на место директора этого комбината. У нее была служебная черная Волга с водителем. Правда, от водителя она отказалась, и села за руль сама, повергнув в шок всех соседей. Бабушки со всех окрестных домов обзавелись биноклями, чтобы наблюдать из окна, как Рыкова садится за руль черной Волги, чтобы ехать на работу. И еще у них была своя собственная шестерка, на которой дружное семейство ездило на служебную дачу в Подмосковье. Счастливая мама за рулем?— она была такой гордой, как будто ей доверили реактивный самолет, а не машину для поездки на дачу, рядом папа?— с гитарой без чехла, мог и сыграть что-нибудь по дороге, чем бесил маму, отвлекая ее от дороги. У каждого из них было свое чувство полета. У мамы как в фильме ?Экипаж?: ?Убрать шасси?— взлетаем!? У папы: ?Милая моя, солнышко лесное! Где, в каких краях встретимся с тобою!? А сзади сидел счастливый Пашка с котом в переноске и дрыгал ногами, задевая передние сидения и выбешивая обоих родителей: ?Сейчас кто-то пойдет на дачу пешком! Через лес с медведями. И мы даже знаем имя этого храброго мальчика?.Папа был просто гением. Так про него говорили все друзья, знакомые и коллеги. И даже мама. Часто добавляли, что он ?скромный гений?. Папа был ведущим инженером в опытно-конструкторском бюро. И они что-то там изобретали особо секретное. Папа очень много работал. Так много, что как-то у него накопилось аж три месяца неотгуленного отпуска. И его принудительно отправили отдыхать прямо в декабре. Мама обрадовалась: ?Ребенком займешься. У него четверть заканчивается, и он на дополнительные занятия забывает ходить?.Паша тогда учился в пятом классе. И дополнительных занятий у него был вагон. Мама к образованию сына подходила со всей ответственностью. У Паши были гимнастика, музыка, изостудия, кружок олимпиадной математики во Дворце Пионеров и шахматы. И, несмотря на то, что Рыков был умным ребенком, ни в одном из этих направлений он не блистал, что страшно разочаровывало маму. Да и вообще ходил он на эти кружки из-под палки. Но ходил. Как же маму-то расстраивать! После школы ребята бежали на горку, размахивая портфелями, скользя по льду гладкими подошвами прорезиненных сапог, а Паша в своих итальянских теплых ботинках на меху уныло топал на кружок. Пока шел, предавался тягостным раздумьям. Он не понимал, как у таких ценимых обществом родителей получился такой не признаваемый ровесниками сын. Маму все уважали, прямо преклонялись. Папу просто слепо обожали. Пашу сверстники откровенно недолюбливали. Он был слишком аккуратно одет, у него были слишком скучные итальянские ботинки, на которых ему запрещали кататься с горки, и у него никогда не было времени на прогулки: день расписан по минутам дополнительными занятиями. Ну и учился он слишком хорошо для мальчика. Девчонок-отличниц не слишком жаловали в школе, считали зазнайками, а мальчика и вовсе могли подкараулить и поколотить. А вдруг он учителям ябедничает? А Паша ябедничал. Правда, только по делу. Ведь если курят на заднем дворе, взрослые должны знать?Папа как раз был в своем вынужденном отпуске, когда Паша прогулял кружок по математике, потому что за поворотом его подкараулила команда школьной шантрапы с целью научить ботаника уважать крутых парней. О да! Биология Паше, как назло, давалась особенно хорошо. То, что было дурным тоном для нормальных пацанов, Пашу занимало больше чем спорт, математика и шахматы. Все эти пестики-тычинки, о которых он так вдохновенно рассказывал у доски на пять с плюсом под хихиканье одноклассников. Ботаник он и есть ботаник. А ботаников положено бить. Побить Пашу, правда, не успели, бегал он быстро. И у шпаны в сапогах на плоской подошве не было никаких шансов догнать по льду Рыкова в импортных ботинках-вездеходах.Вот только добежав до Дворца Пионеров, Рыков неожиданно загрустил, на кружок не пошел, а двинулся в парк думать о своей печальной участи. Вот так ходил час и думал. Потом пришел к дому, там стоял под окнами, мерз и боялся подняться в квартиру. Дома папа. Спросит про кружок. Расстроится. Ведь папа должен следить, как Паша ходит на кружки, мама поручила. А теперь Паша прогулял, папа виноват, мама будет ругаться. А завтра в школу. А там снова подкараулят. В общем, все плохо.—?Паш, ты что здесь делаешь? Пошли домой. У тебя сегодня еще музыка,?— папа спустился сам, увидев сына в окно.—?Не пойду на музыку,?— шмыгнул носом Паша.—?Почему? —?отец постарался быть строгим.—?Не хочу,?— Паша низко опустил голову. Приготовился: ругать будут.—?Ну и не ходи! —?вдруг легко согласился папа. —?Пойдешь со мной на пустырь фейерверк запускать? Да? Ну давай, быстренько домой, мой руки, переодевайся, обедом накормлю и гулять пойдем.—?Но мама будет ругаться!—?Шшшш… —?папа приложил палец к губам. —?Маме ни слова! Все! Давай домой.Где папа раздобыл аммиачную селитру, не узнала даже мама, а уж она знала о химикатах все на свете. Зато папа долго и подробно рассказывал Паше о том, как из этого белого порошка приготовить хорошую взрывчатку, если смешать ее с гидразином. Вот пока шли на пустырь, так папа как учебник химии читал о синтезе аммиака, его свойствах и его промышленном применении. На пустыре показал, как смешать с гидразином, упаковал в промасленную бумагу, перетянул бечевкой и сделал фитиль.—?Ну что, Пашка, устроим фейерверк? —?и подмигнул. А потом рассказал о технике безопасности, объяснил, куда они отойдут, и с какого расстояния будут наблюдать.Все так и сделали. Паша ожидал на безопасной дистанции, пока отец поджигал свою взрывчатку. Вот только когда уже все было готово, Паша вдруг вспомнил о своих турецких перчатках, которые он забыл рядом с папиным фейерверком. Перчатки были из натуральной кожи с мехом внутрь. Таких ни у кого во всей школе не было. Мама достала. Маленький Рыков подскочил как ужаленный и ринулся к своим перчаткам. Мама же расстроится!—?Паша, стой! —?закричал в спину отец. —?Ложись!А потом грохнуло. Очнулся Паша в сугробе, барахтался в нем и задыхался, пока отец, навалившийся сверху, не выпустил его из-под себя. Папа вскочил сам, вздернул Пашу на ноги, схватив за плечи, легонько встряхнул и принялся очищать от снега.—?Куда ж ты побежал, сын!—?Перчатки! —?беззвучно рыдал Паша, слезы текли ручьем. —?Я перчатки там забыл.Папа был белый как снег, отряхивал и отряхивал Пашу, попутно осматривая его. Потом вдруг схватил в охапку и прижал к себе.—?Тише-тише! Все хорошо.—?Перчатки, пап. Мама ругаться будет!—?Все, Паша, все. Маму я беру на себя.Вот так и ввалились они домой: потные, мокрые, у сына ссадина на лбу, у папы двух пуговиц на куртке не хватает.Мама стояла в кухне у окна, повернувшись к нему спиной, сложив руки на груди так, что ладони были зажаты подмышками. Она так делала, когда волновалась, чтобы никто не видел, как у нее дрожат пальцы.—?Дима, мне позвонили на работу. Паша не был на математическом кружке. Где Паша?Папа стряхнул куртку еще в прихожей и пошел к маме. Ну понятно, чтобы мама не сразу увидела оторванные пуговицы и Пашу с ссадиной на лбу.—?Все в порядке с ним, Лена! У нас все хорошо. Ты даже не представляешь, насколько все хорошо.Но мама, конечно же, увидела взмокшего Пашу и бросилась к нему:—?Дима, ты что с ребенком сделал?!Отец перехватил маму в дверях и прижал к себе:—?Ты чего, Лена! Мы химией занимались! Зачем ему математика! Он химию учить будет. Врачом станет!—?Каким врачом? —?попыталась высвободиться мама.—?Каким-каким! Самым лучшим! Профессором нейрохирургии. Светилом с мировым именем.Папа что-то еще нес, не выпуская маму из своих объятий, целовал куда попадет.—?Ты еще гордиться им будешь, Лена!И мама не оттолкнула отца, а, всхлипнув, затихла в его объятиях.—?Мам-пап? —?недоуменно позвал Паша.—?Ты еще здесь? —?обернулся рассерженный папа. —?Живо раздевайся и ныряй в ванну! Греться и мыться. И пока не заскрипишь, не вылезай.—?Подожди, Дима,?— мама прижала к губам отца уже не дрожащий палец и улыбнулась. —?Я сейчас.Подошла к Паше, погладила по щеке, размотала ему шарф, расстегнула пуговицы.—?Я перчатки потерял,?— честно признался Паша.—?Ты замерз, мой котенок? —?мама взяла его озябшие пальцы в свои и мягко потерла. И улыбнулась. Так ласково улыбнулась, что Паша почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Потому что рядом?— мама!Потом Паша отмокал в горячей ванной. А чем в это время занимались родители, он понял, когда стал взрослым.Из аммиачной селитры с гидразином Паша сделал маленькую бомбочку, которая красиво взорвалась через неделю в кабинете химии. Был страшный скандал, родителей вызвали в школу. Школьные хулиганы Пашу резко зауважали и навсегда оставили в покое. А вот взрослые его наказали: посадили на неделю под домашний арест, избавив до Нового года от кружков, к Пашиному и к папиному восторгу. Да и мама уже устала бодаться со своими мужчинами. Пусть квартиру украшают к празднику и подарки готовят. Школе, правда, пришлось пообещать ремонт в кабинете химии и новые реактивы. Но для мамы это были такие пустяки!